***
— Сестрёнка Клара, ответь, это важно! Кто из нас больше похож на маму? Клара быстро обернулась и удивлённо захлопала глазами. Перед собой она сейчас видела двух идентичных близняшек. Вернее, конечно, одеты они были по-разному, да и причёски у них отличались, но... Но ноздри Корделия с Джессикой, пыхтящие от нетерпения, раздували абсолютно одинаково. Одинаково же сходились их светлые брови на переносицах над маленькими вздёрнутыми носиками, румянились круглые щёчки, поджимались пухлые губы и блестели серо-голубые глаза, обрамлённые пушистыми ресницами. И вот из этих-то двух девочек, больше всего на свете похожих друг на друга, а затем — на их папу, ей предлагали выбрать одну, напоминающую их маму. Задачка не из лёгких даже для любителей поиска отличий на картинках — и уж тем более не для десятилетней Клары, которая любителем подобных игр никогда не была. Именно поэтому она так долго стояла вполоборота посреди коридора и нерешительно смотрела на кузин, пока те в ответ, сжимая перед собой кулачки, буравили её нетерпеливым взглядом — тоже каким-то общим, а не каждая по отдельности. Наконец, Клара развернулась к ним полностью и, чтобы ещё немного потянуть время, задумчиво хмыкнула и потёрла подбородок, вновь окидывая девочек взглядом с головы до ног в попытке хоть за что-то зацепиться. Те в ответ синхронно замычали, поторапливая её. Но что Клара могла им сказать? Они действительно обе унаследовали больше от папы, чем от мамы: серые глаза и пушистые светлые волосы у них точно были от него — разве что косичка Корделии, лежащая на плече, больше напоминала манеру тёти Юи перекидывать свои чёрные волосы на одну сторону. Мамин у близняшек был разве что только нос — маленький и аккуратный, чуть вздёрнутый... и гораздо больше подходящий милым девочкам, чем прямой нос самой Клары, как сказала ей одноклассница. Правда, когда она рассказала это братцу Лаэрту, тот пообещал, что если хоть кто-то ещё раз "ляпнет подобное про её милый носик — получит в свой нос, которым лезет в её жизнь с непрошеной критикой, лично от него, Лаэрта". И, учитывая, что братец Лаэрт — капитан команды кендо, это, пожалуй, будет действительно больно... — Сестрёнка Клара, не думай, что если будешь делать вид, что размышляешь над ответом, то тебе можно витать в облаках! — вернул её в реальность строгий голос Корделии, сердито упёршей руки в бока. — Вот-вот! Мы, между прочим, совершенно серьёзно! — звонко вторила ей Джессика, энергично вскинув кулаки и запыхтев ещё громче прежнего. Клара тяжело вздохнула: если эти двое себе в голову что-то вбили, они так просто не отвяжутся. Под нетерпеливыми взглядами близняшек, которые, кажется, лишь чудом до сих пор не прожгли в ней дыру, она почесала щёку, помялась — и, наконец, робко предположила: — Вы обе больше похожи на вашего папу? Девочки настолько громко и синхронно фыркнули, что Клара вздрогнула и даже отшатнулась. А Джессика упрямо замотала головой и заявила: — Ты вообще не отвечаешь на наш вопрос, сестрёнка Клара! — И да, мы же не просто о внешности спрашиваем, а в целом, — наконец-то милостиво объяснила Корделия, сложив руки за спиной и прикрыв глаза с таким видом, словно говорила очевиднейшие вещи. Клара вскинула бровь. "И как я должна была догадаться? Это только вы тут без слов читаете мысли друг друга!" — подумала она с лёгкой досадой. Вслух же она вздохнула и после короткой паузы сказала: — Ну, если вам нужны такие умные рассуждения — это не ко мне. Может, — продолжала она в ответ на обиженные взгляды девочек, — тогда сходим и спросим, например, братца Лаэрта? Он уже взрослый, в старшей школе, готовится к Тодаю, очень умный... и я как раз недавно видела его в гостиной. Близняшки переглянулись. Пару секунд они смотрели друг на друга, точно обменивались сообщениями одними взглядами, — а затем повернулись к Кларе и, уверенно кивнув, синхронно ответили: — Веди, сестрёнка Клара! Клара хихикнула в кулак. ...Пока она шла в гостиную, возглавляя их скромную процессию, Клара, ощущая спиной доверчивые взгляды близняшек, думала. На самом деле, она очень даже серьёзно слукавила, перекладывая бремя ответственности на брата: у неё были некоторые мысли на счёт сходства характеров девочек и их матери. О да, были: Клара прекрасно видела, что Джессика — боевая, энергичная и внимательная к состоянию людей, как тётя Юи; Корделии же от матери достались изобретательность, надёжность и верность. Конечно, Клара могла бы сказать всё это девочкам... но тогда бы они начали расспрашивать дальше и в конце концов выудили бы и другие, менее приятные черты. Например, Джессику, как и тётю Юи, Клара считала какой-то... беспечной? Беззаботной? Братец Лев об этом говорил, что тётя Юи "слишком часто не думает о последствиях своих действий". Корделия же походила на мать особенной злопамятностью. То есть, конечно, ни Корделия, ни тем более добрая и милая тётя Юи не были злыми (Клара слишком часто видела злых людей, чтобы не перепутать), но уж больно долго дулись на разные вещи, что иногда всплывало в очень неожиданные моменты — почти как с её, Клары, мамой. Братец Лаэрт из-за этого даже шутил, что немного побаивается тётю Юи. И именно к этому самому Лаэрту Клара вела сейчас её маленькую частичку злопамятности вместе с более отходчивой, но вспыльчивой сестрой, чтобы перевести их удар с себя на него. "Ну, ты же обещал, что защитишь меня от бед, братец Лаэрт..." — мысленно оправдывала себя Клара, кладя ладонь на дверную ручку и всем существом ощущая присутствие одержимых идеей кузин за спиной. — ...