Альтернатива

Эта зараза включилась. Лайн отодвинул рукав и угрюмо разглядывал подсвеченные надписи на миниатюрном экране контроль-браслета. Месяц вынужденного примерного поведения начался. Проблема заключалась в том, что включился браслет аж позавчера. Вероятно, искин счёл, что Лайн достаточно поправился, чтобы отвечать за свои поступки, поэтому приветственно запикал и подключился к смартфону юноши, выдав простыню текста с правилами, обязательным к исполнению режимом дня и настойчивым требованием подсоединить к системе контакты воспитателя. Скачков температуры у Лайна и правда уже не наблюдалось, но и лечение пока не закончилось. Наверное, поэтому распорядок дня выглядел достаточно странно: от юноши требовали соблюдать лишь постельный режим и приблизительное время процедур и приёмов пищи. Ну и ещё один неприятный момент: подъём и уход ко сну строго по времени, что активно не нравилось Лайну. Он что, ребёнок, ложиться не позднее одиннадцати? Это напоминало изощрённое издевательство, поэтому Лайн в первый день сначала просто наплевал на дурацкое попискивание из-под рукава пижамы, а после и вовсе вырубил звук, чтобы не привлекать внимание Эмили. Ей парень ничего про браслет не сказал и, разумеется, не стал подключать к искину её мобильник. На режим было откровенно наплевать, но кроме валяния на диване заняться всё равно было особенно нечем, поэтому хотя бы с этим пунктом проблем не возникло. От неприятных процедур Лайн регулярно пытался отделаться, используя всевозможные уловки и хитрости, но они отчего-то не срабатывали и приходилось слушаться, сцепив зубы исполняя назначения врача. Эми за этим следила строго. Вот только — и затянутое в нежелании лечиться время, и приглушённую ругань, и даже обиженное бухтение теперь фиксировал неподкупный искин. Поэтому вчера утром, включая телефон, Лайн почувствовал, что бледнеет. Он умудрился заработать сразу целую кучу замечаний, в том числе и за то, что засиделся с книжкой до двух ночи, и получить неприятное взыскание. Холодок пробежал по спине, когда Лайн прочитал о предстоящем отшлёпе по голой заднице, до и после которого нужно было отстоять в углу по пятнадцать минут. Исполнить назначенное наказание требовалось до вечера, но юноша так и не решился заговорить о нём с Эмили. Это ведь мало того, что придётся признаваться, так ещё и зад оголять, и на колени к ней ложиться! Кошмар!.. На расспросы о странном поведении Лайн отводил взгляд и уверял, что всё в порядке. Вчера он изо всех сил старался не накосячить и во всём следовать режиму, даже без особых споров принял малоприятные процедуры. И спать лёг на всякий случай в десять. Надеялся, что строгий искин забудет, сотрёт наказание или хотя бы смягчит. Напрасно. Помнится, Эми пыталась рассказывать о правилах, но Лайн отмахивался, не желая слушать слишком смущающие вещи. А теперь неполученное вчера наказание (за позавчерашнее поведение), увеличилось вдвое. Казалось бы, на этом искин браслета должен был успокоиться, ведь Лайн искренне считал, что вчера вёл себя просто идеально. Но нет, и за вчерашний день ему назначили взыскание: за то, что до сих пор не оповестил о происходящем Эмили. И теперь надо было получить оба наказания, или завтра приедет дежурный дисциплинатор и выдаст всё причитающееся Лайну сам, а Эми, скорее всего, отстранят за некомпетентность. Лайн всё понимал, но к смущению теперь примешивался страх перед серьёзной взбучкой, в которую трансформировался символический отшлёп ладошкой. Получить предстояло теперь ещё и щёткой, причём немало. И в углу теперь не просто так, а с голой задницей стоять… Лайн попытался сдёрнуть контроль-браслет, но не преуспел: после активации поганец не снимался. Ещё, небось, завтра