Когда поёт лира. Акт второй: Фарс о бессмертном алхимике

      — И всё-таки вы уверены, что вам удобно идти, Клара-сама? В плане, ваши туфли...        С этими словами Каин, старательно идущий в ногу с Кларой и из-за этого немного отстающий от Лаэрта и Хитклифа, криво улыбнулся и бросил красноречивый взгляд на обувь Клары, явно не предназначенную для скоростной ходьбы по лесным тропам. Клара на это со скучающим видом вскинула бровь. Его формулировка вызвала у неё чувство дежа вю. Впрочем, из-за количества пережитого за аж два двадцать седьмых и двадцать восьмых апреля, она не сразу сообразила, что причиной этому послужили аналогичные слова Лаэрта в первый день, по пути на то же самое кладбище. Правда, обстоятельства тогда были иные.        Наконец, Клара, по-прежнему усиленно стараясь нагнать Лаэрта с Хитклифом, тяжело вздохнула и, покосившись на Каина, поинтересовалась:       — А что ты предлагаешь, Каин-кун? Обувью поменяться хочешь? А что, — продолжала она, окинув высокие сапоги смутившегося собеседника оценивающим взглядом, — размер, может, у нас разный, но я как раз давно хотела такие стильные сапоги, как у тебя.        Каин от такого заявления аж споткнулся о подвернувшуюся под ногу корягу.       — Мне, конечно, приятно, что вы оценили мой вкус в одежде, Клара-сама... — начал он с кривой улыбкой — и тут же оборвался на полуслове.        В этот момент Лаэрт, не оборачиваясь, хмыкнул.       — Завидую, что ты можешь думать о подобной ерунде, когда у нас пропало три человека, моя дорогая сестрица, — мрачно заметил он, уверенно продолжая идти вперёд.        Клара посмотрела ему в спину с некоторой обидой. Подобрав юбки, она ускорила шаг.       — Если я не буду думать о "подобной ерунде", мой драгоценный старший брат, я начну думать о том, как бы мама не перестреляла тех, кто остался с ней, если вдруг на неё косо посмотрят, — язвительно отозвалась она.        И это была правда: практически не сомневаясь, что на кладбище она идёт исключительно осматривать трупы и искать улики (застать исчезнувших живыми она уже не надеялась), Клара смирилась и морально подготовилась к худшему в этом отношении; а вот о том, что оставила половину выживших в компании матери с ружьём, просто так забыть она не могла. Особенно учитывая характер Мияко. Особенно учитывая, что среди оставшихся находился её брат, однажды уже застреленный у неё практически под носом.        Однако Лаэрт ответил на её опасения сухим хохотом.       — О, не волнуйся: косого взгляда маме уж точно мало, чтобы портить маникюр! — заверил он и с очередной усмешкой добавил: — Тем более когда в её арсенале хватает других, психологических средств поражения...        На это замечание Хитклиф, с самого выхода из дома хранивший молчание, неожиданно негромко посмеялся.       — Да, Мияко-сама уж точно не станет марать руки из-за ерунды, — подтвердил он, и в его тоне послышались озорные нотки.        Клара слабо улыбнулась: она почувствовала, что Хитклиф таким образом скорее выражает поддержку, чем издевается над ней. Она знала его с самого первого дня своей жизни, так что уже достаточно хорошо научилась разбираться в нюансах его иронии. А вот Каин даже спустя два года работы на семью Мизунохара, похоже, всё ещё испытывал с этим некоторые трудности: после слов Хитклифа он неуютно поёжился, восприняв их смысл, а не намерение говорившего. Некоторое время он мялся — а затем вдруг выпалил:       — И всё-таки я не понимаю, Хитклиф-сан...        Услышав это, Хитклиф остановился и с заинтересованным видом развернул корпус к Каину. Тот также застыл на месте от смущения; застыла и Клара, но по сугубо прагматическим причинам — эти двое перегородили ей путь. Лаэрт же лишь слегка замедлил шаг.        Несколько секунд Хитклиф окидывал Каина выжидающим взглядом. Тот невольно опустил глаза. Он видимо колебался. Наконец, он сделал глубокий вдох, поднял взгляд на Хитклифа и, смотря ему в лицо, прямо спросил:       — Почему вы настолько преданы Мияко-сама? Нет, конечно, я тоже на неё работаю, — поспешил пояснить он, очевидно, заметив движение Клары (она в изумлении вскинула брови и слегка вздрогнула) и то, как Лаэрт после этого вопроса всё-таки остановился; Хитклиф смотрел с привычной спокойной улыбкой, наполовину скрытой усами, — но, как бы вам сказать... Всё-таки есть пределы тому, что я бы стал делать по её приказу. Какие-то рамки здравого смысла. И, — он криво улыбнулся, — угрозы гостям и членам семьи ружьём в эти рамки не входят.        