Кто из вас больше на тётю Юи похож, значит? — пару минут спустя переспрашивал Лаэрт. Близняшки с самым серьёзным видом кивнули. Они смотрели на него, как на пророка, пока он сидел в кресле и, возведя глаза к потолку, задумчиво потирал подбородок. Клара в этот момент также смотрела на Лаэрта — однако, вопреки настроению, с которым она сюда изначально шла, он в её глазах не выглядел спасителем. Нет, почему-то именно в этот момент, когда он, отложив книгу на журнальный столик (Клара успела прочитать из названия только что-то, связанное с Орфеем), впал в задумчивость, она впервые осознала, каким же уставшим он выглядит. Он, вроде, думал над невинным вопросом кузин — но при этом на деле его мысли были где-то далеко-далеко... Но стоило Лаэрту моргнуть и повернуться к ним, это впечатление рассеялось. Лаэрт настолько мастерски изобразил на лице серьёзность, что Корделия с Джессикой затаили дыхание, готовясь к по меньшей мере божественному откровению. А Лаэрт прикрыл глаза, сделал глубокий вдох, подался вперёд, перенося вес на лежащую на подлокотнике кресла руку, медленно выдохнул, приподнял веки — и просто объявил: — Кора-тян. Все три девочки синхронно моргнули. — А? — переспросила Корделия, с недоумённым видом склонив голову набок, пока её сестра хмурилась, а кузина — переводила взгляд с них на своего брата. Лаэрт же, не меняя выражения лица, повторил: — Кора-тян — вот кто больше похож на тётю Юи. И вновь замолк, никак не объясняя свой выбор. Подозревая, что именно это могло значить, Клара недоверчиво всмотрелась ему в лицо. И действительно, стоило ей приглядеться, как она увидела их — озорные искорки в глазах Лаэрта. "А, значит, опять дразнишься..." — только и подумала она, с равнодушным видом отводя взгляд. А вот Джессика таким же хладнокровием не отличалась. Пару секунд Джессика с возмущённым видом открывала и закрывала рот, не зная, как выразить своё негодование в полной мере. Наконец, она взорвалась: подскочив к креслу Лаэрта, она вцепилась обеими руками в подлокотник (Кларе подумалось, что, если бы не своевременная реакция выпрямившегося Лаэрта, на его месте могла быть его рука) и, заглядывая кузену в лицо, воскликнула: — Врешь, братец Лаэрт! Вижу, что врёшь! Разве не очевидно, — возмущённо продолжала она, отталкиваясь от кресла, — что больше на маму похожа я? У меня, в конце концов, в отличие от Коры-тян, есть родинка, как у мамы! С этими словами полная праведного гнева Джессика решительно указала на свою левую бровь — в которой, действительно, среди светлых волос красовалась родинка... но каким образом та должна была стать аргументом, учитывая, что у её матери знаменитая родинка была над губой, оставалось неясным. "Да и разве вы же не сказали, что вам нужен ответ не по внешности, а по характеру?.." — подумала Клара. Вслух же она, убирая руки за спину и отводя глаза, заметила: — Ну, мало ли у кого где родинки... Вон, у братца Лаэрта тоже много интересных родинок, да ещё и цвет волос, как у тёти Юи, — но он что-то не говорит, что на неё похож. Близняшки повернулись сначала к Кларе, а затем придирчиво взглянули на Лаэрта, Корделия — больше с любопытством, Джессика — с какой-то ревностью, точно считала, что использование родинок в качестве аргумента сходства с её матерью — лишь вопрос времени. Лаэрт же, догадавшись, о какой из его родинок могла говорить Клара, поперхнулся воздухом. — Блин, Клара, ну ты и нашла, что вспомнить... — с нервной улыбкой пробормотал он, кладя ладонь на лоб и отводя взгляд. Впрочем, он слишком хорошо прочувствовал исходящее от близняшек любопытство и понял, чем ему это грозит, так что решил переключить внимание девочек. Подёрнув плечами, он заявил: — А вообще ладно, раз вы так настаиваете — значит, больше похожа Джесси-тян. Такой ответ ожидаемо не просто не успокоил, а скорее взбудоражил девочек: пока выбившая подобное признание Джессика горделиво задирала нос, Корделия сердито хмурилась. Наконец, обделённая "победой" близняшка хмыкнула и недовольно констатировала: — Вот теперь ты точно издеваешься, братец Лаэрт... Лаэрт усмехнулся и покачал головой с видом, точно не понимал о чём речь. А когда складка между бровей Корделии стала лишь глубже, он вдруг выдохнул и, прикрыв глаза, спокойно продолжал: — А вообще, девчат, не думаю, что вы правильные вопросы задаёте: вы слишком отличаетесь от обоих ваших родителей, чтобы можно было уверенно сказать, на кого кто больше похож. И, если вам интересно моё мнение, это хорошо, — торопливо добавил он, видя неудовольствие на лицах кузин. — Это всего-навсего значит, что вы — отдельные личности, и вас не будут вечно сравнивать с кем-то — полная свобода действий и жизней! С этими словами Лаэрт примирительно развёл руками и улыбнулся. Корделия и Джессика ещё пару секунд недоверчиво смотрели на него в ответ — а затем переглянулись и вступили в очередной свойственный им двоим немой диалог. Клара недолго понаблюдала за ними, прежде чем переключить внимание на брата. Тот же уже снова сидел с книгой в руках, точно ничего и не было. Точно не он только что сказал одну очень, очень тревожную вещь, от которой у Клары неуютно сжалось в груди... — ...