🏀Игра не по правилам: бросок в твоё сердце🏀

      Стук в дверь резко вспорол тишину, шугнув Чимина, который уже постепенно проваливался в недомогающий сон. Он резко сел на постели, поздно поняв, что это было не лучшим решением — голова мгновенно взорвалась болью, и он глухо простонал, прижимая ладони к вискам.       — Чо-он? Это ты? — крикнул Чимин в направлении двери. — Заходи, она не заперта! Вроде… угх…       Мысленно Пак корил себя за то, что уснул, не успев добраться до ванной, чтобы привести себя в порядок к приходу парня. Видок у него сейчас был, наверняка, тот ещё. В принципе, видок «так себе» был и вокруг. Обведя мутным взглядом устроенный в комнате бедлам, староста ощутил слабый укол совести, который, впрочем, тут же исчез, не способный в полной мере пробиться сквозь преграду опьянения.       Чонгук осторожно толкнул дверь и вошёл в комнату, тут же спотыкаясь о пустую бутылочку из-под алкоголя.       — Привет? — протянул он, снимая кроссовки и оставляя обувь на коврике, закрывая дверь изнутри на щеколду и аккуратно проходя дальше.       Перед ним сидел Чимин — такой, каким Чон его ещё не видел. В майке, черных шортах, босиком, растрепанный и с… размазанной по лицу помадой. Внутри что-то ёкнуло. Вечно прилежный староста не боится, чтобы Чонгук видел его в таком виде?       Сердце забилось где-то в горле, когда Чимин увидел входящего в комнату Чона. Тот был таким растерянным. Ступая осторожно и оглядывая беспорядок вокруг. Не таким он себе представлял жилище прилежного мальчика, не таким, боже… что это за чувство? Стыд? Горечь? Нет…       «Я так его хочу».       — Приве-е-ет, что скажешь? — осклабился Чимин жутковатой улыбкой Джокера.       Закинув ногу на ногу, Пак чуть подался вперед, протягивая к парню руку, что заметно подрагивала. Поманив Чона пальцем к себе, он тихо простонал, желая сорваться с места, чтобы самостоятельно запрыгнуть на медлящего парня. Чимин сдержался, стойко выдерживая томную паузу и не сводя с гостя мутного взгляда.       «Я ему не нравлюсь?»       «Я мерзок?»       «Он разочарован?»       Роилось в затуманенной голове старосты, мешаясь со спазмами возбуждения.       — Выглядишь… Непривычно. — Чонгук сглотнул, подходя ближе. Возбуждение, спавшее в дороге до общежития, вновь накатило волной. — Невероятно.       Он пересёк комнату, осматривая Пака, и, взявшись за протянутую руку, наклонился и втянул Чимина в долгий поцелуй. Мозги отключались вновь. Пальцами свободной руки Чон зарылся в вихры парня, слегка сжимая и словно притягивая ближе к себе, углубляя поцелуй и играясь языком с пухлыми ягодными губами танцора.       Сладко простонав в поцелуй, Чимин стал жаден и напорист. Сейчас он не был податлив и нежен, не таял в руках парня, словно мороженое, беззащитное перед лучами солнца. Не в этот раз. Совсем наоборот, Пак жался к Чону с той же силой, с какой руки парня сжимали его самого в ответ. Раздвигая колени и обнимая Чона за шею, заведённый староста тянул его на себя, заставляя устроиться между своих ног. Пах к паху — приятная тяжесть чужого тела, от которой Чимин готов был кричать. Ведя ладонью по щеке, острой линии челюсти, Пак слегка царапал ногтями кожу его шеи. Та мгновенно покрывалась мелкими мурашками под пальцами, и это ощущение вызывало неподдельный восторг. Вновь издав глухой стон в ласкающие его губы, Чимин не выдержал. Он разорвал поцелуй, утыкаясь носом в шею Чона, глубоко вдыхая его запах у самого уха, приглушенно рыча. Маленькие ладошки юрко скользнули под майку парня, увлечённо оглаживая торс, касаясь напряжённых сосков. Все эти ощущения невероятно кружили и без того замутненную алкоголем голову. Но Чимину было мало, он хотел большего. Ещё ближе, ещё ощутимей! С силой оттолкнув Чона от себя, он заставил парня упасть спиной на кровать. В ушах зазвенело от собственных резких движений, и Чимин едва сам не свалился рядом с любовником. Но, удержав шаткое равновесие, он перехватил руки Чона, прижимая его запястья к кровати. Нависая над ним, Чимин заглянул в распахнутые карие глаза, переводя сбитое дыхание:       — Скажи, как ты меня хочешь, Чон! Я хочу слышать, что тебе хорошо!       