и за этот случай — с безуспешной попыткой освобождения — ремня назначит. Лайн резко одёрнул рукав, скрывая браслет. Из коридора послышались шаги — Эми несла завтрак и лекарства. Она уже намекала парню, что он в состоянии сам дойти до кухни и поесть за столом, но Лайну до того понравилось валяться и принимать её заботу, что он усердно строил из себя смертельно больного. И вот теперь — взять и признать, что даже искин находит его достаточно поправившимся, чтобы получать по заднице? И самому об этом заговорить? Не-ет, Лайн не мог даже представить себе подобного. — Что на завтрак? — заинтересованно заглянул он в тарелку и, не сдержавшись, брезгливо сморщил нос. Овсянка. Ну нет, он не настолько голодный. — Спасибо, чего-то не хочется. Лайн всё же нашёл силы закончить относительно вежливо. Во-первых, Эми и так в последние дни пыталась прекратить носить ему еду, зазывая на кухню, а, во-вторых, неудобно. Старалась же. — Как хочешь, — пожала плечами Эмили. — Можешь сам пошарить в холодильнике или лежать голодным до обеда. Но сперва — лечение. Помня о браслете — вдруг ещё шлепков пропишет — Лайн не спорил. Он послушно последовал за девушкой к раковине, не ворчал, и даже бедро для укола подставил без промедления, привычно скорчившись от боли. Одно радовало: терпеть процедуры оставалось не так уж и долго. — Ты сам на себя не похож, — удивлённо сообщила Эми. — Сегодня быстро закончили, всегда бы так. — Привык, — отозвался Лайн, косясь на остывшую кашу. Интересно, искин зачтёт нарушением правил, если выкинуть её в унитаз? — Слушай, Эми, а ты на гитаре умеешь? Которая стоит вон там, — юноша ткнул в нужном направлении, где за открытой дверью виднелась верхушка грифа. Из-за кровати инструмент не было видно целиком. Вздрогнув, Эми вдруг погрустнела и печально посмотрела, куда показывал Лайн. — Играть на гитаре?.. — медленно переспросила она, и отрицательно покачала головой. — Нет, это папина. Мама её на чердак хотела, а я не дала, она же запылится и рассохнется там. Жалко. Уточнять, куда подевался её отец, Лайн не стал, так как вообще не представлял, какими словами можно о таком говорить. Но спрашивать и не потребовалось. — Он пожарным был, погиб при исполнении, — добавила Эми и помолчала, создав неловкую паузу, заполнить которую Лайн не решился. — А гитара вот осталась… Я всё собиралась научиться, но так и не собралась. Лайн перевёл дух: кажется, утешать девушку не придётся, она и сама справилась, а то он этого делать совсем не умел. Зато мог отвлечь. — Хочешь, научу? — Эм… конечно. Да, хочу, — Эми так явно обрадовалась, что эхо её эмоций отозвалось в груди юноши приятным теплом. — Тогда тащи её сюда, — Лайн хитро улыбнулся, усаживаясь поудобнее. — А ещё — телефон свой и печеньки. Уже умчавшаяся за гитарой, Эмили обернулась и хмыкнула, вероятно, догадавшись о намерении юноши схитрить. — Между прочим, кое-кто ещё не завтракал. — Эй, это моя плата за уроки, — изобразил парень оскорблённый вид, но через секунду засмеялся. — Ну, Эми, ну не люблю я овсянку. Оставь эту склизкую штуку для кого-нибудь другого. — А вот поправишься, тогда и поговорим, — Эмили принесла гитару и вложила в руки юноши. — Ладно, ладно, не бурчи. Просто кончились они, но я могу наделать бутербродов. Тебе нравится клубничное варенье? — Спрашиваешь, — Лайн мысленно облизнулся. — Давай я тебе пока гитару настрою и тюнер для настройки на телефон загружу. Потом покажу как пользоваться, там просто. Неси свои бутерброды. Когда Эми вышла, Лайн провёл пальцами по затёртому от явно многократного использования инструменту. Шестиструнная классика, ничего особенного. У Лайна поначалу была похожая, но в разы новее. Впрочем, и эта в целом выглядела