Agreement / Уговор

POV от третьего лица. Джисон уже полчаса стоял перед дверью квартиры Хёнджина. Его ладошки вспотели, а сердце с каждой секундой только ускоряло свой ход, пока он указательным пальцем целился в дверной звонок. Не увидев старшего в школе и не имея возможности с ним поговорить, он решил прийти к нему домой. В конце концов, они так и не говорили о той жаркой ночи и том пьяном событии, которое было совсем не запланировано. У них обоих было слишком много алкоголя в крови, чтобы суметь понять, что они делали. Но в этом не было ничего плохого, ведь именно под градусом они смогли сделать этот шаг: избавиться от наигранной ненависти и, наконец, признаться друг другу в чувствах. Но когда младший осознал реальность произошедшего, он, не сдержав порыва чувств, просто сбежал. Оставил спящего Хёнджина в комнате и исчез. И, Господи, как же Джисон ненавидел себя за это. Это была худшая ошибка, которую он когда-либо мог совершить, потому что этим сделал то, чего делать не хотел — заставил Хёнджина почувствовать себя использованным. Но каким бы пьяным тогда ни был Джисон, он не мог забыть сладкие на вкус губы старшего на своих собственных. Он не мог забыть, как парень лежал под ним, тяжело дыша, как его длинные светлые волосы падали на лицо, и как имя шатена протяжным стоном вылетало изо рта. Не мог забыть припухлость губ и небольшие капельки слез в уголках глаз. Самый красивый растрепанный внешний вид, который когда-либо видел Джисон. Он просто не мог выбросить это из головы, потому что это было то, чего желало его сердце. Оно желало парня, которого он впервые увидел еще в детском саду. Им было тогда всего года по три-четыре, и с тех самый пор они никак не могли поладить. Как-никак, темноволосый безо всякой на то причины сломал песочный замок Хёнджина, заставив его плакать. Теперь, когда Хан вспоминал те времена, он хотел ударить себя за то, что причинил старшему столько боли. В конце концов, он уже довольно долго питал к нему чувства. Он понял это два года назад. Тогда был теплый весенний день в середине апреля. Солнце уже садилось и окрашивало небо в нежные красно-оранжевые цвета, будто на какой-то картине. Хёнджин и Джисон сидели на скамейке в парке аттракционов, где они были вместе с остальными друзьями. Блондин ел шоколадное мороженое, а Хан — клубничное, в то время как оба восхищались прекрасным видом перед ними. Старший — небом, а Джисон — Хёнджином. Потому что в тот момент самым прекрасным в его глазах был старший. Как его волосы сияли золотом в свете вечернего солнца, как его карие глаза устремились в яркое небо, а пухлые губы окрасила улыбка. Хёнджин был просто настоящим шедевром для младшего. Если бы он мог, он бы смотрел на него каждую секунду каждого дня, выжигая даже самые незначительные детали в своей памяти, чтобы он точно знал, что никогда не забудет. И он не забудет. После того, как уставший и измученный Хёнджин заснул в его руках, Джисон воспользовался возможностью полюбоваться спящим принцем, голова которого покоилась на груди младшего, а руки обвились вокруг талии. Хан осторожно убрал несколько упавших на лицо светлых прядей, чтобы лучше рассмотреть каждый контур, каждую линию. Он хотел называть этого прекрасного парня своим всегда, но упустил этот шанс, когда просто сбежал. Без слов и невысказанных чувств. Вот почему Джисон сейчас стоял перед этой дверью, проклиная себя, и не мог поверить в то, что он на полном серьезе боялся нажать на тупую кнопку дверного звонка. — Возьми себя в руки, Джи! — сказал шатен, пытаясь убедить себя сделать еще один шаг навстречу Хёнджину. Он сделал еще один глубокий вдох, чувствуя, как в его груди начало пульсировать от слишком быстрого сердцебиения, а в голове был один беспорядок. Дрожащими пальцами он потянулся к звонку. Когда они были всего в нескольких сантиметрах от белой кнопки, он зажмурился и резко сократил это расстояние, слыша пронзительный звук по ту сторону двери. Джисон сразу же вздрогнул, когда по ушам ударил этот звон, но не осмелился открыть глаза, пока его палец все еще был прижат к кнопке. Его сердце делало такие кульбиты, заставляя дыхание сбиться. Он даже не заметил, что дверь перед ним