Хрупкие дети Земли

Рик снизил скорость и остановил машину на обочине в том месте, где дорога, пробегая мимо, плавно вела вниз, к форту святого Михаила. Этот склон не был крутым. По крайней мере, им уж точно было не удивить жителей Назаре, где одной из главных достопримечательностей, которые побывавшие в городке туристы передавали друг другу как рекомендацию в интернет-отзывах, была дорога, бегущая вдоль обрыва. Опасная и узкая, она открывала на океан панораму такой невероятной красоты, что от нее немели и замолкали даже самые последние болтуны. Чувство бесконечного единения с природой, рыбацкие лодки, словно приплывшие к берегам Назаре прямо из 1514 года, когда был основан городок, шум вечного океана, рыба, разложенная на деревянных щитах для просушки, жены моряков, ожидающие своих мужей на берегу, как и сотни лет назад, да и сами эти моряки — суровые и крепкие, закаленные ветром, солнцем и самим океаном, резко выбивающиеся из многолюдного туристического потока, который стал для Назаре постоянным с 2013 года, когда американский серфингист, Гарретт Макнамара, покорил волну в двадцать три метра, и тем принес Назаре, тогда еще тихому рыбацкому поселку, мировую славу места, где с октября по февраль обитают самые большие и опасные волны (некоторые из них достигают в высоту 30-35 метров) — все это было тем, чем славился маленький город на берегу Атлантического океана, и далеко неполным перечнем того, что Рик Дэви, офицер полиции, сейчас зависший на ночном дежурстве, любил в Назаре. Ночь, как и дежурство Рика, уже подходила к концу: за темно-красным маяком, — сейчас, в предрассветной темноте очередного утра он еще казался обыкновенной, темной башней, — кое-где распустились цвета скорого восхода. Мужчина вздохнул, расправил затекшие плечи, наклонил голову сначала влево, потом вправо, и ненадолго закрыл глаза. Довольная улыбка растеклась по тонкой верхней и полной нижней губам офицера: эта ночная смена прошла без происшествий, и уже одним этим обстоятельством Дэви был очень доволен потому, что сентябрь закончится через два дня, а за ним, — с октября и по февраль, — начнется тот самый жаркий сезон, который Рик, очень далекий от серфинга, при всей своей любви к родному городу, почти ненавидел: толпы простых туристов смешаются с толпами отбитых серфингистов, и тогда… — Пиши пропало… Рик, ты здесь? Небольшая черная рация, закрепленная на форме Дэви, поперхнулась помехами и прозвучала недовольным голосом дежурного офицера из участка. — Рик? — Да, на связи, — нажав на кнопку, отозвался полицейский. — Как там у тебя? Дэви посмотрел на темный купол маяка, чьи стекла уже заблестели в багряных лучах близкого солнца, и ответил: — Все хорошо, Дэйв. Представляешь, ни одного… — Что? Слух Дэви, поглощенный визгом шин, отправленных кем-то в резкий тормоз, не сразу различил слова коллеги. — Что там у тебя, Дэви? — Надо проверить. Сообщу! — бросил Рик, быстро выбираясь из полицейской машины. Сейчас она ему не поможет: на спуск к автомобильной стоянке, разбитой у подножия маяка, уйдет слишком много времени, которое, судя по той дикой скорости, на которой какой-то псих слетел вниз по склону, понадобится ему для спасения этого же психа. Мотоцикл, точкой мелькнувший перед Дэви мгновение назад, упал, закрутился на дороге, и отбросил водителя в сторону. Рик вдохнул и не помнил, как выдохнул: человек, сброшенный мотоциклом на дорогу, слетел бы с обрыва, но, к его счастью, он врезался, —хоть и сильно, — в ограждение, и остался лежать на асфальте без движения, — точкой поменьше, чем потерявший управление мотоцикл. — Эй! — крикнул Рик на ходу, набирая скорость. — Ты в порядке? Все происходило очень быстро, и, в то же время, невероятно медленно. Как в кино, — нелепом, страшном, и, к тому же, немом: Дэви помнил, как бежал к месту аварии, помнил свой крик, — который, как он очень наделся, дойдет до водителя, закованного в шлем, — и помнил, как отметил про себя: человек не двигается, и черная точка на дороге, бывшая им, по-прежнему лежит без движения. Она остается недвижной, у самого ограждения, остановившего ее от почти стопроцентно смертельного