После этих его слов между "членами экспедиции" повисла гнетущая тишина. На лице Хитклифа не дрогнул ни один мускул, и оно настолько сильно напоминало застывшую маску, что становилось неуютно. Как будто это выражение — немой намёк, что Каин затронул некую запретную тему. Тот это явно хорошо считал: он сделал было движение, точно желая поёжиться, но сдержался и лишь продолжил смотреть Хитклифу в лицо. Клара же... Клара в полной мере прочувствовала эту атмосферу напряжения (особенно учитывая, что единственный, кто мог бы её поддержать, был отделён от неё главными участниками ситуации и даже не оборачивался) и затаила дыхание. Впрочем, этому была и ещё одна причина.        Ей было не менее любопытно узнать, почему Хитклиф так верен её матери. Причём ещё до всей этой истории с Лунной гаванью.        Да, задолго до этой истории в преданности Хитклифа было что-то... нездоровое. Клара знала, что верный дворецкий был рядом с её матерью задолго до её рождения, да и её братья не помнили жизни без его высокой, молчаливой фигуры и вечной ироничной улыбки. Хитклиф поддерживал свою госпожу из теней и, как поговаривали, был напрямую связан с некоторыми неприятными историями, приключившимися с её мужем после того, как тот особенно сильно злил Мияко... Клара воспринимала всё это как нечто само собой разумеющееся, но всё-таки иногда не могла не задаваться вопросами.        И теперь наконец-то хоть кто-то дерзнул их озвучить.        Тишина, казалось, затянулась на целую вечность. По факту же прошла от силы пара десятков секунд — пара десятков невыносимо долгих и мучительных секунд. Даже звуки природы как будто затихли под влиянием момента: ветер не шуршал листьями над их головами, а птицы не дерзнули подавать голоса. Наконец, Хитклиф поднёс кулак к лицу и по-доброму усмехнулся.       — О, всё просто, Каин-кун: Мияко-сама в своё время даровала мне жизнь, а я решил в благодарность посвятить её ей. В конце концов, — добавил он, прищурившись, — женщина, особенно такая, как Мияко-сама, может подарить жизнь не только ребёнку.        Клара невольно сглотнула. В этот момент она краем глаза заметила, как сжались после этих слов кулаки Лаэрта, — а затем он тихо, на выдохе произнёс:       — Как минимум жизни детей она произвела на свет исключительно для собственного пользования...        Клара поёжилась и одарила брата сочувственным взглядом: он в их семье больше чем кто-либо имел право на такие слова. Каин нахмурился, но ремарку Лаэрта не прокомментировал. Вместо этого он, одарив Хитклифа недоверчивым взглядом, поинтересовался:       — И каким же это образом?        Хитклиф вновь беззлобно посмеялся.       — О, это абсолютно банальная, даже "пошлая", как сказала бы Мияко-сама, история, — невозмутимо отозвался он. — Обыкновенный взрыв газа в скромном квартирном комплексе. Большинство жителей выжило, так как были в это время на работе, — но, — на секунду его улыбка стала горькой, — не одна домохозяйка средних лет и её малышка-дочурка.        Сказав это, Хитклиф отвернулся. Каин не нашёлся, что ответить, и с мрачным видом низко опустил голову. А вот Клара всё-таки не смогла оставить подразумеваемые подробности неозвученными.       — Ваша семья? — уточнила она.        Хитклиф коротко кивнул.       — Боги долго не хотели одаривать нас с супругой детьми, пока, наконец, не родилась Ай-тян, — произнёс он. Чуть помолчав, он вновь повернулся к Каину и Кларе и продолжил: — А дальше всё просто: горе, алкоголь, дно общества. Но... — Хитклиф прикрыл глаза, — в какой-то момент среди всего этого мрака появилась Мияко-сама и сказала: "Если тебе не нужна твоя жизнь, отдай её мне". Она как раз тогда набирала новый штат верных слуг после "переворота власти", и я очень удачно подвернулся ей под руку. Так она и взяла мою жизнь — но по сути подарила мне совершенно новую.        Сказав это, он убрал руки за спину и одарил Каина совершенно спокойным взглядом, точно только что пересказал сюжет какой-то книги, взятой из обширной библиотеки Мизунохара, а не историю собственной жизни. Каина подобное явно сбило с толку: он опустил голову ещё ниже и, положив руку на сердце, сжал пальцы на жилете. Клара одарила его сочувственным взглядом. Всё-таки всё в нём выдавало, что он — человек из нормальной семьи, а не из их круга. Не из тех, для кого говорить о своём болезненном прошлом, как о чём-то искусственном и очень ироничном, — естественный механизм защиты.        