неплохо. Вот только Эми очевидно не умела ухаживать за гитарой и, скорее всего, в лучшем случае только изредка смахивала пыль. Тут же требовалась основательная чистка и обработка спецсредствами. Вскоре Лайн закончил подтягивать струны и сыграл простенькую мелодию для проверки звучания. Он никак не ожидал восторженного аха от входящей в комнату Эми, и даже вздрогнул от неожиданности. — Ой, как здорово! А ещё что-нибудь сыграешь? — попросила Эми, изрядно этим смутив. Лайн потёр переносицу, он-то не видел в давно приевшейся «цыганочке» ничего особенного. Поднос с бутербродами и чаем Эмили взгромоздила на столик, а сама забралась с ногами на диван. На мгновение задумавшись под ожидающим взглядом, Лайн выбрал наиболее известную мелодию из тех, что хорошо знал. — Из «Пиратов», — сразу узнала Эми и, когда юноша доиграл, даже в ладоши захлопала. — Слу-ушай, тебе надо на сцене выступать! Так классно! Лайн смущённо фыркнул. Об этом своём увлечении он старался не распространяться, потому что, в представлении парня, оно не очень-то подходило любителю помахать кулаками и покурить за школой. И вообще, было слишком личным. — Тебе так кажется, потому что пока не умеешь, — заверил её Лайн. — Я раза два ошибся, вот тут и тут, — он показал сложные моменты, на которых сбился. — А сцена меня не интересует, это так, для себя. Восторженности в глазах девушки, между тем, ничуть не убавилось. И Лайн, решив поумерить её пыл, сменил тему. — Давай лучше научу чему-нибудь, — он передал гитару девушке и показал, как правильно держать, после чего развернул кисть и помог поставить пальцы на примере простого аккорда. — Жуть, как неудобно, — с напряжённой улыбкой прокомментировала Эми непривычное положение руки. — Я так даже пошевелиться не могу. Она попыталась другой рукой тренькнуть по струнам, но звук вышел глухим и скрипучим. — Бр-р, — хихикнула Эми. — В чём подвох? — Сильнее прижми, и чуть ближе к порожкам, — Лайн подвинул её пальцы, отметив, что девушка болезненно сморщилась. Однако, звук теперь вышел куда удачнее. — Больно, — Эми высвободилась и подула на подушечки пальцев, перечёркнутые вмятинами от струн. Углубления постепенно выровнялись, оставив чуть заметное покраснение. — Это всё время так будет? Она выглядела обиженным котёнком, которому вместо сметаны подсунули одуванчик. Такой подлянки от гитары Эми явно не ожидала. Ну, эту проблему Лайн хорошо понимал. — Надо поменять струны на нейлоновые, тогда будет легче, — улыбнулся он. — На металле ты, скорее всего, измучаешься тренироваться. А ещё натрёт мозоли, возможно даже в кровь, если будет усердствовать, как он в своё время. И очень повезёт, если стремление научиться окажется сильнее временных трудностей. Озвучивать это юноша не стал, чтобы лишний раз не нервировать Эми. — Потом кожа привыкнет и сможешь играть на любых струнах, — поспешил он поддержать девушку и потянулся за бутербродом, потому что в животе требовательно заурчало. Потянулся, забыв о браслете. Рукав пижамы задрался. — Ла-айн, — ахнула Эми, мгновенно помрачнев. — У тебя… браслет! Он… — Включился, — буркнул парень, вздрогнув и натянув рукав обратно на дурацкую штукенцию. Два дня успешно прятал и вот… так глупо попался. Поговорить об этом следовало давно, но не так. Не сейчас. Лайн предпочёл бы отложить неприятное хотя бы до вечера. — Когда? Только что? — встревоженно уточнила Эми. — Надо срочно подключаться и изучать требования, а то эта штука уже за твоим поведением следит. — Д-давай позже, — напрягся Лайн. Он взял бокал и отпил чуть остывшего чая. Жевать бутерброды почему-то резко перехотелось, от лавиной нахлынувшей тревоги кусок в горло не лез. — Нет-нет, затягивать нельзя ни в коем случае, — было