Поход

Баки пробирался сквозь ветки к ручью, обдирая кожу с рук и получая царапины, но он не чувствовал ничего, кроме накатывающего волнами возбуждения и дикого стыда. Черт! Ему точно ничего не светит. Он слишком молодой. Слишком неопытный. Точнее вообще неопытный, с парнями у него дальше поцелуев и взаимной дрочки не доходило. А тут взрослые мужики. Тем более, они вместе. Зачем им малолетний придурок. Твою мать! Баки резко выдохнул и брызнул ледяную воду себе на лицо, капли стекают по шее под воротник футболки и по рукам под закатанные до локтя рукава рубашки. Вроде, становится легче, возбуждение проходит, стыд прибавляется. Как он теперь посмотрит им в глаза, как заговорит с ними. Может, они ничего и не заметили. Но ему иррационально хотелось, чтобы заметили, приняли, поняли. Но он решил, что не будет подавать виду. Он просто будет делать свою работу. Баки вернулся через 20 минут с мокрыми и исцарапанными руками, которые спрятал за раскатанные рукава рубашки, мокрым лицом, мокрой футболкой у горла и, улыбнувшись перекусывающим парням, схватил свой рюкзак, спрашивая, когда они отправляются дальше. Стив ответил, что через пару минут, когда они доедят. — Отлично, потому что на сегодня у нас ещё пара мест неподалёку и можно будет пойти вглубь леса, чтобы разбить полноценный лагерь подальше от шастающих здесь китайцев, — подмигнул весело Барнс, не подавая виду, что заметил странные взгляды Стива в сторону брата, они будто общались телепатически. Доев, они поднялись, закрыли рюкзаки, повесили их за спину и пошли по тропинке за бодро вышагивающим впереди Баки. Баки специально шёл чуть вперёд, чтобы не смотреть на них, ему было стыдно смотреть в их сторону, стыдно за свои низменные желания, которые он должен был подавлять, ведь это «неестественно», так всегда говорил его отец, когда видел пару парней, держащихся за руки или шедших слишком близко друг к другу, поэтому и Баки старался затолкнуть это поглубже, что не особо получилось всего пару раз, потому что в первый его накачали выпивкой и он понятия не имел, что целует уже не милую блондинку Милли, а брюнета Марка, который был так же пьян, как и он, во второй раз его накачали наркотой, не сильно, просто дали попробовать, пару таблеток, он не отказался, а потом ему сказали, что ощущения становятся чётче, резче, и ты буквально кончаешь от одного прикосновения к члену. Ну и его схватили за хуй, и он не нашёл ничего лучше, чем схватить за хуй в ответ. Так и случилась дрочка под наркотой, когда ощущения и правда были на пределе и он кончил быстро, как подросток. А потом с него пытались стянуть штаны совсем, но ему удалось вырваться и уйти в другую комнату, где был народ. И вот сейчас все его низменные желания вылезали наружу, показывали свою голову (пока всего лишь макушку), а все из-за чего, из-за одной невинной шутки и жаркого поцелуя двух мужчин. От мыслей его отвлек окрик Стива с просьбой остановиться, Баки повиновался, стоял и старался смотреть куда угодно, только не на них, пока Стив фотографировал красоты, но второй объект его не-наблюдения приблизился к нему и зашептал рядом с его ухом, слишком не приближаясь, но все же так, чтобы было слышно, и дыхание опаляло ухо и часть шеи. -тПосмотри на него, я же знаю, ты хочешь, — Баки невольно переводит взгляд на Стива, — а теперь представь, что у него в заднице пробка, которая не даёт моей сперме вытечь из него, — сказал Рэнсом и отошёл к кустам, чтобы выпить воды. А Баки остался стоять и смотреть на зад Стива, так призывно повернутый в его сторону. И он представил все, что сказал Рэнсом, и тут Стив переступает с ноги на ногу, будто ему неудобно стоять и расставляет ноги немного шире, поднимая лицо вверх, подставляя его лучам солнца, которые пробиваются на открытую часть лесочка. Баки стоило неимоверных сил, чтобы удержать стон в себе, подавить его и отвернуться от Стива, направляясь вперёд, потому что знал, что они пойдут следом, а если нет — крикнут ему. Но они пошли. Пока они шли, Рэнсом продолжил бросать пошлые шутки в сторону Стива, постоянно обращаясь к Баки за подтверждением, от чего тот только краснел и начинал идти быстрее, что-то бормоча. Стив все время одергивал брата, чтобы тот не лез к парню, но Рэнсома это останавливало ненадолго. И вот после очередной шутки «ох, какой ты нетерпеливый, дождись, когда мы окажемся наедине» от Рэнсома, когда Стив присел завязать шнурки, Баки не выдержал этого напряжения между ними, тем более они посмотрели все, что он планировал, поэтому он повернулся к ним и громко сказал, прочистив горло: — Сейчас мы пойдём вглубь леса, найдём место посвободнее и разобьем лагерь, попрошу далеко от меня не отходить, здесь легко заплутать, — и просто пошёл между деревьев, не обращая внимания на удивлённый «оу» и шёпот, он просто хотел закрыться в своей палатке, включить музыку в наушниках и лежать, а, может, даже спать. Но когда они пришли на свободное от деревьев и упавших веток место, где можно поставить палатки, и разместились там, и Баки закрылся в своей палатке, чтобы претворить в жизнь свой план, он протяжно измученно застонал — наушников не было, он забыл айпод и наушники дома, когда собирался, вот придурок. Расстроенный, он просто лёг на брошенный на дно палатки спальный мешок и смотрел вверх, слушая, что происходит вокруг.