Самому Чимину, казалось, было хорошо, не считая головокружения и назойливо саднящей боли в висках. Он ухмылялся, садясь на заметно оформившийся под одеждой пах Чонгука.       Чонгука, который чувствовал себя абсолютно не в своей тарелке, причем по куче причин. Чимин пьяный, а Чон всегда считал себя джентльменом, не готовым пользоваться подобными ситуациями; Чимин напирает с невиданной прежде активностью, а Чон всегда думал, что это он тут доминант, соблазняющий своего сладкого невинного мальчика; Чимин прямым текстом подводит к сексу, а Чон вне официальных отношений был готов на невинные шалости типа взаимной дрочки, минета, поцелуев, но настолько серьезный шаг делать сейчас он не хотел, особенно если возвращаться к первому пункту: Чимин пьян. Стояк, дрожь в коленях и плывущие мысли запросто могли бы спихнуть Чонгука с «праведного пути», однако голос разума оказался громче похабных желаний.       — Я очень тебя хочу, малыш. — пробормотал парень, чувствуя, как хватка на его запястьях крепчает. — Но не уверен, что сейчас подходящее время.       Чимин замер, услышав ответ. Весь былой запал схлынул вместе с жаром в крови, уступив место ознобу. Медленно разжав пальцы на запястьях парня, он сник, что-то едва различимо шепча себе под нос.       — Извини… — единственное, что можно было различить в этой невнятице. — Мне… Мне жаль, Чон.       Страсть и спесь, что пылали на щеках, искрились во взгляде, резко исчезли. Чимин был похож на ошарашенного Кая, которого в одну секунду сделали прежним, достав из сердца льдинку. Маски сброшены, но теперь хотелось поскорей отыскать эту маску вновь, спрятаться в ней и умереть. Покачнувшись, Чимин неловко сполз с бёдер Чона, падая рядом с ним на кровать. Стыдливо закрывая свое лицо сгибом локтя, он едва не плакал, борясь с накатывающим недомоганием вперемешку со стыдом.       — Мне фигово…       — Вот поэтому время и не особо подходящее. — вздохнул Чонгук, прекрасно понимая, что сейчас ощущает Пак. — Ты впервые так выпил, или такое уже было?       Он осторожно встал и взял Чимина за плечи, пытаясь приподнять того и усадить на край кровати.       — У тебя есть аптечка?       Слезы как-то сами брызнули из глаз Пака. Пьяная эмоциональная нестабильность? Или Чимину настолько стыдно перед своим… перед… парнем? Он сильнее закрыл лицо, прячась от заботливых рук Чона, от его взгляда. Всхлипнув, Чимин по-детски рьяно потёр ладонями глаза и нос, размазывая слезы по и так запачканному помадой лицу.       — Бы-было, хнык, я всегда т-такой бешеный, когда в-выпью… Когда м-ного, ммм… — все же подчинившись рукам Чонгука, он сел, тут же хватаясь за голову и шипя сквозь сжатые зубы.       — Ашшшш, болит голова… Уф… Аптечка? Не, нет, Чон-и…       — Тихо-тихо, малыш. — Чон мягко приобнял ревущего Чимина, усаживаясь так, чтобы голова парня покоилась на плече баскетболиста. — Тихо, все хорошо, слышишь меня? Дыши, дыши со мной. Вот так: вдох-выыыыдох, и ещё раз… Вот так, умничка. Дыши и успокаивайся, я сейчас принесу тебе воды, хорошо?       Осторожно, чтобы не трясти Чимина, он поднялся и пошел к комоду недалеко от своеобразной «прихожей»: здесь покоился фильтр для воды, а на подвесных полках расположились несколько чашек и какие-то контейнеры. Мысленно поставив себе заметку «поискать что-нибудь от головы или опьянения», Чонгук взял однотонную жёлтую чашку, налил воды почти до края и вернулся к всхлипывающему комочку.       — Выпей воды, ладно? Тебе либо сразу полегчает, либо придется проблеваться, и тогда тоже полегчает. Давай…       — Не-е-ет… — захныкал пуще прежнего Чимин, принимая чашку трясущимися руками. — Я так не люблю это, нет… ох, черт, разве можно б-ыть ещё б-олее отвратительным, ч-ем я?       Обхватив чашку своими маленькими ладошками, он присосался к воде, продолжая иногда опасно всхлипывать сквозь глотки. Выдув её всю, Чимин виновато протянул её обратно, все ещё пряча покрасневшие глаза. Одновременно хотелось прислушаться к разумному предложению Чона, но вместе с тем так было мерзко от себя, что провалиться прямо в ад — неплохая альтернатива.       — Ам… Чон-и, а ты… А ты не мог бы мне что-то поискать на кухне? Я голоден…       Это не было полноценной ложью. Да, звучало фальшиво, так как Чимин не особенно умел врать. Но что-то пожевать было действительно неплохо, помимо того, что Чонгук оставит его наедине в ванной. Полная глупость, но сейчас Чимин чувствовал себя особенно уязвимым.       — Я проходил мимо вашей общей кухни, пока шел к тебе. Сомневаюсь, что мне можно безнаказанно стащить что-нибудь из того, что там готовили ребята. — неловко попытался пошутить Чонгук, судорожно думая, что делать дальше.       Пустую чашку он примостил на рабочий стол — точнее, на единственный чистый островок стола, который не был похож на место великой битвы, как всё остальное.       — Давай так. Я помогу тебе прийти в себя, мы с тобой умоемся, ты ляжешь, и я сгоняю в магазин и приготовлю тебе что-нибудь, идёт?       Наконец, решившись взглянуть в лицо парню, Чимин поднял на него виноватый взгляд. Глаза — два дрожащих озерка, нос покраснел, губа закушена. Он порывисто обнял Чонгука, стиснув в объятиях также сильно, как и в момент страсти, но при этом с нежностью шепча:       — Хорошо, я сделаю, как ты скажешь. Но зачем ты такой хороший? Обо мне никогда-никогда никто не заботился, Чон, я не понимаю своих чувств. Я совершенно сбит с толку, ты такой хороший…       Что-то в груди Чона треснуло. Ещё чуть-чуть, и он сам разрыдается вслед за Чимином, ей-богу!       — Спасибо, но обсудим это позже, хорошо? Давай, поднимайся на ноги. — Чонгук понимал, что ведёт себя с парнем, как с несмышленым ребёнком, но это единственное, до чего он мог додуматься, учитывая пьяное состояние и плохое самочувствие Пака. — Вот так, поднимаемся и идём.       Благо, в этом крыле общежития персональные туалеты-душевые находились прямо в комнате, за отдельной дверцей, но хотя бы в шаговой доступности, в отличие от общей кухни.       Кивнув, он последовал за Чоном, немного опираясь о его руку, чтобы идти ровней. Оказавшись в ванной, Чимин послушно склонился над унитазом, опорожняя стонущий желудок от горечи неусвоенного алкоголя с порцией желчи. Он так ничего и не ел за весь день, что явилось фатальной ошибкой в согласии на пьянку. Поэтому пустой желудок болезненно скручивало с каждым мучительным позывом. Это заняло совсем мало времени, но действительно, ему полегчало. Включив ледяную воду, Чимин тщательно умылся от косметики, слез и ощущения пьяной грязи. Не без помощи Чонгука, конечно, иначе норовил удариться обо что-то лбом. Прополоскав рот мятной жижей с этикеткой «белизна зубов и здоровье дёсен», он выполз из ванной и позволил Чонгуку уложить себя в кровать. Глаза слипались. Облегчённо вздохнув, Чимин зарылся в одеяло, задремав с мыслями о том, что у него лучший парень на свете. Парень, который ещё и не в курсе, что Чимин уже определился.       Убедившись в том, что Пак заснул, как младенец, Чонгук отправился в магазин. Он где-то читал, что картофель абсорбирует токсины, или что-то типа того, поэтому решил приготовить пюре. И, возможно, сварить сосиски, если желудок Чимина и его вкусовые рецепторы будут не против.       В супермаркете, находящемся относительно недалеко от общежития, Чон взял все необходимое для «противопохмельного обеда», нашел кимчи по скидке, а также на всякий случай закинул в корзину набор пластиковой посуды — мало ли что. Он не был уверен, что в том разгроме, который учинили Чимин и его подружка, можно бы было отыскать тарелки. По крайней мере, целые.       Вернувшись в общежитие, Чонгук нашел аж целые две кастрюли, но тут же понял, что у него проблемы. Картошку для пюре нужно сварить. Без кожуры. Как чистить картошку, если ты не можешь найти нож?       В итоге картина сложилась следующая: если вы войдёте на этажную кухню тысячных комнат крыла Б, то увидите, как парень в шлёпках, которые малы ему на несколько размеров, сидит на потёртом стуле и чистит картофель пластиковым ножиком из одноразового набора. Благо, по субботам большинство студентов либо тусили, либо уезжали домой, поэтому пыхтящего Чонгука никто не тревожил.