А Каин, не найдя, что ответить, но при этом не в силах молчать, наконец, произнёс то, что как будто первое пришло ему на ум:       — ...что вы имеете в виду под "переворотом власти"?        Хитклиф не ответил, продолжая молча улыбаться. Зато со стороны Лаэрта послышался горький смешок.       — Каин-кун, — заговорил он, не оборачиваясь и убирая руки в карманы брюк, когда Каин поднял на него растерянный взгляд, — ты когда-нибудь задумывался, почему в нашем, скажем прямо, сексистском обществе глава семьи Мизунохара — женщина?       — Ого, братец Лаэрт, так ты, оказывается, помнишь, что сексизм в Японии направлен не против мужчин... — сорвалось с губ Клары прежде, чем она успела что-то сообразить. К счастью, присутствующие пропустили её комментарий мимо ушей (разве что Хитклиф как-то по-особенному ей улыбнулся, тем самым заставив смутиться).        Поскольку Каин не отвечал Лаэрту, тот, выждав пару секунд, усмехнулся, подёрнул плечами и объявил:       — А потому что мама забрала власть силой. Ты, Каин-кун, когда-нибудь видел, чтобы родители смотрели на родную дочь, как на лавкрафтовское чудовище? А я, — он медленно развернулся к притихшему, смущённому Каину и пугающе улыбнулся, — видел.        От его улыбки поёжилась даже Клара. Из троих детей Мияко лишь Лаэрт на правах будущего главы встречал вживую родителей матери — своих родных бабушку и дедушку; и, сколько Клара в детстве его ни пытала, он никогда не делился с ней подробностями встреч. Однако, когда она вспоминала дни его "визитов" (никто никогда не говорил, куда именно) в более старшем возрасте, она ясно осознавала: он тогда выглядел так, словно из него вытащили душу, вытряхнули, как старый ковёр, и, не потрудившись привести к нормальному состоянию, кое-как запихнули обратно в телесную оболочку. И это... пугало.        Неудивительно, что от его поведения теперь и Каину стало крайне неуютно. А Лаэрт, окинув "публику" долгим взглядом, ещё раз усмехнулся — и вдруг, резко посерьёзнев, объявил:       — Кстати, советую быть морально готовыми к чему-то похожему прямо сейчас.        Клара и Каин вздрогнули. Только теперь она осознала, почему на самом деле остановился Лаэрт во время этого разговора: сейчас они находились буквально в двух шагах от поворота, после которого открывался вид на кладбище — их цель. И, учитывая, по какой причине они вообще туда пошли, момент истины хотелось оттянуть как можно дальше.        Однако рано или поздно он должен был наступить. И вот деваться стало уже некуда.        Поняв, что именно их ожидает, все невольно напряглись, даже с губ Хитклифа исчезла привычная улыбка. Лаэрт ещё раз окинул своих компаньонов взглядом, точно желая удостовериться, что они готовы. Убедившись в этом, он кивнул и, развернувшись, сделал последний шаг к финишной прямой.        На кладбище.        ...Предупреждение Лаэрта оказалось удивительно своевременным: неприятное зрелище встретило их даже раньше, чем они предполагали. Не успели они повернуть, как их внимание привлекло ярко-красное пятно среди деревьев. Ярко-красное пятно, точно сочащаяся кровь на белом стволе дерева в нескольких шагах от кладбища... алые волосы Котобуки Юкари, чьё облачённое в бледно-золотой костюм тело сейчас жалким образом болталось в петле, залитое ярким солнечным светом.        Невольно все застыли. Весеннее солнце, светлые радостные цвета, даже необычный оттенок древесной коры и нежная зелень, не говоря уж о внезапном радостном щебетании птицы где-то среди ветвей — вся эта гармония природы казалась настолько дикой и неуместной в сочетании с трупом... точно мир попытался подстроиться обликом под светлый образ детской писательницы, созданный её добрыми книгами, — но вышла какая-то страшная, уродливая пародия. Как будто кто-то вырвал главу из "Улисса" Джойса и вставил на место одной из глав "Одиссеи".        Клару передёрнуло. Она, конечно, помнила жалкий вид застреленной Котобуки Юкари из прошлого мира, упавшей на сырую землю в попытке сбежать от убийцы сквозь белый туман, — но почему-то это состояние подействовало на неё даже сильнее. А ведь она даже не видела её лица, обращённого к стволу дерева...       — Its branches no longer hang... — сорвалось с её губ оглушительно громко в лесной тиши.        Лаэрт вздрогнул: похоже, он вспомнил их вчерашний разговор тут же, на кладбище, и тоже провёл параллель с "ключевым словом" стихотворения. Каин же поёжился и, не зная, куда деть взгляд, без какой-либо надежды забормотал:       — Может, ещё не... я имею в виду... может, Котобуки-сама ещё?..        И замолк, так и не сумев собрать мысли в полноценное высказывание. Впрочем, этого не требовалось: прекрасно поняв его, Лаэрт, не отрывая взгляда от Юкари, кивнул.       — Да, надо проверить. Хитклиф-сан, вы же не против?.. — поинтересовался он, поворачивая голову к дворецкому. Тот кивнул.       — Как прикажете, Лаэрт-сама, — спокойно ответил он — кажется, единственный тут вообще сохранивший самообладание; на его фоне было особенно заметно, как дрожат руки Лаэрта.        Однако голос их "лидера" ни ноткой не выдал волнение обладателя, когда тот, вновь поворачиваясь к телу Юкари, бросил:       — А вы двое оставайтесь, где стоите.        С этими словами Лаэрт сделал Хитклифу знак рукой и решительно направился к трупу.        Клара подумала было спорить — всё-таки она пришла сюда расследовать, а не глазеть, — но в итоге рассудила, что и с такого расстояния может увидеть достаточно, и подчинилась. Каин же... Каин криво улыбнулся и кивнул, нервно поглядывая на труп. В какой-то момент его рука потянулась к шее, и он осторожно коснулся горла. "А ведь в прошлый раз, насколько я помню, повесили именно его..." — мысленно отметила Клара, косясь на Каина.        Тем временем Лаэрт и Хитклиф успели приблизиться к дереву и теперь с благопристойного расстояния осматривали труп, точно думая, с какой бы стороны к нему лучше подступиться. Когда эти двое оказались рядом, Клара осознала, что Юкари подвесили довольно низко: макушка Лаэрта, чей рост составлял 175 сантиметров, находилась на уровне её плеч. Да и верёвка от её шеи тянулась лишь до самой нижней ветви дерева... Наконец, Лаэрт, обменявшись с Хитклифом кивками, протянул к Юкари левую руку и, осторожно коснувшись облачённым в рубашку запястьем её локтя, слегка развернул тело... и тут же отшатнулся.        Даже на расстоянии Клара за короткий миг успела заметить синий цвет лица Юкари и её вывалившийся язык.       — Явно мертва... — констатировал Лаэрт, когда сумел немного овладеть своим голосом. Чуть помолчав, он криво улыбнулся и добавил: — Вот тебе и кладбищенские берёзы, о которых говорил Ямазаки-сан...        Клара моргнула. Только в этот момент до неё дошло, что дерево, на котором висел труп Юкари, было не чем иным, как берёзой — той самой, которую...       — А ведь только этим утром, после завтрака, братец Лев при Котобуки-сан говорил, что ему нравятся берёзы...        Лаэрт резко развернулся и с растерянным видом вскинул бровь: неуместность замечания явно сбила его с толку. Клара криво улыбнулась. Каин также смерил её задумчивым взглядом — а затем фыркнул и пробормотал:       — У Льва-сама всегда были... довольно специфичные вкусы.        За это он удостоился каким-то особенно долгим взглядом от Лаэрта.       — Да уж, очень, — наконец, согласился тот.        Каин по какой-то причине поёжился и торопливо отвёл глаза... и вдруг резко изменился в лице. На нём отразился испуг.       — Э-это же... — выдавил он.        Встревоженная его состоянием, Клара быстро повернулась к объекту его внимания — и, широко распахнув глаза, выдохнула:       — Джесси-тян...        И действительно, внимание Каина привлекла именно Джессика. Точнее (к сожалению, слишком ожидаемо), труп Джессики — белеющий пятном платья среди стволов деревьев, на фоне чёрной чугунной двери склепа в дальней части кладбища. С их позиции рассмотреть её лучше было невозможно — и потому Клара, не обращая ни на кого внимания, уверенно прошагала мимо застывших под впечатлением от зрелища Каина и Лаэрта. Уже пару мгновений спустя она находилась между рядов могил, прямо напротив склепа — и трупа кузины.        Примотанного к двери склепа тонкими, точно струны, нитями, окровавленного трупа кузины.       — Its strings give birth to feast.        