распахнулась, пока не услышал, что его позвали по имени. — Д-джисон? — светловолосый посмотрел на стоящего перед ним парня, который весь напрягся и стоял с закрытыми глазам. Младший медленно распахнул глаза, глядя в изумленное лицо блондина. — Хёнджин, — выдохнул он и неосознанно сделал небольшой шаг к старшему. Но тот сразу же отступил и схватился за ручку двери, собираясь ее закрыть. — Проваливай, — серьезным тоном проговорил светловолосый, но его голос все же дрожал, что заставило сердце Джисона пойти трещинами. — Подожди! — закричал шатен, хватаясь пальцами одной руки за дверь, другой — за косяк, а носком ботинка уперся в порог, чтобы у старшего не было возможности ее захлопнуть. — Мне нужно поговорить с тобой! — умолял младший, слыша в ответ тишину, в то время как мог видеть часть дрожащего тела напротив. Джисон начал тянуть на себя дверь, на удивление не чувствуя никакого сопротивления, и открыл ее полностью. Перед ним стоял светловолосый с опущенной головой. Хёнджин изо всех сил старался не превратиться в плачущий кусок чего-то, сдерживая слезы, которые не бросали попытки вырваться из горящих глаз. Но старший все же пытался бороться. — Джинни… Блондин вздрогнул. Его сердце забилось с новой силой. В последний раз Джисон называл его так в ту ночь, когда они оба пьяные лежали на кровати, когда младший был глубоко внутри него и смотрел так, будто Хёнджин был для него целым миром; когда рисовал крохотные кружочки на его щеках, а его губы оставляли поцелуи на шее. — Что ты здесь делаешь? — тихо спросил светловолосый, не осмеливаясь поднять глаза на парня. Он чувствовал себя таким несчастным. Зачем он вообще пришел? — Я хочу поговорить, — заговорил Джисон спокойным голосом и сделал несколько шагов вперед. — О той ночи на вечеринке, — добавил Хан, и Хёнджин поднял голову. Их глаза встретились, и младший мог ясно видеть красноту век блондина, появившуюся из-за того, что тот сдерживал слезы. Лицо Джисона смягчилось, и он почувствовал, что вот-вот расплачется. Он не мог видеть Хёнджина в таком состоянии, но именно он был причиной того, что чувствовал старший. И это разбивало ему сердце на тысячу мелких осколков. — О чем тут говорить? — блондин рассмеялся, застигнув младшего врасплох этой внезапной переменой. — Это было не более чем дерьмовым перепихоном на одну ночь. Для тебя это был просто секс… — последнее предложение старший пробормотал себе под нос, чувствуя, как ком сдавливает горло и как кожа будто покрывается грязью. Он чувствовал себя игрушкой, которую только что выбросили, чувствовал себя использованным. Будто он существовал только для одного. Не больше и не меньше. Он хотел стереть с себя это чувство, эту грязь всем, что у него было, но не мог. — Для меня это был не просто секс! — голос Джисона стал громче, он сделал еще шаг ближе к блондину, привлекая его внимание. — Не пизди, Джисон! Ты ушел, оставив меня одного в той слишком большой кровати, и заставил меня чувствовать себя так дерьмово! — кричал в ответ Хёнджин, он больше не мог сдерживать свои эмоции, когда первые слезы неконтролируемо скатились по щекам. — Ты знаешь, как одиноко и опустошенно я себя чувствовал? Как этот холод сводил меня с ума?! — новый поток слез, сопровождаемый громкими всхлипами, намочил кожу. — Ты хоть можешь представить? Я открыл тебе свое сердце, сказал, что люблю тебя, а ты… Блондин резко замолчал, прерванный мягкими губами, которые оказались на его. Хёнджин почувствовал тепло чужого тела, которого он так жаждал, и приятное покалывание вновь появилось в нижней части живота. Руки Джисона крепко обвились вокруг талии старшего, прижимая его ближе, чтобы он не смог сейчас уйти. Он хотел никогда его больше не отпускать. Медленно и нежно Хан начал двигать губами, стараясь вложить в этот поцелуй все свои чувства. Потому что только так шатен мог доказать, что для него это было не просто на одну ночь, а нечто большее. Это была любовь. Не случайность, которая произошла из-за того, что они оба не могли думать под действием алкоголя, а настоящие чувства, что слишком долго сидели внутри. Хёнджин выдохнул в поцелуй. Он не мог описать, насколько хорошо чувствовались губы Джисона на его собственных, и