полета с обрыва — вниз. Точка становится крупнее и четче, когда Рик, все еще чувствующий озноб от недавнего скрипа шин и последовавшим за ним звуком разбитого мотоцикла, останавливается возле нее. Вот резкий, единый наклон, и точка становится человеком. Он лежит на правом боку, и Дэви, трясущий его за плечо, не сразу вспоминает про фонарик. Фонарик. В темноте ему поможет фонарик. Вытащив из нагрудного кармана черный фонарик, Рик нажимает на кнопку питания, расположенную на конце блестящего корпуса. Черт! Зачем он сейчас обращает внимание на все эти абсолютно ненужные детали, и запоминает их? Звук от нажатия выходит мягким и оглушительно-громким. Да, это не Рик попал в аварию, но он видел ее. Видел закружившийся на узкой дороге мотоцикл и видел человека, отброшенного, как песчинку, этим жутким кружением в сторону. И потому ему, офицеру полиции, кажется, начисто лишенному авантюризма и желания рисковать, становится все страшнее и страшнее: этот водитель, мужчина, сначала слетел с мотоцикла, пролетел порядка пяти метров и врезался в железное ограждение. Рик освещает голову в шлеме, еще осторожнее, чем прежде, касается плеча, и очень шумно, — в горле при этом становится отвратительно-сухо, — сглатывает: ему безумно страшно, что он трясет за плечо уже мертвого человека. От его движения пострадавший легко и неслышно поворачивается, падая на спину. Дэви аккуратно приподнимает стекло черного шлема, блестящего в свете скорого восхода солнца бледными пятнами уже тусклых, желтых фонарей, но не может различить состояние мужчины, и потому стягивает с водителя шлем, освещая его лицо лучом карманного фонаря. Губы его изумленно приоткрываются, и он сам чувствует, с каким удивлением смотрит на человека, лежащего перед ним без сознания. Потому что это не мужчина. Это девушка. Ее длинные волосы легко поддаются порывам прохладного ветра, летящего на них с океана, чей рокот в Назаре слышен, кажется, повсюду. Черной, густой мантией они закрывают ее лицо, и снова разлетаются в стороны, сами подобные удивительным волнам. Несколько секунд, — все из того же нелепого, страшного и по-прежнему немого фильма, — проходят в бессловесной тишине. Рик смотрит на девушку и не может понять, как это возможно? Что заставляет таких, как она, гонять на дикой скорости? «Что не оставляет вас в покое?» — спрашивает он то ли себя, то ли ее, и резко спохватывается. — Идиот! О чем ты сейчас думаешь?! Похоже, сам того не осознавая, эту фразу он произносит вслух. Или дрогнувшие веки девушки — не его заслуга? Из груди Дэви вырывается глубокий, — как дыхание недалеких, опасных гор, — вздох: она открывает глаза. Очень медленно, но… «она жива!» — думает Рик и улыбается, обращая эту улыбку, в которой так много облегчения, в розово-темное небо. — Вы живы?.. — говорит он, то ли спрашивая, то ли утверждая, и замолкает, рассматривая девушку. Она отвечает ему туманным, еще не вернувшимся в эту реальность взглядом, и, кажется, улыбается. Чуть-чуть. Совсем немного, — тенью легкой улыбки на дрогнувших, тонких губах. — Эви… нет-нет, Ава Полгар, подожди! Снова этот взгляд. Его глаза. Светятся и блестят, преодолевая всякую, даже такую плотную, тьму. Зачем он смотрит на нее? Зачем приходит к ней? В теле такая ужасная, вязкая тяжесть… даже дышать — больно. И у нее нет сил на сопротивление. Не сейчас. На нее накатывает жар. Или это горячее дыхание? Краткое, как близкий шепот склоненного над тобой человека. Это его шепот. Сколько раз она сопротивлялась воспоминаниям? Сколько раз выдерживала их? Сколько раз поддавалась? Сейчас у нее нет сил на несогласие. Ни на что нет сил. И они, эти воспоминания прошлого, заполняют всю ее память, все ее сердце — одним шепотом, одним голосом, одним взглядом голубых, таких красивых и глубоких глаз. Их глубина потрясает и завораживает, и Аве кажется, что они видят ее. Всю ее. Такой, какая она есть. Со всеми страхами, секретами, тяжелыми мыслями, темным прошлым. Ведь у нее «темное прошлое». Так ей говорили. Но Уильям… он снова здесь, так близко с ней, что их дыхания смешиваются, становятся одним… — Ава Полгар, пожалуйста, не плачь! Она согласно