заметно, что Эми разволновалась не слабее юноши. — Он же может наказание назначить, если не выполнять инструкций. Лайн, пожалуйста, давай подключим, мне очень не хочется тебя… тебе… — она замялась, не решаясь, видимо, произнести нечто вроде: «надавать по заднице». — Там много разных заморочек, но если постараться, мы сумеем ничего не нарушить. Вместе постараемся! Ну Лайн! Однако, если подключить телефон Эмили к искусственному интеллекту, сокрытому в глубине электронной начинки контроль-браслета, то девушку незамедлительно оповестят обо всех замечаниях, которые успел нахватать Лайн. К этому он готов не был, как и к очевидному продолжению в виде угла и порки. А Эми наверняка ни за что не согласится хотя бы потянуть время, не говоря уже о попытках как-нибудь обхитрить искин. Слишком она была ответственной. Слишком придерживалась правил. — Не сейчас, — заартачился парень. — Подсоединим тебя позже, и вообще, я есть хочу. Подхватив бутерброд с вареньем (хоть аппетит и пропал), Лайн откусил половину, полностью заполнив рот. Говорить теперь он не мог по вполне физиологичным причинам. Он надеялся, что Эми отвяжется, но просчитался. Девушка сидела рядом, даже не думая уходить. — Ну фто? — рассердился Лайн. — Жду, пока поешь, — спокойно отозвалась Эми. Гитару она отложила, а в руки взяла смартфон, что-то там старательно натыкивая. — Пока скачаю что нужно. Сама пришлю запрос, мне показывали как. Едва не подавившись: пришлось в срочном порядке запивать, Лайн возмутился: — Сказал же, потом! Ты уже передумала учиться играть? — он кивком указал в сторону гитары. — Вот как раз музыка может подождать. Серьёзно, Лайн, ты что, хочешь по попе? — Нет! — возмущённо вскрикнул юноша, зардевшись. — Да как ты… — Тогда не тяни резину за хвост! — Эми тоже повысила голос. — Чем быстрее мы изучим правила, тем скорее сможем научиться их не нарушать. Незнание от порки не спасёт. Лайн застонал, схватившись за голову. Всё так, но это уже не актуально. — Ты не понимаешь!.. — в отчаянии выдавил он. — Так объясни. Ну что не так? — Эми смягчилась и погладила его по руке. — Это ведь всего лишь подключение смартфона, оно слишком смущает? Я не буду смеяться и не расскажу никому, мы же договорились, помнишь? От нежданной поддержки внезапно защипало в носу. Окончательно расстроившись, Лайн опустил голову. — Он заработал позавчера, — глухо и как-то потерянно пояснил парень. — Вчера утром назначил… наказание. Но я не смог сказать. А теперь оно удвоилось. И за то, что не рассказывал — тоже взыскание. Уже… есть. Он договорил и замер, не отваживаясь посмотреть в лицо Эми. — Ёлки-метёлки, — протянула она ошеломлённо и недоверчиво. — Ла-айн… — Угу, — только и буркнул он. — Те ещё… Метёлки. — Тогда тем более не будем откладывать, — вздохнула Эми, подтвердив опасения парня: не даст время потянуть. В голос девушки возвращалась решимость. — Подключаем и читаем, чего там тебе прописали. Потом быстренько сделаем… ч-чтоб им всем подавиться… вот это вот сделаем, и — свободны. Она опять не сказала прямо. Лайн криво усмехнулся, приподнял рукав и вбил в нужную строчку Эмилин номер, после чего отправил запрос для подтверждения. — Ну читай. Наблюдать за тем, как хмурая решимость сменяется растерянностью пополам со смущением, было даже немного забавно, если, конечно, забыть о собственных переживаниях. Впрочем, к чести девушки, пришла в себя от потрясения она достаточно скоро. — Поняла, — кивнула она и нервно прикусила губу, но взгляда не отвела, и проявление волнения на этом ограничилось. — Тогда так: пойдём в мою комнату, а то вдруг мама вернётся раньше чем обычно. Сейчас ещё совсем рано, но вдруг. Там освобожу тебе угол, а сама потом выйду на полчаса, чтобы