***
19 июня. Сегодня Дазаю исполнилось четырнадцать. Из жизнерадостного ребёнка он постепенно терял всякий интерес к жизни, пару лет назад он первый раз попытался покончить с собой, наглотавшись таблеток. Но, к его огромному сожалению, тогда мама пришла домой раньше и во время обнаружила обмякшее, но ещё живое тело. Вся его душа была заляпана абсолютной ненавистью. Дазай ненавидел других детей, ненавидел взрослых, ненавидел учителей в школе, ненавидел родственников, ненавидел спать и есть, ненавидел все времена года. Единственным человеком, к которому он ещё не испытывал абсолютную ненависть была его мать. Несмотря на то, что именно из-за её безответственности он полностью изменился, он все равно её любил. А также жалел. Больше всего он ненавидел отчима. Тот напивался раз в несколько месяцев, а в остальное время он проводил у себя в комнате, отдалившись от всего мира и никого не тревожа. Он делал вид, что не помнит ничего из того, что сотворил, но Осаму знал, что это враньё. Его жена и её ребёнок ходили все в синяках, как он мог не помнить? Мать говорила молчать о произошедшем. И он молчал. И вот, в день рождения Осаму, когда он сидел в своей комнате и читал подаренную книгу, в квартиру ввалился отчим. По звуку его громких и неуклюжих движений Дазай понял, что тот пьян. Его тело затряслось от нахлынувшей ненависти. Было плохое предчувствие. В прихожей его мама начала что-то недовольно говорить, но послышался удар и её шепот смолк. Страшно. Мальчик отложил книжку и аккуратно встал с постели. Стараясь перебороть дрожь и наворачивающиеся слёзы он подошел к двери и осторожно выглянул из неё. Мама лежала на полу, видимо без сознания, а отчим навис над её хрупким телом, словно крокодил, охотившийся на антилопу. — Отвали от неё, мудила! — крикнул Осаму. — Оо, ты дома, — пьяно сказал мужчина, — я думал, что мы с твоей мамой побудем одни сегодня. — Встань с неё. — Ты чего командуешь? Давно не получал? Дазай замер, смотря как туша отчима поднимается с полу и медленно направляется к нему. — Каждый раз, когда я пил, а вы тряслись от страха, — явно с наслаждением произнёс он, — я грозился вас убить. — Не убьёшь, потому что ты трус, — громко сказал мальчик, смотря в пол. Тот разразился смехом. — Да ладно?! И он ударил ребёнка кулаком по щеке, от чего Дазай стукнулся головой об стену. Отчим навис над ним также, как и над его матерью пару минут назад. И начал бить его, в голову, в грудь, живот, в спину. Осаму не кричал. Он чувствовал как начинает кружиться голова и ломаются его кости. Мальчик потерял сознание. А очнувшись обнаружил себя привязанным наручниками в изголовью своей кровати. Голова и тело болели, а глаза долго пытались сфокусироваться на окружающих предметах. Когда это получилось он увидел свою мать, привязанную к стулу. — Осаму! — позвала она. — Мама... — Осаму, милый, мы точно съедем, я тебе обещаю! — из её карих глаз хлынули слёзы. Дазай не отвечал. Она всегда так говорила, после того, как их избивал этот тиран, но ещё ни разу её обещание не было выполнено. Мальчик пытался внимательно её осмотреть. Одежда была разорвана, лицо в гематомах, её красивые волосы, совсем как у него, растрепаны. Видимо, пока что ей досталось меньше, чем ему. — В комнату вошёл отчим, держа в руках ещё не открытую бутылку водки. На лице этого ублюдка была мерзкая дьявольская улыбка. — Чего расшумелись?! — крикнул он. — Развяжи нас! Ты чего творишь?! — закричала мама. — А ну завались! — он ударил её по щеке. — Не трогай её... — тихо сказал Осаму, смотря вниз, — лучше пусть достанется мне, только отпусти маму... — Молчи, Осаму! — крикнула мать — ХАХААХ, — захохотал тиран, — вы оба готовы собой пожертвовать ради друг-друга? Как же это забавно! Женщина тихо заплакала и начала в исступлении читать молитвы. — Смотри, Осаму, — хихикая