кивает. И чувствует, как горячие слезы бегут вниз. Хорошо, она, Ава Полгар, больше не будет плакать. — В этом нет никакого смысла, — говорит она Уильяму и улыбается. Несильно, как может. — Тебе нужно в больницу. Он смотрит на нее все тем же внимательным взглядом, который, как всегда, замечает все до последней детали, ничего не упуская. В его глазах так много тревоги, что ей очень хочется сказать, чтобы он не переживал за нее. Не нужно. Она — никто, ее просто нет. Но он все смотрит, смотрит на нее и хмурится. Черты его лица меняются, уплывают вдаль, все дальше от нее. — Я рада, что с тобой все хорошо, Уильям. Правда. Это истинная правда. С ним все должно быть хорошо теперь. Он столько вынес, и столько претерпел... так много, что счастье, определенно, ему крупно задолжало. Ава представила, как счастье, замученное грузом возвращаемого долга, медленно-медленно, под тяжестью заслуженных подарков судьбы, тащится к Уильяму Блейку, и, не переставая, клянет себя за столь большой и давний долг перед ним. «Что тебе, сложно было все отдавать вовремя? — сердито, из последних сил, пыхтит оно на себя, едва удерживая громадный мешок с дарами. — Вот отдать бы все своевременно, так не пришлось бы сейчас, согласно подведенным итогам, нести все это разом, на себе…». Ава еще долго слышит тяжкое ворчание счастья, и смеется. С Уильямом все хорошо, и это, правда, очень здорово. Она хотела бы знать, как он смог выдержать всю боль, что ему причинили. Как справился? И сколько у него сил должно быть, чтобы… — Э-э-й, вы слышите меня?! Рик, обрадованный тем, что девушка находится в сознании, упустил момент, в который она отключилась. Растерянно оглядевшись по сторонам, он зачем-то щелкает фонариком, то включая, то выключая его несколько раз, и, взяв девушку на руки, бежит вверх по склону, к своей патрульной машине. — Ава Полгар, двадцать шесть лет, резидент США, Пало-Альто… Офицер Дэви зачитал записи из своего блокнота ровным голосом, и, подняв голову, уточнил у девушки, смотревшей прямо перед собой далеким, задумчивым взглядом. — Все верно? Она не отозвалась. — Мисс Полгар, здесь все верно? Кому мне сообщить о том, что вы попали в аварию? По-прежнему нездешний взгляд темно-карих глаз, — Рику показалось, что девушка отреагировала на его слова вынужденно, и лишь затем, чтобы он поскорее замолчал и ушел из больничной палаты, оставив ее в покое, — очень медленно обратился к лицу полицейского и вопросительно посмотрел на него. — Вам нехорошо? Девушка покачала головой. Впрочем, не слишком уверенно. — Я в порядке, сообщать никому не нужно, — медленно ответила она, и снова посмотрела прямо перед собой, может быть, желая скорее вернуться к своим мыслям. Но офицер Дэви, откашлявшись в кулак, не позволил ей этого сделать. Выполняя свои служебные обязанности, он выжидательно посмотрел на Аву Полгар. Обратив к нему бледное, худое лицо она тихо ответила: — Все верно. — Если вы плохо себя чувствуете, мы можем продолжить в другой раз, — предложил он, скользя быстрым взглядам по своим записям. — Говорю же вам, я в порядке! Резко оборвав офицера, Ава замолчала. — Извините, я… — Я понимаю. Авария была серьезной. Просто чудо, что… — Я не верю в чудеса, офицер. Девушка помолчала. — Не надо следующего раза. Давайте закончим сейчас. — Думаю, это вряд ли возможно, мисс Полгар. — Почему? Что случилось? Ава со страхом посмотрел на полицейского. — За те два дня, что вы провели в больнице, я уточнил информацию о вас. Вы приехали в Назаре из Пало-Альто почти четыре месяца назад. Планируете задержаться на сезон для серфинга? Девушка долго молчала, рассматривая свои ладони и запястья, обмотанные разными проводами, бегущими к ней от медицинской аппаратуры, которой была напичкана больничная палата. Аккуратно поднеся руку к верхнему краю серого пульсоксиметра, Ава почти коснулась его. — Планирую задержаться. — Простите, не понял. Офицер нахмурился, подумав, что неверно расслышал тихую фразу. — Планирую задержаться здесь. Вообще. И на сезон для серфинга тоже. Рик улыбнулся. — Захотели переехать к нам? Я так и знал! Знаете, многие, кто приезжает в Назаре… Ава поморщилась от