Голос Старого Мира

Путешествие прошло спокойно. Обошлось даже без столкновений с крупными подводными обитателями, не считая разве что косяка летучих рыб — каждая с руку величиной. Одна из них, то ли не рассчитав, то ли сочтя лодку ещё одной рыбиной, которую легко перепрыгнуть, шлёпнулась на палубу. Вернуть её за борт не вышло: слишком мешала сама рыба, хлещущая в разные стороны хвостом и плавниками. Капитан отнёсся к случившемуся философски, дескать, море само принесло сегодняшний ужин — ну или лакомство, которым можно отвлечь рыбёшку покрупнее. Рика сперва побаивалась заговаривать с новым знакомым, хотя бы потому, что слабо представляла, как ориентируются в море. Она смутно догадывалась, что так же, как и в пустынных землях — по солнцу. Вот только горизонт колышется, то дыбится, то, наоборот, проседает ниже — и как только удаётся в таких условиях точно понимать без часов, сколько сейчас времени, идёт ли дело к полудню или уже перевалило за? Но капитан, стоя у штурвала, болтал без умолку: рассказывал о разных видах рыбы, которую можно выловить у побережья, о своих братьях, в чьих именах Рика запуталась уже через минуту, кое-как запомнив лишь, что самого капитана зовут Ува. Под его пространные рассуждения она провалилась в полудрёму и лишь изредка кивала, изображая заинтересованность: было бы невежливо просить того, кто и без того взял тебя на борт всего лишь за арбуз, вдобавок помолчать. Его болтовня качала в такт шуму волн, сливаясь с ним. Никогда до того не страдавшая морской болезнью Рика облегчённо вздохнула, когда впереди показался берег. Сперва за колышущимся горизонтом показалась нервная низкая линия, но уже вскоре можно было различить зелёные поля и холмы по обе стороны от городских стен. Издалека город казался совсем крохотным: россыпь разноцветных крыш за белокаменными стенами сливалась в единое цветастое полотно. Солёный морской ветер доносил отголоски запахов свежего хлеба и созревших яблок. Рика сглотнула слюну: в рюкзаке осталась всего одна лепёшка, и ту она берегла до лучших времён. Неплохо бы узнать, как здесь обстоят дела с работой и жильём, прежде чем тратить все имеющиеся средства на еду. Тем временем что-то ещё начало проступать из тумана. Нечто тёмное, на фоне чего двух-трёхэтажные дома, да что там — холмы, на которых они стояли — казались брошенными игрушками. Рика сощурилась, пытаясь понять, что это, а когда поняла, сердце пропустило несколько ударов в предвкушении. Руины. Старинные здания, чьи истлевшие остовы выпирали из земли, бросая на город густую тень. Разузнав напоследок у общительного капитана, куда здесь обратиться по поводу работы, Рика распрощалась с ним и устремилась через поля к городским стенам. На этих землях словно и не сказалась некогда случившаяся ужасная война. Природа пережила фатальный удар, не позволив ему себя изменить. Так, наверное, выглядел мир до того, как выросли до небес дымные ядерные грибы, как расцвели ядовитыми пятнами облака газа. Тот агонизирующий мир, где угольно-чёрные тучи, лопнув, проливались радужными дождями и прожигали до мяса и костей, Рика, да и большинство ныне живущих, не застала: Эпоха Тьмы закончилась, и сквозь витающие в небе пыль и пепел выглянуло однажды всё то же ласковое солнце. В долине меж холмов оно словно и не уходило вовсе: многолетние деревья шелестели листвой, трава по обе стороны дороги поднималась по пояс, и в неё прятались насекомые, мелкие, всего-то с фалангу пальца. В Зелёном Взгорье жизнь едва теплилась, робко повторяла: «Я ещё здесь», — сквозь бурно растущие лианы, душащие любые посевы за пределами оранжерей. Это место ощущалось иначе. Аккуратные каменные бордюры по обе стороны дороги, деревянные заборы, свежевыкрашенные дома — всё это так и кричало о благополучии и безопасности. Запах хлеба и яблок становился отчётливее. Рика втянула тёплый, но не душный воздух полной грудью, затем так же шумно выдохнула. Голову слегка кружило, то ли от радостных предчувствий, то ли от избытка кислорода. Хотелось