***
Билл просыпается и робко встаёт, боясь потревожить сон Пайнса. Что-то в этой картине заставляет хмыкнуть. Хорошенький Сосна с раскрытым ртом и растрепанной причёской. И лоб открыт с созвездием. И... Наверное, надо что-то сделать, раз уж он встал. Поэтому идёт на кухню и думает насчёт приготовления завтрака. Он уже не раз готовил в их доме, но всё же каждый раз боится что-то спалить. Пайнсы очень добры к нему, и хочется ответить тем же. Он жарит яйца, бекон, заправляет тостер. И сразу вспоминает, как раньше делал с Мэйбл омлет. — Кто-то встал раньше меня? — звучит с коридора. — Ой. Привет, Билли. — Здравствуйте, миссис Пайнс, — отзывается. Она подхватывает его сковородку, потом бросает назад на плиту, подбегает к холодильнику и, достав что-то, так и оставляет открытым. Билл спокойно ставит сковородку на подставку на столе. — Не торопитесь. Темпераментом и характером Мэйбл пошла в маму: многозадачность, яркость и неумение доводить хоть что-то до конца, если это не касается работы. Всё же специалистом миссис Пайнс была хорошим. По крайней мере, насчёт диагнозов у Билла угадала, когда его Гидеон ударил. — Ты когда пришёл-то? Не слышно тебя было. Ой, а вы матрас достали? — задумывается об их комфорте, поправляя чёлку и смотря на содержимое холодильника. — Не переживайте, мы в полном порядке. — Не спите вы ночами, дети. Это очень вредно, — сердце ласково щемит от того, что кто-то Биллу указывает на то, что что-то вредно. Ему никогда в жизни не говорили такого. — Экзамены, подработки и гулянки очень трудно совмещать со здоровьем. — Ну ладно, я и сама гуляла страшно. А потом растворимый кофе всухую ела, чтобы не заснуть. — Звучит неплохо. — Хочешь попробовать? — Давайте. Биллу сыпят в руку гранулы кофе, и он тут же съедает их. Примерно в этот момент заходит Сосна. Тот слышит, как хрустит кофе, и устало прикрывает глаза. — Не кормят, что ли? — Садитесь, покормят сейчас всех, — суетится женщина. Билл испытывает бесконечную теплоту по отношению к Пайнсам. Он бы... Он бы очень хотел иметь маму. Шебутную, заботливую, которой бы было важно, что он позавтракал. И чтобы он не делал то, что "вредно". Сколько надо заплатить, чтобы его взяли под своё крыло Пайнсы?.. Наверное, эта цена неподъёмна. Он был бы готов пахать всю жизнь ради этого. — Ты чего, Билли? — накладывают ему еду. — Задумался, — улыбается сначала по привычке дежурно, а потом искренне. — Давайте помогу. И пока они разбираются с завтраком, Сосна сидит, залипающий в одну точку. Взъерошенный, что хочется руку в эти волосы запустить и побыть в этом хаосе. Потом встаёт и Мэйбл. Ей, как самой опаздывающей, достаётся всё остывшее. — Мне кажется, ты не успеешь сделать молочный коктейль, — заканчивает завтрак Сосна. — Тебе кажется. Я не могу без него сегодня, — хмуро отзывается. — Скажи "спасибо" Биллу за вкусный завтрак, — просит миссис Пайнс. — И вообще присмотрись — а то быстро заберут такого рукастого парня, пока ты на других время тратишь. У тебя нет девушки? — К сожалению, — легко улыбается, хоть и не хочет. Близнецы как-то сразу тухнут после такого вопроса, а Билл бегло проходится взглядом по Сосне. — Очень зря. В таком возрасте пора бы. И тебе, Диппер, тоже. — Я ещё под впечатлением от Эшли. Миссис Пайнс машет рукой на всё это и уходит, бросив: "Посуду оставьте, потом помоем". А Сосна подходит к нему сидящему поближе, берёт за подбородок и излишне смело поднимает его голову на себя, что гейское сердце даже среагировать томным стуком не успевает: — Действительно пора бы девушку уже иметь, да. Мальчик такой хороший и один, — оценивающе разглядывает. Билл еле удерживается от смешка, игнорируя близость, и продолжает шутку: — Если думать в этом направлении, то девушки у тебя тоже нет, — а потом и вовсе щекой ластится к руке. — Мне кажется, у нас много общего. Мэйбл прыскает со смеху, а Сосна кривится с четким "Фу". — Че "фу"-то? — "Фу" — это весь Сайфер с его гейщиной. Билл только гнёт бровь насчёт того, что тот стал его трогать первым. — Не забывай, благодаря кому ты сегодня поел, — почти серьёзно отвечает. И даже почти не расстраивается от этого "Фу". На