обилия и скорости слов. — Офицер, не могли бы вы… — Рик. Рик Дэви. — Офицер Дэви, не могли бы вы говорить немного тише? Извините. Мужчина кивнул и постучал ручкой по листам блокнота. — Да, простите… Я беседовал с вашим врачом. Он сказал, что это буквально чудо… — произнеся это слово, Рик запнулся, вдруг вспомнив, что Ава Полгар не верит в чудеса, —…из аварии вы выбрались только с небольшой ссадиной на голове. Дэви покрутил рукой, слева, у своего лба. — Правда, возможны головные боли. Тем более, учитывая инцидент с нападением на ваш дом, который произошел не так давно, еще в Пало-Альто. После него у вас было сотрясение мозга, перелом двух ребер и перелом правой руки… Ава устало посмотрела на Дэви. — Спасибо за заботу, офицер. Мне уже гораздо лучше, и завтра… — О, нет-нет! О выписке речи пока не идет. Доктор сказал, что вы должны еще остаться здесь, а после… — Что? — иронично и чуть насмешливо уточнила девушка, замечая непонятное смущение офицера. — Арестуете меня за превышение скорости? — Проведу допрос для выяснения всех обстоятельств аварии и, скорее всего, назначу вам денежный штраф и принудительное посещение психолога. — Что?! Психолога? Зачем? Ава повысила голос и сама поморщилась от его звука: он тоже показался ей слишком резким и громким. — Таковы правила, мисс Полгар. За последний год вам пять раз выписывали штрафы за слишком большое превышение предельно допустимой скорости на дороге, дважды, — за этот же период, — вы непосредственно попадали в аварии, причина которых, — все та же… — …Превышение скорости, — кисло закончила Ава и посмотрела на полицейского. — Но причем тут психолог? — При рецидиве… Девушка вздохнула. —… назначают терапию у специалиста. — Это обязательно? В голосе Авы Рик уловил что-то вроде надежды на избавление, и кивнул. — Да. — А если оставить только штраф? Пожалуйста! Она посмотрела на Рика с такой печалью, мольбой и обреченностью, что Дэви снова пришлось, по привычке, смущенно откашливаться в кулак. — Поговорим об этом позже, мисс Полгар. После того, как вы поправитесь. До свидания. Офицер вышел из палаты и закрыл за собою дверь. — Твою мать! — прошептала Ава, со злостью откидываясь на подушки. Этого ей не хватало! Допросы в полиции! Штрафы — это ладно, это ерунда!... А психолог?... При одной мысли о том, что ей придется в обязательном порядке посещать психолога, пульс Авы снова начал зашкаливать. Сорвав с пальца пульсоксиметр, она снова его надела и посмотрела прямо перед собой. Что же ей делать? Как выпутаться из всех этих больнично-терапевтических дел?.. Сама Ава, конечно, не могла в эту минуту видеть себя со стороны. А даже если бы могла, то сказала бы, что ничего особенного ни в ней, ни в ее внешнем виде, — который сейчас, по ее мнению, не отличался особой привлекательностью, — нет. С этим можно было бы согласиться, если бы это было правдой. И с этим явно бы, — и наотрез, — не согласился бы один андроид. По той простой, завораживающей его с ног до головы причине, что Ава Полгар в этот момент хотя была и бледной, и похудевшей, но черное море волос и янтарные искры в темных глазах… все это еще было в ней, и было таким же ярким, как это помнил, — а теперь слишком часто, даже против своей воли, — вспоминал все тот же, один андроид. *** — Какие бумаги нужно подписать для увольнения? Уильям Блейк так стремительно ворвался в кабинет директора модельного агентства, в котором пока еще числился манекенщиком, что даже его директор, Моника Бейли, — женщина средних лет, очень похожая на альтер-эго Миранды Пристли в исполнении Мерил Стрип из фильма «Дьявол носит Prada», — оторопела. Смерив нахала заносчивым взглядом и не добившись ожидаемого эффекта, она откинулась на высокую спинку офисного кресла и замолчала. Нахал молчал тоже. И, судя по его внешнему виду, нарушать молчание он не планировал. Моника сдалась первой. Но если бы она выждала еще хотя бы несколько секунд, то узнала бы, что Блейку, — не в пример его внешности, которую лично она всегда считала неотразимой, но слишком высокомерной (может быть, это впечатление больше происходило от необычно высокого, даже для модели, роста молодого