Когда с гор сойдет снег

Обычно допросы в спецотделе шли быстро. Хватало совместной работы Чжао Юньланя, Чу Шучжи или Чжу Хон, чтобы запутать или продавить преступника минут за двадцать. Иногда информацию собирал Дацин — его любили напуганные свидетели. В его присутствии они почему-то успокаивались даже тогда, когда котяра был в своей человеческой форме и не мог с мурчанием и тарахтением топтать колени и точить когти о форменные брюки, юбки или джинсы. Этот случай выбивался из всего, с чем они сталкивались ранее. И вроде бы все, как обычно: одни догадки да сомнения, да и самоуверенные подозреваемые были частыми гостями в допросной. Но что-то разбивалось то ли об улыбку профессора Шэня и его хладнокровную выдержку, то ли о желание Чжао Юньланя одновременно докопаться до истины и бездумно пригласить этого невозможного человека на свидание. Поэтому он даже не пытался переступить порог допросной, лишь наблюдал со стороны. Шэнь Вэй знал слишком много. Шэнь Вэй увязал в преступлениях как случайно угодившая в паутину бабочка — слишком умный, чтобы самолично так прогорать. Или же он из тех, кого тянет смотреть на собственный спектакль из первых рядов? У Чжао Юньланя болела голова и робко ныло сердце, успевшее привязаться к смущенной улыбке и пронзительному ласковому блеску глаз за стеклами очков. Все это тоже обман? Чжу Хон уползла из допросной смущенной и раздосадованной, а Чу Шучжи слишком увлекся тем, что кто-то не боялся одного его присутствия — попытки докопаться хоть до чего-то тонули в водах под мостом Найхэ. Шэнь Вэй был прав. У них ничего на него не было, кроме смутных подозрений, которые разобьет любой более-менее оперившийся адвокат. Чжао Юньлань потер лицо ладонями и выдохнул. — Эй, сяо Го, — окликнул он стажера. — Сходи наверх, позови лао Чанмина. Ван Чжэн справилась бы с этим быстрее, но она вела протокол их беспомощности перед академической школой: Чжао Юньлань даже посочувствовал всем тем, у кого Шэнь Вэй когда-то защищал диплом и докторскую, наверняка также ловко, как сейчас, уходя от любых неудобных вопросов. Дацин успокаивающе ткнулся в плечо. — Возможно, это и правда совпадение. Да и вряд ли лао Чанмин его разговорит, если только ты не разрешишь ему использовать пытки. Чжао Юньлань вспомнил, как однажды призрак с невинной улыбкой сломал подозреваемому палец и предупредил, что никуда не торопится и может придать новую форму остальным девяти и что есть ещё пальцы на ногах, и много-много других костей… Примерно с тем же выражением лица он потом выслушивал гневную ругань Чжао Юньланя. Тогда они разошлись с договоренностью больше никого не пытать, и все сделали вид, что Чанмин не жаловался себе под нос о неэффективных и долгих современных методах допроса. А вот в его-то время… Чжао Юньлань со вздохом кивнул: — Но он может посмотреть со стороны. И, возможно, дать Чжао Юньланю повод разрешить себе доверять Шэнь Вэю несмотря ни на что. Чанмин вошел, как полководец через триумфальную арку: ему не хватало только войска за спиной, да цветов с рукоплесканиями. Но призрака это не смущало. Он лениво обмахивался веером, улыбался так, что его хотелось посадить в обезьянник на несколько суток в качестве профилактики, и, конечно, цитировал стихи. — Ночь благосклонна/К дружеским беседам,/А при такой луне/И сон неведом, — продекламировал Чанмин, переводя взгляд с Чжао Юньланя на Шэнь Вэя и обратно. — Господин уверен, что ему нужна чья-то помощь? Мне кажется, в делах двух…друзей, нет места третьим лицам. — Профессор Шэнь был на месте преступления, — оборвал наглые, возмутительно правдивые речи Чжао Юньлань, с трудом удержав лицо и не поморщившись. — Но утверждает, что это чистой воды совпадение. Чанмин понимающе кивнул и задумчиво прикрыл рот веером. Возможно, у него уже были какие-то свои мысли, но его не спрашивали, и призрак молчал. Возможно, он просто оплакивал просмотр фильма, который начинался в это время. Кто разобрал бы, что творилось в этой бедовой белесой голове? Но что бы там не творилось, на губах Чанмина играла дружелюбная улыбка, когда он переступил порог допросной. — Мои коллеги вероятно вас утомили, профессор, — Чанмин так растерянно покачал головой, что Чжао Юньлань сразу вспомнил свою первую нянечку: она также делала, когда находила его мелкие проделки и не могла решить, то ли смеяться, то ли читать мораль. — Уже так поздно, вы наверняка устали. — Ну что вы, — в том же вежливом тоне откликнулся Шэнь Вэй. По ровной глади его лица было сложно понять, удивила ли его хоть как-то эта встреча