***
Разбираться в себе – задача едва ли легче чтения других людей методом наблюдений и изучения мельчайших деталей их поведения. Глубина человеческой души не ограничивается подобно бесконечной бездне, не имеющей никакого конца. «И если ты долго смотришь в бездну, бездна тоже смотрит в тебя». Чем дольше Дазай наблюдал за людьми, чем отчётливее предугадывал дальнейшие их слова или предсказуемые действия, тем больше его пугало собственное существование. Его отличие от всего живого вокруг, его понимание, что с ним что-то не так. Человек для него становился со временем уже не такой существенной единицей, но от осознания этого факта усугублялось и принятие его личного ничтожества. Разбираться в себе для Дазая – нерешаемая задача. Судьба кидает человеку под ноги лишь те испытания, с которыми он в силах справиться. Дазай не верил ни в судьбу, ни в это выражение. Но сейчас ему хочется смеяться над самим собой так искренне, как над тем самым глупым школьником в классе, который никак не может запомнить таблицу умножения. Хочется смеяться над самим собой, над тем Дазаем Осаму, который глотал пачками таблетки за раз, корчась потом над унитазом в попытках вызвать рвоту. Потому что тогда он едва ли хоть что-то понимал в этом мире. Тогда он думал, что у него внутри огромная пустота, заполненная холодным космическим вакуумом и погасшими звёздами, которые так и не взорвались, чтобы породить свою вселенную. Сейчас же он знает, что эта пустота заполнена гнилью и смолью, плотным сгустком всего дерьма, что туда заталкивали многие годы. Её нельзя вычистить, нельзя вырвать ногтями или просто извлечь единым целым. Но её можно вытеснить оттуда той самой бездной, из глубины которой на него взирают сапфировые глаза с огненными бликами. Два месяца Чуя подавлял в себе растущую тоску, силясь давить улыбки наподобие Дазая. Но выходило у него на редкость плохо – больше походило на маленький оскал брошенного ребёнка, каким Дазай его не видел ранее никогда. Его острые фразы сменялись продолжительными молчаниями, взгляд подолгу мог зависать на одном месте, словно стеклянный и кукольный. И всерьёз Дазай начал задумываться о его состоянии, когда на шутливое предложение пройти терапию с Сакуноске Чуя устало согласился, даже не замечая издёвки. Он застрял в одном отрезке времени, окружённый с четырёх сторон такими же стенами, как окружал себя Дазай. И теперь была его очередь помогать Чуе вылезать из своего аквариума. Приближение осени совсем невесомо парило в воздухе, утренним ветром принося с собой приятную прохладу. Чуя, сидя на ступенях веранды в домашней одежде, не заметил, как Дазай подошёл сзади, неслышно ступая босиком по полу. Его рука легла на рыжую макушку, настойчиво взлохмачивая прядки – волосы стали ещё непослушнее, чем раньше, такие же короткие и вьющиеся, как у самого Дазая. Чуя недовольно обернулся, сбросив с себя его ладонь, и сузил глаза, рассматривая умиротворённое лицо над собой. – Тебе заняться нечем с утра, кроме как ко мне лезть? – Дазай давно заметил, если Чуя не в духе, это будет ясно ещё с самого начала дня. – Доброе утро, сладкий, – парень, несмотря на колкую фразу, улыбнулся и уселся рядом на ступень выше. Дазаю куда больше импонировала такая несдерживаемая накахаровская агрессия, нежели конфетно-букетный период классических отношений, потому сожительство Чуи никогда не было для него тягостным. Наоборот – это была одна из его любимых черт в парне. Потому что она ему безумно шла. – Прекращай быть таким мерзким, – Чуя сморщился, при этом уронив голову Дазаю на колени. – И руку верни на место, – он добавил уже тише и менее уверенно, и Дазай сдержался от дальнейших комментариев, понимая, как порой Чуе сложно просить ласку, в которой он нуждается. Он осторожно перебирал пальцами чужие волосы, осматривая уставшее уже в ранний час лицо Чуи. С какой-то отрешённостью он застыл взглядом на нескольких седых волосах на его макушке, а после взлохматил копну парня и оттянул щёку. – Дазай. – Чу, послушай меня, – он дождался, когда Накахара поднимет удивлённый взгляд, продолжая лежать головой на его ногах. – Твой серьёзный тон мне не нравится… – Тебе не нравится то, что я скажу, не так ли? И ты прекрасно знаешь, о чём я буду говорить, – Дазай ухмыльнулся в ответ на нахмуренные рыжие брови. – Это правда не нужно. Я уже в порядке. – Чуя, это нормально, что ты скорбишь, – Дазай глубоко вздохнул, очень слабо понимая чувства, о которых говорил. Но куда проще было залезть в голову Чуи и помочь ему навести там порядок из образовавшегося хаоса. – Ты думаешь, насколько это ужасно, скучать по такому человеку, как Тачихара. Он покушался на жизнь твоего друга, на твою и мою, с лёгкостью наставил тебе пистолет промеж глаз. Но это не отменяет твоей привязанности. Она не проходит за неделю, месяц или полгода. И чем больше ты коришь себя за свои же переживания, тем дольше ты будешь из этого выходить. – Говоришь, как Сакуноске, – Чуя оттопырил нижнюю губу, звуча далеко не так самоуверенно. – Но в отличие от Оды я знаю, как тебя отвлечь, – Дазай хитро подмигнул ему и огладил большим пальцем чужую губу. – Тебе разве не надо в штаб? – Чуя вмиг покраснел, не отводя при этом взгляда. – Не-а. Мы кое-куда поедем сегодня. – Что? – Чуя поднялся, убрав от себя чужую ладонь. – Куда? – Это сюрприз. – От твоих сюрпризов можно ждать чего угодно, – он сложил руки на груди, пытливо сверля глазами улыбающегося Дазая. – Ты будешь в восторге, не сомневайся. Чуя не стал возражать, ведь как никто другой знал, что спорить с этим человеком бесполезно. У него действительно не было причин отказываться от такого предложения, потому что Дазаю он доверял своё ментальное здоровье (пусть и с особой осторожностью), и вариант провести свой выходной в одиночку дома явно уступал. С неким подозрением он уставился на Дазая, когда тот через пару часов устроился на месте водителя в машине, но сел рядом без каких-либо возражений. Место, куда они направлялись, Дазай всё также скрывал от него, игнорируя сыплющиеся одним потоком вопросы. С явным недовольством и нарастающей злобой Чуя воззрился на ворота психиатрической лечебницы. Он не торопился выходить из машины и всё смирял взглядом трёхэтажное вытянутое здание с белой облицовкой фасада. Выглядело оно достаточно неплохо и совсем не походило на больницы из фильмов ужасов про сумасшедших людей, в которых вселяются демоны. Однако на место для романтической прогулки похоже оно было так же, как Дазай