А вот интересно, на кого больше похожа сестрёнка Клара: на братца Лаэрта или на братца Льва? — вдруг вывел её из задумчивости невинный вопрос Корделии... очень странный вопрос. Клара резко обернулась: стоя чуть поодаль, как парочка сплетниц, кузины оценивающе разглядывали её. Клара обиженно поджала губы. Лаэрт также быстро прочувствовал, что с этим вопросом что-то не так, — точнее, он, в отличие от Клары, быстро понял, что с вопросом не так. Отвлекшись от своей книги, он смерил кузин скептическим взглядом и поинтересовался: — Вы же в курсе, что, раз ребёнок — результат брака родителей, логично сравнивать его, ну... с родителями? А не, — он не сдержал кривой улыбки, — с братьями, которые, вообще-то, тоже не более чем результат. И, насколько мне позволяют судить мои знания биологии, не слишком-то к появлению младшей сестры причастны... чему я, кстати, очень рад, если вам интересно. Клара быстро обернулась к нему: на его лице было его любимое выражение расслабленного ехидства, в то время как он в открытую смотрел прямо на неё. Чувствуя, что он дразнится, Клара хмыкнула и, отвернувшись, заявила: — Мне тоже не очень-то и хотелось походить на кого-то такого противного! То, как прыснул Лаэрт, лишь укрепило Клару в подозрениях. Однако едва она развернулась, чтобы высказать ему всё, что о нём думает, одна из близняшек — по голосу в подобных ситуациях не всегда было очевидно, кто именно, — сказала: — Думаю, для братца Лаэрта сестрёнка Клара недостаточно вредная, а для братца Льва — слишком вредная... Едва заслышав это, Клара, уже открывшая рот, застыла — а затем медленно развернулась к кузинам. Корделия и Джессика стояли на прежнем месте, на некотором расстоянии от них с Лаэртом, и, невинно хлопая ресницами, смотрели на неё в ответ, точно ничего не случилось. Клара по очереди взглянула на обеих и подозрительно прищурилась. — Кто из вас это сказал? — угрожающе поинтересовалась она, делая шаг в их сторону. Близняшки синхронно вздрогнули и побледнели: по её лицу они слишком ясно прочитали, что ничего хорошего их не ждёт. И похрюкивающий в кулак в своём кресле Лаэрт делу вовсе не помогал. А Клара продолжала буравить их взглядом инквизитора, который очень, очень хочет найти ведьму... А Клара продолжала угрожающе медленно приближаться... Первой этой пытки не выдержала Джессика: схватив сестру за руку, она вдруг закричала: — Кора-тян, бежим! И, не давая Кларе опомниться, бросилась прочь, потянув Корделию за собой. А та и не сопротивлялась — слишком хорошо ощутила угрожающую ауру, исходящую от кузины. Клара даже поперхнулась от подобной наглости. Пару мгновений она стояла на месте, соображая, что случилось, — а затем затряслась и, сжав кулаки, крикнула: — А ну стоять! И бросилась в погоню, вон из гостиной, под аккомпанемент громкого смеха Лаэрта, который наблюдал эту сцену от начала до конца и, прекрасно зная личность "преступника", уже не мог сдерживаться. Клара покраснела на бегу. "Ну ничего, братец Лаэрт: вот доберусь до них — и ты будешь следующим!.." — пообещала она.***
Эта и другие беззаботные сцены лезли в голову теперь — теперь, когда Клара стояла у окна, в коридоре на втором этаже дома в Лунной гавани, и скользила рассеянным взглядом по тёмной крыше крыльца... и по лежащему неподалёку от него белым пятном на сырой земле трупу Корделии, освещённому ярким солнцем. Во рту Клара ощущала горечь от неуместности этой мёртвой, жалкой фигурки на фоне её весёлых воспоминаний. Воспоминаний о людях, которые привносили радость жизни в её тоскливый мир семьи Мизунохара. Клара потрясла головой. Сейчас не время отвлекаться на сантименты — конечно, если она из-за своего бездействия не хочет потерять последние лучи света в этом тёмном царстве. Держа в голове свою задачу, она постаралась сосредоточиться на фактах. Её теория состояла в том, что труп Корделии после убийства некоторое время находился на крыше — следовательно, на той самой крыше могли остаться какие-нибудь следы. Например, верёвка, за которую труп был подвешен. Или пятна крови — всё-таки убийство вышло довольно кровавое... Последнее, впрочем, казалось маловероятным: ночью лил дождь, который наверняка смыл все следы. Был ли в таком случае вообще смысл оставлять всё нетронутым для полиции? Клара не знала. Да и крыша была достаточно тёмная, так что на заметные следы крови даже при ясной погоде рассчитывать особо не приходилось. К тому же, её цвет слишком резко контрастировал с белой ночнушкой Корделии — и это лишний раз напомнило Кларе о контраргументе Льва. "Каким образом никто из присутствовавших вчера в этом коридоре её не заметил?" — этим вопросом Лев слегка остудил её пыл, и этим вопросом Клара теперь задавалась, всматриваясь во все чуть более тёмные пятна на тёмной крыше. "Может, её поместили как-нибудь очень близко к стене, прямо под окнами, чтобы было очень сложно заметить почти с любого ракурса? — спросила себя Клара, приподнимаясь на мыски и вжавшись лбом в стекло в усердных попытках рассмотреть стену. Однако эту догадку она тут же отмела: — Бред: нас тут было пять человек, мы все выходили из своих комнат, и только комната парней — худо-бедно напротив окон, которые находятся над крышей. А уж когда смотришь "под углом" сбоку, не заметить белую ночнушку Коры-тян, притом что свет из окон падает на эту часть крыши, нереально — она не настолько тонкая девочка же!.. Значит, должен быть другой способ..." Пальцы Клары сжались на узком подоконнике, за который она всё это время придерживалась, и она закусила нижнюю губу в раздражении. Да, аргумент Льва был сильный — но Клара чувствовала, что идёт по верному пути, и не