***

      Письмо Пак Чимину было отправлено утром. Не сильно рано и не сильно поздно. В самый раз, так сказать, если учитывать молву о его исключительной занятости. Да, Хосок навёл справки о своём будущем протеже, чтобы показаться тому профессионалом, а не просто каким-то там дурачком. Он ожидал от Чимина мгновенного ответа на свое деловое письмо о сотрудничестве. Ну, через минут десять, ладно, через час, но второкурсник не отвечал пол дня. Устав ждать, Хосок сдался. В принципе, ничего страшного, если звезда ответит завтра. Время ещё позволяло, к тому же, он мог и размышлять над кандидатурой наставника. Хосок допускал подобный вариант, хоть и не хотел такого исхода. Ведь Пак Чимин стал для него навязчивой идеей, какой-то неуловимой мечтой и целью. Хотелось не просто поставить ему номер, подтянуть хореографию, но и элементарно побыть рядом. Да-да, как фанатка какого-нибудь айдола, а что? Чимин являлся личностью неординарной, воздушной и завораживающей, а Хосок всегда был не против прикоснуться к чему-то прекрасному.       Решив отвлечься от томительного ожидания ответа, Хосок направился на общую кухню, чтобы чего-нибудь перехватить. Отвлекало его две вещи: танцы и еда. Так почему бы не совместить эти два занятия? Напевая себе под нос, парень пританцовывал, выруливая из длинного коридора этажа в проем кухонной двери. Он как раз выполнял замысловатый кульбит, едва не смахивая неловким движением что-то чужое и хрупкое со стола, как вдруг заметил, что в кухне он не один.       — Воу, пацан, да ты настроен серьёзно! — он рассмеялся, выразительно смотря на зажатый в руке незнакомца пластиковый нож. — Воу-воу, только не злись, я ещё жить хочу!       Подняв раскрытые ладони в знаке примирения, Хосок изобразил на лице издевательский испуг.       — Давай-ка ты прекратишь насиловать картофель, а я тебе дам что-то подейственней, а?       С этими словами он протанцевал к сидевшему у мусорного ведра парню, и словно фокусник, вытащил из кармана чуток засранный липкий складной ножик. Ну чисто кролика из шляпы вытянул. Протянув его незнакомцу напротив, он солнечно улыбнулся:       — Вот, держи! Холодное оружие, очень острое, как раз для картохи! Кстати, меня зовут Чон Хосок. А тебя как, мучитель картофеля?       — Чон Чонгук. Считай, наполовину тёзки. — Чонгук встряхнул челкой, принимая складной ножик и заодно пожимая парню руку. — Спасибо большое, ты мой спаситель!       «Господи, не такое первое впечатление я хочу оставлять своим новым приятелям»       — Будем знакомы, — улыбнулся Хосок, пожимая протянутую руку.       «Ууу, а хватка у него что надо…»       — Я смотрю, у тебя прям серьёзное блюдо намечается… — мельком взглянув на стол, где Чон оставил свой пакет с покупками и две заготовленных кастрюли, Хосок присвистнул. — Но, прости моё любопытство, я тебя впервые вижу здесь, и ты без ножа… Готовишь кому-то, да?       Спросив как бы между прочим, он ловко достал из общего холодильника свой контейнер с парой сендвичей, которые намеревался разогреть.       — Да, у меня тут, кхм… — Чонгук замялся. Как повежливее сказать «мой недопарень набухался в стельку, соблазнил, я приехал, а ему хуёво, и теперь я пытаюсь ему помочь»?       — У меня тут друг живёт, он заболел, и я вот решил приготовить что-то вроде бюджетного обеда. А ты здешний, да? Кажется, я видел тебя в университете когда-то.       Хосок едва не прыснул со смеху, когда его новый знакомый замялся при ответе. Все говорило о том, что парень с горящей жопой выручал свою девчонку, Хосок искренне ожидал услышать что-то подобное, но в последний момент тот выдал «мой друг».       — О-о-о… — задумчиво протянул неудавшийся наставник звезды-пизды-Чимина. — Другу скорейшего выздоровления! Нашёл когда болеть, в самом деле.       Попытка в шутку вышла слегка кривоватой, ведь Чон был явно настроен очень серьёзно в отношении «друга».       «А ещё у него мой нож…»       Снова лучезарно улыбнувшись, Хосок поспешил отвернуться к микроволновке, закидывая в неё сендвичи.       — О, правда? А я вот тебя не помню, хаха. Но у меня вообще не очень с памятью на лица, так что это норма. Ты с какого курса? Я вот с четвёртого. Скачу, правда, как блоха по факультетам.       Таймер микроволновки оглушительно пискнул, от чего Хосок аж подпрыгнул на месте.       — Ах, все никак не привыкну, — он рассмеялся, закидывая руку на затылок. — Хочешь сендвич?       — Учишься на четвертом курсе, но никак не привыкнешь? — Чонгук хихикнул, закидывая очищенную картофелину в раковину, чтобы вымыть. — В самом деле, я тоже побаиваюсь микроволновок. Никогда не знаешь, вдруг она взорвется? И да, приятного аппетита, от сэндвича откажусь, я поел где-то час назад, наверное…       Он поднялся, разминая затекшую спину, и принялся мыть картошку, тут же ловко нарезая ее и отправляя в кастрюлю.       — А, и да, я с первого курса. Перевелся на втором семестре, тут мне предложили спортивную стипендию. Я немножко баскетболист, а тут очень хорошее развитие спортивных направлений.       — У-у-у, этфи мафифны, б-р-р… — Хосок поежился, но жевать горячий сендвич не перестал, говоря с набитым ртом. — От фних не фнаеф чефо ожидафть!       Облокотившись о край стола, он внимательно наблюдал за Чонгуком, задумчиво жуя и роняя на пол крошки. Когда парень поднялся, разминая мышцы, Хосок едва не подавился вторым сендвичем, жадно ощупывая взглядом подкаченное тело нового знакомого. Высокий подтянутый — ну точно красавчик баскетболист!       — О-о-о… — протянул он в восхищении. — А я и думаю, с какой же ты секции. В такой отличной форме…       — Спасибо. — Чонгук смущённо улыбнулся, стараясь не подавать виду и усердно промывая нарезанный картофель. Его похвалил старшекурсник! Не особо знакомый, но все же!       Рука Хосока, свободная от еды, как-то непроизвольно потянулась к бицепсу Чонгука, намереваясь его пощупать. Но замерла в сантиметре от конечной цели. Хосок заметно смутился, одергивая руку, и заводя её за голову, ероша волосы на затылке в характерном жесте.       — А я танцую, правда уже года два как не в секции универа, но было дело, ха-ха…       — Танцуешь? Круто! У меня друг тоже танцует. Ну, как раз тот, который заболел. Ты в каком-то определенном направлении или как? Извини, я просто в этом не очень разбираюсь… — Чон неловко хихикнул, водружая кастрюльку с картошкой на конфорку электрической плиты которой, казалось, уже не менее сотни лет, и наклонился, пытаясь понять, какой рычажок за что отвечает. — Господи, куда тут нажимать…       — Любопытно, кто же твой друг, ну да ладно, — Хосок отмахнулся, зачесав назад растрепанные ярко-рыжие волосы. — Ой, на самом деле у меня нет чёткого направления. Я всюду понемногу, но начинал с уличных танцев. Хип-хоп, брейк, хаус… А тут, о!       Заметив заминку Чонгука у плиты, он мгновенно оказался рядом, встав за спиной парня, и протягивая руки по обе стороны от его талии, чтобы правильно настроить температуру комфорки.       Баскетболист оторопел и замер, подавив резкое желание врезать Хосоку. Профессиональная деформация — в таком виде спорта, как у Чонгука, настолько близкие неожиданные контакты означали соперничество, опасность, риск проиграть.       