Мой любимый враг

В красиво оформленном зале, примыкающем к бальному, мы проводим около двух часов, смешиваясь с гостями и входя в контакты с разной степенью неловкости. Прием с шампанским тянется бесконечно. Когда я говорю «смешиваемся», то имею в виду, что я протаскиваю Йоши сквозь череду мимолетных встреч с отдаленными родственниками, в то время как он стоит рядом со мной, наблюдая, как я заглатываю шампанское, чтобы притупить нервозность, отчего в желудке у меня пожар, будто я залила туда бензина. Каждое новое знакомство проходит так: – Лана, это моя тетя Марина, сестра моей матери. Марина, это Лана Баретт. Выполнив свое предназначение, Йоши занимает себя поглаживанием внутренней стороны моего запястья, проводит рукой по моей спине в поисках спрятанного под волосами кусочка обнаженной кожи или сцепляет и расцепляет наши пальцы. И все время смотрит на меня. Редко отводит взгляд. Может, восхищается моей способностью поддерживать бессмысленные разговоры. Через некоторое время мать забирает его в сад, и я наблюдаю через окно, как он позирует с родными. Принужденно улыбается. Заметив, что я шпионю, кивком выманивает меня на улицу, и мы оказываемся лицом к лицу у красивейшего куста роз. Когда щелкает затвор камеры, старая версия меня качает головой от удивления: как мы дошли до жизни такой? Я и Йоши Мура пойманы улыбающимися. Какое бы то ни было развитие отношений между нами кажется невозможным. Куда уж дальше. Йоши разворачивает меня и берет мой подбородок в ладони. Я слышу слова фотографа: «Замечательно». Снова щелчок затвора, и я забываю обо всем в тот миг, когда губы Йоши касаются моих. Мне хотелось бы избавиться от прежнего недоверия к нему, но все это слишком похоже на сладкий послеобеденный сон. Что-то подобное со мной уже случалось. И как же я потом себя ненавидела. Замечаю на другой стороне лужайки Алекса и Стеллу. Они сплелись в романтической позе перед другой камерой, и я вдруг понимаю, что и моя поза тоже довольно-таки романтичная. Мужчина, который столько времени меня ненавидел, теперь красуется вместе со мной, прижимает к себе на глазах у публики. Когда мы возвращаемся в помещение, он целует меня в висок. Опускает губы к моему уху и шепчет, что я прекрасна. Меня разворачивают на девяносто градусов, представляют еще паре родственников. Он демонстрирует меня. В чем я еще не разобралась, так это почему? Каждое новое знакомство после обсуждения того, как прекрасно выглядит Стелла и как хорошо прошла церемония, приводит к неизбежному вопросу: – Ну, Лана, как вы познакомились с Йоши? – Мы встретились на работе, – внес свой вклад в беседу Йоши в первый раз, когда тишина истончилась до предела, и эти слова стали моим ответом по умолчанию. – О-о… А где вы работаете? – следующий вопрос. Никто из его родных не имел ни малейшего представления о том, чем занимается Йоши. Тут все испытывают неловкость, как будто бросить медицинскую школу – это нечто такое, чего надо стыдиться. По крайней мере, слова «издательский дом» звучат гламурно. – Так приятно видеть тебя с новым человеком, – говорит ему еще одна пожилая тетушка. Она смотрит на меня многозначительным взглядом. Может, про Йоши шепчутся, что он гей. Я прошу извинить нас и затаскиваю его за колонну. – Тебе придется тоже поучаствовать. Я устала. Теперь моя очередь стоять сбоку и поглаживать тебя, пока ты разговариваешь. Мимо проходит официант и предлагает мне еще одно крошечное канапе. Он уже знает меня, потому что я успела проглотить штук двенадцать. Я его лучший клиент. Жду не дождусь обеда, который, по