***
— Вызывали, Босс? — Акутагава-кун, — Мори стоял спиной к вошедшему, обозревая утренний Токио из панорамного окна в своем кабинете, — сегодня Дазай снова вскрылся. — Что?.. Он жив? — Да. Мне показалось, что он не собирался покончить с собой, случайно перестарался. Его нашёл одногруппник и сосед по квартире. Не суть. Я хочу, чтобы ты понаблюдал за Дазаем. Он нужен Мафии, поэтому не должен умереть, — Босс Мафии повернулся к подчиненному и на его лице проступила зловещая усмешка. — Будет сделано. — Я скоро отправлю тебе нужную информацию. Можешь идти. Юноша поклонился боссу и вышел из его кабинета. По коридору штаба Портовой Мафии раздался сухой кашель.***
— Чёрт... Чуя, проснись уже и закрой шторы плотней. Хриплый голос нарушил ровное посапывание рыжего парня. — Чего ты там бормочешь... — Дазай... — в голову ударили воспоминания о прошедшей ночи, — извини, я заснул. Он поднялся со стула, потянулся, чтобы размять тело, которое затекло в неудобной позе. И стараясь не смотреть на своего семпая подошел к окну и исполнил просьбу Дазая. — Чуя? — спросил Осаму, вглядываясь в рыжего, который снова плюхнулся на стул. В ответ раздалось мычание. — Извини... За то, что ты это увидел, — он произнёс эти слова тихо, а затем запрокинул голову и уставился в потолок. — Это всё равно уже произошло... Но, — он сделал глубокий вдох, — я потрясён. Если ты хочешь поговорить об этом... я могу тебя выслушать, тем более, я хотел бы услышать объяснение твоему поступку. — Говоришь так, как будто ты мой папочка. — Я серьёзно говорю, — Чуя, стараясь держаться равнодушным, рассматривал лицо лежащего. Тот молчал. — Слышишь? Я бы хотел тебя выслушать. — С чего такой интерес? — всё таки выдавил из себя Осаму. — Ты издеваешься? — он зажмурился и потёр переносицу, — Во первых - я имею право знать причину твоего поступка, потому что меня он тоже затронул (и вообще, я молюсь, чтобы это не переросло в травму). А во вторых - хоть и не ладим, но мы живём вместе, и я хочу поддержать тебя. — О боже... — Не вздыхай так! Расскажи мне... — Отвали от меня, Чуя. Это тебя не касается! — Ну почему ты такой вредный, — он вздохнул, встал со стула, подошел ближе к семпаю и накрыл его руку своей. Тот вздрогнул и отдернул руку. — Не подходи ко мне! — Да что с тобой такое? — Не твоё дело! — Дазай повысил голос, но тот сорвался, — просто отвали! В эту минуту произошло то, чего Чуя никак не ожидал от этого парня. Голос Дазая сильно дрожал, он закрыл лицо руками, весь съёжившись он пытался как можно дальше отдалиться от рыжего. До рыжего не сразу дошло, что тот, похоже, пытается скрыть слёзы. И когда он это понял, то молча приблизился к семпаю, сел на край кровати. И осторожно обнял того, стараясь не дышать. Дазай не отстранился, но сжался ещё сильнее, стараясь подавить, неожиданные для него самого, слёзы. — Тише... всё хорошо, — шептал Чуя в его макушку. Он мог сейчас говорить только эти глупые утешения и стараться самому не разреветься от жалости к этому парню. Каждая мышца на теле Дазая было напряжена, он весь трясся, закрывая лицо руками и отчаянно пытаясь успокоиться. Но он позволил Чуе его обнять. — Осаму... Пожалуйста, откройся мне. Тот вздрогнул, услышав своё имя, вылетевшее так опасливо из-за рта его кохая. Дазай опустил руки и пряча голову от растерянных голубых глаз, молча глотал слёзы. Чуя аккуратно взял ладонями дрожащее лицо и поднял его, чтобы взглянуть в его глаза. Черные глаза, покрасневшие и наполненные слезами, в этих глазах было очень много боли, такой сильной, что Чуя вздрогнул, осознав, что ему не выдержать того, что лежит на плечах этого разбитого парня. — Я боюсь тебя... — прошептал Дазай. — Боишься... Почему? — Ты... появился непонятно от куда и свалился мне на плечи. Мы слишком часто оказываемся рядом с друг-другом, меня это пугает. — Я не совсем понимаю тебя... — Я странно себя чувствую с тех пор, как стал твоим семпаем... Чёрт, — его голос накрыла ещё большая дрожь, а тело затряслось так, как будто кто-то невидимый тормошил его. — Тише-тише... — рыжий сильнее прижал его к себе. — На вечеринке... — дыхание Осаму стало прерывистым, — когда ты заставил меня поцеловаться с тобой... — Дыши, Дазай, ты задыхаешься. — У меня встал. — Встал... Ты... Блин... Дазая накрыла паника. Он забыв обо всем, прижался к Чуе, совсем как маленький ребёнок к матери. Дазай задыхался, а из его глаз снова полились слёзы. Всё, что сейчас Чуя был в состоянии сделать - это обнимать его и шептать на ухо, о том, что всё в порядке, он рядом и всё в этом духе. Прошло минут пятнадцать перед тем, как дыхание Дазая начало успокаиваться, а напряженные до предела мышцы немного расслабились. Тогда он поднял свои красные глаза на Чую и его поразило, что в его лице не было и малейшего проявления омерзения или раздражения, он просто смотрел на Осаму, немного напуганный, но действительно готовый быть рядом. Его рыжие волосы были немного взлохмачены, а уличная одежда, которую он так и не снял, была жутко мятая. — Чуя, — прерывисто сказал парень, — мне жаль, что такому как ты приходится