человека?), — не терпится завершить все свои дела, связанные с модельным агентством, как можно скорее. — Вам так хочется уйти от нас? — медленно проговорила Моника, с пристрастием и, как она сама рассчитывала, многозначительностью рассматривая Уильяма. — Да. Блондин кивнул и проигнорировал жест Бейли, указавший ему на свободный стул. — Так какие бумаги нужно подписать? Моника лениво улыбнулась и эффектным жестом откинула за спину густые, тщательно уложенные волосы. Многие мужчины, наблюдая за подобным действом, включились бы в игру с немалым азартом тем более потому, что сама Бейли не была против, но этот парень, не реагируя на ее сигналы, похоже, действительно хотел только одного: подписать бумаги о прекращении трудового договора. — Ты сегодня не в костюме, Уильям? Я удивлена. Моника поднялась из-за стола и, вынужденно меняя план по ходу действия, — в котором объект ее пристрастного внимания отказался даже сесть на стул для более удобной беседы, — медленно закружила вокруг Блейка, часто и совершенно случайно касаясь кончиками длинных пальцев его спины, плеч, волос и мускулистых рук. — Не ожидала увидеть тебя в такой… обычной одежде. Но… — Моника остановилась перед Блейком, и медленно повела по его груди вниз острым коготком указательного пальца, выкрашенным в алый цвет, — …должна сказать, что тебе это очень идет: простая черная футболка и черные джинсы. Уильям, застыв на месте, сначала только молча и внимательно, — словно проверяя, до каких пределов решится идти в своих намерениях дама, — следил за Моникой. Но затем, выслушав комплимент своей невзрачной одежде, он аккуратно, — словно вытягивая лицехвата за обезвреженные щупальца, — взял Бейли за правую руку, которую она так старательно и, как ею предполагалось, очень возбуждающе вела в сторону его паха, и снял ее с себя, одновременно отступая назад. Опустив недоуменный взгляд вниз, на свою собственную руку, повисшую теперь вдоль тела, Моника мысленно допрашивала ее о том, как же так вышло, что ее планы, такие ясные и приятные, могли столь неожиданно провалиться? Растерянная улыбка еще на несколько, едва уловимых для человеческого взгляда мгновений, подержалась на губах женщины, и, изогнувшись дугой вниз, исчезла. Пожав плечом, Бейли вернулась на свое прежнее место за столом, напустила в голос официальности, и сообщила, что увольнение Уильяма, которое, безусловно, планировалось из-за его прогулов и неоднократных исчезновений с нужных вечеринок, не может состояться по совершенно неожиданной причине, о которой сама Моника узнала всего лишь час назад. — Что же это за причина? — уточнил Уильям, складывая руки на груди. Бейли, не отвечая, включила на своем сотовом какое-то видео, и повернула телефон в сторону молодого человека. На экране засветилось, как скоро стало понятно Уильяму, частное видео, сделанное кем-то на свой телефон. Вот в кадре мелькнул угол дома Авы Полгар, а затем в объективе показалась Маргарет Рипли, офицер полиции. — Вы — Уильям? Вы проживаете в этом доме? — А вы что, хотите забрать его в полицию? Известного манекенщика — в полицию?! Какое вы имеете право? Мы вас снимаем на камеру и все выложим в интернете! Уильям вспомнил голос девочки, которая записывала происходившую тогда во дворе дома встречу на телефон, и вздохнул, пока не понимая причину, по которой ему решили показать этот ролик. Вот в кадре, спустя несколько секунд, показался Келс, а голос за камерой, — на этот раз он принадлежал офицеру Рипли, — произнес: — Мистер Виттер, с которым, по его словам, вы знакомы, утверждает, что вы находитесь в данном доме незаконно. Прошу предъявить документы о праве собственности. В противном случае мы будем вынуждены выселить вас с данной жилплощади. Камеру переключили. Ее фокус обратился к лицу девочки, автора видео, и Уильям услышал ее торопливый шепот: — Вот, смотрите! К дому Уильяма Блейка, известного манекенщика, мы приехали за автографами, а тут… адвокат и полиция! Они хотят выселить нашего Билли из дома! Это вот этот адвокат! Это он привел полицию! Далее последовала небольшая заминка, которую профессиональный оператор легко бы объяснил намеренной