словам официанта, начнется ровно в пять. Смотрю на часы на руке Йоши и понимаю, что до тех пор, наверное, умру с голоду. – Я не знаю, что говорить. – Он замечает пейнтбольный синяк у меня на руке и начинает сосредоточенно возиться с ним. – Спрашивай людей о них самих, обычно это работает. – Я остро сознаю, сколько гостей украдкой поглядывают на нас. – Может, объяснишь, почему все смотрят на меня, как на невесту Франкенштейна. Не обижайся, но ты еще тот чудила. – Ненавижу, когда меня спрашивают обо мне самом. – Я заметила. Никто о тебе ничегошеньки не знает. И ты не ответил на мой вопрос. – Они смотрят на меня. Большинство не видело милягу Йоши с момента Большого Скандала. (Я походу щас оттяну этот разговор, не кидайтесь тапками) – Поэтому ты хотел, чтобы я сыграла твою девушку? Чтобы все забыли, что ты не доктор? Лучше бы ты ходил и раздавал всем свои визитки. Перестань трогать меня. Я не могу сосредоточиться. – Я выдергиваю у него свою руку. – Кажется, я уже не могу остановиться, раз начал. – Йоши сгребает меня в охапку, притягивает к себе и говорит мне в ухо: – Ты везде такая мягкая? – А ты как думаешь? – Я хочу узнать. – Его губы трутся о мочку моего уха, и я забываю, о чем мы говорили. – Почему ты ведешь себя так, все время целуешь меня, как любовник? – Я смотрю ему прямо в глаза и, когда слышу ответ, понимаю: он чего-то недоговаривает. – Я же сказал. Ты моя моральная поддержка. – Зачем она тебе? Я что-то упускаю? – Мой голос становится немного резким, и к нам оборачиваются несколько человек из тех, что сидят поближе. – Йоши, такое ощущение, что мне стоит ждать подвоха. Он проводит рукой по моей шее сверху вниз. Меня пробирает дрожь, и он видит это. Когда он наклоняется, чтобы запечатлеть поцелуй на моих губах, веки у меня опускаются, и в мире не остается ничего и никого, кроме Йоши. Я хочу существовать только здесь; в темноте чувствую прикосновение его руки к моей пояснице. Его губы говорят мне: «Лана, перестань суетиться». Это нечестно. Я открываю глаза. Пара, которую я принимаю за родителей Стеллы, явно обсуждает нас. У обоих глаза назойливо скачут по мне – изучают и делают выводы. – Хватит пытаться отвлечь меня. Нам нужно пережить обед. Ты собираешься находить темы для разговоров со своими родственниками? Чего ты так робеешь? – И тут до меня доходит, что я сказала. – О-о… Потому что ты робкий. – Это новое открытие позволяет мне посмотреть на Йоши под несколько другим углом зрения. – Я все время считала, что ты просто высокомерный осел. Так я думала. Но тут есть кое-что еще. На самом деле ты невероятно застенчивый. Он моргает, и я понимаю, что попала в точку. В груди рождается странное чувство. Оно растет, увеличивается вдвое и еще больше, не останавливаясь. Моя грудь словно подушка, которую все быстрее и плотнее набивают пухом и перьями. Я не понимаю, что творится, но ощущение это подбирается к самому горлу, и я уже не могу вдохнуть. Йоши, кажется, видит: со мной что-то происходит, но не пытается надавить на меня и выяснить, в чем дело. Вместо этого одна его рука ложится мне на плечи, а другая поддерживает голову. Я снова пытаюсь заговорить, но ничего не выходит. Он просто держит меня, а я беспомощно хватаюсь за лацканы его пиджака, и красный холл вдалеке сверкает, как драгоценность. – Йоши, – говорит Лена, – вот ты где. – Ее голос теплеет. Йоши оборачивается, не отпуская меня, мои туфли скользят по мраморному полу. Глаза Лены разгораются, когда она смотрит на нас двоих. – Когда вы будете готовы, присоединяйтесь к нам. Вы за нашим столом. – Я приведу