на совершенно здорового человека. – Странные у тебя представления о местах для свиданий, – Чуя буркнул себе под нос и откинулся на спинку кресла, показывая, что выходить из машины не намерен. – Разве я упоминал о свидании? – Дазай задумчиво выгнул бровь. – Ты серьёзно решил сдать меня в психушку?! – Чуя подскочил на месте, едва не ударив от злости кулаком по лобовому стеклу. – Сомневаюсь, что они бы там сумели тебя утихомирить, – Дазай фыркнул, заглушив двигатель, и сказал куда более спокойно. – Мы приехали навестить кое-кого. Чуя дышал неспокойно, только сейчас заметив, с какой силой вцепился пальцами в бедро Дазая. Рвано убрав руку, парень отвёл взгляд и с отчаянием осознал, что его реакция была слишком бурной и неадекватной. Конечно, Дазай так бы не поступил с ним. Глупо, но Чуе почему-то на ум пришла именно такая мысль в первую очередь. Он тряхнул головой и вышел на улицу, чувствуя на себе внимательный взгляд. – Там твоя мать. Чуя обернулся к нему с раскрытым ртом, ощущая теперь острую нехватку воздуха. Послышалось ему или нет, сомневаться поводов не было – Дазай смотрел прямо на него без ухмылки и намёков на сарказм. От ветра низ его расстёгнутой серой толстовки едва заметно колыхался, руки были убраны в карманы брюк, а Чуя в полной растерянности не знал, куда деть свои собственные пальцы, которые начинала колотить дрожь от одного только упоминания о Джун. – Я не пойду, – он отступил на шаг, мотая головой из стороны в сторону. – Подумай ещё раз. – Не пойду! Дазай, какого хрена? Когда ты вообще виделся с ней и для чего?! – Неконтролируемый поток вопросов не давал и шанса Дазаю вставить хоть слово, потому он лишь дожидался, когда Чуя выговорится. – Ты не думаешь, что должен был сказать мне? Зачем ты это сделал? – Ты потерял когда-то важного тебе человека, Чуя, но ты должен вспомнить, что твоя жизнь не крутится вокруг меня и твоих бывших друзей. – И ты решил, что мне нужно наладить отношения с моей ненормальной матерью, которая меня ненавидит и колотила всё детство?! – Чуя приблизился в два тяжёлых шага и схватил Дазая за грудки, вставая на мыски и оказываясь рядом с его лицом. – Я не хочу. Её. Видеть. Никогда больше. – Ты говоришь это для того, чтобы не идти сейчас к ней, или чтобы убедить себя в этом? Губы Чуи дрогнули, и он наклонил голову вниз, жмурясь и стискивая ткань чужой футболки сильнее, сдерживаясь от желания что-то разбить прямо сейчас. Он опустился на пятки и уткнулся макушкой в грудь Дазая, еле заметно раскрывая рот и говоря на грани слышимости. – Мне страшно. – Я знаю. Поэтому я пойду с тобой. Глупая улыбка на лице Дазая стала уже такой привычной для Чуи, что он больше не пытался разбираться в причинах её появления. Она просто есть, так же, как есть Дазай в его жизни, немного не в ладах со своей головой, а моментами совсем не немного, иногда пугающий или до чёртиков раздражающий одним своим насмешливым взглядом. Но он всегда рядом и всегда нужен, как бы Чуя не выплёскивал наружу противоречащие эмоции. – Я уйду сразу, как захочу, – он украдкой ещё раз покосился на окна третьего этажа, где виднелись решётки, и опустил взгляд на широкую каменную тропинку. – Как скажешь, – Дазай слегка толкнул его в спину, идя следом. Ему в этом месте оказаться хотелось в последнюю очередь, и не важно, в роли посетителя или пациента. Однако, наблюдая, как с каждым шагом спина Чуи горбилась всё больше, он понял, что парню неприятна складывающаяся вокруг обстановка не меньше. В холле было просторно и свежо – Чуя немного завис в центре помещения, не ожидая увидеть что-то настолько непохожее на всё, что он слышал о подобных местах. Несколько разросшихся комнатных деревьев у широких окон, кофейный автомат рядом с плазменным телевизором почти под потолком, светлые стены и минимум мебели создавали простую ненапряжённую атмосферу. Но цель их приезда его по-прежнему угнетала, потому он без особого энтузиазма просеменил за Дазаем, который уже любезничал с девушкой за стойкой регистрации. – Вообще-то, по нашим правилам посетителям выделяются определённые часы, – японка запнулась и кивнула Чуе в знак приветствия, на что он лишь потупил перед собой взгляд. – Да ладно вам, меня тут пол персонала знает, – Дазай кокетливо протянул руку к бейджику работницы на её груди, едва касаясь пальцами белой рубашки, прочитал фамилию и расплылся в лёгкой улыбке, – Маруяма-сан, ваш начальник только рад будет видеть меня в этих стенах. Уж поверьте мне, – Чуя на этот жест едва слышно прорычал, жалея о том, что не взял собой один из клинков, который бы так удачно сейчас мог красоваться у Дазая между ног. – Даже не знаю… – Вам к лицу смущение, – Чуя отвёл взгляд, начиная считать в голове мёртвых Осаму Дазаев, и ему становилось совсем немного легче, – верю, что вы такой же прекрасный сотрудник, как и красивая девушка, так сделаете исключение для нас? – Дазай сложил руки вместе. – Тогда подождите десять минут, – покрасневшая Маруяма опустила голову и удалилась куда-то по коридору с рабочим телефоном в руке. Чуя смотрел ей в след, скрипя зубами. – Ещё бы под юбку ей влез. – Я влезу под юбку только в том случае, если она будет надета на тебе, – Дазай хмыкнул и обнял его одной рукой за талию. – Тебе бы пошло, не думаешь? – Давай не сейчас, – Чуя по привычке закатил глаза уже на автомате. – Да, сейчас это было бы странно. Хотя для этого места, может быть… – Заткнись уже, фетишист обдолбанный. Дазай прыснул в кулак, подавляя смех, и присел на диван, взяв с низкого столика какой-то журнал из лежащей стопки. Чуя наблюдал за тем, как парень медленно перелистывал страницы, останавливаясь взглядом на некоторых из них, будто и вправду его там что-то могло заинтересовать. На деле же, Чуя был уверен, он делал это просто, чтобы создать видимость занятости. Потому что у Чуи имелось тысячу вопросов, а ответы Дазай давать не торопился. – Ты здесь… Лечился? – Замявшись от дурацкой формулировки, Чуя сложил руки на груди, ещё раз зачем-то оглянув холл. – Угу. – Как давно? – Мне было восемнадцать. И это было ужасно. Ужасно, потому что я знал, что мне это не поможет. Потому развлекал себя, как мог, устраивая сцены медперсоналу. Но когда меня начали пичкать тяжёлыми препаратами до состояния овоща, я понял, что мне здесь особо не весело… – Дазай задумчиво подпёр щёку кулаком и причмокнул губами. – Потом Огай использовал это место как один из способов влияния на моё сознание. Честно говоря, все эти запрещённые терапии