начал отчим, — давай заключим сделку. — Какую? — спросил мальчик. — Ты подчиняешься мне, получая за двоих, а я избавляю твою маму от страданий, — он снова разразился смехом. — Идет, — уверенно сказал Дазай, переводя свой мутный взгляд на мучителя, — обещаешь, что не тронешь маму? Тот положил свою лапищу на макушку мальчика и сказал: — Я обещаю, что избавлю её от дальнейших страданий. Договорились. В душе Осаму появился лучик надежды, однако он тут же погас. Отчим со всей силы ударил жену по голове, от чего та мгновенно потеряла сознание. Дазай закричал. Мужчина вышел из комнаты и вскоре вернулся с ножом в руке. Дальше для этого ребёнка всё происходило как в тумане. Домашний тиран прошёлся лезвием по нежному горлу жены и из надреза хлынула кровь, пачкая её кожу, разорванное платье, пол и руки мучителя. Тот положил тело на пол и вокруг тут же растеклась алая лужа. Осаму кричал и плакал, пытаясь вырвать руки из холодных наручников, но только сильнее калечил свои запястья. Мужчина с ножом в руке подошёл к Дазаю, намереваясь закрыть ему рот, однако ребёнок от увиденного ужаса потерял сознание. Проснувшись Осаму надеялся, что произошедшее - только страшный сон. Но присмотревшись, во мраке комнаты, он увидел кровь и её длинные растрепанные каштановые волосы, рассыпанные по полу. Слёзы покатились с его щёк. А где-то в детской душе образовалась бездонная дыра. — Проснулся, малыш? — в темноте раздался хриплый голос, всё ещё пьяный. — Какого чёрта... Мы же договаривались... — тихо сказал Дазай. — Я же сказал, что избавлю её от мучений. Вот, полюбуйся, больше твоя мама ничего не чувствует... И он подошёл к мальчику, кладя руку ему на плечо. — Ублюдок... — Ты какой красивый, когда плачешь, — заплетающимся языком сказал отчим. Осаму поднял красные глаза на мучителя и поморщился. Тот, довольный происходящим и почувствовав свою власть, снова потянул свои грязные лапы в беззащитному мальчику. Прошло три дня со смерти мамы. Отчим держал Осаму привязанным к кровати и извращенно измывался над ним. Все тело мальчика адски ныло и хотелось умереть. Он часто терял сознание, а очнувшись упирался взглядом в растрепанные волосы мёртвой матери. — Ты хочешь умереть, Осаму? — вечером в третий день спросил мужчина. Тот молчал. — Ты же как то таблеток наглотался, да? — небрежно говорил он, натягивая на себя штаны. — И что с того? — холодно сказал мальчик. — Ты всё неправильно делал. Если хочешь убить себя, то нужно вскрыть вены. Хочешь помогу? — он всё ещё был пьян, — Ты идиот, если хочешь умереть, а идиотам не жить в этом мире. — Мне всё равно. — Ну раз так, то поэкспериментируем, — он захихикал. Истязатель вышел и вскоре вернулся с тем же ножом, каким зарезал жену. Это был огромный нож для разделки мяса. Он снова снял с себя штаны и приблизился к прикованному к кровати Осаму, в другую руку он взял камеру. Дазай больше не дрожал. Он ничего не чувствовал. Мужчина впервые освободил его руки от наручников. Запястья оказались стертыми до мяса. — Повернись ко мне спиной, малыш, — тихо сказал он. Мальчик повиновался. У него не было другого выбора. Он почувствовал холод стали на спине. Затем боль. Он вздрогнул. После того как его спина была изрезана, мучитель перешёл на живот, плечи, руки и ноги. Через несколько часов тело Осаму было похоже на кровавое месиво, но он больше не плакал. Когда это всё закончилось, в его голову пришла мысль, что ещё можно что-то сделать. Он выхватил нож из нелепых рук пьяного мужика, который этого совсем не ожидал, и вонзил его в грудь истязателя. Тот пытался что-то сделать, но алкоголь помешал ему и он опустился на пол со стонами. Осаму рванул в прихожую, пытаясь справиться с дрожью открыл замок и выбежал в подъезд. На последнем этаже их подъезда жил полицейский и мальчик поспешил к его квартире, молясь, чтобы тот был дома. Осаму повезло. Дверь открыл ещё совсем молодой полицейский. Осаму молча уставился на него. Стражу порядка не нужно было много времени, чтобы понять, что стряслось, он быстро позвонил кому-то, пустил ребёнка к себе в квартиру, накинул на него одну из своих кофт и поспешил на место преступления.***