его. Распирающее грудь чувство слегка ослабевает, когда я понимаю, что она счастлива видеть сына рядом с кем-то. Я выпрямляюсь, и руки Йоши сползают к моей пояснице. Люди неспешно заходят в столовую, чтобы занять свои места. Я вижу, как, проплывая мимо, они выгибают шею, чтобы взглянуть на нас. – Кто я? – Я делаю последнюю попытку. – Твой декан? Учительница фортепиано? – Ты Печенька, – просто отвечает он. – Не нужно ничего выдумывать. Пошли. Давай покончим с этим. Приближаясь к нашему столу, я ощущаю легкий трепет. Йоши деревенеет. Мы садимся на стулья и проводим несколько минут, изучая украшения стола и карточки с нашими именами. Другие напечатаны, но моя надписана от руки, полагаю, потому, что мое присутствие было подтверждено в последний момент. За столом сидят восемь человек. Я, Йоши, его мать и отец, родители Стеллы, а еще ее сестра и брат. Я за главным семейным столом. Если бы знала, что так будет, когда внезапно предложила Йоши свои услуги в качестве шофера, то шлепнула бы себя по лицу для отрезвления. Болтаю о том о сем с братом Стеллы, который сидит слева от меня. Звенят бокалы. Я молюсь про себя: пусть Йоши что-нибудь скажет, все равно что, и уже готовлюсь ткнуть его в бедро, когда тишину нарушает его мама. Звучит вопрос, которого я боялась. – Лана, расскажи нам, как ты познакомилась с Йоши. Я внутренне сжимаюсь. Сегодня мне пришлось ответить на этот вопрос как минимум восемь раз, и раз от раза легче не становилось. – Ну… ну… ух… Вот дерьмо! Я выгляжу как эскорт-девица с почасовой оплатой, которая не придумала заранее, как поудачнее соврать. На чем мы там сошлись? Я Печенька? Не могу же я это им сказать. Если бы я имела намерение унизить Йоши, то сейчас было бы самое время. Почти могу представить себе, как говорю: «Он заставил меня прийти». – Мы вместе работаем, – спокойно произносит Йоши, разрывая на половинки свой хлеб. – Познакомились на работе. – Служебный роман, – говорит Лена и подмигивает Антону. – В лучшем виде. Что ты о нем подумала, когда впервые обратила на него внимание? Прирожденных романтиков я опознаю с первого взгляда. Мама Йоши – из тех матерей, которые воспринимают любой комплимент в адрес своего отпрыска как комплимент себе. Она смотрит на Йоши, вкладывая в этот взгляд всю свою душу, и я не могу удержаться, чтобы не влюбиться в нее тоже. – Я подумала, вот это да, какой он высокий. Все, кроме Антона, смеются. Он изучает вилку, проверяя на чистоту. – А ты какого роста, Лана? – спрашивает Диана, мать Стеллы. Еще один ужасный вопрос. – Целых сто пятьдесят восемь сантиметров (прям как я). – Мой стандартный ответ, который всегда возбуждает смех. Официанты начинают разносить закуски, и мой живот издает голодное урчание. – А ты что подумал, когда увидел Лану? – подталкивает разговор Лена. С тем же успехом мы могли бы сидеть в центре стола, как украшения. Это становится глупо. – Я подумал, что такой прекрасной улыбки еще никогда не видел, – отвечает Йоши, как будто по-другому и быть не могло. Диана и Лена переглядываются, прикусывают губы, округляют глаза и вскидывают брови. Мне знаком этот взгляд. Так смотрят обнадеженные матери. Но даже я сама не могу удержаться и выдаю: – Правда? Если он лжет, то делает это превосходно. Я знаю его лицо лучше, чем свое собственное, и не могу прийти к окончательному выводу. Йоши кивает и жестом указывает на мою тарелку. Я узнаю, что Алекс и Стелла собираются провести медовый месяц на Гавайях. (Богачи ёпт) – Всегда хотела там побывать. Мне нужно солнце. Хорошо бы поехать в отпуск прямо сейчас. – Я отодвигаю