Ты так и чувствовала, что что-то случилось, когда любимый вернулся с работы и ни слова тебе не сказал.
За дверью знакомо зазвенели его ключи. Ты улыбнулась. Бруно еле слышно вошёл и запер за собой. Обычно он зовёт тебя по имени, говорит, что вернулся, и как сильно скучал. А сегодня наоборот, какой-то непривычно тихий. Только молча спрятал ключи обратно в карман. — Приве-ет? — сама зовёшь ты с кухни, отвлекаясь от плиты. Раньше ужин готовил Бруно, но ты решила, что лучше сама будешь стараться делать ему что-нибудь вкусненькое. Сегодня тебе хотелось его порадовать, и на огне доходят спагетти с боттаргой¹ – его любимые. Ты выключила плиту, сдвинула макароны на свободную конфорку и вышла с кухни, встретить своего капо. Бруно всё ещё молчал. Поворачивая в коридор, ты тут же замечаешь, какой он бледный. И, если честно, даже весь какой-то измотанный: светлый и добрый взгляд его погас, а сам он словно выцвел. Тут же прекратив улыбаться, ты беспокойно хмуришься и осторожно трогаешь его за плечо. — Милый, с тобой всё хорошо? Ничего. Не отпрянул, но и не прильнул навстречу тёплой ладони, как обычно. — Не хочу об этом говорить, — отвечает Буччеллати ледяным, равнодушным тоном, едва встречается с тобой взглядом и тут же отворачивается. Не хотелось на него давить и сразу расспрашивать, ведь было ясно: что бы не произошло, ему от этого очень больно. Будет лучше сейчас оставить его в покое. Но, может быть, любимая еда поможет ему как-то отвлечься и он захочет сам поделиться, что его так тревожит. Нужно проверить. — Хочешь кушать, дорогой? Я приготовила нам ужин, присядь, расслабься, — предлагаешь ты и приветливо улыбаешься. Бруно даже не взглянул на тебя, только слегка повернул голову на голос. — Прости, аппетита нет. И даже если бы был, не думаю, что смог бы что-нибудь съесть сейчас, — бросил он. Ты ещё больше напряглась и убрала руку со словами: — Пойдём присядем в зале ненадолго. Он потёр глаза и, глядя в сторону лестницы на второй этаж, сказал только: — Я лучше, наверное, пойду прилягу, bambina².²(итал.) малышка
И ушёл, понуро шагая по ступенькам, как подбитая птица. Ты замерла у порога. Что ж, пускай побудет один. Как только он исчез наверху, ты вернулась на кухню, убрала с плиты спагетти и попробовала немного. Отложила любимому порцию на потом, прибралась после готовки... И всё это время не прекращала думать о нём. Из-за его состояния просто сердце кровью обливалось. А ведь именно Бруно обычно волновался, как ты, что ты, и всё ли в порядке. Как и о каждом, кто был ему дорог, от всей души. И это невероятно мило. Всегда очень заботливый и внимательный – вот как его такого не полюбить? И не только ведь за это. К тебе он относился по-особенному и всячески подчёркивал это в нужные моменты. Только с ним ты чувствовала себя самой необыкновенной на свете. На душе теплело от приятных воспоминаний о том, как вы когда-то начали встречаться, а сердце растроганно трепетало. Каждый день рядом с Бруно хотелось запомнить до мелочей на всю жизнь.Нужно сходить наверх, проверить, как он.