или он знал и про призраков, потому что Чанмина он не мог знать: Чжао Юньлань доверился интуиции и не внес нового сотрудника в реестр. — Меня беспокоят только завтрашние утренние лекции. — Ах, вы так волнуетесь о молодом поколении, ваша светлая душа и профессионализм восхищают, — почти пропел соловьем Чанмин и слегка стукнул веером Чу Шучжи по плечу. Тот недовольно дернул ртом, но встал и вышел, освобождая коллеге место. На стул Чанмин уселся с изяществом то ли девушки из ивового дома, то ли сына неба. — Ну что вы, это ваша работа восхитительна, ведь вы обеспечиваете безопасность Лончэна, — вторил Шэнь Вэй, хотя явно с меньшим удовольствием, чем Чанмин. Они замолчали. Чанмин бесхитростно и пристально рассматривал Шэнь Вэя, тот отвечал ему вежливым нейтралитетом. Чжао Юньлань раздраженно нахмурился. — Знаете, у меня отличная память на прекрасное, — вдруг заговорил Чанмин со свойственной ему нескромностью. — Например, я уверен, что уже видел этот изящный, чувственный изгиб губ, похожий на изогнутый лук. Какая невероятная в своей привлекательности форма! Сяо Го закашлялся и покраснел до корней волос, а Шэнь Вэй только удивленно приподнял брови. Остальные с большим или меньшим успехом сдерживали смешки, Линь Цзин достал откуда-то попкорн, но быстро спрятал под грозным взглядом начальства: Чжао Юньлань, хлебнувший уксуса, неожиданно вспомнил о дисциплине. Но губы Шэнь Вэя и правда… «Чертов Чанмин, чтоб тебе потом в аду гореть», — мысленно пожелал подчиненному Чжао Юньлань. Хотя учитывая, сколько людей такой человек, как Чанмин, довел до белого каления (и, наверняка, до смерти), его ждало теплое местечко и без пожелания Чжао Юньланя. — Спасибо? — то ли сказал, то ли спросил Шэнь Вэй. — Но я не был бы столь уверен, я бы вас точно запомнил. — Ах, это? — Чанмин небрежно поправил белоснежные волосы. — Знаете, когда-то они были черны, как беззвездная ночь. Но потом… Он замолчал, выдерживая трагическую паузу в лучшем духе западного театра. — Потом? — с вежливым терпением подхватил Шэнь Вэй. — Потом я потерял свою родственную душу. И вместе с ней причину жить, — с искренней грустью, умело вплетенной в представление, сказал Чанмин. Чжао Юньлань не мог рассмотреть все нюансы, но был уверен, что взгляд призрака на следующих словах был пронзительным и тяжелым, как тогда, когда они нашли его посреди ледяной стужи. — Вы понимаете меня, профессор? Вопрос был странный, как и весь их короткий диалог, как и сам Чанмин, будто сошедший с киноэкрана какой-нибудь главный призрак или демон. Но — Чжао Юньлань жадно подался вперед — почему-то он сработал. Именно этот вопрос. Именно с Шэнь Вэем, замершим натянутой тетивой, готовой к броску гончей, временем за секунду до взрыва. Чжао Юньлань впитывал заострившиеся от напряжение скулы и сжатые губы, и больше всего на свете хотел заглянуть Шэнь Вэю в глаза — и, совершенно неразумно! увести его, закрыть собой от Чанмина и всех в агентстве, чтобы никто не мог смотреть и задавать неудобные вопросы. Но Шэнь Вэй быстро взял эмоции под контроль. Осознанно расслабил мышцы, подтянул уголки губ в вежливой улыбке, слегка склонил голову. И только голос похрипывал, неся на себе отпечаток серьезности. — Думаю, что да. Чанмин чуть прищурился и широко улыбнулся. После короткого обмена взглядами он вскочил, взметнувшимися рукавами ханьфу напоминая напуганную птаху, вежливо, на старинный манер, поклонился и в несколько широких шагов покинул допросную. — Я поднялся на холм,/Но не вижу тебя, молодого, — /Вижу только туман/ И покрытые тучами горы*, — Чанмин взмахнул рукой, подкрепляя жестом эти строки, но выглядел при этом подозрительно довольным со своим лисьим взглядом и плутоватой ухмылкой. Если Чжао Юньлань правильно понял стихи (ну почему бы не говорить прямо?!), то Чанмин тоже уперся в идеальную маску и сдержанность, и кроме этого ничего не узнал. Идиотский допрос. — Впрочем, кое в чем он был искренен, — задумчиво протянул Чанмин, легко похлопав веером по раскрытой ладони. На молчаливый вопрос, он пожал плечами и ответил. — Он действительно меня понимает. Как жаль, что людям приходится терять родную душу. Не удивительно, что сейчас он столь…холоден и сдержан. Будь с ним поласковей, господин Чжао. Последние слова Чанмин произнес с вернувшимся лукавством и выпорхнул из комнаты, не дожидаясь разрешения. Может и правда фильм какой-то не хотел пропустить. Чжао Юньлань помассировал переносицу и встал, чтобы наконец-то встретиться с Шэнь Вэем лицом к лицу. За почти два часа он так ничего и не решил.