***

Стив и Рэнсом решили поесть нормально в своей палатке и немного отдохнуть. Только Стив прилёг на свой спальник, как над ним навис Рэнсом с хитрой ухмылкой. — Привет, — улыбался он. — Чего тебе, похотливое животное? — устало отозвался Стив. — Эй, — притворно обиделся Рэнсом, легко пихнув Стива в плечо, — как ты разговариваешь с любимым братиком? — Ой, только давай без «любимых братиков», когда ты тут весь такой пышешь феромонами, чтобы меня выебать. Знаю я тебя, — уже расстегивая джинсы продолжает Стив. — Вот видишь, а ты ещё спрашиваешь, чего мне, хотя сам все знаешь. Но я… — он хватает Стива за майку, тянет на себя, заставляя сесть, а сам садится ему на колени так, что они оказываются лицом к лицу в вертикальном положении, и он продолжает, — …хочу тебя целовать, — тихо произносит в губы Стиву и втягивает его в нежный поцелуй. Стив отвечает, кладя руки брату на спину и поглаживая, а его руки чувствуются в волосах и на шее. Да, все же Стив счастлив. Они целуются ещё какое-то время, пока взгляд Стива не падает на распахнутый вход их палатки и паренька сидящего напротив на бревне и наблюдающего за ними. Стив усмехается и подмигивает ему, парень сразу краснеет и отводит глаза, что-то шепча, но продолжая сидеть на бревне и, видимо, разжигать костёр. А Рэнсом, не замечая ничего вокруг, начинает целовать шею Стива, легко постанывая, переходя на ключицы и оттягивая ворот его футболки в разные стороны и зацеловывая открывающиеся участки. — Эй, — шепотом зовёт его Стив, Рэнсом отвлекаться и поднимает на него взгляд, — у нас компания, — и Стив кивает на вход. Рэнсом сразу поворачивает голову чуть назад, чтобы увидеть вход, а потом улыбается, хитро прищурившись смотрит на брата и громко говорит: — Эй, парень, — на что Баки дёргается и поднимает глаза на них, — нравится, что видишь? — Рэнс, не изводи мальчишку, — упрекает его Стив больше из-за того, что так надо и так правильно, а не потому, что он хочет, чтобы парень ушёл к себе и закрылся, он бы хотел продолжения уже с Баки и Рэнсомом вместе, но для начала нужно поговорить, если парень согласится. — Если нравится, можешь присоединиться, но с парой условий, которые мы можем обсудить в этой самой палатке. Мы просто поговорим, если ты откажешься, мы не будем вести себя как мудаки и клеить тебя, — и после этих слов Рэнсом просто закрывает вход палатки, заканчивая разговор. — Это. Резко, — приходит в себя Стив. — Сейчас он придёт в себя и решит, надо ему с нами связываться или нет, а мы пока займёмся чем поинтереснее, не устраивая парню шоу, — говорит Рэнсом и валит Стива на спальники, целуя и стягивая с того джинсы и забираясь рукой под белье.