С каждой ступенькой внутри росла какая-то тревога. Переживала ты даже не за себя, а за то, что с Бруно явно что-то произошло. Он ещё никогда не был таким закрытым, обычно всегда рассказывал, что у него на душе сразу, напрямую, спокойно и обходительно. Но сегодня с самого порога отвечал как-то потерянно. Почему? Неужели ты перестала быть для него хорошим слушателем?.. Встряхнувшись, ты старалась отогнать эти мысли и даже не заметила, как за этим успела оказаться прямо перед вашей спальней. Прокашлявшись, ты негромко постучалась в дверь три раза. — Входи, — раздался с другой стороны его глубокий баритон. Ты приоткрыла дверь и вошла в комнату. Бруно сидел на краю кровати, затравленно опустив плечи. Ты немедленно присела рядышком, нога к ноге. Он машинально погладил твоё бедро, на что ты накрыла его ладонь своей и некрепко сжала её в знак поддержки. — Бруно… что произошло? — спросила ты мягким, спокойным тоном и взглянула на него, ожидая, что он посмотрит в ответ. Но он всё так же глядел в пол. Только задумчиво провёл по ноге большим пальцем, а потом глубоко вздохнул и начал: — Сегодня на задании кое-что случилось, — запнулся. Ты терпеливо ждала, пока он соберётся и сможет говорить дальше. Буччеллати, наконец, посмотрел на тебя, сдержанно, но ласково, и через мгновение продолжил: — С нами была ещё одна команда под чужим руководством. Намечалась очень важная миссия, и необходимо было задействовать все наши силы. В какой-то момент я отдал неправильный приказ и… Не хочу вдаваться, но… В схватке погиб один из членов другой группировки. Ему было заметно трудно произнести всё это, слова застревали как ком в горле. Ты снова сжала его ладонь, на этот раз посильнее, со словами: — Мне очень жаль… — Прошу, не надо, bella mia³. Я сам виноват. Сам совершил ошибку и должен нести ответственность, — мрачно подчеркнул он. Взгляд его совсем потускнел.³(итал.) прелесть моя
— Не могу поверить, что так произошло. Это был даже не мой человек… Видно, неважный из меня капо, — надрывно проронил Бруно и стыдливо отвернулся. Как же он себя из-за этого мучает... Буччеллати никогда не говорил о себе в таком ключе, а даже если где-то сомневался, то умело это скрывал, во благо других, и только потом мог раскрыться. Но сейчас... Негромко вздохнув, ты коснулась его подбородка и аккуратно притянула Бруно к себе, чтобы он на тебя посмотрел. В синих глазах блестели живые искорки, впервые с того момента, как он вошёл. Уже хорошо. — Я даже и не знаю, что правильно сказать в такой ситуации, дорогой. Но всё равно, мне очень жаль, что ты так себя терзаешь. Я понимаю, что никак этого не исправлю, но в любом случае всегда буду рядом. Буду любить тебя и поддерживать, — заботливо ответила ты, глядя на него с нескрываемой нежностью. Бруно мягко улыбнулся этим словам и молча обнял тебя. Крепко-крепко. И довольно внезапно – ты даже оцепенела от неожиданности, но быстро пришла в себя, обхватила широкие плечи и расслабилась в его руках. — Спасибо, дорогая, — прошептал Бруно в твои локоны, мило зарываясь в них носом. — Пожалуйста, — сочувственно ответила ты, прижавшись к его плечу. Пока ты не успела сообразить, что к чему, вы опустились на кровать, сцепившись в объятиях, таких нужных, тёплых и чувственных. Потом, переместившись ближе к изголовью, полусидя устроились на подушках так, что Бруно как-то примостился у тебя на груди и надёжно прижимал к себе за талию. Такой очаровательный... Ты непроизвольно усмехнулась и спросила, поглаживая его по голове: — Хорошо тебе там, солнце? Бруно чуть засмущался своей привязанности и всё-таки прильнул навстречу ладони, хотя и стеснялся. Потом притёрся щекой к твоему плечу. Угольные пряди слегка растрепались. Ты пригладила его волосы и наткнулась на мудрёную косичку. Он так старательно заплетает её каждый день... Сколько терпения. — Хорошо, — глухо пробурчал он, уткнувшись в мягкую ткань твоей кофты на уровне декольте. Ты тихо хихикнула, и над вами опустилось облако тишины. Всё стало безмятежно. Бруно мерно дышал и нежился в твоих объятиях, пока на душе его скребли кошки. И вдруг выдал: — Я был такой... Уязвимый. Глубокий баритон на мгновение разбито сорвался и Бруно вздрогнул. Ты продолжала гладить его по голове, не перебивая. Он рассуждал дальше: — В моих руках столько ответственности. Я хочу знать наверняка, что у всех всё хорошо, если от меня это как-то зависит. Такой вот я человек, я- Не могу допустить, чтобы дорогие мне люди страдали, если я вдруг что-то недоглядел. Я ведь очень стараюсь, чтобы всё было хорошо... И всё равно… один из людей Руссо погиб сегодня из-за меня. Его голос эмоционально дрожал всё сильнее с каждым словом, и тут ты про себя подумала: а вдруг он сейчас заплачет? Кроме его макушки ничего не было видно – прижимался к тебе близко-близко. Как же быть, по нему и не скажешь, плачет, или... Но ты же сделала всё что могла – ты рядом. Приголубила его и очень любишь. Выждав подходящий момент, ты сказала: — Бруно. Ты прекрасный человек и хороший лидер. Ты не знаешь, но все видят, как ты стараешься, и очень это ценят. Он ничего не ответил и вдруг мелко задрожал у тебя в руках. Нет, ты просто не выдержишь, если он сорвётся. Когда самый любимый человек так мучается, это-Нужно срочно что-то делать.