Прошло минут тридцать с того момента, как на пороге молодого полицейского оказался четырнадцатилетний соседский мальчик. Его вид оказал на стража порядка большое впечатление - ребёнок был с ног до головы в крови, грязный, в порванной одежде, которая свисала с него клочьями. Вся его шея, руки, ноги и открытые участки кожи на теле были раскромсаны в одно сплошное кровавое месиво. Но больше всего ужасно было его выражение лица. Такое уставшее от кошмара, что глаза, которые в этом возрасте должны гореть, стали мутными и абсолютно холодными. — Бедный мальчуган, — сказал полицейский своему коллеге, наблюдая как другие суетились по злосчастной квартире, — испытать такое в его возрасте... — Будем надеяться, что он справиться с этим. Хотя это происшествие ужасно его травмировало, — ответил более старший полицейский, — где он сейчас? — Ему оказывают первую помощь в машине скорой. Ещё немного и он бы мог умереть от ран... Этот ублюдок успел скрыться, — не успокаивался юноша. — Рано или поздно поймают, всё таки особо тяжкое преступление... — Но... — Никаких "но", — строго сказал старший, — хватит нам языком чесать, там вроде нашли какие-то снимки. Пойдём. И они направились к столу, за которым раньше маленький Осаму сочинял свои рассказы.***
С того дня жизнь мальчика полностью перевернулась. Несколько раз он пытался вскрыть себе вены, чтобы умереть, но каждый раз его спасали и твердили о том, что от него куча проблем. Вскоре близкий друг семьи забрал Дазая в Японию и предоставил ему довольно комфортную и богатую жизнь. Однако за эту жизнь нужно было платить. Дазая начали тренировать как профессионального убийцу и к пятнадцати годам он возглавил один из отрядов Портовой Мафии в Йокогаме. Сломленный подросток начал отнимать жизни у политиков и других влиятельных персон, которые мешали мафии, но убивал он только тех, кто употреблял насилие к слабым. Это стало его принципом. Его сбежавшего отчима русская полиция так и не нашла. Так что все эти года Дазай искал его. И нашел. Когда ему было шестнадцать, поступила информация, что тот живёт мирной жизнью на другом конце России. Осаму отправился туда. Его отчим действительно наладил свою жизнь, снова женился, даже завёл детей, обзавелся своим домом и дорогой машиной. Но в один зимний день дьявол постучал в его двери. Мужчина дрожал, плакал и ползал на коленях перед своей давней жертвой и сегодняшним карателем. Но Дазай больше никого не жалел, ведь его душу истоптали и истерзали настолько сильно, что он потерял себя. Это самое страшное, что может произойти с ребёнком, ведь так? Сломанная челюсть и три пули в грудь. Дьявол отомстил за свою бедную маму и за своё вырванное из груди сердце. Позже этот метод казни начали практиковать в самой мафии, а кровожадный убийца достиг поста правой руки босса организации и перебрался в Токио. Он имел всё, кроме души.***
"Хочу умереть. Умереть хочу. Назад пути отрезаны. Теперь уже что ни делай, как ни старайся - все напрасно, только больше стыда оберешься. Не до велосипедных прогулок. Не до любования водопадом "Молодые листья". Впереди только позор да презрение, грязь да мерзость - мучения все более тягостные... Как хочется умереть! Это единственный выход. Надо умереть; жить - только дальше сеять семена греха."¹ Эти мысли крутились у него в голове постоянно, с десяти лет. Однако сейчас, рассматривая лицо своего рыжего кохая, уснувшего в его кровати, Дазай, кажется, вновь почувствовал отчаянную жажду жить.