***

Баки просто вышел развести костёр, потому что ему надоело лежать и пялиться в потолок палатки. Но он не ожидал, что увидит (снова) братьев, целующихся в палатке, ещё и открытой. Конечно, он завис, он смотрел, как руки Рэнсома нежно берут в ладони лицо Стива, как Стив зарывается пальцами в идеально уложенные волосы брата. И если это все не любовь, то что? — задаёт себе вопрос Барнс. Да, ему хочется любить и быть любимым, но с его семьёй и вбитыми в него установками ему вечно быть одиноким, если только он не переступит через себя. Когда Рэнсом предлагает присоединиться после разговора и закрывает палатку, Баки остается сидеть на бревне в оцепенении. Ему только что… предложили отношения? Услышав копошение из палатки и определённые звуки, наводящие на совсем не невинные мысли, Баки решает прогуляться, ему нужно проветрить мозги, а делать это под аккомпанемент стонов Стива и рычания Рэнсома не очень хотелось. Отойдя от их лагеря, Баки начал думать. Зачем он им? Что он должен будет делать в этих отношениях? Нужны ли вообще ему самому эти отношения? Да, нужны. Стоят ли эти два горячих близнеца того, что он разорвёт все отношения с семьёй и, скорее всего, друзьями, которых было и так не много? Да, черт возьми, они стоят всего. Вернулся Баки, когда уже стемнело, нашёл он их лагерь только по костру, разведенному им самим и, видимо, поддерживаемому братьями. Он решительно направился прямо к их палатке. Открыв замок, он не застал их за тем, чем, он думал, они занимаются каждую свободную секунду, нет. Стив лежал на животе и читал книгу на телефоне, а Рэнсом сидел рядом и пил подогретый на костре чай из алюминиевой кружки. — О, мелкий пришёл, — оповестил присутствующих Рэнсом, — что надумал, сладкий? И вообще, заползай, не стой столбом, холод запускаешь. Баки резво залез в палатку, оставив кроссовки на улице, и закрыл за собой вход на молнию. Он был готов и к разговору, и к тому, что могло случиться после. Или до. Судя по взгляду Рэнсома. Баки судорожно вздохнул и сел, будто ожидая приговора. Он ждал, что Рэнсом начнёт разбрасываться шутками, лезть к нему с понятными намерениями, но, к его удивлению, разговор начал Стив. — Если ты здесь, значит, ты решил, что нам нужно поговорить, — спокойно начал он, — мы видели, что ты уходил, как прогулялся? — Н-Нормально, — смог проговорить Баки, сквозь ком в горле. — Мы не будем тебя ни к чему принуждать, тебе нечего бояться, мы не какие-то там маньяки, — подал голос Рэнсом, он говорил спокойно, как и брат, Баки не поверил бы, что это говорит Рэнсом, а не Стив, но он сам видел, как у темноволосого близнеца двигались губы во время этой фразы. — Я не боюсь, — решил ответить Баки, нервно вытирая вспотевшие ладони о джинсы, — просто нервничаю, у меня никогда не было… подобных разговоров. — А отношения были? Баки быстро отрицательно мотает головой. — Не с парнями, — уточняет он, будто с девушками у него когда-либо были серьёзные долгие отношения, ага. — Слушай, парень, — голос Стива звучит успокаивающе и Баки невольно расслабляется от его слов и его взгляда, который не выражает ничего, кроме нежности и беспокойства, — если ты согласишься быть нашим… — А это значит полностью, от пяток до макушки, — уточняет Рэнсом. — …мы не будем торопиться, если ты не захочешь. Мы предлагаем полноценные отношения, двусторонние, точнее, в данном случае, трёхсторонние, где каждый партнёр заботится о двух других и это все взаимно. Если ты не захочешь связываться с нами, мы не будем тебя трогать и завтра ты увидишь нас в последний раз. — Я…я хочу. попробовать. С вами, — тихо, но уверенно произносит парень. — Никаких секретов, никаких интрижек на стороне. Если захотел уйти — сказал, что больше терпеть нас не намерен и уходишь на все четыре стороны, но без возможности вернуться. Мы не прощаем такого, слишком часто обжигались в своей жизни. И ты должен быть готов, что твои друзья и семья могут не принять тебя и твои отношения, — серьёзно, по пунктам разъясняет все Рэнсом. Возможно, он какой-то бизнесмен, раз так чётко, ясно и кратко может излагать важную информацию. — Моя семья и так меня не принимает, а друзья… У меня их не так много, да и это больше коллеги, так что мне терять нечего, — отвечает уже более уверенно Баки. Он решил. Он хочет этого. — Ты уверен, парень? Может, подумаешь ещё денек? — уточняет переживающий Стив. — Уверен. Я хочу этого, — произносит Баки и оказывается втянут в долгий поцелуй сначала Рэнсомом, а потом и Стивом. Они даже целуются по-разному — отмечает про себя он. Но дальше поцелуев у них не заходит, как бы Баки ни уверял их, что готов, что хочет, но близнецы отказывались, говорили, что первый раз не должен быть наспех в какой-то палатке. Поэтому они решили лечь спать. Роджерсы уговаривали Баки остаться с ними, но Баки все же ушёл к себе, как бы ему ни хотелось остаться, но ему нужно было уединение, хотя бы на эту ночь. Спал он плохо, постоянно просыпаясь, подолгу лежал, очень много думал и под утро, вымотанный мыслями и с улыбкой на губах, он все же заснул.