не смотреть. Внутренности будто скрутило тугим узлом, и Лайн, представив — только представив, как будет вынужден стоять без штанов в комнате одноклассницы, а потом… по заднице от неё получит, просто не смог шевельнуться. — Не-е-ет, — выдохнул он наконец. — Позже. Вечером. Только не сейчас, я не могу, не хочу. Потом… — Поздно «потомкать», — не согласилась Эми. — Время идёт, и не факт, что он, — девушка кивнула на браслет, — сейчас не наматывает штраф за неисполнение взысканий. Не хотелось бы завтра опять. Пойдём, Лайн… Когда закончим, я тебе пирог испеку. То, как Эмили искренне за него волновалась и старалась поддержать, помогло Лайну собраться. Действительно, не убивать же его собираются. Да и щётка не казалась очень уж серьёзным испытанием в сравнении с необходимостью оголить ягодицы. С другой стороны, Эми обещала лишний раз не смотреть. Успокоив себя этим, настолько сумел, Лайн неохотно поднялся. — Тогда с капустой, — через силу улыбнулся он. — Пирог. И побрёл следом за Эмили — будто не в её комнату, а, как минимум, в подвал инквизиции.

* * *

В углу между шкафом и стеной стояла высокая тумбочка без ножек. Эми выдвинула её, охнула и убежала за пылесосом и мокрой тряпкой. — Оказывается, там пыльно, — смущённо, с улыбкой пояснила девушка. — Давно не трогала, стоит и стоит себе. Всё, можешь заходить. Она унесла лишнее и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Лайн несмело протиснулся в угол, точнее, даже не в угол, а в какой-то закуток. Шкаф был высоким — почти до самого потолка, и потому углов образовалось аж два. «На выбор», — мысленно хмыкнул юноша. Стянуть тонкие пижамные штаны Лайн решился не сразу. Но закрытая дверь и относительно недалеко убранная тумбочка — кое-как прикроет, даже если Эми внезапно вернётся — несколько успокоили. Лайн не глядя нащупал резинку, просунул под неё и под другую тоже — от трусов — большие пальцы, и медленно потянул вниз. Спустив штаны до середины бёдер и расставив ноги, чтобы одежда не упала ниже, юноша чуть подвернул верхнюю часть пижамы, полностью оголяя ягодицы. Куда деть руки он не придумал и потому сначала сложил на груди, но локти упёрлись в стены. Поэтому руки пришлось опустить, вытянув по швам. Стоять с голым задом, обрамлённым одеждой, и с нелепо спущенными штанами было донельзя стыдно. Вот ведь засада! И стоять предстояло аж полчаса — вдвое больше из-за того, что не принял наказание сразу. Лайн опустил голову, ткнувшись лбом в прохладное соединение стен. Парню было скучно и стыдно, а ещё он чувствовал себя ужасно глупо в такой дурацкой позе. Остро ощущалась непривычная нагота пониже спины, и сосредоточиться на чём-нибудь постороннем не выходило. Даже достижения в любимой игрухе с полным погружением, частенько согревающие воспоминания в свободные часы, теперь казались слишком далёкими и несущественными. Да когда же кончатся эти чёртовы полчаса?.. Когда, наконец, раздался стук в дверь, Лайн вздрогнул всем телом. Он уже смирился с растянутым в бесконечность временем в углу, которое всё не завершалось, и потому отреагировал как застигнутый на месте преступления начинающий проказник. Подскочил и залился краской. И штаны быстро подтянул, пока Эми не зашла и не увидела. И из угла быстренько вылез. — Можно зайти? — поинтересовались из-за двери. Лайн нервно огляделся, присел на край кровати и только тогда отозвался. — Да, — голос от волнения получился слишком тихим. Юноша прокашлился и повторил ещё раз. — Да, входи. С нарастающим беспокойством Лайн следил за Эмили. Она выдвинула из-под кровати так и лежащий там кейс, открыла и достала деревянную щётку. Положила её на кровать, закрыла и запихнула кейс обратно. А потом села рядом с Лайном. Молча. Просидели