желала просто так отказываться от своей теории. Её интуиция буквально кричала продолжать. Наверняка ещё можно было как-то скрыть труп здесь. Если не близкое расположение, то что? Может, наоборот, длинная верёвка, чтобы труп оказался подвешен подальше от источника света? Тоже не то: тогда был бы чересчур высокий риск, что его заметят слишком рано. Да ещё и, сколько Клара ни щурила глаза в попытке защититься от бьющего прямо в них яркого солнца, ни следа верёвки на крыше она не обнаружила. Это была та самая верёвка, которой связали руки Корделии? Может, тогда она просто оторвалась от стены, а сейчас вся целиком на запястьях Корделии? Клара сглотнула. Она до последнего оттягивала этот миг, но теперь пришло время наконец-то переключить внимание на труп. Однако Клара колебалась: хоть она и видела вблизи несколько мёртвых тел в прошлом мире, она до сих пор не привыкла к их виду. Особенно учитывая, какие они были изуродованные — с её отцом и отцом близняшек после их страшных смертей живые прощались без участия их трупов, и к такому она точно не была подготовлена. Но сейчас было не время заботиться о своих чувствах — сейчас надо было принести их в жертву цели. Клара сделала глубокий вдох и мысленно посчитала до десяти. В самом начале она ещё слабо надеялась, что какое-нибудь (желательно, счастливое) событие освободит её от необходимости смотреть; но с приближением её мысленного счёта к десятке надежда угасала. И вот, наконец, роковое "десять" — и Клара на выдохе перевела взгляд на труп Корделии. Это был первый раз, когда она целенаправленно рассматривала его, а не отводила глаза. И, собственно, вид мёртвой кузины совпадал с тем, что описывал Лев: лежащая лицом в землю, с разметавшимися волосами, в белой ночнушке, со связанными за спиной руками, перепачканная кровью — вот какой была Мизунохара Корделия сейчас. Солнце, как будто с издёвкой, освещало эту хрупкую фигурку, выглядящую так, словно её бросили, как ненужную вещь... так, как она вполне могла бы выглядеть, упав с крыши крыльца. Клара сильнее прищурилась и присмотрелась внимательнее: с такого ракурса понять, были ли ещё какие-то повреждения, не представлялось возможным. "Так что как именно она умерла — это ещё предстоит выяснить", — сделала вывод Клара и с тяжёлым вздохом закрыла глаза. Вид трупа Корделии был слишком печальным, горьким зрелищем, от которого у любого бы сжалось сердце... особенно, наверное, у Льва. "Вообще ему что тогда, что сейчас не везёт..." — подумала Клара, медленно поднимая веки и вновь отворачиваясь к крыше. И действительно, что в прошлом мире, что теперь Лев обнаруживал трупы дорогих ему людей в самом жалком состоянии. Тогда — тётю Цудзуру, с которой он всегда был довольно близок и которую он всегда поддерживал после очередной порции яда и желчи от её мужа или во время очередного скачка уровня сахара в её крови; сейчас — Корделию... Впрочем, не то чтобы Лев особенно выделял именно Корделию — скорее, он был всегда добр ко всем трём девочкам семьи Мизунохара. Однако... Лев, пожалуй, был единственным, кто всегда воспринимал Корделию всерьёз. Она, конечно, хорошая девочка, но была у неё привычка время от времени чрезмерно умничать и занудствовать. Сид в такие моменты, подобно её родной сестре, старался держаться подальше, чтобы не получить порцию нравоучений, а Лаэрт слушал вполуха, явно абстрагировавшись от происходящего в реальности (именно у него, чего греха таить, Клара и переняла эту привычку в общении с кузиной). Лев же... Лев всегда слушал Корделию. Он вникал в её мысли, соглашался с разумными идеями и даже умел мягко переключать её внимание со слишком уж радикальных. Он обращался с ней не как с назойливым ребёнком, а как с равной. Неудивительно, что Корделия всегда тянулась именно к старшему из кузенов, а тот в какой-то момент начал ощущать свою особенную ответственность за старшую из близняшек... Клара скрипнула ногтями по подоконнику. "Тогда почему ты так не хочешь, чтобы я попыталась выяснить, кто именно её убил? — мысленно спросила она, вспоминая их разговор в гостиной. — Неужели тебе не хочется посмотреть в глаза этой сволочи? Неужели тебе не хочется... а, ну да, конечно же, ты не мстишь, у тебя же религиозные принципы". От этих мыслей Клара громко хмыкнула. Почему-то от осознания, какой у неё всепрощающий брат, её взяла досада. "Если б не знала, как он относится к дяде Кенджи, решила бы, что он — не человек..." — подумала она. Рука Клары непроизвольно дёрнулась, и лишь в последний момент она успела остановить себя, чтобы не коснуться левой щеки. Та уже практически не болела и не напоминала о пощёчине ничем, кроме лёгкой красноты... точнее, так было бы, если бы практически сразу после разговора в гостиной Клара не догадалась зайти на кухню и попросить колдующую у плиты Памелу одолжить ей тональный крем. "Да так, задумалась, неосторожно шла и ударилась о дверь", — ответила она на суровый вопрос, откуда покраснение. И это была одна из причин (помимо близости кухни, конечно), по которым Клара обратилась именно к Памеле: та хоть и ворчала, но напирать с расспросами не стала, прекрасно поняв, что сама Клара этого не желает. При всей свой прямолинейности и даже грубости Памела удивительно хорошо умела входить в положение. А объяснять кому-либо, кто именно её ударил, Клара очень не хотела. — О, какая встреча, Клара-сан. Клара вздрогнула от неожиданного обращения и быстро обернулась на источник