что обижаться, если Пайнсы любят противоположный пол. Разве что на Сосну, который шутит так, что можно усомниться в данном факте. Сам же первый начинает. А потом ещё и нервничает, когда ему отвечаешь тем же. Билл думает о том, что это из-за излишней тактильности Пайнсов. И если Мэйбл — активная и общительная девушка, которая может прикоснуться к кому угодно, то её довольно замкнутый брат только, пожалуй, к лучшему другу. И нельзя сказать, что Биллу не льстит то, что он единственный, помимо родни, кого так касается Сосна. Может, только суку Эш, но и это в прошлом. В настоящем только он. И Билл хотел бы ухаживать, добиться Сосны, начать с ним встречаться... Только это бесполезно. Он всё равно не сможет поменять чью-либо ориентацию. А ещё очень обидно, что всё в мире так субъективно: то, что Пайнс наверняка считает проявлением дружбы, заставляет сердце Билла замирать, а мозг — отключаться. Очень тяжело сохранять здравый рассудок. Билл не знает, что ему делать, но очень надеется, что жизнь сама расставит всё по своим местам. И успокаивает себя тем, что это просто какое-то правило из психологии: испытывать влечение к тем, с кем постоянно находишься в контакте. Перемыкает ответным: тогда почему бы этому правилу не сработать и на Сосну? Потому что его влечёт к прекрасным ярким и смелым девушкам, как его мама и сестра, а не к на самом деле несуразным, худощавым парням, которых не понять. Больно, но зато честно.***
Билл выписывает формулы из учебника, чтобы их вывести. Это помогает запомнить и ускорить решение задач. Во время экзамена будет важна каждая секунда. Правда, до них надо ещё дожить. На мгновение проскальзывает пугающая мысль о Гидеоне. Если он расскажет, если обратится в полицию, если... Билл почти хладнокровен. Он думает о том, что если заплатить, полиция будет готова выслушать и то, что с Сайфером, бедным мальчиком из фостера, делала приёмная семья. И что рассудком миссис Глифул тронулась из-за секты Бада, Билл тоже может вспомнить. Всё хорошо. Всё... Хорошо... Дыхание помогает собраться. В конце концов он может и принять наказание за избиение братца... А вот тут проёб. Билл так и знал, что что-то не учёл. На момент сломанной руки Гидеона они уже не были братьями. А это значит, что можно обставить дело как покушение на несовершеннолетнего Глифула. Проебался. Серьёзно проебался. Но ничего, главное, что всегда у него под рукой и в безопасности деньги, которых хватит на билет в другой штат, а там он разберётся, если что. — Можно? — спрашивают за дверью, Билл дергается от неожиданности и хмурится от боли в лопатках. — Конечно. Заходите, мистер Пайнс. Он, простой и спокойный мужчина, садится на кровать сына. Осторожно смотрит на Сайфера. — Мейсона нет? — На подработке пока. Между ними тишина, в которую Билл пытается всмотреться в каждую деталь и найти в ней близнецов. Сосна пошёл в него жаждой к знаниям и нервными жестами, когда задумывается. Мэйбл наверняка зацепилась за Гидеона, потому что он для неё такой же заботливый и терпеливый, как мистер Пайнс. Снова Гидеон. — Так ты у нас надолго? И тут же появляется атмосфера неловкости. Но это явно лучше, чем тревога. — Нет, — отводит он глаза. — Конечно, нет. Я скоро найду съёмное жилье, а вам заплачу, — поняв, к чему разговор, и вспомнив какое у них финансовое положение сейчас. — Хотите, я сейчас деньги отдам, чтобы не стеснять вас финансово? Мужчина приподнимает брови. — Ты гость моего сына, а не мой. Тем более неправильно брать деньги с ребёнка. — Я больше не ребёнок. И в доказательство показывает документы. А вместе с ними и свидетельство о том, что больше никак не связан с семьёй Глифулов. Мистер Пайнс молчит, читая каждую бумажку, а потом смотрит тёмными карими глазами в Билла. — Тебе некуда пойти, да? И от этого вопроса, тона голоса, взгляда внезапно хочется замереть. Попросить защиты. — Меня обманули на деньги со съёмной квартирой, — в горле ком. Как будто он говорит со своим отцом. Спокойным, рассудительным, надёжным, умным. Которому наконец можно доверить свою жизнь, за которую боролся всё это время. — Не слишком ли рано ты стал взрослым? — и