***

Проснулся Баки с головной болью. Снова. Он открыл глаза и резко зажмурился от количества света и резкой прострелившей мозг боли. Было тяжело, но он поднялся, достал таблетку из рюкзака, засунул её в рот и выбрался из палатки как был, в трусах, на тихие голоса. Встретили его помятую физиономию одинаковыми вытянувшимися лицами. — Выглядишь дерьмово, — разрушил тишину Рэнсом, пока Баки утолял жажду из стоявшего неподалёку походного чайника. Хорошо, хоть они его не вскипятили, а то было бы тяжко. — Угум, — только и смог промычать Баки, садясь на бревно на заботливо подложенное Стивом полотенце, получил поцелуй в щеку от сидящего рядом Стива и, наклонив ноющую голову вниз на руки, пробурчал, — плохо спал, обдумывал всю. ситуацию. — И что надумал, малыш? — слишком громко и радостно спросил подсевший рядом Рэнсом, от чего Баки сморщился и поднял голову, посмотрев на него недовольным взглядом, а потом повернулся к Стиву, который сразу же заграбастал его в огромные медвежьи объятия, в которых Баки стало легче, боль начала отпускать, наверное, таблетка подействовала. Немного подышав Стиву в грудь, Баки, не выбираясь из объятий, перевернулся, облокотившись на него спиной. — Надумал. Решил, что поступил правильно. Так, как захотел сам, а не как мне приказал отец, — после этих слов Баки почувствовал, как руки Стива, обнимающие его, сжались вокруг него немного сильнее, — все в порядке, правда. Оклемаюсь через часок и можем продолжить тур, если вам все ещё интересно ходить за нудным чудаком по лесу, — он нежно погладил обнимающие его руки. Вся эта ситуация была ужасно неловкая и непривычная для самого Баки. Он не видел лица Стива, но чувствовал тепло его рук на своей груди, дыхание в свой затылок и биение сердца голой спиной через тонкую ткань футболки Роджерса. Но вот Рэнсома он видел прекрасно. Тот смотрел на него несвойственным ему взглядом — тёплым. А потом он просто взял и, положив руки ему на бедра, упёрся на них и приподнялся, сдвинувшись вперёд корпусом, он оказался прямо напротив лица Баки. Недолго думая, он втянул Барнса в лёгкий, нежный поцелуй, немного поглаживая его бедро одной рукой, но без поползновений, а просто поддерживая, за что Баки был ему благодарен. — Ты… Вау, это так необычно, я думал, ты мудак, — произнёс Баки, когда Рэнсом оторвался от него, и все они засмеялись. — А я говорил тебе, что он только ведёт себя так, а на самом деле милейший человек, — произнёс Стив, но был заткнут грубым поцелуем от Рэнсома, но грубым он был недолго, потому что Рэнсом в самом деле оказался нежным и ласковым. Он не мог быть грубым. Когда эта мысль ударила в голову Баки, он задумался, что же стало причиной его защитной маски мудака, и сразу же нашёл ответ, перегнувшийся через его плечо, крепко сжимающего его в объятиях и целующего собственного брата. Рэнсом нежный и ласковый, добрый и заботливый, но порочный из-за того, что любит собственного родного брата, ещё и близнеца, — делал выводы Баки, смотря, как Рэнсом, уже оторвавшийся от них с поцелуями, что-то жарит на костре, и Баки тоже хотелось поддержать его, окружить заботой, как они со Стивом буквально сразу окружили его, как только он вышел из палатки с помятым лицом и огромными синяками под глазами. Но Рэнсом уже улыбался им во все свои белейшие зубы и хрустел яблоком, слушая один из рассказов Стива об армии, которые слышал миллион раз, но Баки видел свет любви в его глазах и ему вдруг захотелось, чтобы кто-то на него тоже так смотрел. Нет, не кто-то. Рэнсом и Стив. Он хотел их любить и быть ими любимым.