звука. Перед ней оказалась Элизабет Лавенца. Улыбаясь своей обычной улыбкой, она стояла в тени посреди коридора, неподалёку от двери комнаты Клары, и смотрела на неё, слегка щуря золотистые глаза. В паре метров от гувернантки находилась теперь единственная её воспитанница и, сложив руки перед собой и старательно глядя в противоположную сторону от окон, перебирала пальцами ткань юбки. На фоне улыбки Элизабет её сжатые подрагивающие губы и сдвинутые на бледном лбу брови (как и пять лет назад, в левой среди светлых волос была по-прежнему слабо заметна та самая родинка) смотрелись особенно жалко. Очевидно, Джессика и Элизабет только что вышли из комнаты по той или иной нужде. Клара испытала смутное чувство дежа вю, мигом вспомнив встречу у ивы. Впрочем, теперь юлить было незачем, так что она просто кивнула в знак (очередного) приветствия и участливо поинтересовалась: — Как Джесси-тян? Вопрос был обращён к обеим и намекал на их последнюю встречу на лестнице, когда Джессика выбежала из столовой. На самом деле, от воспоминаний о случившемся у Клары до сих пор пробегали мурашки по коже — уж больно жутко выглядела Джессика, читавшая стихи из "Короля Лира" с таким пустым взглядом... Но сейчас, к счастью, её вид был поживее. В подтверждение этого впечатления, Джессика неопределённо кивнула, а Элизабет прикрыла глаза и произнесла: — С Джессикой-тян всё в порядке, нет нужды беспокоиться, Клара-сан. Уж я, — Элизабет подняла веки и слегка наклонила голову вбок, — сделаю всё от меня зависящее, чтобы позаботиться о... своей воспитаннице. От Клары не ускользнула эта заминка, когда Элизабет явно хотела сказать о воспитанницах во множественном числе. Однако подловить на ней Клара её не смогла: Элизабет держалась с таким достоинством, что язык не поворачивался как-либо язвить на тему, что она не уследила за девочками. Тем более... Клара также отвела глаза от окна, отчего её взгляд упал на дверь комнаты за собеседницами. — Не обижайтесь, Элизабет-сан, но я думаю, что лучшее, что можно сделать для безопасности нас всех, — срочно вызвать помощь по рации, которую вы вчера упоминали, — заявила она — и тут же, не давая Элизабет и слова вставить, со вздохом опустила плечи и произнесла: — Но, полагаю, нет смысла и думать об этом, когда она в руках у мамы... и уж тем более пытаться предложить это ей. И Клара снова со страдальческим видом вздохнула: она слишком хорошо представляла, чем ей может аукнуться подобное предложение, если она дерзнёт высказать его при матери. Её выражение заставило Элизабет беззлобно усмехнуться. — С вами и не поспоришь, Клара-сан, — произнесла она и, проследив направление взгляда Клары, после короткий паузы добавила: — Впрочем, не то чтобы теперь, когда призраки этого места разбужены, мы будем в безопасности, даже если сбежим. Тех, кто знает секреты бессмертного алхимика, они так просто не отпустят. Клара перевела задумчивый взгляд на Элизабет: та смотрела в сторону, не спеша устанавливать зрительный контакт. И, учитывая какое-то поистине магическое действие её глаз, Клара была этому только рада. Она возвела глаза к потолку и, убрав руки за спину, протяжно хмыкнула. — Вы поэтому так спокойно находитесь в своей комнате сейчас, верно? — уточнила она у Элизабет. В ответ на её вопросительный взгляд Клара пояснила: — Насколько я знаю, тётя Цудзура перебралась в комнату прислуги после... случившегося. ("Впрочем, не то чтобы у неё особо был выбор, учитывая, сколько крови в её комнате..." — мысленно добавила она.) А вам, значит, не страшно оставаться там, откуда уже похитили Кору-тян? Элизабет выслушала её, а затем со вздохом прикрыла глаза. — Страшно или нет — неверный вопрос, Клара-сан, — ответила она, поднимая веки, и, пожав плечами, объяснила: — Если призрак решит кого-то выбрать жертвой — ему не помешает ни одна дверь. Так что в этом отношении наша комната ничуть не безопаснее любой другой в этом доме. Клара смерила её долгим взглядом: на лице Элизабет Лавенцы не было и намёка на беспокойство, точно она уже приняла свою судьбу и с готовностью действовала по сценарию. Клара бы даже начала подозревать её, если бы в прошлый раз та не умерла таким жестоким образом. "Но всё же, — подумала Клара, — за её фатализмом может быть гораздо больше, так что окончательно списывать со счетов её рано". Клара пожала плечами и отвернулась. — Пожалуй, — согласилась она — и тут же как бы невзначай заметила: — Но, если вас интересует моё мнение, меня кое-что во вчерашнем исчезновении Коры-тян всё-таки смущает. Вот вы говорите: призраки, призраки... — продолжала она, под любопытным взглядом Элизабет вновь поворачиваясь к собеседницам, — но не кажется ли вам, что здесь какая-то неувязка? Джессика поёжилась и ниже опустила голову. Элизабет с заинтересованной улыбкой приложила кулак к подбородку. — О, и что вы имеете в виду, Клара-сан? Клара прикрыла глаза и спокойно объявила: — Я считаю, что призракам было необязательно усыплять вас так, чтобы до вас было не добудиться. Вы, Элизабет-сан, верите, что Кору-тян похитили и убили призраки, да? — принялась за рассуждение она в ответ на скептичную улыбку Элизабет. — И им, по вашим словам, никакая дверь не преграда. Но, — она подняла палец вверх, — раз они такие всемогущие, зачем им было погружать вас в сон, чтобы убить Кору-тян? Нет, допустим, на момент похищения и убийства как раз понятно: Кора-тян — человек, на неё даже под воздействием мистических сил наверняка