были… Достаточно действенными. Дазай говорил о сложных вещах с обычной для него отрешённостью, пока Чуя рисовал в голове эти картины, достаточно яркие ещё и благодаря рассказам Одасаку. Резко начала ощущаться тошнота от представления совсем бессмысленного взгляда карих глаз, привязанных рук и ног к постели, истощённого пережитым стрессом тела, потому Чуя просто решил сменить тему. – Когда ты встретился с ней? – За два дня до стычки с Овцами. – И почему не сказал ничего? – Голубые глаза сощурились в негодовании. Дазай наконец оторвался от журнала, который долистал до конца, и повернулся к нему. – Потому что есть ещё кое-что, о чём ты не знаешь. Помнишь, я обещал тебе, что разузнаю об Артюре? – И что ты узнал?.. – Чуя растерялся от неожиданного оборота, который принимал разговор. – Ему нужно было достать твою ДНК. – Чего? Дазай перевёл взгляд за его спину и поднялся, взяв его под локоть и направившись вместе с ним к вернувшейся Маруяме. Чуя и пискнуть не успел, как она сказала, куда им направляться, и что у них есть максимум полчаса. Решив придержать растущее непонимание и желание всё выпросить, Накахара молча шёл за Дазаем по лестнице на второй этаж, затем потянул его за локоть и прижал спиной к стене в начале коридора, который пустовал. – Говори живо, – Чуя старался произнести это как можно спокойнее, однако голос его предательски подскочил. – Если бы мог, уже давно бы тебе всё рассказал, – Дазай недовольно сморщился, чувствуя между своих ног чужое колено, не дающее ему сдвинуться с места. – Артюр меня использовал? – За наигранным холодом в голосе Дазай уловил волнение и сразу понял, что так взволновало Чую. Он медленно покачал головой из стороны в сторону, положил ладони поверх его рук и слегка сжал. – Нет. У него не было цели тебя использовать. Ты правда ему понравился, и никто его не принуждал. – Тогда зачем? – На все эти вопросы тебе не я должен отвечать. Собственно, за этим мы и приехали сюда. Чуя не помнил, когда в последний раз чувствовал себя настолько отстранённым от реальности и происходящего вокруг него. Дазай говорил спокойно, ясно и чётко, но в то же время его слова пролетали мимо Чуи. Настолько сложно ему было поверить, что его прошлое всё-таки имеет тесную связь с Мафией, что легче было посчитать себя свихнувшимся. Тем не менее Чуя всё же отстранился от Дазая, который сегодня был просто примером сдержанности и выносливости, и сам направился в нужную палату. Только у самой двери он застыл, не решаясь открыть её. Словно это была та самая дверь, которую его мать закрыла изнутри очень давно, отгородив себя от своего же ребёнка. «Что я здесь вообще делаю?» – Ты же знаешь, что уже не нуждаешься ни в чьей защите? – Голос Дазая вырвал его из задумчивости, однако посыл его слов так и не стал понятен. Смотря в бегающие голубые глаза, Осаму подавил ухмылку и склонился к нему ближе. – Чуя, ты состоишь в Портовой Мафии. Как по мне, твоя мать не самое страшное, что может с тобой случиться. Чуя резко опустил взгляд, от чего-то сведя брови так сильно, что между ними появилась складка. Дазай списал это на размышления, однако следующие слова едва не выбили пол из-под его ног. – А как по-твоему, Осаму, самое страшное, что может случиться с тобой – это гнев Мори? Чуя не удостоил его больше взгляда, но и без этого Дазай ощутил, что он хотел до него донести. Не только сейчас, а уже давно. Просто не мог найти подходящего момента. В голове нещадно зудила мысль о неправильности его слов, о том, насколько Дазай не устойчив сам по себе, и без опоры в виде Мори Огая он не вырвался бы из своего прошлого, продолжая оставаться тем самым брошенным ребёнком из приюта, выйдя в мир, где ему не было бы совершенно никакого применения. Само допущение предательства этого человека отзывалось в теле порывом уничтожить того, кто склонял Дазая к такому выводу. Но впервые он смог спокойно удержать себя и принять такие слова без особого труда. Чуя был прав. Наверное. Накахара сделал один уверенный шаг внутрь палаты, не отпуская ручку двери, и замер, начиная оглядываться. Ничего удивительного в ней он не обнаружил: светло-голубые стены, две кровати напротив друг друга, одна из которых была с голым матрасом и подушкой. Из мебели был лишь низкий комод с открытыми полками, тоже пустующими. Окно напротив входа в комнату было без занавесок или чего-то похожего на них с тонкими металлическими прутьями решётки. До последнего он не решался посмотреть правее, уже ощущая на себе её сосредоточенный взгляд. Накатившее отвращение и едкая обида подступили к горлу, но рука Дазая, которую парень положил Чуе на плечо, совсем немного успокаивала. – Здравствуй, Чуя. Накахара сжал челюсти и выстрелил в мать самым холодным взглядом, на который был способен. Бровь сама по себе подскочила, когда он наконец-то её оглядел. Всё такая же болезненная худоба, неровности на лице, куда более уставший взгляд. Костлявые кисти рук были скрещены, Джун сидела на краю кровати, осматривая его в ответ. И он всё же не мог узнать в ней ту деспотичную женщину, что вытягивала из него энергию на протяжении долгих лет. На щеках слабый и совсем не привычный её коже румянец, здоровый блеск в голубых глазах. И мягкая улыбка на тонких губах. Чуя готов был поклясться, что видит её улыбку впервые. Впервые предназначенную именно ему. – Привет. Он нервно шмыгнул носом и излишне дёргано отпрянул от Дазая, который всё это время прижимался к нему сзади. Чуя не собирался показывать их отношения на глазах матери, пусть даже она не кричит и не рвётся ударить его. Просто он не хочет делиться с кем-то настолько сокровенной для него вещью. – Ты так изменился, – Джун проследила, как её сын опустился на соседнюю кровать, после кинула пустой взгляд в сторону Дазая, который закрыл дверь и облокотился на неё спиной. – Возмужал. – Можно подумать, ты раньше так часто меня видела, что способна заметить изменения, – Чуя поморщился и хрустнул пальцем, не зная, что от него хотят и что ему надо говорить. – Мы можем поговорить наедине? – Джун вскинула подбородок, смотря Дазаю в глаза безотрывно – совсем не так, как в их первую встречу. Осознанно и без страха. Дазай на это криво усмехнулся и похлопал ладонью по закрытой двери. – Считайте, что я призрак, – он сощурился и поднял руки перед лицом, потряхивая ими в воздухе. – Вууу… – Дазай! – Чуя гаркнул неожиданно громко для самого себя и сконфузился, приложив к губам пальцы. – Просто заткнись, хорошо? – М, как жаль, одна