склейкой видео, и теперь уже Келс, будучи главным героем ролика, зло прокричал в лицо Уильяму: «Ты — охреневший сукин сын, вот что!». За этой фразой послышались вздохи и возмущение фанаток Блейка, и за десять секунд до конца ролика все тот же Келс Виттер четко и громко произнес: — Думаешь, я не знаю, что ты снова был в моем офисе?! Только теперь тебе удалось взломать мой компьютер! Я это так не оставлю, понял? Я засужу тебя за нарушение личных границ и прав собственности, я… Ракурс видео снова поменялся, выдавая в кадр крупное, — от съемки со слишком близкого расстояния, — лицо одной из девчонок. Злым от возмущения тоном она сказала: — Это все тот же адвокат! Вы все слышали его обвинения? Его зовут Келс Виттер! Предлагаю объявить ему бойкот за такое обращение с Билли! На этом запись оборвалась, засветившись в конце черным экраном. — Ну? Теперь тебе ясно, почему я не могу тебя уволить? — с нажимом спросила Моника, и ответила сама, не дожидаясь реакции от Блейка. — Слишком много шума, мой сладкий. Если я уволю тебя, или если ты уволишься сам, это приведет к новому витку скандала! Бейли всплеснула руками. — Так и вижу эти заголовки прессы: «Самый известный манекенщик уволен без выходного пособия!», «Обвинения и увольнение! Что скажет Моника Бейли?!», «Бесправный и нищий: вот как с известной моделью обращаются в нашем обществе! Чего же можно ждать остальным?», «Пустили по миру без куска хл… — Мисисс Бейли, довольно, — произнес Блейк, — хватит. Моника, выбившись из сил, устало и разочарованно посмотрела на блондина. — Ты прав. Хватит. Но я все равно не могу, и, честно говоря, совсем не хочу увольнять тебя! И что мне делать? Ты игнорируешь работу, свои обязанности! Самый известный манекенщик! Скажи, ты так набиваешь себе цену? — «Набиваешь цену?» — Уильям повторил фразу и непонимающе нахмурился. — Что это означает? — Прикидывайся сколько хочешь, сладкий, — Моника кисло улыбнулась, — но своего, так или иначе, ты добился. Если сейчас ты выйдешь отсюда безработным, меня и все наше агентство журналисты и твои фанатки разорвут на части, вслед за этим адвокатом, Вит…Вит… — Келс Виттер, — поправил Блейк серьезно. — Да, Виттер. Не завидую я ему сейчас… столько грязи, столько откровенного дерьма! А ведь он первоклассный юрист! Таких найти не так-то просто… — Моника махнула рукой наотмашь, будто косой, — …а теперь все! Пропал человечек… а эти твои фанатки! Они же не просто сняли и выложили видео! Бейли невесело хохотнула. — Они, мой сладкий, сняли и выложили его в блоге под названием «Fuck me, Blake»… Ну, как тебе такое, Уильям Блейк? Интернет-блог с десятью миллионами подписчиков, и с таким названием! Не сумевший уволиться манекенщик молчал, не зная, что сказать, а Моника уже развивала свои размышления дальше: — Если откровенно, то я могу их понять, но… чтобы вот так… такое видео! Конечно, эти соплячки и думать не думают о нашей репутации! Я… — Мне нужен отпуск, — ровным тоном, без всяких эмоций, сказал Уильям, перебивая Бейли. — Что ты сказал? Какой еще отпуск? Блейк через силу растянул губы в закрытой улыбке. — Очевидно, что я вам очень нужен в качестве манекенщика. Если это так, то прежде, чем я вернусь к своим обязанностям, я хочу получить бессрочный отпуск. Вам все равно придется ждать окончания всего этого шума. Моника, в первые мгновения выпав в шоковое состояние от подобной наглости, смогла в ответ на это только открыть и закрыть рот. После долгого молчания она сказала: — А это не такая плохая идея… ладно. Но с одним условием: сегодня вечером ты участвуешь в показе, а во время этого своего «отпуска» находишься на связи, и отвечаешь мне, если я звоню. Уильям улыбался прежней улыбкой. — Вот и хорошо, — заключила, выдыхая, Бейли. — Показ сегодня вечером, в семь, адрес в сообщении! Последнюю фразу ей пришлось кричать. Потому что Блейк, оставаясь настоящим нахалом, уже вышел из ее кабинета. Абсолютно молча и совершенно тихо. Уильям спустился по ступенькам крыльца, ведущего к модельному агентству, остановился на тротуаре и огляделся по сторонам. Был только полдень, и осеннее солнце, блистая густым и ярким светом, щедро