они так довольно долго. Юноша не знал, чего там себе думает Эмили, но сам решиться и прервать молчание не мог. Однако, в конце концов, ожидание неизбежного стало напрягать куда сильнее мыслей о шлепках по заднице. Пусть даже от девушки-ровесницы-старосты класса, м-мать её… в отпуск. — Давай начинать, что ли? — произнёс он, не смотря на Эми. — Всё равно придётся, а так хоть быстрее закончим. Девушка угукнула и пересела глубже на кровать, опершись спиной на стену. Через её ноги Лайну надо было перегнуться и лечь, но заставить себя сделать это, несмотря на всю накопленную решимость, было очень и очень непросто. — Лайн, — спустя минуту окликнула вздрогнувшего парня Эмили. — Ложись, не тяни. Неприятная процедура, конечно, но куда деваться-то? Лайн вздохнул. И правда, некуда, сам ведь выбрал Эми, когда предлагали. Можно было бы, наверное, отказаться и отправиться в интернат, но в памяти слишком живы были слова мэсс Фирии об опытном и строгом воспитателе. Примерное представление об этих «опытных» у Лайна имелось, раньше его уже вызывали в интернат для крепкой порки ремнём за проделки, и потому туда не хотелось. Очень. Там не дадут времени собраться и не отвернутся тактично, чтобы не смущать. Отчитают так, что до слёз проберёт, выдерут и в угол загонят, красной задницей сверкать. Нет уж, лучше, и правда, получить от Эмили. Тем более, что она после всего пирог испечь обещала. Лично для него. Пр-риятно, блин. Но для начала надо было пережить «процедуру», как обозвала наказание Эми. Лайн встал, забрался на постель и встал на колени справа от сидящей девушки. Убедился, что она не смотрит, быстро спустил штаны вместе с трусами и лёг, моментально покраснев по самые уши. Теперь дороги назад нет. Эми всё видит и, блин-н-нский блин, чувствует. «Отличный, должно быть, видок с той стороны, — саркастично подумал Лайн. — Хулиган с голой задницей в ожидании трёпки». Он и правда замер, не смея шелохнуться. Ощущать голой кожей шершавые джинсы на тёплых бёдрах Эми и представлять, ЧТО сейчас она видит, было выше его сил. Лайн зажмурился и вжался горячим лицом в пушистую ткань покрывала. — Здесь сказано, — Эми включила смартфон. Лайн прислушался. —… что вчера тебе назначили пятьдесят шлепков ладонью. Сегодня, в качестве штрафа за то, что не принял их в тот же день — ещё пятьдесят щёткой. — Да, и там ещё за то, что про активацию браслета не рассказал до сих пор, — приглушённо отозвался Лайн из покрывала. — Ещё тридцать. — Вижу. Но чем — не написано, — Эми помедлила, вероятно искала ответ в программе. — Ага, это значит на выбор воспитателя. У тебя есть знакомые воспитатели? Позвоним, спросим. В ответ на её попытку пошутить Лайн лишь хмыкнул, не поворачиваясь. — Типа ты воспитатель. Давай, воспитывай уже, пока у бедного меня задница не замёрзла. — Да-а, бедный, несчастный хулиган, — поддержала Эми несерьёзное настроение. — А-та-та тебе, чтобы не шкодничал. И не вредничал. — Я не… — начал Лайн, но вздрогнул, почувствовав движение Эмили и последовавший через секунду шлепок ладонью по ягодице. Не то, чтобы это было прям больно, но внимание привлекало только так, заставив прислушиваться к непривычным ощущениям. — Я не шкодил, — успел сказать парень, прежде чем вторую ягодицу опалило симметричным ударом. — Как скажешь, — Эми не возражала, но вот её ладонь опустилась ещё дважды — на каждую половинку поочерёдно. — Считать будешь сам или мне? — Только не вслух! Лайн даже вскинулся, испугавшись такой перспективы. Это выглядело ещё глупее, чем стоять в углу — лежать и считать шлепки по заднице. — Тогда не болтай, а то можно сбиться, — последовал ответ, и юноша послушно притих. Немного не той была ситуация, чтобы поступать