А потом, когда Хосок прижался чуть ближе, чтобы с усилием повернуть ручки плиты, у него внутри что-то ёкнуло. И, чтобы преодолеть возникающую неловкость, Чонгук решил просто продолжить разговор.       — Звучит круто! Ну, развиваться в нескольких направлениях сразу. Здорово! Хаха… — услышав, как щёлкнула плита, он вздрогнул. — Спасибо, ты меня сегодня весь день спасаешь!       Хосок ощутил, как напрягся парень, стоило ему слегка коснуться грудью его спины. Плутоватая улыбка скользнула по губам. Он вовсе не планировал смущать нового знакомого, привыкший к подобной близости в танцах, когда что-то объяснял. Но Чон явно был сбит с толку и смущен, замерев над плитой.       — Хах, прости за… — отстранившись, Хосок виновато мотнул головой. — Привык в зале к подобному. Вообще у нас, танцоров, все плохо с личным пространством, ха-ха, тактильные мы ребята. Наверное… ты в курсе, имея… кхм, друга танцора.       Последняя фраза была сказана таким двусмысленным тоном, словно Хосок уже разгадал ребус Чонгука, но плохо отыгрывал наивность.       — Все нормально, забей. — младший неловко улыбнулся, отходя от плиты и усаживаясь на корточки, прижимаясь спиной к стене.       Хосок просто пошутил, да ведь? Он же не может знать, что что-то происходит. Они вообще впервые видят друг друга! Не паниковать, все в порядке. Правда, теперь повисла неловкая тишина, которую Чонгук терпеть не может, а в остальном все в порядке.       Неловкая пауза затянулась. Хосок доел свои сендвичи, и, по сути, его на кухне больше ничего не держало, но оставлять Чонгука наедине с самим собой в новом месте не хотелось. Приятна ли тому была компания Хосока — неизвестно, но самому Хосоку этот парнишка был приятен. И любопытен, что явно читалось в его поглядываниях.       — Слу-у-ушай, а может быть, я помогу тебе с чем-то ещё? Или оставить тебя, Чон? Хах, я знаю, что меня бывает слишком много… О! Возьми для своего друга вот это!       Вновь подлетев к холодильнику, он порылся на верхней полке, с трудом выуживая треугольный пакетик молока.       — Вот! Банановое молоко, очень полезно и вкусно! Как раз… при недомогании.       Поставив пакетик на стол, Хосок улыбнулся Чону, излучая всю доброжелательность этого мира.       «Он прямо как Подручный из того детского мультфильма» — пронеслось в голове Чонгука.       — Спасибо большое! — он улыбнулся, с благодарностью кивая и тут же поправляя челку. — Я… Помощь, наверное, не нужна,… А, ой!       Чонгук подскочил, чтобы вымыть нож и вернуть владельцу.       — Вот. Спасибо! Помощь, вроде как, не нужна, но я был бы не против твоей компании, если у тебя нет никаких планов. Ну, не хочу тебя задерживать просто так. Я-то тут где-то на полчаса как минимум, пока оно закипит, пока сварится, пока я найду, чем картошку размять, все такое…       — О, — Хосок удивлённо принял назад свой ножик, только теперь вымытый. — Ты очень внимательный, Чон, и аккуратный. В общаге, знаешь, подобное редкость.       Сунув ножик в карман, Хосок указал на дальний ящик справа от плиты.       — Там есть мялка, если её никуда не сунули ещё. Но обычно в тот ящик вообще редко заглядывают, так как особо не готовят. У нас тут вообще в основном на заварной лапше живут, хах… Но ты прям молодец. Всем бы таких друзей.       Подмигнув Чону, он развернулся к выходу, поднимая руку в прощальном жесте:       — Ладно, всего тебе хорошего, Чон. И скорейшего выздоровления твоему другу! Увидимся!       С этими словами он скрылся в проёме, насвистывая себе под нос какой-то весёлый мотив, удаляясь по коридору.