половина семейства Накахара не хочет меня видеть, вторая – слышать… – Осаму сложил руки на груди и закрыл глаза, блаженно улыбаясь. – Вы ужасно неблагодарные люди, знаете об этом? Чуя устало выдохнул и посмотрел на мать. Она с долей презрительности пилила Дазая глазами, и Чуя почти с усмешкой осознал, что у этого парня действительно прирождённый талант выбешивать всё живое вокруг себя. С малым испугом Чуя подумал, как часто Дазай бывал здесь и что мог рассказать Джун о них. Прокашлявшись, он привлёк к себе внимание и неуверенно подал голос. – Ты хотела что-то сказать мне? – Он метался глазами из угла в угол, не осмеливаясь смотреть на неё. Слишком непривычно было её спокойствие, расслабленная поза и отсутствие тремора. Не было приевшегося запаха спирта вперемешку с потом, волосы аккуратно убраны за уши. Видеть её в чистой больничной одежде было слишком странно – Чуе казалось, что он так и не проснулся сегодня утром. – Я скучала. – Я не верю тебе, – он всего на секунду посмотрел на неё и опустил голову. – Ни черта. – Я понимаю, – Джун согласно кивнула и положила руки на колени, слегка подавшись вперёд. – Чуя, мне сложно говорить с твоей макушкой. – Это больше, чем ты заслуживаешь, – парень скрипнул зубами от злости. – Я сюда пришёл не от большого желания видеть тебя. – Мне всё равно приятно… – Перестань, а, – Чуя оскалился и сморщился, вжав плечи в голову. – Если ты думаешь, что я изменю своё отношение к тебе после всего, что ты делала – ты полная дура. Мне противна ты и воспоминания о тебе. Я не заслужил… Такого, – парень плотно сжал губы, не давая вывести себя на слёзы. Джун смиренно вздохнула, принимая его позицию – всё же лечение здесь хоть немного вправило ей мозги, обрадовался про себя Накахара. – Хочешь знать правду? Чуя задумался. Всего на секунду, потому что его ответ был очевиден. Он лишь боялся того, что услышит, предчувствуя всем своим телом удар. Будто слова, та правда, которую от него скрывают, обрубит его жизнь на этом моменте, и он полетит вниз, обратно в свою яму, из которой так долго выбирался. Укусив свою щёку изнутри, он кивнул и неуверенно поднял глаза. – Да. – Хорошо, – Джун перевела взгляд к окну. – Я не хотела тебе рассказывать. Жить с этим было для меня губительно, и если бы не, – на этих словах она отстранённо посмотрела на Дазая, который, казалось, заснул стоя, – он, кто знает, что в итоге случилось бы со мной. Я была рада, когда ты ушёл. Думала, сбежишь из города. И тебя не будут искать. – Почему меня должен был кто-то искать? – Чуя сжал край матраса, тяжело сглатывая слюну. – Я не знала тогда... Правда, не знала, что твой отец – якудза. Чуя ощутил, как что-то в груди глухо оборвалось, ударив по рёбрам. – Кто? – Дрогнувшим голосом спросил он. – Рюро. Хироцу Рюро. Дазай приоткрыл глаза, услышав низкий стон на выдохе. Он наблюдал, как Чуя прижал ладони к вискам, мотая головой, а затем в страхе повернулся к нему. Недоверие в голубых глазах мешалось с настоящим ужасом, горечью, губы исказились от скачущих мыслей и эмоций. На немой вопрос Дазай ответил лишь кивком, ожидая бури. Но её не последовало. Чуя пусто смотрел перед собой, а его голос раздался хрипло. И совершенно пусто. – Когда ты узнал? – В начале лета. – Ясно. Джун медленно продолжила свой рассказ, а Дазай всё больше хмурился. Он привык к бурным реакциям Чуи, к его ярким эмоциям и их выплескам, и то, что он видел сейчас, ему совсем не нравилось. Чуя был поникшим и загнанным, отстранённым, забитым. И тихим. Обдумывал услышанное? Или его совсем это не тронуло? Дазай был уверен, что эта правда для Чуи будет толчком вперёд, возможно с окраской ненависти и раздражения, но он перестанет сереть и таять на глазах как за прошедшие месяцы. – Хватит, – неожиданно сказал он шёпотом. Джун смолкла и, подумав пару секунд, поднялась с кровати и направилась к парню с намерением сесть рядом. – Нет! Не подходи, – Чуя вскочил, пятясь к Дазаю и выставляя руки вперёд. В глазах застыли слёзы и неподдельный ужас. – Чуя, пожалуйста, – Джун вытянула руки к его лицу, смотря с мольбой. – Прости. Прости меня за всё. Чуя зажмурился и вжался спиной в Дазая – так сильно, словно боялся упасть замертво без дыхания. Свои слабости Чуя пытался скрывать и тянулся к кому-то лишь тогда, когда становилось особенно невыносимо. Дазай сообразил и развернул его к себе, положив ладони на лицо и приподняв его, оглаживая кожу большими пальцами и говоря настойчиво. – Вдох, – он ощущал, как челюсти Чуи дрожали и ходили взад-вперёд. – Вдох, Чуя, давай. Дыши. Молодец. Чуя громко выдохнул и опустил голову, справляясь с накатившей истерикой. Теперь к нему возвращалась злость. Раскалённая ярость на всё и всех, которую он уже давно позабыл. Медленно он убрал от лица чужие ладони, сдерживаясь. Вины Дазая здесь нет. Дазай, получается, единственный, кто ему хотя бы пытается говорить всё начистоту. Вскрывает то, что много лет назад так усиленно закапывали в могилу, дабы Чуя оставался в неведении для своей безопасности. Принимают его за дурака, неспособного ужиться с чем-то подобным, огораживают его со всех сторон. Дазай же вываливает ему всё, как есть, пусть и не с первого месяца знакомства. С этой мыслью Чуя последний раз посмотрел на Накахару Джун, а после рывком открыл дверь, от чего Дазай едва не упал, и вышел в коридор, с каждым шагом ускоряясь и желая оставить это место позади так далеко, насколько это возможно. – Чуя! – Дазай догнал его уже перед входной дверью вестибюля, схватив за локоть. – Вот дерьмо, – Чуя истерично усмехнулся, толкая дверь ногой – та резко отскочила в сторону и ударилась о наружную стену. – Хироцу?! – Ты пугаешь пациентов, – Дазай всё также держал его за руку, спускаясь по ступеням и оглядываясь на окна больницы, в которых виднелись заинтересованные утренним шумом больные. – Бедолаги, наверняка думают, у них галлюцинации… – Да мне плевать, – с этими словами Чуя спрыгнул с последней ступени на землю и пнул мусорку, которая от удара провернулась, и из неё посыпались упаковки еды и бычки. – Как такое возможно? Я должен был это знать. Должен, Дазай! – Осаму стоически выдержал крик прямо в своё лицо, воздержавшись от улыбки. – Он не собирался даже сказать мне? Типа… Хэй, Чуя, – он вновь усмехнулся, свободной рукой размахивая в воздухе, – как денёк, а? Кстати, я твой отец. Ну, типа, да. Так получилось. Это ведь не сложно! Блядский козёл! – Хочешь с ним поговорить? – Да пошёл он блять… – Чуя отвернулся, надув щёки, продолжая