наперекор. Про себя Лайн всё равно считал, потому что достаточно легко терпел шлепки девчоночей ладони, несравнимые с болью от ремня в том же интернате. Чувствовалось, что Эми не лупила со всей дури, действуя осторожно, но при этом каждый из хлопков засчитывался. На экранчике браслета вылез счётчик со сменяющими друг друга цифрами, и на него Лайн тоже время от времени поглядывал, вытянув вперёд руки. Впрочем, боль накапливалась даже от такого лёгкого воздействия, и вскоре юноша поджимал пальцы на босых ступнях и вовсю гримасничал, пользуясь тем, что Эми не может видеть его лица. Лежать смирно и не дёргать задом пока удавалось, но Лайн уже не был так уверен, что сумеет оставаться на месте до конца. — Всё. Пятьдесят, — наконец озвучила Эмили то, что Лайн и так знал. Менее радостной новость от этого не стала, всё-таки, позади почти половина. — Ага. Надо же, я до сих пор жив, — съязвил юноша. — А ты, оказывается, строгая. — Ты прав, будешь хулиганить, по попе настучу, — согласилась Эмили, а Лайн опять покраснел. Да что ж такое, он же её смутить хотел… и не вышло. — Хочешь немного полежать или продолжим? Лайн на минуту задумался. Потянуть время было бы неплохо, но не в таком виде и не в такой позе. Тут бы поскорее закончить и больше не вспоминать. — Продолжай, — постарался он сказать невозмутимо, но вышло всё равно не очень. Слишком испуганно и нервно. В следующее мгновение Эми вздохнула и погладила его по напряжённой спине. — Потерпи, пожалуйста. Чуть больше половины ещё осталось, — сочувственно произнесла девушка. Да уж, совсем не так, как в интернате. Внутреннее напряжение никуда не делось, но Лайн почувствовал себя чуточку лучше. По крайней мере, Эми тоже этого всего не хотела, и понимала, как ему непросто. — Не растаю, шлёпай уже, — проворчал парень, маскируя неловкость. — Мне и посильнее доставалось. Ой! Блин! Эми, стой! А вот щётка жалила неожиданно жгуче. Лайн заволновался и развернулся, не осмеливаясь просить полегче — неудобно всё же, он ведь, вроде как, крутой. Ну, насколько можно было казаться крутым, получая по голой заднице. Но при этом очень уж хотелось, чтобы Эмили ненадолго прервалась — чтобы привыкнуть и настроиться. — Что такое? — немедленно прекратила она шлёпать покрасневшие ягодицы. — Ничего. Перерыв… на минутку, ладно? Лайн поёрзал, попытавшись устроиться поудобнее. Однако, его зад торчал всё так же бесстыдно, и об удобстве оставалось лишь мечтать. — Готов? — спустя некоторое время поинтересовалась девушка. — Нет, — пробурчал он. — Бей. — Эй, я не бью, я шлёпаю, — полушутливо поправила Эмили. — По попке. — Это я заметил, — хмыкнул парень. И сцепил зубы, чтобы не зашипеть. Щётка, всё же, оказалась не столь безобидной, как могло показаться. Лайн быстро растерял способность лежать и не дёргаться, его пятая точка будто бы сама по себе отодвигалась в сторону и подскакивала от особенно ощутимых шлепков. Юноша изъёрзался, запыхался и позабыл о том, как стеснялся одноклассницу. Теперь Лайна более всего занимал пожар на собственной заднице, а остальное казалось второстепенным. Наконец, Эми остановилась. Парень с надеждой взглянул на запястье — всё? Посчитать он забыл, быстро сбившись, да и не до того тогда было. Но ведь… Так больно. Этого просто не может быть, чтобы ещё не всё. — За позавчера закрыли, — произнесла Эмили, посерьёзнев, и Лайн сжался в тревожном предчувствии. — Плюс штраф за просрочку — закрыли тоже. Осталось последние тридцать, которые на выбор, за то, что не рассказывал. Лайн, ты… потерпи ещё чуть-чуть, хорошо? А потом мы точно придумаем, как устроить, чтобы правила больше вообще не нарушать. Я помогу. Впервые за всё это время Лайн решился заглянуть ей в лицо. И увидел до