бежать, и она побежала, отталкиваясь так легко, словно летела. Из глубин души робко попискивала совесть, напоминавшая о тёте, о том, как та будет волноваться и злиться, рассказывая всем соседям, как отвратительно Рика с ней поступила. Может, даже захочет отправиться следом, но в Зелёном Взгорье ни у кого нет моторных лодок, а пытаться переправиться через море на вёслах и парусах — риск, на который не решится ни один из городских рыбаков. С другой стороны, сколько раз Рика пыталась проделать всё аккуратнее, не задев и не обидев? Припомнив разом все однообразные беседы, абсурдные запреты и требования немедленно заняться чем угодно другим — таким же необходимым для выживания города, но совершенно ей не интересным и не подходящим — она упрямо стиснула зубы. Нет уж, кому-кому, а ей стыдиться нечего! На подходе к воротам порыв, несущий её навстречу мечте, начал понемногу утихать. Только сейчас Рика заметила, как высоки стены: не перебраться, даже если приставишь длинную лестницу. Тут и там на белом камне остались выщербленные точки и борозды, похожие на следы когтей, и располагались они куда выше человеческого роста. Неужели существа из руин забираются так далеко в долину? Заметила она и взгляд, которым смерил её стоявший над воротами сотрудник Гражданского Корпуса: так смотрят на жука, прикидывая, не прихлопнуть ли. «Взбодрись, — приказала она себе, — тебя здесь не знают и не ждали — чему удивляться!» Пройдя через ворота, Рика уже спланировала дальнейший путь. Её прежнее обиталище просматривалось из конца в конец, стоило подняться повыше, а потому она без тени сомнения направилась по крутой лестнице вверх. Дорога, обманчиво очевидная, подсунула свою подлянку: за поворотом она так же круто уходила вниз, а затем и вовсе, описав изящный полукруг, вернулась к той площади. Решив не сдаваться, Рика направилась к другой тропе, с противоположной стороны: та уходила между ухоженных домов и придомовых лужаек, постепенно сужаясь, пока не завела в арку, за которой не было пути дальше — лишь проход во двор-колодец. Спустя три неудачно выбранных маршрута Рика пришла к неутешительному выводу: дороги и лестницы спутаны, переплетены такими узлами, что, не зная точного пути, вряд ли выйдешь куда требуется. В тот счастливый раз, когда удалось подняться до середины склона, она не смогла разобрать, где что: под ней расстилались пёстрые лоскутки синих, оранжевых, красных крыш — точно поросль разноцветных грибов тонула в сочной зелени. Объяснения капитана никак не желали стыковаться с реальностью. Снова завидев впереди спуск к знакомой площади с фонтаном, Рика сдалась и присела на бортик. Подумать только, и ведь это даже не самый большой из городов Альянса! Если уж она теряется здесь, то как будет ориентироваться в руинах, где земля может осыпаться под ногами, а туннель — обвалиться за спиной, перекрыв старую тропу? Размышления прервал пролетевший перед носом мяч. Только чудом не задев Рику, тот шлёпнулся в фонтан и обдал её градом брызг. — Извините! — маленькая девочка перегнулась через борт и потянулась за мячом. Только выловив свою игрушку, она повернулась к Рике и одарила её широкой улыбкой. Девушка вздрогнула: от виска до подбородка малышки проходил едва успевший зарубцеваться шрам. Намекала, что след оставило не обычное падение, россыпь рубцов помельче: словно кто-то в беспорядке исчеркал всю правую сторону её тела красно-розовыми чернилами. Прижав к груди мячик, девочка помчалась через площадь. Там, под навесом, стояли люди, разительно отличающиеся от снующих тут и там горожан. Пыльная одежда, разбитая обувь, напряжённые лица. Тёмное пятно поверх сытого великолепия. Не зная наверняка, зачем, Рика приблизилась к странным людям. Пожилая женщина, сжимающая в руках самодельную трость, оглядела её с головы до ног: — Тоже не отсюда. — Да, — Рика постаралась улыбнуться как можно шире: она надеялась, что так будет не очень заметно её смятение. Сперва ей пришло в голову, что эти люди, быть может, из