Три желания

Ко второму курсу Лань Чжань всё же обзавёлся приятелями. Точнее, это произошло из-за Не Хуайсана. С ним Лань Чжань был знаком заочно — из-за старшего брата. Лань Сичэнь близко общался с Не Минцзюэ, так что и младшим пришлось познакомиться и узнать друг друга. Не Хуайсан оказался не самым глупым студентом группы, но совершенно точно не видел в учёбе ничего привлекательного, из-за чего поначалу частенько заваливал тесты. И конечно, когда стало ясно, что на курсе Лань Чжань впереди по всем предметам, Не Хуайсан сначала робко, а потом всё с большей уверенностью начал просить его о помощи. Принципы Лань Чжаня не позволяли ему давать списывать напрямую, но он охотно рассказывал об алгоритмах решения тех или иных задач, делился информацией по разным предметам и умел кратко пересказывать лекции так, что Не Хуайсан схватывал нужное значительно быстрее. В конце концов Лань Чжаню пришлось закрыть глаза на то, что Не Хуайсан не желал тратить своё время на добросовестные занятия. В каком-то смысле они достигли равноценного обмена. Он помогал Не Хуайсану учиться, а тот познакомил его сначала с Цзян Чэном, затем с Цзинь Цзысюанем, а после вовлёк в ненавязчивое общение со всей остальной группой. Ещё со времён старшей школы Лань Чжань всегда был одинок, так что когда ситуация изменилась, он с удивлением обнаружил, что общество других людей бывает приятным. Конечно, он по-прежнему не приходил на вечеринки и избегал встреч после занятий, но всё же его уже нельзя было назвать холодным одиночкой. Впрочем, на последнем тесте он всё-таки поступился принципами куда сильнее, чем обычно. Не Хуайсан совершенно забыл о том, что им предстоит, потому был не просто не готов — на него буквально больно было смотреть. Лань Чжань знал — Не Минцзюэ бывал очень строгим братом, а экономические дисциплины, в которых сам Не Хуайсан был совсем не заинтересован, жаловал больше прочих. Результаты теста могли повлиять на оценку за семестр, и Не Хуайсан справедливо полагал, что стоит ему провалиться — и брат придумает каверзное и неприятное наказание. Видя, как соученик страдает над бланком, Лань Чжань преисполнился сочувствия и, стоило преподавателю отлучиться, наклонился к его столу, быстро надиктовав ответы. Не Хуайсан ни о чём не спросил и ничего не сказал — он просто как можно скорее заполнил бланк. …Когда им огласили результаты теста, у него и у Не Хуайсана баллы оказались самыми высокими в группе. Их даже освободили от предстоящего экзамена. На перемене Цзян Чэн толкнул локтем сияющего Не Хуайсана. — Как тебе удалось? — сощурился он недоверчиво. — Как так вышло? Я готовился трое суток — и сдал хуже тебя! А меня, между прочим, натаскивала А-Ли, — А-Ли — Цзян Яньли — была его старшей сестрой. Она училась двумя курсами старше и была первой по всем экономическим дисциплинам. — О! Это секрет! — погрозил ему Не Хуайсан и тут же развернулся к Лань Чжаню. — Я приготовлю для тебя подарок! Ты не представляешь, как я благодарен. Брат наконец-то отстанет от меня! Он, наверное, даже разрешит мне устроить ту вечеринку… — Вечеринку? — раздалось сразу несколько голосов. О вечеринках Не Хуайсана по всему факультету ходили слухи. — Когда?! И конечно, Не Хуайсан отвлёкся, а Лань Чжань благополучно выбросил из памяти его слова о подарке. Оказалось зря. *** Воскресный вечер только начался, солнечный свет уже был золотисто-розовым, и Лань Чжань собирался поиграть на гуцине, когда в дверь его квартиры кто-то отчаянно позвонил, а потом — и постучал. Удивившись мимолётно — Сичэнь всегда звонил, прежде чем приехать, а больше к нему не приходили гости, Лань Чжань подошёл к двери и… оказалось, что за ней стоит и терпеливо чего-то ждёт Не Хуайсан с подарочной коробкой в руках. — Добрый вечер, — заявил он, едва Лань Чжань