The Setting Sun.

Они целовались около пятнадцати минут. Под полной луной, стоя по плечи в воде. Для обоих парней это было чем-то неожиданным. Спонтанное решение, какие бывают в наших жизнях очень часто, мы просто делаем это, независимо от внутренних убеждений, а после краснеем и недовольно хмуримся. Дазай немного отстраняет лицо. Чуя с интересом пытается отгадать чужие мысли. — Ты чего? — спрашивает рыжий. Потупившись, Осаму закусывает губу и виновато заглядывает в глаза юноше. — Это странно. — вздыхает он. — О чём ты? — Ты мне симпатизируешь. Спустя очень долгое время я снова чувствую интерес к другому человеку. — Симпатизирую? — Я не совсем про романтический контекст. Ты мне интересен, точнее, мне не хочется тебя оттолкнуть... Не знаю как объяснить... Накахара внимательно смотрит на него. Всё таки, думает юноша, он красивый. — Думаю, нам пора выходить из воды. Скоро начнет светать. — говорит Чуя. — Ты прав. — отвечает Осаму. Выйдя из воды они отжимают мокрую одежду, затем Дазай натягивает футболку. Луна сместилась, по воде пошла зыбь, а в воздухе запахло летним утром. — Прогуляемся? — спрашивает Дазай. Чуя кивает, поправляя соломенную шляпу: — Эй, я могу заскочить в отель, кое что прихватить? — И что же это? — протягивает парень. — Так я тебе и сказал! Их смешки разлетаются по пустынному пляжу, заполняя собой синий воздух. Пока Осаму ждал на улице, Чуя забрал из номера гавайку, которую они покупали с Ширасэ. Может, предлагать её семпаю и глупо, однако он за несколько часов совершил кучу глупостей, так что терять то и нечего. — Что это? — по слогам произносит Дазая, держа перед собой на вытянутых руках рубашку. — Гавайка. Надень. Осаму многозначно посмотрел на кохая, но все таки промолчал и надел предложенное. Смотрелся он забавно. Красавчик-богач, щеголяющий по ночной Окинаве в серых спортивных шортах и пёстрой гавайке на пару с рыжим иностранцем в соломенной шляпе. — Пойдём найдём комбини, ты выкурил все мои сигареты. — Ты выкурил куда больше... — Дурак, потому что это мои сигареты! Чуя закатывает глаза и ускоряет шаг. Они шли по асфальтной дороге, граничащей с пляжем и окруженной пальмами. Небо больше не было чёрным, значит, светает. Цикады начинали рвать глотки пуще прежнего. — Эй, чем ты занимаешься в свободное время? — спрашивает Чуя, — Хоть мы и живём вместе, ты запираешься в своей комнате и сидишь там днями... — В комнате поправляю нервы. — Что? — не понял рыжий. — Ну, успокаиваюсь, предаюсь одиночеству. В моей голове есть проблемы, а когда приходится строить на людях счастливого человека, проблемы начинают давить на тебя. Вот я и уединяюсь. — Грустно это - "предаваться одиночеству"? — Звучит банально, но я привык. Фактически, я остался один еще будучи ребёнком, так что это врослось в меня и стало моей составляющей. Находясь один я могу отдохнуть от наигранного счастья. Трудно объяснить... — Кажется, я понимаю. — Понимаешь? — Да. У меня, наверно, детство тоже было частично одиноким, только сестра была... Дазай замолчал. Что-то вроде сестры у него не было. — Ну... А когда не дома, чем занимаешься? Убиваю мудаков, да трахаю девчонок, думает Осаму. — Подрабатываю, да на машине катаюсь. — И спишь с девочками? — ехидно спрашивает Чуя, будто немного залез в чужую голову. Ночью, он без стеснения может говорить о чем угодно, будто душа расстается с оковами, обвивающими её. Дазай чуть заметно краснеет и отводит глаза. — Ой, ну извини, — хихикает Чуя, — не думал, что ты такой неженка! Купив сразу три пачки Mevius в комбини за километров пять от их отеля, Осаму медленно затянулся, закрыл глаза и выпустил струйку дыма. Чуя последовал его примеру. Обратно они шли медленней, всё таки бессонная ночь сказывалась на них обоих, в добавок ко всему Осаму вчера в одиночку пил в номере. Небо начало синеть, между пальмами гулял прохладный ветер. — Прохладно... — вздыхает рыжий, обхватывая себя за плечи двумя руками. — Ага, нужно возвращаться в отель и немного поспать. Мы завтра группой куда-то идти собирались... Только не помню куда... — В какой-то