могут действовать законы нашего физического мира, так что на короткое время её похищения вас с Джесси-тян что-то сверхъестественное могло лишить чувств — но потом-то что? Зачем вас дольше держать без сознания? Если честно, больше похоже на действие какого-нибудь банального человеческого снотворного, а не мистики. Сделав этот вывод, Клара устремила на Элизабет выжидающий взгляд. На самом деле, она уже некоторое время пыталась найти объяснение странному сну Элизабет и Джессики в момент похищения Корделии, и самым логичным в итоге сочла усыпление какими-нибудь лекарствами или парами. В первом случае было больше трудностей с прицельностью: снотворное надо подмешивать в еду, но вряд ли кто-то точно знал, какие именно порции получат именно эти трое за ужином (а раньше усыплять их просто нет смысла). Для этого объяснения нужно как минимум участие в плане слуг. С парами проще в том смысле, что их можно оставить в нужной комнате, чтобы усыпить всех в ней, — но тогда, наверное, под их действие должны были попасть и те, кто пришёл в комнату после обнаружения пропажи Такечи?.. У обоих объяснений были сильные и слабые места — нужно было лишь чуть дольше подумать. Тем временем Элизабет не торопилась с ответом. Продолжая хранить молчание, она лишь глядела на Клару со снисходительной улыбкой, словно одними глазами говоря: "И совсем-то вы ничего не понимаете в этом". Клара нахмурилась, в очередной раз за день раздражённая подобным отношением. Они ещё долго могли играть в гляделки, но в этот момент в коридоре раздался тихий, дрожащий голос Джессики. — Сестрёнка Клара, почему ты так настаиваешь, что виновник — человек? — вдруг чуть ли не плача спросила она. Когда Клара в удивлении повернулась к ней, Джессика сильнее сжалась и, отрывисто вдохнув, с каким-то раздражением добавила: — Ты ведь ничего не знаешь о том мире, так с чего так уверенно рассуждаешь? Клара удивлённо моргнула. Реакция Джессики заметно отличалась от оной у Корделии из прошлого мира: в то время как старшая близняшка в большинстве ситуаций сохраняла спокойствие и хладнокровие, а указывала остальным на их "невежество" абсолютно ровным тоном, точно механическая кукла, младшая сейчас выглядела намного эмоциональнее. Джессика, казалось, была на грани истерики: её бледное, осунувшееся лицо выражало страх, губы, плечи, колени и сжатые на юбке пальцы дрожали. Она будто пребывала одновременно в состоянии дикого ужаса и нервного раздражения, на почве того же самого ужаса готовая наброситься на любого, кто решится с ней спорить. После того, что она видела от Корделии в прошлом мире, да даже после всего вчерашнего поведения той же Джессики, такая реакция удивила Клару. "Возможно, всё это время той, кто помогал ей сохранять хладнокровие, была её сестра? — подумалось ей — и тут же за этим пришёл в голову вывод: — Значит, это может быть мой шанс!" С такими мыслями Клара бросила быстрый вопросительный взгляд на Элизабет, точно спрашивая у той разрешения на разговор с кузиной ("До чего же глупо!" — с ноткой негодования подумала она). Получив в ответ короткий кивок, Клара сделала шаг в сторону Джессики и, оказавшись напротив неё, осторожно начала: — Ну, я и правда не могу отрицать, что глубокими знаниями потустороннего не обладаю. Однако, — продолжала она, когда Джессика подняла на неё мрачный, даже враждебный взгляд, — ты, Джесси-тян, тоже не можешь отрицать, что нельзя так просто сбрасывать возможность преступника-человека со счетов. В конце концов, местные легенды достаточно широко известны, чтобы кто-нибудь нехороший мог захотеть воспользоваться ими как прикрытием для своих действий. И, если позволишь, — она положила руку на сердце, — я предпочту прорабатывать пока эту версию, особенно учитывая, что тут есть надежда найти и остановить убийцу, а в версии с призраками, по вашим же словам, мы всё равно в любом случае обречены. Что скажешь, Джесси-тян? Выслушав её до конца, Джессика слегка поморщила нос и поджала губы. Сердце Клары пропустило удар, а в душе забрезжил слабый свет надежды: она слишком хорошо знала эту реакцию Джессики ещё с далёкого детства, до трагедии. Именно такое выражение лица, без единой тени той неживой мрачности, было у её младшей кузины, когда Клара спокойно аргументировала свою позицию, а Джессика прекрасно понимала её правоту, но не хотела признавать её сразу из упрямства — фамильной черты семьи Мизунохара. "Неужели единственным, что её всё это время держало в том состоянии, была её сестра?" — в неверии подумала Клара, не зная даже, как относиться к подобному открытию. Однако ответ Джессики показал, что не всё было так просто. Джессика подняла на Клару взгляд — и это был тот самый взгляд, который она уже показала ей вчера, на крыльце. Взгляд, полный мольбы. Эти серые глаза с проблесками голубизны, особенно яркими под солнечным светом, льющимся на них из окна справа, будто уже готовились довериться Кларе... и вдруг в их поле зрения оказалась тёмная, неподвижная фигура Элизабет Лавенцы. Спокойно наблюдающей за ними из тени Элизабет Лавенцы... Губы Джессики, уже было разомкнувшиеся, упрямо сжались — а затем она с каким-то остервенением потрясла головой и, быстрым движением прижав руки к груди, воскликнула: — Скажу, что ничего ты не понимаешь, сестрёнка Клара! Клара едва не отшатнулась от подобной резкой реакции. А Джессика, подняв на неё пылающий взгляд, раздражённо продолжала: — Думаешь, всё так просто решить