открыл дверь. — Я обещал — и я выполняю обещание. — Что это? — удивился Лань Чжань. — Это? Вино! — Не Хуайсан радостно улыбнулся. — Помню-помню, ты не пьёшь, но оно не простое! Это коллекционное вино, можешь просто поставить его на полку и любоваться кувшином, если желаешь. Оно дорогое, поверь, и… ну мало ли зачем оно может тебе пригодиться! — И он передал коробку опешившему Лань Чжаню в руки, коротко кивнул на прощанье и отправился обратно к лифту, на ходу отвечая на звонок: — Да-да, конечно, я буду на своей же вечеринке. Приеду минут через двадцать… Лань Чжань поставил коробку на тумбу и закрыл дверь. Некоторое время он погипнотизировал подарок взглядом, но потом всё же решил распаковать его. В коробке, заполненной мягкими, вырезанными в форме сердечек кусочками упаковочного материала, прятался изящный кувшинчик, похожий на посуду эпохи Хань. Он был плотно запечатан, и Лань Чжань не стал трогать печать, только присмотрелся к символам. — Клан Цзинь… — прочитал он и даже едва заметно улыбнулся, представив вдруг, что Не Хуайсан подарил ему фамильную ценность семьи Цзинь Цзысюаня. После он поставил кувшинчик на одну из полок стеллажа в гостиной и… забыл о ней на несколько месяцев. *** Празднование Нового года не приносило Лань Чжаню радости. Когда ему было всего девять, родители разбились на машине именно в эти дни, и с того момента он погружался в тоску, едва только появлялись красные фонари. Но на этот раз всё было ещё неприятнее — брат отлучился в командировку, а дядя, не жаловавший праздники вообще, даже как традицию, отправился в загородный дом. Лань Чжань оказался в неприятном одиночестве и пустоте в собственной квартире. Любые дела, которые он только изобретал на эти дни, были уже переделаны, и потому он сидел перед гуцинем и перебирал струны. Мелодии, впрочем, тоже не приходили на ум, и становилось ясно, что на этот раз тоска чернее и глубже обычного. Взгляд сам собой зацепил кувшинчик на полке, и Лань Чжань оставил в покое музыкальный инструмент и подошёл к нему. Прежде он не пробовал вина и даже не мог представить, на что оно может быть похоже, — дядя воспитывал их в строгости и привычка отказываться от подобных удовольствий въелась Лань Чжаню под кожу. Но сегодня всё было словно другим, и он подумал, что было бы забавно попробовать вино, которому, наверное, много-много лет. Может, оно уже выдохлось? Может, превратилось в уксус, или что там бывает с вином?.. Так или иначе, Лань Чжань взял кувшинчик и пришёл с ним на кухню, где поддел печать — со всей осторожностью — и обнаружил под ней простую и незамысловатую пробку. Конечно, у него не могло быть никакого штопора, так что пришлось повозиться с ножом, чтобы вынуть её. И вот, когда после всей этой подготовки Лань Чжань решил налить вина в чашку — обычную фарфоровую чайную чашку, на которой был изящный узор из облаков, — из горлышка вырвался чёрный дым. Лань Чжань отставил кувшин на стол, уткнувшись носом в плечо, чтобы не вдохнуть, и отступил к кухонной двери. Он был уверен — коллекционные вина так себя не ведут, но его познания в химии не подсказывали, как именно мог измениться внутри кувшина алкоголь, чтобы преобразиться в дым. Кувшин был совсем небольшим, а дыма оказалось столько, что скоро он заполнил всю комнату. Лань Чжань не понимал, ядовит ли тот, и не мог разобраться, как поступить дальше. Вызывать специальные службы?.. Звонить брату за консультацией?.. Он успел только закрыть дверь за собой и теперь опасливо оглянулся назад. Вдруг этот дым самовоспламеняющийся?.. Тут его размышления грубо прервали — дверь распахнулась и на пороге замер красивый юноша в чёрном ханьфу. Он вертел в пальцах чёрную флейту и рассматривал его, чуть наклонив голову. — Лань Чжань?.. — удивлённо спросил он. — Лань Чжань! Неужели?!