Эти слова она произнесла автоматически, не отдавая себе в том отчёта, словно в каком-то трансе; и в том же трансе она стала медленно приближаться к Джессике. Так, что с каждым шагом в её покачивающейся картине мира отчётливее вырисовывалась то одна, то другая подробность посмертного облика кузины. Растрепавшиеся в некогда аккуратном хвостике на левом плече волосы. Остекленевшие серо-голубые глаза. Приоткрытый рот с бледными губами, от уголка которых тянулась вниз по подбородку алая полоска крови. Блестящие металлическим блеском нити, обвивающие тонкие раскинутые руки. Общее сходство позы с распятием. Прямо как тогда, в первое утро двадцать восьмого апреля... и который вечером...        И вдруг Клара остановилась, поражённая осознанием. Когда они со Львом были вечером на кладбище, трупа Джессики там не оказалось. Едва Клара поняла это, у неё по непонятной причине перехватило дыхание, а в нос как будто опять ударил тот сладковатый запах. "Но почему? — лихорадочно думала она, в то время как её лоб покрывался холодным потом. — Я имею в виду, зачем убийце было заморачиваться и куда-то забирать труп Джесси-тян тогда? И когда именно — "тогда"? И вообще, действительно ли он тогда пропал?"        Последняя мысль заставила Клару пошатнуться. Она уже начала всерьёз сомневаться в том, что именно случилось и насколько вообще реальны были её воспоминания того вечера. В конце концов, кажется, она с самого прихода на кладбище видела какие-то странные вещи — тени от могилы, например... Но, может, она себя слишком накручивает? В конце концов, Бернкастель-то была реальна — Клара видела её и вчера вечером, после пропажи дяди, кузины и Сохея. Или она просто так изощрённо сходит с ума, а Бернкастель — это её галлюцинация? Но ведь весь предыдущий мир... да и этот... Разве мог её больной разум из ниоткуда взять что-то столь напоминающее нынешнюю реальность? А Лев в том "мире"...        Клару забила мелкая дрожь — и тут же её плечи мягко обхватили чужие ладони, а над ухом раздался тихий, полный такой редкой нежности и неожиданного раскаяния голос Лаэрта.       — Всё-таки не надо было тебя мучить этим всем... — с чувством произнёс он.        Его присутствие немного привело Клару в чувство: реальность происходящего вновь навалилась на неё всей своей тяжестью — но при этом помогла вернуть опору, стала спасительным островком и помогла не утонуть в океане хаоса. Точнее, пожалуй, всё-таки этим островком стал Лаэрт с его поддержкой.        Покосившись на пальцы Лаэрта на своём плече, Клара вытерла пот со лба и, выдавив улыбку, кое-как ответила:       — Не волнуйся, я не из-за этого... я в порядке, правда, — добавила она, развернувшись к брату и предсказуемо встретив его полный скептицизма и беспокойства взгляд.        А пока они с Лаэртом играли в гляделки, Клара успела немного осознать реальность, разворачивавшуюся вокруг неё. Например, она заметила, что Хитклиф по-прежнему стоит возле трупа Юкари, почтительно сложив руки за спиной и как бы ожидая дальнейших приказаний, — но при этом в его неотрывном взгляде читалось какое-то практически родительское участие к ним, Кларе и Лаэрту. А вот Каин, в отличие от старшего товарища, оказался рядом с ними и как-то неловко переминался с ноги на ногу.        Впрочем, именно его позиция в итоге и позволила ему кое-что заметить.       — Эм, Клара-сама, на чём это вы там стоите? — вдруг спросил он, глядя ей под ноги и хмурясь.        Его вопрос заставил Клару и Лаэрта также опустить взгляд. Действительно, под носком туфли Клары белел некий объект, больше всего напоминающий клочок бумаги. Клара нахмурилась. Жестом отогнав Лаэрта, чтобы не толкаться (тот в ответ развёл руками, но подчинился), она присела на корточки и подняла этот листок с сырой земли — практически из небольшой лужи, которой он касался краешком. "Надеюсь, это не та самая лужа..." — с содроганием подумала Клара, выпрямляясь, — но тут же постаралась отодвинуть ненужные мысли в глубины сознания и сосредоточиться на том, что было перед ней.        А листок оказался больше, чем выглядел на первый взгляд. Несмотря на то, что он был перепачкан грязью, а некоторые места размыло, в нём без особого труда угадывалась некая карта, набросанная любителем. В нижней её части в центре был изображён прямоугольник, подписанный "Дом". От него сквозь "лес" (по факту — участок, отделённый от дома волнистой линией) вела змеистая полоска к кругу в правом верхнем углу — "Кладбищу". Но не оно привлекало интерес, а другой круг, чуть левее центра. Он находился где-то на уровне начала последней трети пути к кладбищу. Внутри него художник изобразил какое-то подобие то ли сороконожки, то ли... голого дерева, завалившегося набок? Но самое главное — в правой верхней части дуги этого круга стоял жирный крест.        