бубнить ругательства под нос. – Грёбанный старик. Да, хочу… – Как быстро со стадии отрицания ты перешёл к принятию, однако. – … хочу начистить ему рожу. – Ну или нет. Болезненно простонав, Чуя вдруг обернулся и прижался к Дазаю, стискивая толстовку на его спине. Лицо он спрятал на чужой груди, отчего Осаму отчётливо чувствовал горячее дыхание и порывы сорваться на крик, но Чуя держался. Дазай чуть опустился и зарылся носом в рыжие волосы, которые щекотали лицо. – Знаешь, тебе и с короткими очень идёт. – А знаешь, что идёт тебе? – Молчать? Чуя вздёрнул лицо и ухватился за края толстовки у перебинтованной шеи, резко потянул вниз и впился в сухие горячие губы, остервенело сминая их, кусая почти до боли. Стукнулся зубами о чужие, скривился от раздавшегося дазаевского смешка и снова поцеловал – спокойнее и мягче, но с таким же напором, пытаясь выбить из Дазая всю дурь. Но знал, что такое никогда не станет возможным. – Хороший способ меня заткнуть, – Дазай слегка оттянул чокер на шее Чуи и лизнул его в уголок губ. – Не хочу никого видеть сегодня, – Чуя втянул запах с чужих губ и закрыл глаза. – Давай исчезнем… – Без проблем.***
Когда Чуя предлагал исчезнуть, в последнюю очередь он думал о том, что Дазай привезёт его обратно домой. С его разрешения Накахара выкуривал уже вторую по счёту сигарету в машине. Хоть стекло слева от него было опущено, салон всё равно заполнился белёсым дымом, от которого Дазай щурился, когда он попадал в глаза. Чуя неловко что-то промычал, затем повернулся к нему и сказал уже внятнее. – Он, эм... Я желанный ребёнок? – Он путался в своих словах, но первичный шок уже отступил. – Это единственное, что тебя волнует? – Дазай удивлённо склонил голову. – Конечно нет. Просто я так-то догадывался, раз отца у меня нет, а мать очень любезна, – на этом слове Чуя показал кавычки в воздухе, – со мной, наверное меня просто не хотели. – Я не могу такого знать. Скажу лишь, что Хироцу узнал, когда тебе было четырнадцать. Чуя затянулся в последний раз, понимая, что донимать Дазая уже нет смысла - разговора с Хироцу с глаза на глаз ему теперь не избежать. – Я заметил, ты перестал пить успокоительные, – он кинул бычок на землю и сложил руки вместе. – Иногда пью. От случая к случаю, – Дазай усмехнулся и потянулся к нему. – Когда хочу кого-то убить. Но сейчас у меня появился более действенный приём успокоиться. – Да? – Чуя игриво склонил голову к плечу, опустив глаза на губы напротив. – И какой же? Дазай совсем легко прикоснулся губами к чужим, улыбнулся и прошептал Чуе на ухо. – Попиваю твоё коллекционное вино. – Ты невыносим, – Чуя толкнул его в плечи и перелез со своего сиденья на колени Дазая, прижимаясь к его телу, так как места в спортивном автомобиле было мало для такого занятия. Дазай жадно осматривал его снизу, блуждая руками по узкой спине под футболкой – Чуя сразу прогнулся в пояснице, кусая нижнюю губу и сдерживая стон. – Секс в машине рассматривается как мелкое хулиганство, ты в курсе? – Он повёл руками ниже, забираясь пальцами под брюки Чуи на ягодицах. – Лишение свободы до пятнадцати суток… – Господи, просто замолкни уже. Сжав пальцами чужой член через брюки, Чуя выбил из груди Дазая только тихое мычание – Накахара всегда заводился от его голоса, желая доводить его до исступления в отместку. Но почти сразу с радостью сдавался и проигрывал чужому напору, буквально растворяясь в касаниях длинных пальцев, которые уже прекрасно изучили все слабые места Чуи. Поцелуи выходили тянущимися, как густой мёд, стекающий с ложки – Чуя бы с удовольствием отсидел эти отведённые сутки в обезьяннике, сделай Дазай с ним сейчас всё, что он только захочет. Когда Осаму неожиданно отпрянул от него, Чуя издал недовольный скулёж и прижался губами к его челюсти, выпрашивая мокрыми мазками по коже продолжения. – Стой, – Дазай, лениво отвернув голову, взял его ладонь и поцеловал в бьющуюся венку на запястье. – Я кое-что приготовил для тебя. – Это никак не может подождать двадцать минут? – Чуя, уже настроенный далеко не на разговоры и сюрпризы, нахмурился. – Тебе потом будет не так интересно. – Мне будет очень интересно, Осаму, клянусь своим стояком, – Дазай закатил глаза, словно от дикой усталости. – Потом тебе захочется покурить, потом двадцать минут плавно перейдут в два часа, а потом уже мне будет лень. Чуя зарычал и надул щёки от злости, всё же открыв дверь машины и вывалившись на улицу с недовольной миной. Обернулся на Дазая, который с невозмутимым видом убрал ключи в карман и улыбнулся, будто эта улыбка способна сейчас исправить прерванное. – Если там не что-то грандиозное… – Разве я способен на что-то меньшее? – Дазай потянул Чую в дом, веселясь от недовольного бурчания под своим ухом. – Так, подожди десять минут. – Да что это? – Чуя прошёл на кухню и плюхнулся за барную стойку – его уже начинало распирать любопытство, что раззадоривало Дазая только сильнее. Он приложил указательный палец к губам и сощурился, как лис покосившись в сторону. – Скажем… Путешествие в прошлое? – Ты уже пугаешь. Дазай лишь выдавил смешок и скрылся, притворив за собой дверь кухни. Чую накрыла неожиданная тишина, разбавляемая лишь слабыми звуками шагов по лестнице. У него ни единой задумки в голове не было, что мог учудить Дазай. Если он и не стараясь умудряется шокировать его порой до белой горячки, что будет с Чуей, когда Дазай готовил что-то заранее? Быстрая смерть ему обеспечена. Почувствовав лёгкий жар от румянца на лице, Чуя задумался, что ранее ему не делали таких сюрпризов. Ему было непривычно приятно и неловко в день его рождения этим апрелем, когда Дазай пустил слушок о такой дате. Но чтобы так секретничать без веского повода просто потому, что Дазай… Захотел? Такое впервые. Чуе уже было неважно, что именно его ожидает. Он скрепя сердце наплевал на мысли о матери и Хироцу, которые всё никак не находили себе места в его голове. Он обязательно об этом подумает, подойдёт ответственно и даже постарается не избить Рюро при встрече, ведь он всё же в первую очередь его старший коллега. Но сейчас его сердце неспокойно билось всего лишь от осознания, что Дазай решил его порадовать. Даже если это самая абсурдная чушь, что на него было очень похоже, Чуя всё равно будет в восторге. Но этого, конечно, в открытую не покажет, иначе Дазай слишком зазнается. – Кс-кс-кс, – Чуя метнулся взглядом к дверному проёму, откуда его позвал Дазай. Когда только успел бесшумно вернуться? – Я что, кот по-твоему? – Угрюмо