белизны прикушенную губу, встревоженный взгляд и огромное, заметное со стороны желание прекратить порку. Шлёпать его задницу Эми явно не хотела, не более, чем хотел того сам Лайн. И это, чёрт возьми, успокаивало лучше любых слов и возвращало потерянную уверенность. — Да брось, — взбодрился он. — Не смотри так, будто у меня от такой ерунды что-нибудь отвалится. Что-нибудь важное. Усы там, лапы или хвост. Эми несмело улыбнулась, и Лайн окончательно воспрял духом. — Ну… погладить ещё можешь перед последним рывком, разрешаю, — он покрутил основательно нашлёпанным задом, чуть было опять не скривившись от боли. А неслабо так отхватил! Чувствительно. От деланно-высокомерной фразы Эми откровенно хихикнула и действительно принялась осторожно поглаживать. Её прикосновения почти не чувствовались — после порки кожа на заднице не онемела, конечно, но где-то около. И всё-таки было приятно. Но — пополам с вернувшимся смущением. — Я пошутил, — зачем-то заявил Лайн. Честно говоря, ему вовсе не хотелось, чтобы Эмили перестала нежно поглаживать саднящие половинки. — А я нет, — Эми, к его удовольствию, не прекратила. — Тебе больно. Может, хоть немножечко полегчает. Вскоре Лайн разомлел и просто расслабленно лежал, принимая ни с чем не сравнимые ощущения странной ласки и осторожных прикосновений. Странной — потому что по отношению к совершенно не тому месту, которое Лайн бы позволил трогать при обычных обстоятельствах. Но тем острее и завораживающее были чувства. Особенно, с учётом того, что по тому же месту его совсем недавно больно отдубасили щёткой. — Если хочешь, сделаем перерыв, а потом закончим, — предложила Эми спустя некоторое время. — Правда, есть нюанс, мне инструктор говорил… Отдыхать во время наказания можно, если совсем тяжело, но только в углу. Пойдёшь? — Время, насколько я понимаю, в зачёт не идёт? — задумался Лайн. Заманчивое предложение: подождать, пока утихнет боль. Но и просто так стоять не охота. — Нет, — Эми вздохнула. — И одеваться нельзя, и попу трогать. Только воспита… хм… ну, тот, кто наказывает, может помазать, или вот так — успокоить жжение потихонечку. А самому — увы. Нестерпимый жар окатил лицо. Опять. Вот зачем ТАК говорить, что хочется под землю провалиться? Лайн представил всё в красках и лучше бы не представлял, потому что теперь от полыхающих щёк можно было прикуривать. — Тогда не пойду ни в какой угол, лучше сразу, — Лайн ещё храбрился, но не сумел сдержаться и уточнил. — Ты же не щёткой? — Нет, конечно нет. Рукой. Постараюсь по наименее пострадавшим… участкам, — Эмили ещё раз погладила половинки и спросила. — Начнём? Лайн кивнул в покрывало и выдавил нечто несвязно-подтверждающее. Угум, мол, давай. Куда ж деваться, если сам сперва не воспринял контролирующую штукенцию всерьёз и не следил за поведением, а потом попросту струсил и откладывал признание до последнего. Кто знает, сумел бы вообще рассказать или нет, если бы Эми случайно не заметила включённого браслета. Оставалось только принять наказание и больше не нарываться. Лайн помнил про две обязательных головомойки за старое, но они ещё не скоро, и получать что-то кроме — не хотелось категорически. Для этого требовалось потерпеть один месяц: слушаться правил, навязанного режима дня, не ругаться матом, не курить, не напиваться, не развязывать драк, учить уроки и не прогуливать, когда закончатся каникулы… По мере продвижения мысли, глаза Лайна расширялись до тех пор, покуда не приняли форму почти идеальных кругов. Он что им, робот? Киборг? Это ж не реально! Да у него же задница отвалится! «Не хочу! — в панике подумал юноша, морщась и вздрагивая от болезненных, всё же, шлепков. — Блин, не хочу отвечать за все поступки, так не честно!»