тарелку, которую практически вылизала дочиста, и вспоминаю, что на горизонте маячит поездка на «Скай даймонд строуберис». Начинаю говорить об этом Йоши, потому что он так очарован этим местом, но его мать прерывает меня. – Работы много? – спрашивает она. – Много, – киваю я. – И у Йоши тоже. Замечаю, что Антон тихонько фыркает и пренебрежительно отводит взгляд. Похоже, этот способ выражать чувства всем знаком. Йоши мрачнеет, а его мама хмуро смотрит на мужа. Подают основное блюдо, и я начинаю с удовольствием расправляться с ним. Тонкие, как волоски, линии напряжения постепенно рассекают застолье. Может, я слишком медленно соображаю, но причину этого выявить не удается. Сказать по правде, отец Йоши вообще мало говорит, но кажется вполне приятным человеком. Лена становится напряженной, улыбка у нее неестественная, но она пытается поддерживать легкую атмосферу за столом. Я замечаю, как она бросает на супруга умоляющие взгляды. Официанты убирают тарелки, и я вижу, что главные действующие лица готовы произносить речи. Антон достает из внутреннего кармана карточку с заметками. Пока проверяют микрофоны, я пододвигаю свой стул ближе к Йоши, и он кладет руку мне на плечи. Я прислоняюсь к нему. Сначала речь произносит подружка невесты. Потом отец Стеллы говорит о том, как он счастлив принять в семью Алекса; искренние нотки в его голосе вызывают у меня улыбку. Он сообщает всем о своей радости по поводу обретения сына. Йоши прижимает меня к себе, я не сопротивляюсь. Следом на подмостки выходит Антон. Он заглядывает в свою карточку с выражением, близким к отвращению, затем наклоняется к микрофону: – Моя жена написала мне несколько предложений, но, думаю, я сокращу их. – Говорит он медленно, делая акценты, с оттенком сарказма, и я начинаю понимать: эта манера в семействе Мур передается по наследству. По залу прокатывает смех, Йоши подбирается. – Я всегда ожидал от своего сына больших успехов. – он подходит к краю подиума и оглядывает гостей. Выбором слов он намекает, что у него есть только один сын. Хотя, может быть, я слишком много пытаюсь извлечь из них. – И он меня не разочаровал. Ни разу. Никогда не раздавались от него звонки, каких боятся все родители. «Привет, пап, я застрял в Мехико». Ничего такого не случалось с Алексом. Смех в зале усиливается. – Со мной тоже, – бормочет мне на ухо Йоши. – Он закончил учебу в числе лучших пяти процентов учеников. Следить за тем, как он превращается в мужчину, которого вы видите здесь, было радостью и большой привилегией. – он повышает голос. – Путь Алекса – это постоянное накопление силы, шаги от успеха к успеху, и товарищи его весьма уважают. Я не могу уловить в его тоне каких-то особых эмоций, но он задерживает взгляд на Алексе немного дольше положенного. – Должен признаться, в тот день, когда мой сын окончил медицинскую школу, я увидел в нем себя. И это было облегчением – знать, что наша медицинская династия продолжится. Слышу, как у меня за ухом Йоши резко вдыхает. Его рука на моем плече все больше напоминает тиски. Антон поднимает бокал: – Но я верю, что ты не сильнее, чем твоя избранница, с которой ты решил прожить жизнь. И сегодня, женившись на Стелле, Алекс снова дал мне повод для отеческой гордости. Стелла, позволь сказать тебе, ты выбрала себе в мужья выдающегося Муру. Стелла, добро пожаловать в нашу семью! Мы поднимаем бокалы, а Йоши нет. Я оглядываюсь через плечо и вижу двоих, которые, склонив друг к другу головы, перешептываются и следят за нами. Мать Стеллы смотрит на Йоши с явным сожалением. Сами же Алекс и Стелла