отозвался парень. – Ну уж точно не собака. – Э? – На команду «ко мне» ты не отреагировал, – Дазай до невозможности мило улыбнулся, однако на Чую эта хитрость не действовала с самого начала их общения. – Вот же шпала безмозглая, – он спрыгнул с высокого стула и подошёл к Дазаю, оглядывая его. – Ну? – Закрой глаза, – Осаму вытянул руку из-за спины, помахав перед его лицом красной лентой. Чуя сконфузился, потому что эту вещь они обычно использовали немного по-иному. – Что ты собираешься делать? – Да будет тебе, – Дазай хихикнул и обошёл его, остановившись сзади, накрыл атласной тканью прикрытые веки Чуи и сделал крепкий узел. – Это же сюрприз. Так что глаза должны быть закрыты. – Мне стоит опасаться? – Чуя неуверенно поднял руки на уровень груди, выставляя перед собой ладони, чтобы не врезаться – Дазай держал его за талию и направлял вперёд. – Разве что за свой зад. – Что? – Чуя ругнулся и дёрнулся, наугад замахнувшись кулаком назад, когда Дазай ощутимо щипнул его за ягодицу. – Ещё раз так сделаешь, и лишишься своих похотливых пальцев! – Всё-всё, – он чуть ускорился, и Чуя отвлёкся на то, чтобы никуда ненароком не влететь. Зная Дазая, он мог легко вести его прямо в стену. – Осторожно, тут… – Дазай не успел договорить, когда Чуя споткнулся о нижнюю ступеньку лестницы пальцами ноги и болезненно простонал, – ... ступеньки. – Штурман из тебя на троечку. Из ста. – Я ранен до глубины моей светлой души, – Дазай издал такой затянувшийся стон страданий, что Чуя закатил закрытые глаза почти до боли во лбу. – И как мне жить с этим? – Ты даже из чего-то романтичного устраиваешь цирк. – Заметь, это не я постоянно ворчу и возникаю, – на последней ступени Дазай обошёл Чую и взял его за ладони, идя спиной вперёд. – Осталось немного. И мы исчезнем. – Я не соглашался на двойной суицид, Осаму. – Это всего на один вечер, – голос Дазая прозвучал тише, и он вдруг остановился, опустив одну из рук Накахары. Чуя с трудом мог представить, каким образом они могли исчезнуть, оставаясь в доме. По памяти ориентируясь в пространстве, парень сообразил, что Дазай потянул его в комнату, в которой иногда подолгу засиживался за рукописями. Порой Чуя даже не дожидался его, засыпая в одиночку и через время сквозь сон ощущая, как Дазай залезает под одеяло и прижимается к нему с объятиями. Накахара знал, что именно эта комната во всём доме имеет для него хоть какое-то значение. Дверь закрылась, и Чуя ощутил тепло – окно наверняка было закрыто, чтобы шум с улицы не отвлекал. Всё ещё не понимая толком смысла происходящего, парень повертел головой с немым вопросом, можно ли уже снять повязку с лица. – Так, иди сюда, – Дазай также взял его за запястья, аккуратно уводя на середину комнаты. По его голосу Чуя догадался, что тот улыбается. Собственные губы почти расплылись в улыбке, как вдруг нога неожиданно коснулась чего-то мягкого на полу, и парень замер. – Всё нормально, иди. – Зачем ты положил на пол одеяло? – Чуя забавно крутил головой, будто пытался что-то разглядеть в полном неведении. – Чтобы сесть, глупая тюлька, – за смешком последовала тишина, и Чуя послушно опустился на колени, после чего почувствовал, как Дазай сел рядом, опираясь о стену. – Что дальше? – Чуя наощупь придвинулся к стене – Дазай прижался к его боку и потянул за конец ленты. Красная ткань медленно сползла с лица, и тогда Чуя заозирался по сторонам, не находя слов. – Что… Это… – Добро пожаловать в ночь нашей первой встречи, – прошептал Дазай ему на ухо. В полумраке Чуя едва мог узнать эту комнату, хоть бывал в ней не единожды – постороннего света не было, окно Дазай завесил плотной шторой, чтобы свет с улицы не проникал сюда. Но сердце Чуи трепетно сжалось, когда он второй раз сбился со счёта, сколько здесь было свечей – маленьких, широких, некоторые из них были ближе к оранжевому оттенку, но в основном они все были обычными, самыми дешёвыми, словно найденные где-то в пыльной подсобке. Из-за их расстановки комната казалась чуть ли не в три раза меньше – на глаза не попадались ненужные детали в виде старых вещей и лишней мебели, которую Дазай немного переставил. И Чуя легко вспомнил тот вечер, который позабыл из-за прожитого времени. Его окутывала ностальгия от тепла пламени трёх свечей, которые были рядом с ними на полу, от полумрака, который был сейчас таким родным и знакомым, и от Дазая рядом, который наблюдал за его реакцией с затаившимся дыханием. Чуя поджал губы и проглотил скопившуюся слюну, отвернувшись от него и приложив пальцы к губам. – Осаму… Это слишком, – Чуя прижал подбородок к груди, когда его обняли и притянули ближе. – Я не думал, что ты способен на что-то такое… – Трогательное? Я тоже, – Дазай спрятал улыбку в изгибе чужой шеи, удовлетворённо прикрыв глаза. – Ты моё личное исключение из всех правил. – Я не понимаю, нравится ли мне настолько сильно или подташнивает от такого тебя, – Чуя рассеянно усмехнулся, положив ладони поверх рук Дазая на своём животе. – Спасибо… Это… Очень ценно и дорого для меня. Только сейчас Дазай расслабленно выдохнул, и Чуя физически ощутил, как из его тела ушло напряжение. Неужели он так волновался о его реакции? Теперь широкая и совсем детская улыбка не сползала с лица Накахары – он никак не думал, что всего лишь напоминание о чём-то далёком из прошлого может настолько его тронуть. Наверное, потому что в его жизни было не так много приятных воспоминаний, которые действительно не хотелось забывать. Развернувшись к Дазаю лицом, он громко выдохнул и уткнулся лбом в чужой, просто разглядывая тёмные при слабом освещении глаза напротив с весёлыми жёлтыми бликами. – Настолько нравится? – Дазай слабо потёрся кончиком носа о накахаровский, когда Чуя перелез на его бёдра. – Я счастлив, – Чуя сказал это настолько уверенно и легко, что от ещё большей улыбки у него уже начинали болеть щёки. – Ты делаешь меня счастливым, Осаму, ты знаешь это? – Он прижал ладони к его щекам и зажмурился. – Больше, чем кто-либо ещё способен. – Ещё полчаса назад в машине ты возмущался, что я тебе не дал. – Любимый мудила, как же ты бесишь меня, – Чуя оттянул его щёки в разные стороны, смеясь. – Ауч. Я понял. Больше не буду тебе отказывать, – с напускной серьёзностью Дазай потёр покрасневшую кожу лица. – Есть ещё кое-что, – под удивлённым взглядом голубых глаз он потянулся к заднему карману брюк. Взял правую руку Чуи, перевернул её ладонью вверх и вложил что-то маленькое и прохладное. Накахара оторопело начал разглядывать