грело улицы Пало-Альто. Центр города шумел шинами машин и криками людей. Какая-то девушка, помахав мужчине, перебежала через дорогу. Оказавшись рядом с ним, она крепко его обняла и поцеловала в губы, а затем, взяв под руку, счастливо рассмеялась. Андроид проводил взглядом пару, и, вытянув из-за ворота футболки солнечные очки, не спеша надел их. Теперь окружающий мир стал темнее, и это как нельзя лучше соответствовало его настроению. Если у роботов может быть в активе эта категория. «Настроение». Может, да? Или нет? Или им положено только что-то вроде той селекции, в которой его сегодня, прилюдно, указали? «Fuck me, Blake». Интернет-блог с десятью миллионами подписчиков. Как тебе такое, Уильям Блейк? Андроид поднял голову вверх, к легкому, нежно-голубому небу, и застыл на месте. Там, в кабинете Моники, он, впервые услышав об этом «блоге», даже не понял, о чем именно идет речь. Уильям умел пользоваться сетью, и иногда его можно было даже назвать «активным интернет-пользователем», но такой «блог»… что это? К тому моменту, как он вышел из агентства, ответ на этот вопрос был найден: через поисковую систему андроид без всякого труда нашел страницу с подобным названием. Первая строка в списке выпавших результатов, одиннадцать миллионов и двести тысяч подписчиков. Уже. Молниеносно пролистав первые три страницы, засыпанные его собственными, модельными, фотографиями, Уильям хотел уже закрыть ссылку, но, в последний момент, — совсем некстати, — зацепился взглядом за комментарии к одному из снимков. На нем от него, реально существующего Уильяма Блейка, осталась лишь голова. Тело же, полностью обнаженное, к которому она была прикреплена, очевидно, при помощи программы для обработки изображений, принадлежало какому-то другому мужчине. По меньшей мере, потому, что оно было излишне накаченным, отличалось по цвету от его кожи не менее, чем на три, если не на все четыре тона, и, — на этом моменте Уильям, уже совершенно растерянный от всего происходящего, совершенно не понимал, что он чувствует, глядя на это сетевое порождение Виктора Франкенштейна, — абсолютно чистым, свободным от шрамов, которых у настоящего Уильяма осталось слишком много. На память от некоторых людей. Свернув ветку с комментариями самой последней пошлости, андроид оскалился жесткой, резкой насмешкой. «Интересно, стали бы они так «любить» меня, если бы увидели таким, какой я есть, со всеми шрамами, с учетом каждого из них?» — думал Уильям, греясь под лучами солнца. Найти ответ на этот вопрос ему не пришлось: стая диких девчонок, выбежав из-за угла соседнего дома, и выкрикивая его по имени, — правда, без выражения «fuck me», за что, наверное, можно было бы их поблагодарить, но это — в следующий раз, — бежала к нему со всех своих ног и изо всех сил. Чуть повернув голову вправо, предмет их страсти взглянул на бегущих через затемненные стекла очков, и, не выдавая спешки ни одним из своих движений, скрылся в непонятном для поклонниц направлении так искусно и скоро, что они долго еще, прибежав на то место, где стояли его великолепные ноги, дули и без того накаченные губы, да разочарованно глазели по сторонам, беспокойно обсуждая самое главное: куда скрылся Уильям Блейк и как он смог сделать это так быстро? Уильям подъехал к дому Келса и заглушил Land Rover. В офисе адвокат не появлялся уже несколько дней, — это андроид выяснил несколько минут назад, предусмотрительно заехав в деловой центр, где так славно, и совсем недавно, трудился мистер Дэвид Боуи. Девушка за стойкой регистрации, покраснев под его взглядом, смущенно и быстро пояснила, что Виттер не сообщил о дате своего выхода на работу, и, скорее всего, его отсутствие можно считать чем-то вроде незапланированного отпуска. В ответ на эти слова блондин, повинный в корректировке графика отпусков Келса Виттера кивнул, попрощался, плотнее надвинул на лицо солнечные очки, — которые почему-то не стал снимать даже находясь в помещении, — и вышел из офисного здания. А теперь он сидел в машине, задумчиво разглядывал тяжелую деревянную дверь, ведущую в дом Келса, и мысленно гадал о том, стоит ли, — с учетом открывшихся