Билл почти взвывает от вопроса. — Что с твоей приёмной семьёй? Вы с ухажером Мэйбл так сильно не ладите? — Немного, — единственное, что он может из себя выдавить. — Когда "немного не ладят" из дома не уходят. И кажется, что мистер Пайнс видит всё: и издевательства, и бытовое рабство, и полное осознание беспомощности тринадцатилетнего Сайфера против большого Бада. — Простите за хлопоты, — тихо-тихо говорит. — Будешь тогда помогать нам по хозяйству, — ответ отца. Идеального хозяина дома. Билл готов в ноги упасть к хозяевам Небес, Судьбе, Богу — кому угодно, только, пожалуйста, пусть и в следующей жизни или хотя бы в этой у Пайнсов всё будет чудесно. — Я всё-всё умею делать, только потерпите меня ещё немного. — Оставайся, сколько нужно, взрослый не ребёнок, — встаёт с кровати и выходит. Билл понимает, что в глазах всё же собираются слезы.***
О приходе Пайнса Билл узнает скорее не по шуму, а по хлопку по спине с громким "Как я устал". Аж перекорёживает. — Не делай так, пожалуйста, — бедная, бедная его кожа после татуировки. — Испугался? — скалится Пайнс. — По луже подо мной не видно? Сосна улыбается. И не надо ничего им больше, кроме друг друга в эту мирную минуту. Повисает тишина, Пайнс переодевается. — Всё хорошо на работе было? — Да, скоро уже зарплата. Благодаря этой мысли и держусь. Билл вот говорит с ним и понимает, насколько же влип. Он в каждое общее молчание хочет сказать "Ты мне нравишься", даже когда это не к месту. Просто даже тишину этой фразой, которая вечно на языке вертится, занять. И вместо слов выбирает язык любви Пайнсов: подходит и обнимает. Сосна никак трогательно не реагирует. — Ты чего? — недоуменно. — Хочу забрать твою усталость через объятия. Тот только серьёзнеет и дёргает плечами. — Прекрати. Билл, конечно, отпускает, но искренне не понимает, что случилось. И смотрит так же. Искренне и непонимающе. — Устал от людей на работе, — бурчит Пайнс и садится за стол. Билл уверен, что не в этом дело. Мозг подсказывает, что дело в нём и его прикосновениях. — Ты сделал домашку? Пайнс устал. От пробников будущих экзаменов, подготовки и подработки. И готов списывать. С его принципами это выглядит пугающе даже как-то. Билл про это не говорит и просто даёт тетради. Но всё же ещё раз пытается: касаясь его плеча. — Билл, — отрезвляет, напоминает. Сайфер уходит на кровать. Делать ему нечего, вернее, он не хочет ничего делать. — Сходи за матрасом. Билл послушно обустраивает себе ночлег и смотрит на Пайнса. — Что? — Ты молодец, — выходит легко и ненавязчиво, и он надеется, что хотя бы это ему разрешат. Его понемногу разрывает от чувств. И крыша куда-то улетает. — Билл. Злится? Ему неловко? Билл, будучи экспертом эмпатии всю жизнь, теряется. Слишком нечитаемые эмоции. Сосна дёргает себя за волосы. — Зачем ты это делаешь? — отчаянно, болезненно, как будто его это серьёзно достало. — Делаю что? Поддерживаю тебя? — Это всё похоже на знаки внимания. Сайфер еле удерживает лицо, паникуя. — Я делаю это как друг. Я переживаю за тебя и действительно хочу поддержать. — Ты гей. — Да. — У меня ощущение, что я не могу тебе в этом плане доверять. Ощущение правильное, но всё равно обидно. И никаких аргументов нет. — Пайнс, ты буквально постоянно меня трогаешь, а сегодня вдруг всё это стало напоминать тебе домогательство? — выглядит как переход в нападение, но на самом деле лишь попытка отвести подозрения. — Да. То есть нет. Не совсем. — Что? — Давай я задам сейчас вопрос, а ты на него честно ответишь? О, нет... Он знает, что Пайнс хочет спросить... Держать лицо. Не выдавать эмоций. Собраться. — Ладно? Мне нужно убедиться — Билл кивает, морально готовый. — Я тебе нравлюсь? Угадал. Билл изображает на лице удивление. Мол, "ты?" "мне?". И выдаёт уверенное: — Нет. Сосна ищет в его лице признаки обмана и не находит, забыв про стаж лжеца длиною в жизнь. — Точно? И наше совместное проживание на это не повлияет? — А ты хотел бы? — смеётся, заставляя Пайнса совсем стухнуть. — Ты невыносимый. — Нет, — выдыхает устало. Всё же такие вещи слегка выматывают, да и... Ладно, объяснять объекту симпатий отсутствие чувств, так как "это