— Тише, мой хороший... Всё в порядке, маленький, всё хорошо... — проворковала ты и утешительно погладила его плечи, потом по спине, как ребёнка, чтобы успокоить. Не слишком сильно, осторожно, словно он весь хрустальный и хрупкий – вдруг разобьётся? Ты уже всерьёз чуть не приготовилась собирать осколки... Бруно вдруг замер на ласковом обращении и поднял на тебя взгляд. Какое счастье – не проронил ни слезинки. Только слегка зарделся и всё хотел посмотреть тебе в глаза, но в последний момент почему-то не мог. Хорошо, что уже не такой бледный, как прежде. — Что, нравится, когда я тебя так называю? — застенчиво спросила ты, невольно улыбнувшись. Было в этом что-то невозможно приятное: он очень редко становился таким смущённым и беззащитным рядом с тобой. Утешать его было особенно дорого, ведь ты чувствовала, как ему нужна. Что можешь помочь ему оставаться уверенным в себе. — Да... — несмело ответил Бруно и облизнул внезапно пересохшие губы. Затем убрал одну свою руку тебе на плечо, а другую – на живот, и отважился посмотреть на тебя снова, на этот раз точно, глаза в глаза. В сапфировых озёрах плескалось что-то тёмное и загадочное. — И раз я твой маленький, тогда ты, получается, моя мамочка? — тихо спросил он, ехидно фыркнув в конце вопроса. Ты подивилась, как же сладко это прозвучало из его уст. Так сладко, что между ног всё ноюще дрогнуло, но ты очень старалась не обращать на это внимание. Буччеллати тает в твоих объятиях, и не понятно, шутит он, или нет. В сарказме и юморесках он мастер, и раньше всё было однозначно. Сейчас с ответом важно не ошибиться, хотя смотрит он вполне серьёзно и... Увлечённо?. Собравшись с мыслями, ты говоришь: — Могу ей стать, если ты хочешь. Вот. Теперь он сам подскажет, что имел в виду, хотя гадать тут в целом нечего. Тем более, такие ролевые игры не были для вас чем-то новым. Бруно превосходно доминировал в постели и звать его папочкой было... Привычно. Но теперь он явно хочет поменяться ролями, а ты более чем за. На твой ответ он робко закусил губу. Тут ты почувствовала, как тебе в бедро упирается что-то твёрдое, прямо там, где Бруно тебя касался. Происходящее явно распаляет его не меньше. — А ты сама хочешь? — вполголоса спросил он с явным предостережением. Ты тут же кивнула. — Да, милый, больше всего на свете, — и кротко поцеловала его в макушку. — Если тебе хочется поменять правила, я с радостью подыграю. — Grazie, mammina⁴, — с улыбкой ответил он, любовно прижимая тебя ближе за бёдра.⁴(итал.) Спасибо, мамочка
Что-то в его голосе изменилось. Он стал более нежным и... "детским", чем обычно, но при этом оставался очень бархатным и глубоким. У тебя буквально сердце зашлось от того, как это звучало. Хотелось слушать, как он говорит, как повторяет снова и снова, насколько в тебе нуждается. Тебе явно подойдёт эта роль. — Не за что, солнышко. Тебе лучше, когда мамочка рядом и очень тебя любит? Ты легонько прижалась коленом к его эрекции, чем заслужила восхитительный полустон. В ответ Бруно подаётся навстречу касанию и трётся о твою ногу. Даже через ткань хорошо заметно, как сильно он возбуждён. — Д-да-ах, мамочка, мне намного лучше, — горячо прошептал он, продолжая активно ёрзать. — А можно мне тебя потрогать? Тут ты уже полностью промокла. Этот полный вожделения голосок... Конечно можно, трогай, трогай сколько хочешь, думаешь ты и сама хочешь его коснуться ещё сильнее. Внизу всё вновь тепло сжимается и тянет в томительном ожидании. Ты мягко его подбадриваешь: — Можно, мой мальчик. Не теряя времени, Бруно устроился у тебя между ног и склонился поближе. Не отводя глаз, он не спеша приподнял твою кофточку до самого подбородка. Живот приятно обдало холодом. Цепляя лямки бюстгальтера, он снял их с плеч и потянул вниз. Твоя упругая грудь оказалась перед ним во всей