известный местный бар. Но это к вечеру, так что время на поспать есть. Не думаешь, — Чуя запинается и понижает голос, — что, если мы оба отрубимся, то все догадаются, что мы вдвоем были где-то ночью? После того случая... Ну, когда я тебя поцеловал... Не думаю, что они поверят в случайность. — Что ты хочешь сказать? — Мы же два парня... — В Калифорнии разве это запрещено? — Официально да, хотя плохо к этому не относятся, но дело не в этом... — он начинает нервничать, — моя семья... — Я тебя понял. Не волнуйся, никто ни о чём не догадается. — Дазай ласково улыбнулся. Этой улыбке хочется верить. Чуя хочет ей верить. — Эй, давай потанцуем! — говорит Накахара. — Музыки же нет. — Я буду петь. Он смущенно начинает напевать Let it Be¹. Дазай отлично знает эту песню, поэтому начинает подпевать. Чую это подбадривает и он притягивает семпая к себе. Они танцуют посреди пустой дороги, под синим небом и пропадающими звёздами, хоть никто из них и не умеет, эти парни танцуют не останавливаясь, предаваясь запаху утра и кажется, они оба чувствуют счастье, хоть и недолгое. Все ещё влажные после моря, прокуренные, сонные и со странным привкусом во рту, они танцуют, изредка приостанавливаясь для очередного короткого поцелуя. Только так можно почувствовать себя живым.

***

— Ты сейчас ляжешь спать? — спрашивает Дазай, провожая кохая до номера. — Не знаю, а что такое? — Можно я к тебе зайду? — его рот растягивается в улыбке. — Вдруг кто-то увидит, что я иду от тебя? — То, что ты сейчас тут время тянешь может тебя спалить... — Чуя делает недовольное лицо. Осаму строит щенячий взгляд, в ответ на который рыжий только вздыхает. Тогда Осаму решил действовать. Всё таки, если подумать, всю инициативу проявляет Чуя, а ему остаëтся только плыть по течению. Нет, он не рассчитывает на отношения. Ни в коем случае. Никаких романтических отношений. Однако что-то тянуло его к нему, будто рыбу на крючок. Тебе разворотят всё брюхо, если ты его заглотишь. Но, может быть, это влечение можно оправдать, назвав его сексуальным? Тогда рыба не заглотит крючок. Что ж, такой опыт не помешает. Дазай просачивается в комнату и бесшумно закрывает за собой дверь. В голове бардак. — Ты чего встал? — спрашивает Чуя, вглядываясь в чужое лицо. Ответа не последовало. Вместо этого Дазай притягивает юношу к себе, целует его, прижимает ближе к себе. — Ты чего творишь... — мычит Чуя, но не отстраняется. Тот отстраняет губы, и стараясь не поднимать глаз, приближается к уху. — Хочу тебя. — тихо говорит он. — Хочешь? В смысле... Он не договаривает, резко заглотив воздух, почувствовать поцелуи на мочках ушей. Затем в шею. Чуе вроде бы приятно. Ведь рядом с ним тот, кто ему нравится, тем не менее, комок тревоги разрастается в животе. — Я вроде говорил, что я даже не целовался ни с кем до тебя... Дазай останавливается. Да, точно, он сам-то не имел опыта с парнями, не считая некоторых обстоятельств. — И что делать? — говорит Дазай. — Мне немного тревожно сейчас. — Я делаю что-то не так? Или тебе о чем-то неприятном напоминает... Извини, если так... — Нет, дело не в этом. Наверное, в таких ситуациях это норма. Немного отстранив от себя семпая, Накахара кидает взгляд на кровать: — Думаю, будет лучше подумать об этом лежа, чем стоя у двери. Осаму молча кивает и они перебираются на кровать. Там поцелуи снова возобновляются. Дазай, склонился над Чуей, который был весь запыхавшийся, колено верхнего было прижато между чужих ног, создавая напряжение. Руками он гладит того под гавайкой, хватаясь за выпирающие рёбра. — Всё нормально? — спрашивает Дазай. — Да... Что мы будем делать сейчас? — Это зависит от того, что хочешь ты. Точнее, хочешь ли ты вообще чего-то. — Хочу вроде, но... — Чуя опускает взгляд к паху семпая. — Мне взять его в рот?... — Ого, — усмехается парень, — уверен, что хочешь отсосать другому парню? — Слушай, я стопроцентный гей, рано или поздно я это сделаю! — О боже, я не думал, что ты сохранишь свой характер в такой ситуации! — Заткнись! Чуя грубо меняет партнёра с собой местами, оказываясь на нём. Набирает