не так работает" — вот что действительно неловко. — Я не захочу тебя из-за того, что ты при мне переодеваешься. Обещаю, — намеренно паясничает. — Билл. Да что? Что ему ещё нужно. — Я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Нет, не нравишься. Да, мы друзья. Всё. — Всё, — повторяет Пайнс. — Как ты относишься к сексу по дружбе? — терять-то нечего, можно и пошутить. Биллу кажется, что у Пайнса волоски на всём теле дыбом встали. — Расслабься, Сосна. Я всё равно скоро съеду. Они наконец прекращают этот глупый разговор, и Сайфер осознает. Он в таком дерьме... Он влюблен в того, кто специально его допрашивает, чтобы он ни в коем случае не влюбился. Это пролёт стопроцентный. Билл ложится первым, пытаясь понять, что ему делать дальше. Больше всего его волнуют собственные чувства к абсолютному гетеросексуалу. И злит то, что Пайнс настолько переживает. Почему ему настолько не доверяют?.. Правильно делают, конечно, но всё же есть в этом ощущение неправильности. Он отворачивается к стенке, чтобы не видеть Сосну. И чуть не взвывая от боли, ложится на живот.***
Диппер идёт к сестре, красящей длиннющие ногти в ярко-розовый. — Мэй, мне нужен совет. — Что-то случилось? Диппер наклоняется к ней, отчего в нос бьёт ацетоном. — Может быть такое, что я нравлюсь Биллу? — тихо-тихо, чтобы в другой комнате не слышно было. Мэйбл такой вопрос как будто не удивляет. — Сложно сказать. Он слишком часто врёт, чтобы можно было сказать наверняка. — Думаешь, то, что мы так много взаимодействуем, нормально? Не по-гейски? — Тебя это так волнует? Вот саму Мэйбл в этой жизни вообще ничего не волнует как будто. — Я не хочу, чтобы он что-то надумал, — выделяя слово "он". Есть жёсткое ощущение, что Билл не надумал. Что-то между ними есть. И не похожее на дружбу. — Если вдруг он тебе признается, что сделаешь? — Откажу. Мы же друзья. — Не потому что тебе не нравятся парни? — Ну... — Пайнс спотыкается об эту мысль. И тут же поправляет уже успевшую всё додумать Мэйбл. — Чисто гипотетически... Чисто гипотетически! Она смотрит так, как будто знает лучше него самого. Но как она может знать, когда сам Пайнс не знает?.. Он не уверен вообще, что что-то чувствует к Биллу. Просто... Ну как на это можно не реагировать, когда он... Он ещё и тактильность проявляет... Он надёжный, он рядом, с ним спокойно... — Я не понимаю, в чём проблема... — вздыхает она. — Признайся и всё. — Я не думаю, что он мне нравится настолько сильно... — тихо-тихо, чтобы Сайфер, вдруг не спящий, не услышал. — Это просто что-то типа... Ну если бы мне сказали встречаться с парнем, я бы выбрал его. Если бы он был девушкой, я бы с ним давно встречался. — Да ты уже сам всё сказал. — Неправда! — из-за того, как резко Диппер двинулся, она что-то там себе смазала и тут же посмотрела на него со всей женской злостью. — Правда. Он тебе нравится, — Пайнс стоически машет головой. — Хорошо, симпатичен. Почему это так смущает... Разве можно так сразу сказать, что Билл ему нравится... — Что мне делать... Это так странно и страшно, когда тебе нравится твой друг и... Если всё действительно не взаимно, то одними глупыми словами можно всё похерить. А у Пайнса никогда такого надёжного и близкого друга не было. Того, кто знал бы его так хорошо. — Дип, просто плыви по течению. Расслабься. Это должно быть в удовольствие. Я думаю, у тебя очень много шансов. От последнего сердце бьётся чуть чаще. Разве могут быть шансы с человеком, который так серьёзно говорит о том, что они просто друзья?.. Он же его даже напрямую спросил... А что бы Пайнс сделал, если бы Билл ответил, что испытывает к нему чувства? Хочется... Хочется обнять его солнечного и тёплого. Они не так уж часто обнимаются, но каждый раз это так мягко... — Мне кажется, что ты уже как-то смирился с мыслью о том, что тебе нравится Билл, — отвечает Мэйбл на его молчание и лёгкую улыбку. — Я больше не гетеро, — вздыхает. — Поздравляю с расширением горизонтов. — Теперь шутки про Сайфера не будут уже настолько смешными, — говорит с горьким осознанием. Мэйбл смотрит на него как на придурка, а потом отвечает: — Это действительно очень печально.