видеть меня в этом состоянии... — Не переживай об этом, — сказал он, заправляя прядь волос за ухо, — ты немного успокоился? — Да, наверно... — Скажу последний раз - ты можешь мне рассказать о своих переживаниях. Не стоит хранить боль только в себе, потому что это тебя убьёт. Но если ты действительно не хочешь, то окей... — Ты странный. Чуя улыбнулся и спросил: — Почему? — Ты слишком добрый... Не знаю, как объяснить. — А ты слишком недоверчивый, Дазай! — он ослабил свои объятья, — Ты голодный? — Мне вчера позвонили и сказали, что мой отец умер. — Оу... Мне очень... — Он повесился. — Мне правда очень жаль... — Чуя сжал забинтованную руку. — Я знал, что так будет, — на этот раз спокойно проговорил Осаму, оперевшись головой в чужую грудь. — Расскажи мне о себе, Дазай. Мне кажется, что тебе станет легче... — Я не знаю как рассказывать о себе в такой ситуации... Когда мои родители поженились, то переехали в Россию. Отец сменил имя на русское и стал писать книги. В той стране я родился и рос до лет четырнадцати... — Ого! Россия же очень большая... Тебе нравилось там? — Убогая страна. — Э?.. — Грязная, преступная и жестокая. Это уже не важно. В пятнадцать я переехал в Японию из-за... семейных конфликтов. Меня под опеку взял друг семьи и с тех пор я работал на него. Было не очень, но зато я поднялся и сейчас ни в чём не нуждаюсь... — Семейных конфликтов?... — Моя мама развелась с отцом и вышла второй раз замуж. Её новый...мужик убил её, когда был пьяный. У меня на глазах. — О боже, Дазай... — Чуя снова заключил семпая в объятья. Чуе было больно за него. — Мой отец начал сильно пить, сильней чем обычно, и не следил за мной, поэтому меня оттуда и забрали. — Твоего... отчима посадили? Осаму замялся. — Ну, он получил своё наказание. Если бы Чуя был внимательней, то последняя фраза его бы насторожила, но этого не случилось. — Здесь, в Японии я занимался грязной работой, но тут намного лучше, чем там. Серьёзно. — А чем ты занимался? — Извини, тебе лучше этого не знать, — его тело еле заметно напряглось, — когда я стал старше, то начал пить и спать с разными девушками... Чуя поморщился. — Чёрт, я говорю всё не так... — О чём ты? — Ну, я говорю всё слишком поверхностно. Просто ты первый, кто вроде искренне хочет, чтобы я ему высказался... Я не хочу навредить тебе своим рассказом. — Всё в порядке... — Ну в общем... У меня было жесть какое детство... Моя мать была религиозной сектанткой, заставляла заниматься этим всем и меня, поэтому отец и запил. Он один раз, по пьяни, проговорился мне, что мать пыталась меня убить и смахнуть это на несчастный случай, чтобы избавиться от груза и уйти в монастырь... А отчим был тем ещё мудилой, когда он... убил маму, — он сделал глубокий вдох и выдох, — он чуть не убил меня. От горя отец запил, забыв обо мне и я оказался здесь. И, как я уже сказал, стал заниматься незаконной деятельностью... — А сейчас занимаешься чем-то не законным? — спросил Чуя. — Бывает... — Не думал, чтобы бросить это? — У меня нет возможности. Извини, именно эту тему я обсуждать не хочу. Дазай очень сильно был стеснён, ибо никогда раньше он не говорил кому-то о своих проблемах. Это было тяжело, но он держал всё в себе, не выпуская наружу ни капли. Но он не смог держать себя в руках перед кохаем. Он просто вывалил всё этого на него, сам того не ожидая. Возможно он будет жалеть об своей излишней чувствительности в этот момент, но чувства сами вырывались наружу. Однако не смотря на это, у него всё таки было то, о чём он промолчал, потому что его секрет был слишком постыдным, а его рыжий кохай не вертится в тех кругах, где бывает он, и поэтому Чуя просто не сможет безболезненно вынести этого. — Дазай... — после недолгого молчания тихо начал рыжий, — Мори-сан сказал, что ты не хотел покончить с собой вчера... А просто... — Ага. Я просто хотел успокоиться, но перестарался. — Было больно? — Ты о чём? Чуя взял чужие руки в свои и аккуратно прижал их к своей груди. Осаму почувствовал слабое тепло исходившее от рук и груди рыжего. Тепло, похожее на спокойное море, впитывающее в себя красные лучи закатного солнца, тепло, в которое так хочется окунуться. Или это тепло ему только причудилось? — Резать себя... Больно было? — Больно... — Шрамы на твоём теле... Их все сделал ты? К горлу Дазая подкатил ком, а в глазах потемнело. — Ты видел их? Чуя утвердительно промычал, всё также ласково смотря на наставника и сжимая его руки у своей груди. — Нет, не все. Я делал их только на руках. — Кто сотворил такое с тобой?... — Окружение. Рыжий юноша спохватился, поняв, что немного перестарался с вопросами. Он виновато улыбнулся и снова обнял Дазая. Жёсткие темные волосы приятно щекотали его шею. — Дазай... — М? — С этого дня я буду заботиться о тебе. — Вообще-то я - твой семпай, — улыбнулся в чужую грудь парень. — Это в универе. А в жизни поддерживать тебя буду я. Я не хочу, чтобы ты был таким несчастным в одиночку, я хочу, чтобы ты доверил свою боль мне. — Почему именно я? — С тобой был мой первый поцелуй, — прошептал Чуя, прижимаясь щекой к его волосам.