в лëгкие воздух, с шумом его выпускает и спускается вниз. Сердце билось как бешенное, когда он стягивал руками чужие шорты с нижним бельём. Вот он и оказался в такой ситуации. — Мне кажется, что у тебя большой член. — Как можно серьёзнее говорит Чуя. — Ахааха, ты уже видел чьи-то? — Нет, идиот! Во всем мире говорят, что у японцев они не самые большие... — Ну уж извини, я очень виноват, что разочаровал тебя! — Заткнись хотя-бы в такой ситуации! Дазай хотел было ещё сдерзить, но обстоятельства побудили его громко выдохнуть и запрокинуть голову назад. Он почувствовал на себе рот Чуи. Либо Осаму попал в волшебный мир из сказок, где от одного прикосновения ты весь пылаешь, либо, от осознания того, что внизу не очередная девушка, а парень, чувствительность вдруг решила подскочить. — Не задевай зубками, пожалуйста. — Тихо говорит он. Чуя молча взглянул на него, покраснел, отвел глаза и немного сконфузился. — Постарайся взять поглубже, чтобы появились слюни и скольжение. — наставляет Дазай. Тот послушно выполняет. Дазай опускает ладонь на рыжие волосы. Поглаживает их. Затем аккуратно, с их помощью, направляет движение головы кохая. — Скоро кончу. Чуя вынимает член изо рта. Их соединяют тянущиеся слюнки, которые почему-то напомнили Дазаю паутину, которую плёл паук у него в ванной, когда он жил один. — Поработай рукой... Да, вот так... Немного быстрее... Эякуляция. Чую сильно впечатлил вид кончающего Осаму. Его волосы растрепались, затуманенные глаза закатились. Когда он опрокинул назад голову, черты скул и подбородка стали какими-то нереально острыми. По чужому телу прошла дрожь. — Нормально для первого раза? — спрашивает Чуя, идя в ванную за салфетками. — Ну, как видишь, я кончил. На пару минут воцарилась тишина, будто стены комнаты поглотили всё звуки, которые тут рождались. Чуя плюхнулся на спину рядом семпаем и начал разглядывать потолок. Темнота разбежалась по углам. Он чувствует как чужая рука плавно легла ему на низ живота. — Теперь моя очередь. — стены поглощают его бархатный голос. — Ты делал это когда нибудь? — Не-а. Для меня это тоже в новинку... — Как думаешь, — спрашивает Накахара, — в том, чем мы сейчас занимаемся, нет ничего плохого? — Я не совсем понимаю... — Стечение обстоятельств кажется мне странным. События слишком быстро переменяют друг-друга. Мне даже немного страшно. Осаму спускается вниз, поддаваясь тому же волнению, что и Чуя ранее. — Чуя, мне тоже страшно. — Шепчет он. Рыжий юноша закрывает глаза, почувствовав на себе длинные пальцы: — У тебя руки холодные... — Извини, я попробую ртом... Чуя чувствует себя смущëнным как-никогда ранее. Ему кажется, что будь внизу девушка, то ощущения не были бы такими острыми, смущение и страх был бы, но в разы меньше. Из-за того ли это, что даже в современном мире, такие как он всё ещё не до конца поняты обществом. Но самовнушения по типу: "Чуя, ты делаешь сейчас нечто развратное, грязное и запретное" возбуждали. Он тянет руки вниз и пропускает сквозь пальцы жёсткие тёмные волосы. Инстинктивным рывком он помогает Дазаю взять глубже и, кажется, на мгновение забывает своё имя... — О боже... Извини, пожалуйста... — Чуя приходит в ужас, когда немного пришёл в себя. — Забей... — кажется Осаму смущён случившимся не меньше. Он краснеет, пряча лицо за волосы, нависшие на разгорячённое лицо. — Ты... проглотил?... — смущённо улыбаясь спрашивает Чуя. — А что мне было по-твоему делать? Чуя только улыбнулся, затем кивком позвал Осаму лечь рядом с собой. Уткнувшись ему в плечо, он закрыл глаза и провалился в сон. Ветер, разгуливающий между пальмами и шезлонгами потеплел. Они размякли на мятой постели. Небо за окном больше не было тёмным. Проснувшееся солнце, сменяя собой луну, щедро озарило комнату своими рыжими лучами. Дазай сонно сверлил глазами освещённую стену, его пальцы нежно теребили чужие волосы. Другой мальчик мирно сопел у него под боком, а он, кажется, осознал для себя что-то неизвестное ранее... Новые чувства были не до конца им расшифрованы, однако Осаму отчётливо уловил это — Пахло утром.