разрезают торт и кормят друг друга. Я мечтала о таком угощении бóльшую часть дня и не разочаровалась. Передо мной появляется огромный кусок чего-то шоколадного и увесистого. – Прекрасная речь. Спасибо за это маленькое замечание, – говорит Йоши своему отцу. – Это была шутка. – он улыбается супруге, но она не рада. – Смешно. – Ее взгляд становится ледяным. Я знаю, когда нужно сменить тему. – Торт выглядит как настоящая шоколадная смерть. Надеюсь, это не слишком рискованно. – Вы бы удивились, какой вред сосудам приносит высококалорийная диета, – вставляет свое слово Антон. – Но ведь иногда полакомиться можно? Я на это надеюсь, – говорю я и засовываю в рот кусок торта. – В идеале нет. Стоит насыщенным жирам, трансжирам, попасть в ваши артерии, и они уже оттуда не уберутся. Если только у вас не случится сердечный приступ и кто-нибудь вроде Елены не придет вам на помощь. – Он довольно строг к себе, – уверяет меня Лена, а я со звоном кладу вилку на тарелку и прижимаю руки к груди. – Полакомиться – это нормально. Более чем нормально. – Она спросила мое мнение, и я высказал его, – мрачно оправдывается Антон. Я замечаю, что на его тарелке торта нет. Это напоминает мне общее собрание. Йоши тоже не ел сладкого. Кошусь в сторону и, к своему удивлению, обнаруживаю, что Йоши взялся за вилку и уплетает торт. Это делается демонстративно, в пику отцу. Мы снова и снова подносим куски сладкого яда к своим жадным ртам. Лоб Антона покрывается складками. Ему отвратительно это зрелище. Очевидно, он не привык, чтобы его мудрыми советами пренебрегали. – Потакание себе – лукавая вещь. Бывает трудно вернуться к норме, если вы начали поддаваться своим прихотям. Отец Йоши говорит не о торте. Йоши со стуком бросает вилку. Лена выглядит расстроенной. – Антон, прошу тебя! Оставь его в покое. – Идем со мной, – говорю я Йоши и слегка удивляюсь, когда он безропотно встает и направляется следом за мной в неосвещенный конец танцплощадки. – Не мог бы ты мне объяснить, что происходит? Это напряжение мучительно. Прости, но твой отец тот еще стервец. Он всегда такой? Он ерошит рукой волосы: – Каков отец, таков и сын. – Нет, ты не такой. Он стервозничает, и твоя мама расстроена. Речь он произнес очень странную. – Каждый раз, как я встаю на защиту Йоши, от сознания этого будто получаю удар под дых. Я беру его за руку, сжатую в кулак, и глажу костяшки. Йоши следит за моими пальцами. – Обед закончен. Мы справились. Это все, что меня волновало. – Но почему такое ощущение, что все глаза прикованы к тебе? Все на тебя таращатся, будто проверяют, выдержишь ли ты. Как на плакате «Не сдавайся, крошка». – Думаю, все они придут к заключению, что я не так уж сильно страдаю. – Он обвивает рукой мою талию, тепло его лести ударяет мне в кровь вместе, вероятно, с двумя тысячами дополнительных калорий, поглощенных с тортом. – Они ошибаются. Никто не заставляет тебя страдать так, как я. – За свое остроумие я удостаиваюсь улыбки. – Ты в порядке? Пожалуйста, расскажи мне об этом Большом Скандале, ведь все о нем шепчутся. Не могу представить, что твое решение отказаться от карьеры врача могло произвести такой переполох. Не часто доводилось мне видеть, как Йоши впадает в эмоциональную яму, но сейчас происходит именно это. – Ну, это долгая история. Сперва – в уборную. – Если ты сбежишь через окно, я очень разозлюсь. – Я вернусь. Обещаю. И расскажу тебе всю эту чудесную историю. Ты побудешь тут минутку? – Я уже подружилась с половиной людей в этом зале, помнишь? Уверена, не останусь без компании, найду кого-нибудь, с кем