Некоторое время Клара сосредоточенно вглядывалась в эту странную схему вместе с Лаэртом и Каином, смотрящими через её плечо. Наконец, Лаэрт нахмурился и поинтересовался у Каина:       — Ты знаешь, что находится в этом месте? — Получив отрицательное покачивание головой в ответ, он повернулся к Хитклифу и позвал: — Хитклиф-сан? Похоже, нам тут нужна ваша помощь. Вы с мамой бывали тут больше, чем кто-либо иной. Вы знаете, — продолжал он, указывая на карту, когда Хитклиф с выражением сдержанного любопытства приблизился к ним, — что находится здесь, где стоит крест?        Хитклиф послушно взглянул на карту через голову Клары (ей уже стало некомфортно от такого столпотворения)... и уверенно кивнул.       — Насколько я могу судить, это большой овраг на полпути к заброшенной деревне, на дне которого лежит старое упавшее дерево, — ответил он, выпрямляясь. На вопросительные взгляды остальных он пояснил: — Той самой деревне, в которую Коппелиус-сама, согласно легенде, ходил врачевать. Туда есть старая, почти заросшая тропинка от дома. Мы с Мияко-сама, разумеется, исследовали окрестности в первые дни после покупки дома и не обошли это место.        Лаэрт выслушал его, поморщившись лишь на моменте, когда Хитклиф использовал гонорифик "-сама" по отношению к Коппелиусу ("Как будто признаёт его своим господином в той же степени, что и маму..." — подумала в этот момент Клара), и кивнул.       — Видимо, нам стоит заглянуть и туда, — констатировал он — и, бросив взгляд на карту, добавил: — И, подозреваю, быстрее будет пробираться через лес, чем возвращаться к дому...        Каин не сдержал кривой улыбки.       — А вы, я смотрю, оптимист, Лаэрт-сама, — считать, что продираться через дикий лес выйдет быстрее, чем делать крюк по протоптанным тропинкам... — прокомментировал он, тем самым заработав обиженный взгляд Лаэрта.        Хитклиф посмеялся в кулак.       — Ну-ну, не ссорьтесь, юноши, — примирительно произнёс он, смутив этим обоих парней. Убедившись, что возможный конфликт пресечён на корню, Хитклиф прикрыл глаза и спокойно заметил: — На самом деле, твои опасения напрасны, Каин-кун: у тропы на кладбище есть ответвление, связывающее её с дорогой к деревне. Не слишком далеко отсюда, к счастью, да и выходит ровно к оврагу. Так что время мы определённо сэкономим, — заключил он.        Выслушав его, Лаэрт кивнул.       — Как, однако, удобно... — прокомментировал он как бы в сторону — и тут же громче произнёс: — Хорошо, тогда, как закончим здесь, пойдём по этой дороге прямо к тому оврагу с карты. А здесь, — он криво улыбнулся, — полагаю, мы разберёмся быстро: мы, в конце концов, изначально шли искать Сида, а от него нет и следа — в отличие от уж больно демонстративных... Котобуки-сан и Джесси-тян.        С этими словами он поочерёдно кинул взгляд на оба трупа и показательно поёжился. Клара опустила глаза и кивнула: почему-то у неё также было предчувствие, что Сид находится вовсе не в кустах возле кладбища или в склепе.        Труп, связанный с ветвями, должен был быть заметен.        Больше для приличия они ещё около пяти-семи минут исследовали кладбище, пока Лаэрт не объявил, что стоит выдвигаться дальше. После этого Хитклиф уверенно повёл их маленький отряд, свернув с главной тропы в лес буквально пару метров спустя после того самого "финального" поворота, с которого они увидели труп Юкари. Каин явно не ошибался, иронизируя над надеждами Лаэрта пройти дремучим лесом: даже эта узкая, почти полностью заросшая тропинка, по которой они шли друг за другом, оказалась тем ещё испытанием. То и дело чьи-нибудь ноги путались в высокой траве, макушки мужчин "причёсывали" низкие сухие ветви деревьев, а юбка Клары постоянно цеплялась за какой-нибудь кустарник. Впрочем, эти неудобства, хоть и усложняли путь, отходили на второй план перед мыслями о том, что им предстояло увидеть там, на отмеченном крестом на карте месте.        Не прошло и десяти минут, как они его достигли.        