хотел больше никогда не скучать по ним. Он хотел всегда чувствовать их, и ему было все равно, куда именно они прикасались. Руки младшего спустились на ягодицы Хёнджина, мягко сжимаясь и заставляя парня ахнуть. Он приоткрыл свои пухлые губы, давая Хану прекрасную возможность скользнуть языком во влажный рот. Он исследовал им каждый миллиметр, проходясь по зубам и деснам. Светловолосый почувствовал, как колени задрожали, а ноги стали ватными. Он вцепился руками в плечи младшего, чтобы удержаться, в то время как из его рта сорвался тихий всхлип. Их языки сплетались, боролись друг с другом за господство, но Хёнджин знал, что Джисон выиграет эту битву, поэтому позволил ему. Словно отрепетированный танец, они игрались друг с другом, зажигая фейерверк эмоций и заставляя время остановиться. Хан медленно оторвался от Хёнджина, когда им уже нечем было дышать. Светловолосый тут же начал хныкать из-за отсутствия контакта, и снова потянулся своими губами к губам напротив. Джисон начал хихикать, наклонился вперед и поцеловал влажную щеку блондина, а затем прижался лбом ко лбу старшего. Хёнджин положил руки на его шею, в то время как руки Хана сильнее прижали парня к себе, не оставляя ни миллиметра между их телами. — А теперь веришь, что для меня это был не просто секс? — прошептал темноволосый, нарушая спокойную тишину и заглядывая старшему глубоко в глаза, которые, казалось, держали в себе всю Вселенную. — Я люблю тебя, Джинни… и люблю так давно. Сердце Хёнджина подпрыгнуло от этих слов, а щеки вспыхнули. Джисон наклонился вперед, сцеловывая последние слезы на мягкой коже парня и нежно поглаживая щеку большим пальцем. Старший смущенно уткнулся в шею шатена, из-за чего последний хихикнул, так как нашел это слишком милым. Он поцеловал блондина в шею, заключив его в объятия. — Самое время ответить что-нибудь, — пробормотал шатен, опаляя нежную кожу парня дыханием и заставляя мурашки пробежать по телу старшего. Это доставляло Хёнджину такие неописуемые ощущения. Светловолосый постепенно отстранился от младшего, чтобы посмотреть на него. — Ты знаешь, — прошептал Хёнджин, его щеки были цвета спелого помидора. — Но я хочу это услышать, — также тихо сказал Джисон, невесомо касаясь губами шеи старшего. — П-р-о-ш-у, — после каждой буквы Хан целовал чувствительную кожу блондина, заставляя его жалостливо хныкать. Шатену понравилась такая реакция. Он хотел услышать еще больше прекрасных звуков, которые могли срываться с губ старшего. — Ну… — пробормотал темноволосый в шею, слегка ее покусывая и вызывая внезапный вздох у Хёнджина. — Я… я, — светловолосый пытался взять под контроль свое дыхание, заметив, как его сердце начало разрываться в груди. Джисон только больше раздразнивал старшего, блуждая руками по его ягодицам и сжимая мягкие половинки, а затем провел горячим языком по коже. — Да? — возбуждающим тоном спросил Хан, не отрываясь от чувствительной точки на шее. Он лизал и посасывал это место. — Я-я люблю… — Хёнджин больше не мог сосредоточиться на своих словах, чувствуя только теплый язык и губы Джисона. Когда шатен нашел эрогенную зону блондина, то бессовестно напал на нее. Хёнджин сразу же сжал губы, прикусив нижнюю, чтобы не издавать ни единого звука. Шатен усилил давление, сильно сжав задницу и получил то, что так хотел. Светловолосый начал стонать, даже не пытаясь больше сдерживать рвущиеся наружу звуки, которые были словно музыка для ушей Хана. — Я все еще жду… — младший не переставал ласкать шею блондина, посасывая и покусывая нежную кожу, чтобы оставить как можно больше следов. Он хотел сделать Хёнджина своим. — Я-я люблю тебя-я-я… Последнее слово утонуло в протяжном громком стоне, когда Джисон прижался своей промежностью к старшему и пробежался пальцами по кромке штанов. Когда Хан наконец-то получил то, что хотел, он медленно оторвался от старшего, убирая руки от его штанов и заставив Хёнджина всхлипнуть из-за отсутствия уже привычного тепла. — Я тоже тебя люблю, — прошептал Джисон в губы светловолосого, а затем припал к ним в поцелуе, давая парню то, чего он желал. На этот раз их страсть разжигал не алкоголь в крови, а их сердца, что бились в унисон. Две души стали одной.