скоротать время. – Я смотрю ему вслед и принимаю самую небрежную позу, какую только могу изобразить. Я еще не разговаривала со Стеллой. На улице ее все время окружали фотографы, но она улыбалась мне, и у меня сложилось впечатление, что она милая. Сейчас она недалеко от меня, оживленно беседует с какой-то пожилой парой. Когда ее собеседники отходят, я улыбаюсь и неуверенно машу рукой. Ей, наверное, не слишком приятно видеть на своей свадьбе чужих людей. – Привет, Стелла. Я Лана. Я с Йоши, то есть я его «плюс один». Спасибо, что принимаете меня здесь. Церемония прошла отлично. И твое платье просто бесподобное! – Очень приятно! Я умирала от желания познакомиться с тобой. – Она широко улыбается, ее темные глаза светятся нескрываемым интересом, когда она меня оглядывает. – Ты девушка, которая растопила ледяного мужчину. – О! Гм… Не знаю, как насчет растопила… Ледяного мужчину? – Ничего лучше сказать не получается. – Ты знаешь, что мы с Йоши встречались целый год?(Вот Вам и неожиданный поворот сюжета) – Она делает быстрый взмах рукой, как будто это ничего не значит. – Что? Нет. – Я чувствую, как сводит мышцы живота. Все сильнее и сильнее. Стелла прикладывает руку к волосам и поправляет безупречную прическу. Она блондинка. Высокая, загорелая и с карими глазами. Она – Высокая Блондинка. Рот у меня, вероятно, стал идеальной окружностью. Я онемела. Теперь все встало на свои места. Каким унижением было бы явиться на свадьбу своей бывшей без подружки! Особенно когда она выходит замуж за твоего брата! – Ты давно познакомилась с Алексом? – Я пытаюсь говорить ровным голосом, но звучит это так, словно я навигатор в машине. – Конечно, я была знакома с ним, когда встречалась с Йоши. Пока тянулась вся эта история со слиянием фирмы Йоши, я начала общаться с Алексом, пыталась понять, почему Йоши так отстраняется от меня. Он не большой любитель разговоров, как ты знаешь. Я смотрю на всех этих незнакомцев, которые пялились на Йоши весь вечер. Они удивлялись, как ему удается справляться с эмоциями при виде этой прекрасной женщины, которая выходит замуж за его брата. Год. Они определенно спали друг с другом. Эта гибкая, как ива, безупречная блондинка лежала в его постели. Целовала его губы. Я сглатываю горечь. – Мы с Алексом сошлись очень быстро. Это было как водоворот. Помолвка состоялась полгода назад. Я все еще чувствую неловкость из-за этой ситуации, но мы с Йоши не подходили друг другу. Иногда его настроения пугали меня. Я и сейчас плохо понимаю, о чем с ним говорить. Прости, я веду себя грубо. Пожалуйста, не передавай ему, что я так сказала. Я чувствую, что вот-вот расплачусь, и Стелла следит за мной со все возрастающей тревогой. – Прости, Лана, я думала, он рассказал тебе. Он так счастлив с тобой. Я представить себе не могла, что Йоши может быть настолько очарован кем-то. Со мной он никогда таким не был. Думаю, это легко объяснить. Импульсивные мужчины вроде него обычно влюбляются очень сильно, если с ними вообще такое случается. Я заставляю себя улыбнуться, выходит неубедительно. Не хочу стать ответственной за разрушение свадебной эйфории Стеллы, но внутри я сломлена. Как могла я быть такой глупой, чтобы решить, будто Йоши водит меня везде с собой, выставляет напоказ просто так, без причины? Я моральная опора, пока он на свадьбе своей бывшей. Если это не называется «взять девушку напрокат», тогда что это? Не знаю. – О Лана, прости, что расстроила тебя, особенно если у вас все еще только начинается. Но Йоши твой. Я выдавливаю из себя вялый смешок. На самом деле это не так. – Алекс