Это случилось как-то резко — просто в какой-то момент они вышли на открытый участок, и вместо ставшей привычной тени густого леса им в глаза ударил ослепительно-яркий солнечный свет. Кларе даже пришлось прикрыть лицо ладонью, чтобы привыкнуть к такой кардинальной смене освещения. А когда она убрала руку, перед ней во всей своей красе раскинулся овраг.        Это была довольно глубокая и широкая яма размером, наверное, в две спальни дома на берегу озера. С места, где стояла Клара, сложно было хорошо рассмотреть дно, и лишь отдельные голые чёрные ветви, концами дотягивающиеся почти до края оврага, указывали на присутствие покоящегося внизу упавшего дерева. Хитклиф стоял ближе всех к этой могиле старого гиганта, на тропинке, идущей параллельно оврагу, и, хмурясь, вглядывался в залитую солнцем сеть сухих ветвей.       — Боюсь, мы нашли и Сида-сама, — наконец, мрачно констатировал он, заставляя остальных поёжиться. Полные страха и в то же время любопытства, Лаэрт, Клара и Каин медленно приблизились к краю оврага.        На дне и правда оказался Сид — разумеется, мёртвый. И его состояние... оказалось заметно хуже, чем у Джессики. Он находился у самого склона крутого оврага, и его тело как будто всеми способами старалось уничтожить в себе все намёки на человечность. Его ноги, опирающиеся на склон, были высоко запрокинуты, и правая, перепачканная в крови, неестественно вывернута в районе голени. Плечо еле-еле царапала ветка — но именно она привлекала внимание к тому, что голова была склонена практически перпендикулярно груди — скорее всего, именно перелом шеи стал причиной смерти. А на мелкую тонкую веточку у лица Сида, росшую из крупной, был нанизан его левый глаз... Судя по всему, именно вид последнего заставил Каина позеленеть и, отшатнувшись от края оврага, торопливо зажать рот рукой.        А Клара с Лаэртом тем временем продолжали стоять на прежнем месте и неотрывно глядеть на труп кузена, ещё пару часов назад такого шумного и полного праведного гнева после убийства его отца. "А ведь в прошлый раз, насколько я помню, на дне этого оврага был Хитклиф-сан..." — подумала Клара, быстро покосившись на дворецкого, также не шелохнувшегося при виде ужасающего зрелища. Затем её внимание вновь переключилось на глаз Сида, таким жутким образом отделённый от черепа.        Наконец, Лаэрт, всё это время хранивший молчание, выдохнул. Проведя левой рукой по лицу, он запустил было пальцы в волосы, — но, едва в его поле зрения оказался ремешок часов, застыл и, помешкав, опустил руку и торопливо убрал её в карман брюк. Из его груди вырвался новый вздох.       — Похоже, наши поиски выживших оказались не слишком-то успешными... — мрачно заключил он — и, скользнув взглядом по телу Сида (на мгновение его лицо исказилось гримасой муки), добавил, ни к кому конкретно не обращаясь: — Было бы неплохо, если б мы могли осмотреть его поближе, как... остальных.        Клара кивнула. Хоть с первыми трупами ей это не удалось, на кладбище она, пока другие были заняты (безнадёжными) поисками Сида, успела быстро изучить тела Юкари и Джессики. Правда, это ей ничего не дало, но сам факт уже немного успокаивал совесть — да и всегда оставался шанс, что какая-нибудь странная деталь привлечёт её внимание позже, когда она будет вспоминать свой осмотр в спокойной обстановке.        Именно поэтому Клара, не думая дважды, подчинилась детективному инстинкту и уверенно шагнула вперёд — к краю оврага, в твёрдом намерении спуститься на дно и всё исследовать.        Оттого, как испуганно вскрикнул Лаэрт, у неё едва не остановилось сердце — или же это произошло из-за того, что, едва она приготовилась сделать первый аккуратный шаг по почти что вертикальному спуску, земля под её ногой обвалилась, и она не поехала вниз исключительно потому, что тот же Лаэрт вовремя среагировал и подхватил её под руки. А в следующий миг он как-то очень опасно пошатнулся...        К счастью, от совместного падения в овраг брата и сестру спас Хитклиф: в мгновение ока оказавшись позади них, он схватил Лаэрта за плечи и резко привлёк обоих к себе, подальше от края пропасти. Таким образом, потрясённые и оглушённые близостью смерти Клара и Лаэрт по сути оказались в объятии старого дворецкого. Некоторое время они только и могли, что стоять, не шевелясь, и тупо смотреть перед собой.        