местных старателей, но мысль тут же пришлось отмести: ни одна гильдия не допустит до столь опасного дела детей. Тем не менее, что-то страшное оставило следы на всех членах странной группы, не пощадило никого: у мальчика лет семи была забинтована голова, другой, худощавый подросток, тщетно прикрывал краем плаща обожжённую руку. — Ты, наверное, с севера, — предположила старушка, — не помню, чтобы видела тебя в наших краях. — А вы откуда? — воспользовавшись случаем, спросила Рика. Женщина протяжно вздохнула: — Мы-то? С южных окраин Люсьена. Надеялись, что нас не затронет, граница-то далеко, — она устало сгорбилась. — Только и болтовни, что нет, мол, никакой войны. Интересно же получается — войны нет, а просыпаешься от пальбы, да и жертв меньше не становится. Много наших дома оставило. Глядишь, и сражаться вот-вот станет некому: придут и займут пустой город без боя… Вот оно что. Беженцы. Стоило догадаться. Дверь, возле которой они толпились, распахнулась. К удивлению Рики, на пороге показался точно такой же толстячок, как тот, что привёз её сюда, разве что без фуражки. Нет, он говорил, конечно, что-то о братьях, но подобное сходство не могло не поражать. Они с капитаном одинаково быстро перебирали короткими ногами, одинаково отдувались при ходьбе и даже одинаково чесали крупные носы. Отдышавшись, толстячок выудил из кармана сложенный вчетверо листок бумаги: — Так, сколько вас здесь… Да… Ага. Подходите по одному или по двое, не спешите, место всем найдётся. Может, придётся кому чуть потесниться, ну да не страшно. Ага… Всё-таки кое-что отличало этого толстячка от его брата: взгляд. Цепкий, как иголки кактуса, он прошил собравшихся насквозь, затем снова уставился в свою бумажку. Только когда он принялся, тыча пальцем, пересчитывать собравшихся, Рика сообразила, в чём дело, и хотела отойти, но её остановил оклик: — Эй! Ты куда это? Тебя я тоже не знаю. — Она с нами, — неожиданно вмешалась старушка, — только мы с южной окраины, а она, вон, с северной, у границы которая… — Что? Нет, погодите, вы не так… — Рика замахала руками, но поздно: её уже не слушали. — За беженку хотела сойти?! — толстячок в одно движение оказался рядом, подпрыгнув не хуже прорезиненного мяча. — Любопытно, любопытно… Не ждала, что нам уже всё известно? Говорил он бескомпромиссно и сурово, точно судья, зачитывающий приговор. Вкупе с его наружностью это скорее смешило, чем пугало, и потому Рика попыталась ещё раз объясниться: — Что «всё»? Если вы о том, что я приплыла из Зелёного Взгорья на корабле с вашим братом, то… В грудь упёрся пухлый обвинительный перст: — Это ты сейчас так говоришь, а если б тебя не раскрыли, так и врала бы всем, что сбежала прямиком из Люсьена? С севера прибыла, говоришь, да только по тебе видно, откуда. Ува доверчивый, его легко провести, но со мной — со мной такой трюк не пройдёт! Попытки вставить хоть слово не возымели эффекта, и потому Рика притихла, решив дослушать, в чём, по крайней мере, её обвиняют. Вокруг постепенно собирались толпа зевак, привлечённых шумом, что только распаляло обвинителя: — Да-да, слышали сказку про Зелёное Взгорье! А скажи-ка, к чему тебе такая тёплая одежда? Так и поверю, что у девицы из города, где круглый год живьём испечься можно, по чистой случайности завалялась куртка! Захлебнувшись очередной тирадой, толстячок прокашлялся и с поистине театральным пафосом заявил: — Думала, хорошо подготовилась, шпионка? Затерялась в толпе? Ну уж нет, промахнулась: я за милю распознаю, что ты из Дувоса! Рассказывай, зачем тебя подослали? Кто знает — вдруг, если сознаешься, тебя не запрут за решёткой до конца дней твоих?! Всё это начинало смахивать на абсурдный спектакль. Решив положить ему конец, Рика потянулась к рюкзаку, чтобы достать и показать отцовские письма. В конце концов, он был здесь не так давно — кто-то из старожилов должен вспомнить! Увы, едва заметив внутри блеск металла, паникёр заголосил: — Бомба! Сейчас взорвётся! Ложись! Толпа мигом кинулась врассыпную, толкаясь