тоже очень удивлен. Как он сказал? Что-то вроде: «Никогда не видел Йоши таким, кажется, у него и впрямь есть сердце». – У него есть сердце. Эгоистичное, но тем не менее сердце. Какой-то человек, похожий на распорядителя свадьбы, делает знак Стелле, и она машет рукой. – Его сердце целиком твое, – говорит она и похлопывает меня по руке. – Сейчас я буду бросать букет. Прицелюсь в тебя. Она пробирается между гостями, полная достоинства и грации. Мне такой никогда не быть. Меня сзади обхватывают чьи-то руки. Поцелуй в шею приглушают волосы. Но воздействие его такое сильное, что я сглатываю. Диджей начал созывать одиноких леди на танцплощадку. От волнения у меня подводит живот. Ладони потеют. Мне нужно убраться отсюда. – Привет. Где же все твои новые друзья? – Йоши начинает подталкивать меня к прибывающей числом группе претенденток на обладание букетом. – Нет, Йоши. Я не могу. Люди смотрят на нас. Я на грани того, чтобы устроить сцену, но знаю, что не устрою. Слезы и паника копятся внутри. Обычно он чуткий. Сейчас же Йоши ничего не замечает. – Где твой соревновательный дух? Он напоследок еще раз толкает меня, и я ввинчиваюсь в разношерстную толпу женщин, которые ранжируются от шепелявых девчушек до женщины в возрасте чуть за пятьдесят, которая разминается словно перед состязанием. Все смотрят на букет. Он красивый. Нет среди нас такой, кто не хочет его заполучить. Вижу в стороне маму Йоши. Она улыбается мне. Потом улыбка гаснет, глаза наполняются тревогой. Кто знает, что написано на моем лице. Стелла ловит мой взгляд, и я читаю в ее глазах искреннее сожаление: ах, зачем она меня расстроила! Йоши меняет позицию, чтобы лучше видеть всю сцену, они с матерью переглядываются. Лена делает жест рукой, он пригибает голову, и она что-то говорит ему, после чего Йоши бросает на меня быстрый взгляд. Это слишком. – Начинаем! – Стелла поворачивается спиной к нам и делает несколько пробных движений – выверяет траекторию броска. Букет собран из розовых лилий. Я едва замечаю цветочный шлепок в грудь. Букет падает в выжидательно подставленные руки маленькой девочки, которая визжит от восторга.(обломитесь. Ну злюка я сегодня, что поделаешь?)Публика качает головами и смеется над моей неуклюжестью. Каждый поворачивается к соседу со словами: «Она должна была поймать его». Я сильно разочарована. Букет был мой, но я упустила его. Курок напряжения взведен, я вот-вот выкину какой-нибудь фортель. Вежливо смеюсь и отхожу к другому краю танцевальной площадки, пробираясь между зрителями. Теперь я сбегу. Мне нужно выбраться из этой комнаты. Я знаю, Йоши пойдет за мной, поэтому вместо поиска убежища в наиболее очевидном месте – дамской комнате – я спускаюсь по служебной лестнице и оказываюсь в саду позади отеля. Несколько парней в белых рубашках и при галстуках курят и тыркают в свои мобильники. На меня они смотрят со скучающими лицами. Я ускоряю шаг, постепенно перехожу на легкую трусцу. Шпильки туфель едва касаются земли. Мне хочется бежать без остановки до воды, прыгнуть в лодку и уплыть на необитаемый остров. Только тогда я смогу посмотреть в глаза реальности. У меня есть чувства по отношению к Йоши Муре. Необратимые, глупые и опрометчивые. Почему же мне так больно? Почему все во мне до боли жаждет сжать в руках свадебный букет и увидеть, как этот парень улыбается? Я неверным шагом бреду вдоль кромки воды. Сзади приближаются торопливые шаги, слишком торопливые. Я заталкиваю вглубь себя вал негодования и открываю рот, чтобы спокойно высказать ему все, что накипело. Потом вижу мать Йоши.