Наконец, Хитклиф вывел их из транса, посмеявшись и заметив:       — Всё совсем как когда вы двое были детьми: Клара-сама совершает что-нибудь опрометчивое, Лаэрт-сама едва не убивается, пытаясь её уберечь, а я... уберегаю в итоге обоих. Впрочем, разве вы двое больше не дети?        И вновь хихикнул, наблюдая, как лица Клары и Лаэрта покрывает румянец. Брат с сестрой переглянулись — и тут же в смущении высвободились из объятий старого дворецкого (Хитклиф не особенно сопротивлялся, лишь подарил им очередную озорную улыбку из-под усов), не забыв поблагодарить за спасение. Затем Лаэрт, отойдя от шока, смерил Клару страдальческим взглядом и недовольно заметил:       — Клара-тян, если ты так продолжишь лезть на рожон, я уже к возрасту нашего любезного старшего брата полностью поседею...        Клара обиженно поджала губы и окинула его шевелюру насмешливым взглядом.       — Верится с трудом, учитывая, что тебе исполнится двадцать пять всего через... пятнадцать месяцев? — ответила она — и, ещё раз задержав взгляд на его волосах, добавила: — Впрочем, ты, кажется, говорил, что у тебя уже сейчас есть седые волоски, да?        Уголок рта Лаэрта нервически дёрнулся.        В этот момент Каин, о котором они в суете на грани жизни и смерти успели забыть, неожиданно издал удивлённый возглас. Этот звук привлёк внимание остальных, и уже в следующий миг они растерянно смотрели на него. А Каин, сидя на корточках в паре метров от них, был полностью поглощён изучением какой-то верёвки, тянущейся по земле поперёк тропы, откуда-то от ближайшего дерева к оврагу... вернее, не верёвки — очень быстро Клара рассмотрела, что это было больше похоже на... цепь?        А Каин, водя ладонью по траве и стараясь не касаться непосредственно своего объекта интереса, проследил весь "путь" этой цепи до оврага... и, поднявшись на ноги, заглянул через его край и нахмурился.       — Похоже, Сида-сама не просто столкнули вниз, — прокомментировал он, кивком указывая подошедшим остальным на то, что находилось на конце цепи.        А там, не сразу заметный на фоне более жуткого зрелища на дне оврага, высоко над трупом лежал на склоне большой железный капкан. Его раскрытые острые зубья поблёскивали на солнечном свете, и благодаря этому металлическому блеску на их поверхности особенно отчётливо вырисовывались свежие пятна крови. При виде этого орудия Лаэрт поёжился.       — Да уж... наверное, именно эта штуковина ему так ногу переломала, — произнёс он, кивая на труп.        Клара также кивнула. "Ну да, похоже на правду, — подумала она. — Сид — сильный парень, и, чтобы его просто столкнуть, надо по-настоящему постараться застигнуть его врасплох. И если в первый раз, возможно, это бы ещё удалось — учитывая, что тогда никого ещё не убили, — то уж теперь-то он точно должен был быть настороже... верно?"        Правда, в её рассуждении был серьёзный пробел: что именно могло в такой опасной ситуации заставить Сида пойти в одиночку в лес? Да и как он добрался до этого места? Он-то, в отличие от Хитклифа, про овраг вряд ли знал и сам бы не догадался. Карта, которую они нашли, была для Сида? То есть, сначала его пригласили на кладбище, а оттуда он благодаря карте как-то пришёл сюда? Но он же не знал обходной тропинки, по которой они вчетвером сейчас добрались... да и пропажа Джессики и Юкари и их убийства...        Клара тяжело вздохнула и, прикрыв глаза, устало потёрла виски. Вопросов было слишком много, и голова от них уж очень изрядно пухла. Лаэрт, судя по всему, разделял её чувства. Положив руку на лоб, он бросил последний взгляд на труп несчастного Сида и устало заключил:       — Что ж, боюсь, мы ни тут, ни там, на кладбище, уже ничего сделать не можем. Видимо, — он развернулся к остальным, — нам и эти смерти придётся просто оставить полиции, а пока...        Но договорить ему было не суждено: в этот момент тишину леса огласил один очень, очень тревожный звук. Громкий звук, заглушивший пение птиц среди ветвей и прогремевший жутким эхом между стволов вековых деревьев. Звук, похожий на удар грома среди ясного неба, на треск падающего дерева, неумолимо летящего прямо на головы неудачливых путников. Звук, который узнал каждый из присутствующих и от узнавания которого от лиц молодёжи отлила кровь. Звук, в прошлом мире впервые раздавшийся откуда-то из леса, примерно с того места, где они стояли сейчас, — а теперь, когда они находились в лесу, прогремевший со стороны дома.        Звук выстрела.