и вопя на разные голоса. Тощий мужичонка с редкими усами и вовсе нырнул в наполненную до половины дождевой водой бочку. Словно это помогло бы ему в случае настоящего взрыва! — Да не бомба это! — Рика демонстративно потрясла устройство и даже постучала по нему костяшками. Второй раз постучать ей не позволила крепко уцепившаяся за запястье рука. Брат капитана был параноиком, но не трусом: искренне веря, что перед ним опасная шпионка, готовая взорвать бомбу посреди главной площади, он всё же решился воспротивиться. Причины его храбрости прояснились секундой позже, когда в грудь Рике уже был направлен арбалет. Она замерла: сейчас любое неловкое движение могло быть трактовано не в её пользу, а умереть, даже не добравшись до руин, было бы в её положении непростительной глупостью. Темнокожий мужчина в форме Гражданского Корпуса разглядывал её, словно сравнивал с чем-то, одному ему известным. На дне тёмных глаз колыхался затаённый гнев. — Я-я не из Дувоса. И никому не хочу навредить. Я… — голос, как назло, сел, и выходило только жалко бормотать. Всё, что раньше показалось бы даже забавным — например, факт, что у грозного бойца была ярко-зелёная шевелюра, с какой он мог бы легко остаться незамеченным на фоне буйного разнотравья — уже не веселило. Мужчина медленно кивнул: — Вполне возможно. Но, даже если так, тебе лучше пойти со мной. Тяжело сглотнув, Рика кивнула. — К-как скажете. Только уберите оружие, п-пожалуйста, я… — Не волнуйся. Случайно не выстрелит, — он особенно выделил слово «случайно». Рику повели по одной из дорог, петляющих по склону. На пути её сопровождало множество глаз: кто-то рассматривал новенькую из чистого любопытства, кто-то так же, как её молчаливый спутник, хмурился и отворачивался. Волнами прокатывались обрывки разговоров, из которых она смутно уловила, что попытки Дувоса заслать в город своих шпионов здесь вещь хоть и не каждодневная, но не удивительная. Примерно как у них дома — газовые облака. За очередным поворотом показалось высокое здание, явно построенное на каркасе одной из башен Старого Мира. Справа от входа высилась каменная плита, испещрённая надписями: первые успели зарасти мхом, а те, что шли последними, были выбиты недавно. Имена — десятки, сотни имён. Над всеми ними значилось: «Если теням Старого Мира суждено забрать меня, оставьте моё тело им, и пусть никто из живых не последует во тьму за мёртвым». Лёгкий толчок в спину не дал задуматься над смыслом мемориала. Её провели внутрь холла с высокими потолками. По левую сторону, под лестницей, оказалась клетка, дверь которой распахнули перед носом. Мужчина жестом велел оставить сумку, а затем указал на камеру. Рика подчинилась. Лишь когда он запирал решётку на ключ, она робко проговорила: — Я не шпионка. И уж точно не из Дувоса. — Скажи-ка ещё раз, в таком случае, кто ты и откуда, — мужчина осторожно приоткрыл рюкзак: всё его тело было напряжено, готовое в любой момент встретить опасность. Неужели здесь настолько часто взрываются бомбы? Портия не оставляла впечатления места, вынужденного то и дело залатывать военные раны. — Я из Зелёного Взгорья. Приплыла на корабле с капитаном Увой. — в который раз повторила Рика, на этот раз со смутной надеждой, что недоразумение прояснится: этот тип хоть и был напряжён, как сжатая пружина, но по крайней мере слушал. — И зачем же? — Записаться в старатели. — Разве в Зелёном Взгорье старатели не нужны? Рика протяжно вздохнула и уселась на пол. С её стороны, вся история звучала очень логично, но она хорошо представляла, каким нелепым воспримут заявление от взрослой девушки, что ей что-то там запретила тётя. Что-то вроде: «Всё моё окружение согласно, что я недостаточно представляю себе возможные опасности неосвоенных земель, настолько, что мои заявки выбрасывают, не читая, поэтому я сбежала в другой город, но вы поверьте мне на слово, что я ответственная работница, запишите меня в старатели». Извечная проблема. Волна, захлёстывающая с головой, состоит из кучи маленьких