логикой? Небось думаешь, что призраков не существует, да? Конечно, думаешь — иначе бы так беззаботно не рассуждала о них! Ты ведь даже не знаешь правил этого мира! Клара растерянно заморгала. — К-каких правил? — пролепетала она, совсем сбитая с толку. А Джессика, казалось, только этого и ждала: её губы изогнулись в злой торжествующей улыбке, когда она ответила: — Тех, которые удерживают и осуществляют проклятие. Ты, вон, за столом рассуждала, почему защитники этого места выбрали своими жертвами не нарушителей, и решила, что раз проклятие в первую очередь пало на, — Джессика саркастически усмехнулась, — "невинных", то и убийства не ложатся в логику проклятия. Но ты просто ещё не осознала — а ведь ответ лежит на поверхности! Клара удивлённо моргнула и нахмурилась. Она никак не могла прийти в себя от такой резкой перемены в поведении Джессики, а та ещё и начала говорить загадками — любого бы подобное сбило с толку. Совершенно запутавшись, Клара потрясла головой и спросила: — Так, погоди, о чём ты вообще говоришь? Ответ? Логика проклятия? Смерив её победоносным взглядом, Джессика хмыкнула. — Ладно уж, раз не понимаешь, слушай, — милостиво сказала она, заставив Клару покраснеть от смеси смущения и обиды на подобный тон. А Джессика, ненадолго задержав взгляд на её лице, насмешливо продолжала: — Ты сказала, что логичнее было бы наказать самих нарушителей, а не непричастных — но как раз нарушителей эти смерти непричастных и наказали больше всего! Что, разве не так? Клара нахмурилась, пытаясь понять, о чём она говорит, — а затем её глаза широко распахнулись в осознании, и она зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть. "А ведь верно! — подумала она. — Убийство — хорошее наказание, но необязательно убивать самого нарушителя... Кора-тян как самая близкая к Джесси-тян, дядя Такечи — к Сиду... и к тёте Цудзуре, если она, как и в прошлом мире, рассказала Мери-сан о тёте Юи, — мысленно добавила она, вспоминая детали разговора с Мери во время встречи на лестнице и "эксперимента". Затем она сглотнула и заключила: — Тогда всё сходится..." Весь её мыслительный процесс в полной мере отразился на лице. Пронаблюдав её реакцию, Джессика кивнула и произнесла: — Вижу, ты всё поняла, сестрёнка Клара. Да, духи не стали наказывать нарушителей напрямую. Прежде они решили, — Джессика с выражением боли опустила взгляд в пол, и её левая рука повисла вдоль тела, а лежащая на груди правая сжалась в кулак, — убить наших самых близких людей. Ко-тян... С Ко-тян всё понятно, а дядя Такечи... Ты же видела, как горевал братец Сид? — Она подняла на Клару полные слёз глаза, в которых читалось сочувствие к любимому кузену. — Как он переживал, как злился и старался скрыть переживания за криками, как ему было больно потерять па... Однако едва с её губ сорвалось начало слова "папа", глаза Джессики широко распахнулись, а от лица мигом отлила вся краска. Пару секунд она стояла неподвижно в прежней позе с раскрытым ртом — а затем её забила мелкая дрожь. Казалось, у неё начинается истерика. Заметив это, Элизабет дёрнулась, готовая броситься её утешать, однако... Внезапно Клара, которой эта заминка дала пару секунд на размышления, выступила вперёд и, махнув рукой прямо перед лицом Джессики, воскликнула: — Нет, это ты ошибаешься, Джесси-тян! Её неожиданная реакция отвлекла Джессику от начинающейся истерики и заставила растерянно захлопать глазами. И было отчего: гневное выражение лица Клары лучше всяких слов говорило, что она вышла из терпения. И пока Кларе никто не успел возразить, она решила подтвердить это ещё и устно. Одарив кузину холодным взглядом, она спокойно повторила: — Ты ошибаешься, Джесси-тян. Дело в том, — продолжала она, когда Джессика сжалась, а Элизабет, всё-таки оказавшаяся подле неё, положила ей ладони на плечи, — что в твоей теории есть серьё-ё-ёзная такая дыра. А именно — смерть Ямазаки-сана... Скажешь, что это было предупреждение маме, самой большой нарушительнице правил в этом доме? — перебила она уже открывшую рот Джессику и саркастически хохотнула. — А вот и ничего подобного: смерть человека для мамы — то же самое, что завершение интересной книги, не более. "Друг" не настолько дорог ей, чтобы напугать. Если духи реально пошли по пути запугивания, а не уничтожения самих нарушителей, — самоуверенно продолжала она, уперев правую руку в бок, а левую вскинув, — то у них всё ещё оставался один идиот, которого ле-е-егче лёгкого было наказать! Прямо на блюдечке жертва была — однако же нет! С этими словами Клара решительным жестом сжала левый кулак. Джессика в очередной раз моргнула, совершенно раздавленная вспышкой эмоций кузины. Пару секунд она молчала — пока, наконец, в её глазах не отразилось осознание, а от лица отлила последняя кровинка. Под злым торжествующим взглядом Клары она сглотнула — и неуверенно начала: — С-сестрёнка Клара, ты же не хочешь сказать, что... Клара обнажила зубы в язвительной улыбке. — Да-да, Джесси-тян, — продолжала она, опустив руки и склонив лицо близко-близко к кузине, — ты наверняка уже догадалась: если духи решили запугать нарушителей, то какого чёрта дорогой человек братца Лаэрта, этого придурка Лаэрта, из-за которого ты случайно задела то захоронение, ещё жив? Какого, по-твоему, чёрта я, — Клара ткнула пальцем себе в грудь, — я ещё жива?.. Джессика не ответила. Её всю колотило, губы дрожали, а все слова застревали в горле от подобного напора в сочетании с пристальным