серебряное кольцо – тонкое, аккуратное, с незатейливым плетением ближе к центру, где был круглый голубой камешек с вкраплениями чёрных нитей. Он так и сидел неподвижно на чужих ногах, боясь отвести взгляд, даже не притрагиваясь к этой вещи. – Это что? – Это кольцо, Чуя. Никогда не видел? – Дазай выгнул бровь, разделённую надвое белёсым шрамом. – Блять, – Чуя громко вобрал носом воздух, раздувая ноздри. – И на какой палец мне его надевать? – На какой хочешь. Хоть на член надень, тебе должно влезть, – увернувшись от оплеухи, Дазай не выдержал и засмеялся. – Дазай, мать твою. Совсем ахуел? – Чуя не понимал, как его умудрились настолько быстро перевести из состояния окрылённости до чистого бешенства. – Чуя, это просто подарок. Он ничего не значит, расслабься, – Дазай взял кольцо двумя пальцами и перевернул чужую ладонь, присматриваясь и надевая на безымянный палец. – Хм, ну вот подошло на этот. Значит, так и носи. – Господи, если ты существуешь, подари ему хоть каплю мозгов, – Чуя смирился с затянувшейся неудачной шуткой, поднеся руку к глазам и рассматривая камень вблизи. Он никогда не носил кольца, а это совсем немного смахивало на женское (спасибо, Дазай, очень смешно), но в глаза оно не бросалось, а на светлой коже смотрелось очень к месту. Будто всегда здесь и было. – Что это за камень? – Бирюза, – заметив негодующий взгляд, Дазай прикусил губу. – Я так и думал, что ты не разбираешься… – Извините, но вы должны были учесть, что у меня так себе вкусы в парнях, да и в остальном тоже, господин Дазай. – Этот самоцвет – символ счастливых и смелых людей. По большому счёту это женский камень, но… – Ещё одна шутка – и я сожгу тебя в твоём же доме. – Я правда не видел никого храбрее тебя, – Дазай скрестил пальцы своей левой руки и правой Чуи. – Конечно, тут играет роль и твоя туповатость… Ай, – он зашипел, когда Чуя нарочито сильно сжал его пальцы, – если серьёзно. Не могу представить, чтобы кто-то ещё, узнав хотя бы часть всего того дерьма, которое во мне хранится, по собственному желанию захотел бы остаться со мной. Даже друзьями. И в этих словах Чуя уловил одиночество. Дазай смотрел открыто, совершенно спокойно, а на глазах Чуи выступала влага – даже в окружении такого количества людей, даже будучи уважаемым подчинёнными и коллегами, даже имея такого близкого человека как Ацуши ещё с детства, Дазай был одинок. Тот Осаму Дазай, который впадает в истерики, теряется в своём же сознании, тонет в страхе тьмы и не знает, куда он идёт всю свою жизнь, никогда не позволял кому-то приблизиться к себе. Из-за той самой мысли, что его просто-напросто никто не вынесет. Да, Чуе порой тяжело, даже за тот срок, что они знают друг друга, он в полной мере ощутил, насколько Дазай сложный человек. Но это нисколько не делает его нежеланным или отталкивающим. Потому что Чуя тоже не может себе представить, кто бы смог справиться с ним самим так, как это делает Дазай. – Этим апрелем в день нашей встречи я думал, какой же ты припизднутый на всю голову идиот, – Чуя свободной рукой повёл вдоль предплечья Дазая, проходясь по слоям наложенных бинтов. – Я и сейчас так думаю. – Удивительно, – фыркнул Дазай в ответ. – Но, эм… Не хочу звучать глупо, хотя знаю, что так будет… В общем, если теория о родственных душах правдива… Наверное, мы сделаны из одного и того же дерьма. Я так думаю, – Чуя покраснел, осознавая, какую околесицу он несёт. Но Дазай не стал его перебивать и шутить, лишь притянув ближе и поцеловав в уголок губ. – Намекаешь на то, что ты такой же сдвинутый? – Ну до тебя мне, конечно, далеко. Чуя не верил в изобретение машины времени, но если кто-то и мог создать что-то подобное, то это должен был быть именно Дазай. Накахара лежал на его груди, и было до странного спокойно – будто они действительно вернулись на шестнадцать лет назад в ту ночь. Он слушал ровный тихий голос Осаму, который читал что-то из недавно написанного. Чую его низкий тембр уводил куда-то в другой мир, там, где слова превращались во что-то большее, ощутимое, переставая быть просто набором звуков, а перед глазами чётко рождались описываемые образы. Непривычно было слушать чужое чтение. Ещё непривычнее было осознать, что читал вслух для него только один человек второй раз в жизни. – Спишь? – Дазай отложил листы на пол, огладив рыжие волосы. – Нет. Очень интересно, – Чуя поднял глаза, затем выцепил боковым зрением едва видимую груду музыкальных пластин. Перелёг на живот и потянулся рукой, цепляясь пальцами за одну из тонких пластиковых упаковок. – Давай послушаем? – Это? – Дазай взял из его рук пластину, читая название. – Она мне не очень нравится. – Включи ту, которая нравится. Дазай вылез из-под Чуи, который поднял с пола одну из свечей и сел на корточки рядом с Дазаем, когда тот начал разгребать запылившиеся коробки. Мало что из увиденного Чуя мог узнать, но догадался, что Дазаю нравится ретро музыка – группы на альбомах явно были не современные, но некоторые всё же Накахара хоть раз слышал. – Посвети, – Дазай пересел к столу, где на полу был проигрыватель – Чуя следом уселся рядом, смотря за нехитрыми махинациями. – Я думал, ты часто их слушаешь. – Сейчас больше фоном. Тишина угнетает.Radiohead – Creep
Чуя вслушивался с первых секунд. Тихое шипение и следующие за ним мелодичные звуки вступления идеально подходили под складывающуюся обстановку – по телу разливалась нега, ещё больше убаюкивая. Посмотрев на Дазая, он увидел закрытые глаза и растекающееся блаженство под видом лёгкой улыбки – он чувствовал то же самое. – Умеешь танцевать? – Вдруг спросил Осаму, открыв один глаз. Чуя молча повертел головой из стороны в сторону. – Ну да. Кого я спрашиваю, – с этими словами он поднялся, убрав одну руку за спину, вторую вытянул к Чуе в наклоне. – Потанцуешь со мной? Чуя отчего-то разучился говорить, лишь поджав губы и вложив свою ладонь в протянутую к нему, поднимаясь с пола. Дазай отошёл от стоящих на полу свечей к центру, положив вторую руку Чуе на талию и придвинув к себе ближе. Накахара инстинктивно устроил ладонь на его плече. – Это легко, просто ступай из стороны в сторону за мной, – Дазай начал медленно двигаться – Чуя без проблем справился, боясь оторваться от его лица. В желтоватом блеске свечей оно притягивало ещё больше обычного. И когда Дазай вдруг начал вторить голосу вокалиста, тихо, но уверенно, Чуя совсем перестал ощущать время и пространство. – Жаль, что я не особенный. Ты же чертовски особенный. Чуя поблагодарил самого себя за то, что продолжал учить английский и понимал, о чём говорит Дазай. Именно говорит – словно нет никакой песни, словно он просто выкладывает то, что его волнует, говорит именно Чуе и никому больше. Ноги мягко ступали по деревянному полу, пальцы двух рук сплелись и покачивались в такт, пока они оба исчезали для всех и существовали друг для друга. – Я хочу себя контролировать. Хочу иметь красивое тело и красивую душу. Хочу, чтобы ты замечал, когда меня нет рядом. Ты чертовски особенный. А я совсем нет. Чуя переместил руку с плеча на чужую шею и встал на мыски, притягивая Дазая к себе так близко, что они столкнулись губами. – Красивая песня. Но она не про тебя, Осаму. – Я просто пел, – кривая усмешка и взгляд в голубую бездну. – А я просто сказал.***