капель, но описать ты можешь лишь капли, на что последует закономерное: «Всего-то?» Поэтому вместо методичного перечисления каждого: «Рика, брось, это работа не для тебя», — она сказала: — Отец много писал о руинах в окрестностях Портии. Я хотела увидеть всё это своими глазами. Мужчина, как раз пробегавшийся взглядом по строчкам письма, не успел задать следующий вопрос: входная дверь открылась. При виде вошедшей Рика поёжилась. Лицо высокой, крепко сложенной женщины не было злым или высокомерным, но прищуренные глаза под тяжело нависшими веками источали холод. Крестообразный то ли шрам, то ли ожог на щеке оттягивал тонкие губы вправо, из-за чего казалось, что на них застыла мрачная усмешка. — Брук? — вошедшая и тюремщик обменялись короткими кивками. — Вот она. Утверждает, что родом из Зелёного Взгорья. В несколько размашистых шагов женщина приблизилась к камере. Будь Рика шпионкой, уже рассказала бы всё, что знает, и даже присочинила бы историю-другую, лишь бы Брук отвернулась. Избегая прямого взгляда, Рика опустила голову и только сейчас заметила, что на левой руке женщины недостаёт указательного и большого пальцев. От указательного осталась одна заросшая фаланга, большой же что-то выдрало полностью, вместе с куском ладони. Холод разрастался внутри, тишина давила на уши, но что-то смутно зашевелилось в памяти. — Ты из четвёртой ремонтной бригады, вроде бы? Ровный, безэмоциональный голос придал смутным воспоминаниям форму. — Вспомнила! — Рика мигом вскочила: энергия требовала выхода, и она принялась расхаживать по камере туда-сюда. — Ты служила в нашем подразделении корпуса? Ещё вечно ругалась с капитаном! Ну, ты ведь именно та Брук, которой… Она замялась, осознав, насколько неловко прозвучит продолжение, и скомкано пробормотала: — Которой палец отрезало машинкой для резки сыра. Неизвестно, напрягли ли Брук подобные откровения: лицо её осталось бесстрастным. Не сказать, чтобы Рика ожидала встретить в Портии знакомые лица, но сейчас была рада встрече. В Зелёном Взгорье они пересекались редко: горожане хорошо знали лишь тех, кто патрулировал улицы, Брук же сопровождала отряды старателей в руинах. Зато про неё слагали множество историй, делившихся на крутые и романтические. В крутых она обычно врукопашную набивала морды мутантам и зубами прогрызала железо, а романтические сводились к тому, как скоро они с капитаном Лао поженятся. Вторые рассказывали чаще, но тише, потому как на деле эти двое терпеть друг друга не могли: Лао полагал, что своевольная подчинённая подрывает его авторитет, Брук, в свою очередь, игнорировала командира, точно надоедливого комара. Только в глупых сказках такие истории заканчиваются свадьбой: эта закончилась отъездом Брук и двух её воспитанниц на поиски лучшей жизни. Что ж, вот и камень в огород опасениям тёти Кендры: Брук уехала к опаснейшим из открытых руин несколько лет назад, и всё ещё жива. Тем временем мужчина отвернулся от вытряхнутого на стол содержимого рюкзака и подошёл к камере. Теперь по ту сторону решётки они стояли вдвоём, а Рика еле сдерживалась, чтобы в голос не возмутиться. Что, им и такого свидетельства мало? — Поручишься за неё? — Поручусь, что она из Зелёного Взгорья. Дочь Мориса. И пусть камеру ещё не открыли, Рика улыбнулась. Улыбка зародилась очень глубоко, проросла из того, как в родных краях, взрослея, она слышала о себе только «племянница Кендры». Как будто весь город сговорился, чтобы стереть память о её родителях, особенно — об отце. Ей тоже предлагалось забыть. Ключи вновь зазвенели в замке. Не проведя в камере и получаса, Рика вышла и тут же кинулась к своим вещам, чтобы убедиться: ничего не сломано и не испорчено. Пока она перебирала драгоценные письма, дверь снова распахнулась, и плотно сложенный рыжеволосый с пышными усами мужчина с порога воскликнул: — Мне доложили, что на главной площади задержали шпионку Дувоса! Кто-нибудь может объяснить, каким образом… Глаза невольно закатились сами собой. Объяснения грозили затянуться…