взглядом Клары. Любой сторонний наблюдатель с лёгкостью мог сказать: Клара её окончательно запугала. К такому же выводу пришла и Элизабет Лавенца. Видя, как плохо её воспитаннице, она погладила ту по плечам и, прошептав пару слов утешения на ухо, подняла строгий взгляд на успевшую выпрямиться Клару. Без единой эмоции Элизабет заметила: — Вы перегибаете, Клара-сан... И да, — продолжала она, также выпрямляясь, в то время как Клара, мигом осознав, как выглядела со стороны, пристыженно опустила голову, — неужели вы не допускали возможности, что вы — особенная? Услышав это, Клара широко распахнула глаза и быстро подняла шокированный взгляд на Элизабет. Однако лицо гувернантки оставалось непроницаемым и спокойным, и списать её слова на простую шутку было ну никак не возможно. Клара только и могла, что с кривой, нервной улыбкой ответить: — Я — и особенная? Бред. Элизабет смерила её долгим взглядом, но ничего не сказала. Вместо ответа она наконец-то отпустила плечи Джессики и, слегка похлопав её по спине, кивком указала на дверь на лестницу. Измученная Джессика, проследив направление её взгляда, слабо кивнула в ответ и, точно забыв о Кларе, медленно побрела к выходу из коридора. Клара проводила её и Элизабет взглядом, также ничего не говоря. Очевидно, на этой неприятной ноте диалог был завершён. ...По крайней мере, так подумала Клара. Однако, похоже, Джессика была с ней не согласна: когда дверь открылась и Элизабет первая переступила порог, Джессика вдруг на секунду остановилась и, не оборачиваясь, заявила: — И всё-таки ты слишком самоуверенная для человека, который никогда в жизни не сталкивался с реальным призраком, сестрёнка Клара. Я бы на твоём месте была осторожнее, — она подарила ей пустой взгляд через плечо, — если, конечно, не хочешь получить и по второй щеке, а то и чего похуже. От этого заявления внутренности Клары рухнули в низ живота, а похолодевшая рука автоматически легла на левую щёку. — Откуда... — пробормотала она — и в этот момент поймала на себе заинтересованный взгляд Элизабет, на чьём лице читалось откровенное недоумение. Клара сглотнула. "Момент, когда я покраснела!" — догадалась она, поняв, что именно тогда заставило Джессику задержать взгляд на её лице — контраст ненакрашенной и покрытой тональным кремом щёк. Вновь залившись румянцем от осознания, что своими словами и действиями только что подтвердила правильность наблюдений кузины, Клара, старательно пытаясь куда-нибудь деть неловкий взгляд, забормотала: — Ты неправильно поняла, Джесси-тян... я просто ударилась о дверь... а тоналку одолжила у Памелы-сан именно потому, что след выглядел так, словно меня кто-то ударил... Джессика ещё пару секунд мерила её всё тем же пустым взглядом — а затем отвернулась и безжизненно бросила: — Как знаешь. Меня всё равно не волнует, кто именно был этой "дверью". И, больше не говоря ни слова, двинулась дальше в путь. Элизабет пропустила её и ненадолго задержала взгляд на лице Клары, но также ничего не сказала и в конце концов удалилась вместе с Джессикой. Пару секунд Клара стояла неподвижно, рассеянно глядя в окно. Наконец, её взяла досада. Она закусила губу и, давая ладони соскользнуть с лица, сжала кулаки. "Какая же я ничтожная!" — бессильно подумала она. От злости на саму себя и свою некомпетентность на её глазах выступили слёзы, на мгновение застлав зрение, — но Клара, помня о "макияже" (она, на самом деле, за свою жизнь практически никогда и не красилась), торопливо утёрла лицо запястьем, возвращая ощущение боли на щеке. А когда её взгляд прояснился, перед собой она снова увидела то самое окно, у которого так долго стояла в поисках улик и каждая деталь которого теперь казалась ей до боли знакомой: чистое стекло, пропускающее солнечный свет, узкий подоконник, деревянные створки, ручки, рама, даже наличник снаружи... В этот момент Клару поразила внезапная догадка. Пару секунд она колебалась — а затем решительно направилась к окну, взялась за ручку, повернула и потянула на себя. Окно поддалось на удивление легко для столь старого здания, открывшись внутрь и впустив в коридор свежий, пропитанный солнечным теплом и лёгкой сыростью утреннего дождя и озера весенний воздух. Клара с наслаждением вдохнула его, и её мысли прояснились, а тревоги ушли на задний план. "Раз уж окно так хорошо и тихо открывается, — подумала она, берясь обеими руками за внешний край подоконника и поднимаясь на мыски, — то пока моя теория ещё может сработать!" С этими мыслями Клара высунулась из окна практически по пояс. Когда её лицо вместе с ярким светом солнца обдал ветер, а волосы затрепетали на нём, грозясь растрепаться и свести все её усилия по укладке на нет, Клара на секунду зажмурилась. "Выпасть из окна во время расследования и умереть — очень глупая смерть..." — с кривой улыбкой мысленно прокомментировала она, осторожно поднимая веки. Она хорошо догадывалась, на что её действия похожи со стороны, но собственную теорию проверять на себе всё-таки не планировала — нет, рискованные эксперименты она решила оставить на Мери. Сама же Клара... Едва она почувствовала, что в достаточной мере привыкла к уличному солнцу и воздуху и держится достаточно крепко, Клара осторожно опустила взгляд и проверила нижнюю часть украшенных резьбой наличников окон, особенно тщательно приглядевшись к стыкам в углах. Ей улыбнулась удача: в правом, дальнем от края крыши, застрял кусочек чего-то, очень похожего на верёвку.