В темноте спальни от света полной луны из окна карие глаза улавливали блеск масла на выступающих лопатках, пока руки выводили замысловатые линии, мягко сдавливая кожу на плечах. Чуя наклонил голову вперёд, млея от массажа и изредка позволяя себе удовлетворённо промычать. Он задавался вопросом, есть ли хоть что-то, чего Дазай не умеет? Помимо вождения машины, конечно. Цитрусовый запах масла разлетелся по комнате, сладко отзываясь в груди. Когда движения прекратились, и Дазай начал в который раз что-то выводить пальцем по голой спине, Чуя повернул голову вбок. – Тебе что-то голоса в голове там нашёптывают, или ты порчу наводишь? – Собственный голос раздавался настолько расслабленно и лениво, что был почти неузнаваем. – У тебя вся спина в родинках, – Дазай хитро глянул на его профиль и чуть опустился, поочерёдно начиная целовать точки в каком-то только ему понятном порядке. – Тебе говорили? – Нет. Обычно мне говорили, какая у меня классная задница. – Вот извращенцы, – Дазай прикусил кожу под лопаткой, заставляя Чую выгнуться. – У тебя тут столько созвездий, Чуя. – Что ты несёшь? – Чуя сладко протянул, нежась от касаний чужой руки внизу живота. – Серьёзно. Вот это, – Дазай повёл губами безотрывно по коже спины, попутно начиная водить рукой по чужому члену, пока Чуя старался изо всех сил слушать его болтовню, – называется «Лира». – Ах… Ага, – Чуя зажмурился, прикусив язык. – А это, – Дазай издевательски царапнул ногтем его бедро, соединяя родинки теперь своим языком, – «Цефей». Знаешь, что оно означает? – Без… Понятия, – Чуя запрокинул голову наверх – Дазай повел ладонью по его груди, размазывая по его телу нагревшееся масло, и слабо сжал шею. – Оно означает «пламенный». Если смотреть на названия арабской карты. – Очень познавательно. Чем еще займёмся? Французским? – Он нервно усмехнулся, развернувшись и опрокинув Дазая на спину. – Может физикой? – М, силу трения мне будешь объяснять? – Чуя упёрся руками в его живот и потёрся своим стояком о чужой, засмеявшись. – Или закон сохранения импульса? – Дазай схватил его запястья и перевернулся, нависая теперь над Чуей и прочно прижимая его руки к кровати. – Вообще-то у меня нет страсти к физике, – Чуя пытался извернуться, но когда его попытки не увенчались успехом, запрокинул бёдра и сделал замок на пояснице Дазая из своих ног, рывком сталкивая его с себя и снова усаживаясь сверху. – Ха. – Ты же понимаешь, что я в любой позе доминирую над тобой? – Дазай повёл вверх по его бёдрам и шлёпнул по ягодице – Чуя проскулил и царапнул его грудь ногтями. – Перевернись-ка. Чуя сообразил далеко не сразу, что от него хотят, а затем повернулся к Дазаю спиной, опустившись ниже лицом к его члену – Дазай приподнял его за таз и сдвинул ближе к себе, начиная выписывать языком круги по головке. Накахара упирался рукой в накаченное бедро, второй размашисто водя по все длине и размазывая масло, в котором они оба уже полностью перепачкались. Насадился ртом до середины и простонал от действий Дазая – тот намеренно переключался с одной скорости на другую, сбивая Чую с мыслей горячим ртом. Чуя сжал основание его члена и оттянул крайнюю плоть губами, пуская нить слюны вниз, давая себе возможность вздохнуть. Повёл по мокрому следу носом и втянул губами нежную кожу лобка, слушая в ответ тяжёлые вздохи. – Напрашиваешься, – Дазай ждал, пока Чуя прекратит оставлять следы на чувствительном месте, что было не совсем приятно, но тот лишь фыркнул и укусил сильнее, надавив большим пальцем на уретру. Дазай подорвался и скинул его на спину, забросив обе ноги Чуи себе на плечи. На раскрасневшимся лице Накахары блаженно щурились глаза и расцветала мокрая дикая улыбка, когда в растянутый заранее проход резко вошли. – Каждый раз ведёшься, – окончание потонуло в прерывистом стоне, когда Дазай начал мучить его в ответ рваными движениями, заставляя Чую срывать голос и хрипеть до забытья собственного имени. Чуя сходил с ума, когда Дазай замедлялся, особо тщательно целуя-кусая излюбленные места на обожаемом им теле. Он что-то невнятно шептал между поцелуями, сменяя в эти моменты похоть и страсть на бесконечную нежность, к которой невозможно было привыкнуть. Чуя плавно спустил с его плеча одну ногу, потянувшись и вобрав его пальцы в рот, посасывая в приглушённом стоне. Влажные пальцы оставили след на шее, куда сразу приземлились губы, а в кожу мягко вонзились зубы. Моментами Чуя переставал понимать, в какой именно позе Дазай его брал – запредельно хорошо мешалось с до обморока прекрасно, существовали только сплетённые пальцы, алые царапины на спине, взмокшие волосы и два имени, поочерёдно выкрикиваемых в предоргазменном состоянии. – Что? – Чуя, кончив следом за Дазаем, приподнялся на локтях вразрез желанию стать безвольной лужицей. – Я ничего не говорил, – Дазай отвёл взгляд, прижимаясь щекой к его груди. Концом пододеяльника он вытер сперму с чужого торса и скинул одеяло на пол. – Ты сказал «люблю». – Разве? Тебе показалось. Чуя сощурился и упал обратно на подушку, переплетая собственные ноги с чужими. Он был уверен, что не ослышался. Это слово уже давно перестало быть таким важным для него, потому что Дазай действительно особенный, и ему не требуется доносить свои чувства до Чуи словами. Однако сейчас он это сказал, и Чуя знал наверняка. – Я тебя тоже. Последовавшая в ответ тишина стала самым ясным ответом, какой только мог быть. Чуя стиснул Дазая в объятиях, зарываясь носом в пушистые волосы, словно ребёнок, которому наконец-то родители подарили на Рождество долгожданного щенка.Сообщение от: Мори Осаму, зайди завтра ко мне. Без Накахары, будь добр. Надо поговорить.
13 Пропущенных звонков от абонента "Ацуши"