красе. Нестерпимо хотелось почувствовать его ниже, там, — так пылко он на тебя смотрел. А сам не мог уследить за руками и страсть как хотел бы всю тебя затискать- Но понимая, что ему есть чем заняться, Бруно одухотворённо обхватил твою грудь и услышал протяжный стон в ответ на прикосновения. И с каждой секундой сжимал её всё более беззастенчиво. — Покормишь меня, мамочка? — таинственно спросил Буччеллати и многозначительно сглотнул в предвкушении. Как всегда вежлив, но явно сдерживается из последних сил, чтобы на тебя не наброситься. — Конечно, детка, иди ко мне, — выдыхаешь ты, запуская руку в его волосы. Ныряя вниз, он изучающе лизнул твой нежный сосочек, а свободной рукой осторожно щипнул другой. Оба быстро затвердели от его ласк, а ты тихо ахнула и вплотную прижалась к нему грудью. Он понял, чего ты хочешь, и более уверенно обнял губами чувствительную бусинку. Негромко постанывая и упоённо прикрыв глаза, Буччеллати погружался в пучину наслаждения, весь опьянённый тобой. Ты почти дрожала от удовольствия. Бруно буквально не мог от тебя оторваться, и было приятно до беспамятства. Похоже, он потихоньку вживается в роль нижнего, постепенно, но с энтузиазмом. — Как же… хорошо, amore⁵- — постанываешь ты, легонько царапая его затылок.⁵ (итал.) любимый
Вульгарно причмокнув губами, он отстранился от твоей груди, с улыбкой любуясь розовеющим пятном от своей увлечённой работы, и умело принялся за другую. Его губы, пальцы, всё, что он ими делает, и как, сводит с ума, и просто нельзя это не отметить. — Мамочке очень нравится, как ты ласкаешь её, милый, — поощрительно тянешь ты, глядя, как Бруно вновь теряется в ощущениях. Он ненадолго прерывается, чтобы быстро ответить: — А мне нравится ласкать мамочку. Grazie, mammina, grazie mille⁶...⁶ (итал.) Спасибо, мамочка, большое спасибо...
Он продолжает тебя услащать и вновь прижимается низом к бедру, настойчиво, как никогда раньше. Ты гладишь чувствительную выпуклость через его белоснежные брюки, и Бруно неприлично стонет, толкнувшись в твою руку – навстречу малейшим желанным прикосновениям. Усмехнувшись, ты волнительно тянешься расстегнуть его штаны. Он и сам следует руками туда же, чтобы тебе помочь, и, расправившись с молнией, спускает их до колен вместе с бельём. Его внушительное достоинство, наконец, ничего не стесняет. Он пересаживается сбоку, как раньше, очень близко к твоей ноге, и выдержано ждёт. Обхватив его член ладошкой, ты распределяешь смазку по всей длине и сразу принимаешься чувственно и уверенно скользить по нему вверх-вниз. Бруно сбивчиво дышит через каждое движение и ты чувствуешь его ответную пульсацию в руке. — Сыночка, ты… Ты у меня такой чувствительный, — отмечаешь, бережно смыкая пальцы у самого основания, раззадорить его чуть-чуть. Бруно сдавленно ахает, скорее даже хнычет, и звучит это так непривычно прекрасно... Знакомые низкие, харизматичные нотки его голоса обратились в пьянящие, возбуждённые, тихенькие всхлипывания, которые так и сыпались с его греховно соблазнительных мягких губ. Наклонившись поближе, ты кладёшь ладонь ему на затылок. Едва Бруно успел удивлённо распахнуть глаза, ты утянула его в глубокий обжигающий поцелуй. С приглушённым стоном наслаждения он ответил. Не прекращая работать рукой, ты чуть ускорила темп, и каждое его крохотное сладостное стенание тонуло в слиянии ваших губ, пока Бруно вдруг не отстранился. — Чёрт, м-мамочка, я- я правда, ещё немного и- не выдержу-, — предупредил он, лишь на секунду утратив наивность своего тона, и продолжил толкаться в твою ладонь, в такт быстрым импульсам. Ощутимая тяжесть его яичек не даст ошибиться: твой мальчик действительно на пределе. А значит... — Не кончай, пока я не разрешу, — говоришь ты с материнской строгостью. Он измождённо стонет и жалобно хмурится, пытаясь тебе подчиниться изо всех сил. — Да, мамочка, — покорно срывается с его губ. Хорошие мальчики слушаются маму. Бруно отчаянно сминает в кулаке простыни: ещё немножечко, и он впадёт в долгожданный экстаз, но нельзя- В уголках синих глаз блеснули слезинки. Он прищурился, медленно протянул руку именно туда, где ты хотела его больше всего, и погладил сокровенное местечко сквозь одежду. Проморгавшись, он с желанием взглянул на тебя, вопрошая: можно? Ты так же молча кивнула. Да, милый. Он в темпе ныряет рукой прямиком тебе в трусики и начинает поглаживать пальцами влажное лоно, вожделенно содрогнувшись – какая ты мокрая. Тут же скользнув повыше, он нащупал горячий бугорочек и занялся делом: уверенно и быстро, в одном ритме с тобой. Ваши стоны сливались в один, ещё и ещё, пока вы ублажали друг друга, любуясь глазами напротив. Ты приближалась к разрядке; внизу живота с каждым манёвром его пальчиков росло приятное напряжение, которое грозило вот-вот освободиться. Бруно очень старался и с внутренним торжеством отмечал, как ты трепещешь под его касаниями, а сам уже так завёлся, что буквально выскальзывал у тебя из ладони. Хватит, наверное, его мучить. — Ч-чёрт, Бруно… Мой любимый мальчик, ты готов? — часто дыша, спросила ты: совсем чуть-чуть и волна блаженства накроет тебя с головой. — А-ах, я- Да, а ты? — сбивчиво спросил он, заметно ускоряясь. — Да, я почти- Почти- — выдохнула ты и пламенно его поцеловала, самозабвенно скользнув языком по нижней губе. Бруно принял твою инициативу и приглушенно охнул в ответ, вдруг ещё раз, и снова, с каждым следующим движением твоей ладони. С трудом оторвавшись от его великолепных зацелованных губ, ты притянула его поближе и жарко прошептала на ушко: — Можешь кончить, малыш. Порадуй мамочку, давай же, прямо сейчас. Бруно мелко затрясло в сладкой судороге. Ты ясно ощутила, как напряглись все его чресла, пальцы на мгновение замерли, и лишь потом он горячо излился в твою ладонь, с проникновенным стоном. Услышав своё имя с такой измученной, томной, ломаной интонацией, ты поняла, что не заставишь себя долго ждать и подалась навстречу его ладони. Сквозь свою кульминацию Бруно не сбился с темпа и через мгновение ты тоже оказалась на верху блаженства, растекаясь на его пальцы и всё бельё.Вы вместе постепенно замедлились и, тяжело дыша, устало отстранились друг от друга.
Ты тихонько встала за полотенцем, а Буччеллати остался в постели: вымотано на ней распластался, раскинув руки. Когда ты вернулась, он даже не пошевелился. Счастливый и умиротворённый – всё на лице написано. Ты улыбаешься. Заметив, что ты вернулась, он глянул на тебя и улыбнулся в ответ. Его глаза вновь сияют как прежде – какая радость. В животе поднимаются бабочки. Бруно тебе не мешал и позволил себя вытереть, хотя раньше всё делал только сам. Закончив с собой тоже, ты легла с ним рядом и сразу же обняла, как до этого. Он с радостью устроился поуютнее, совсем не сопротивляясь. — Спасибо, что сделала это для меня, дорогая. Ещё немного и я бы совсем забылся, — тихо сказал он и взглянул на тебя. Ты вдруг негромко рассмеялась. Он удивлённо вскинул брови, и нужно было объясниться: — Я с радостью сделаю что угодно, лишь бы с тобой всё было в порядке, любимый. Ты поцеловала Бруно в лоб и он прикрыл глаза, как довольный котёнок. — И, между прочим, не только тебе всё очень понравилось. Мне, вообще-то, тоже, — съехидничала ты и щекотно ущипнула его под рёбрами. Буччеллати рассмеялся и в шутку отпихнул твою руку. Тут ваши взгляды вновь встретились. — Я люблю тебя… Я так люблю тебя, я тебя обожаю, — прошептал он, прижался к тебе носиком и удовлетворённо вздохнул. Потом совсем разомлел в твоих объятиях и закрыл глаза. — А я – тебя, — ответила ты, перебирая его мягкие волосы.И очень скоро Бруно сладко задремал.