сегодняшним утром обстоятельств, — пытаться вывести адвоката на разговор? Получится ли это у него? В этом Уильям не был уверен. Кроме того, следуя своим заключениям, андроид был практически полностью убежден в том, что сейчас, как и на протяжении всего ближайшего времени, Виттер не станет его слушать. Но это только одна «сторона медали». Важнее другое. Что именно Уильям скажет ему? Желание поговорить с юристом о выложенном в сети видео возникло у Блейка сразу же, как только он узнал о ролике. И слова Моники, про «пропавшего человечка», соединенные с другой ее фразой, — «столько грязи, столько откровенного дерьма!» — лишь подтвердили самые темные опасения андроида. Да, в общении с Келсом у Блейка, — впрочем, как и в общении с Мором, — были свои острые углы, но… речь не об этом. Из-за реакции Келса, снятой на видео и превратно понятой огромной массой сердобольных зрительниц, сейчас страдала его собственная репутация, — самое ценное и дорогое, что только может быть в профессиональном плане у юриста. А Келс был великолепным юристом. И вовсе не тем человеком, который заслужил это общественное порицание. К тому же… кто вывел Келса на подобную реакцию?.. «Надо все поправить, — размышлял Уильям, еще не понимая, как именно это можно сделать. — Думай, думай скорее! Необходимо сделать все дела и спешить в Назаре!». При мысли об этом, и о скорой встрече с Авой Полгар, — сомнений в которой он не испытывал даже на долю секунды, — солнечное сплетение андроида мгновенно оживилось занявшимся в груди теплом. Андроид сделал уже привычный в такой ситуации глубокий вдох и медленный выдох, с усилием нажал ладонью на сплетение, и, еще раз посмотрев на немой дом Келса, в котором не угадывалось ни единого признака того, что в нем кто-то есть, уехал. *** — Так это ты?! — Халк хохотнул и в упор уставился на блондина. — Ты — тот самый Уильям-Блейк-из-ролика?! Вот чума! Да мне никто не поверит, если я скажу, что знаю тебя! — Вот именно. Поэтому даже не пытайся оповестить об этом хотя бы еще одну живую душу. Уильям помолчал, медленно осматривая грязную комнату, заваленную пакетами с едой, мусором, какой-то скомканной одеждой и еще чем-то, в составе которого разбираться у него не было ни малейшего желания. На его лице с точеными чертами показалась брезгливость, непонимание и сочувствующая улыбка. — Я смотрю, для тебя это знаковое событие, Халк. Ты даже включил свет, чтобы рассмотреть меня. Тот-самый-Уильям-Блейк-из-ролика опустил руку, согнутую в локте, на крышку старого, дребезжащего холодильника, где в прошлый раз он оставил деньги за взлом учетной записи Келса Виттера, и замолчал. — Да понял я, понял… не дурак, — уже знакомым блондину ворчливым тоном отозвался мальчишка. — Так что ты говоришь, тебе нужно? Уильям вздохнул. — «Не дурак», а спрашиваешь дважды? — с иронией протянул блондин, и, опережая медленную, но все-таки возможную обидчивость юного взломщика, повторил. — Мне нужно, чтобы ты сейчас записал видео с моим участием, а потом, когда я уеду, разместил ролик на всех популярных сайтах, чтобы он как можно скорее дошел до зрителя. Только упаси тебя господь ваш небесный публиковать его в блогах! Халк весело улыбнулся. — По типу того, где твои фотки, да? «Fuck me, Blake»? Ты об этом? Об этом, да? — Да, Халк. И хватит уже повторять это вульгарное и пошлое название. Мальчишка, войдя в раж, наклонился, всматриваясь в лицо андроида. — Ха! Да ты недоволен, да? Ты что, реально злишься? На них, на этих девчонок? Ты с ума сошел! Да ты видел, какие там просмотры?! А подписчики? Двенадцать миллионов пятьсот! И все говорят о тебе! Блейк предупредительно громко прочистил горло и просверлил Халка красноречивым взглядом выразительных глаз. — Ладно! Я все снова понял! Снять видео и разместить на нормальных сайтах! — Именно. — Так где мы будем снимать? — Конечно, не здесь. В парке, который разбит рядом с твоим домом. Уильям нажал на ручку входной двери, но, остановленный внезапной мыслью, с возвратной иронией оглянулся на подростка. — Не убирай локацию, когда будешь публиковать видео. Если ты, конечно, не против потока девчонок у своих дверей. Сколько ты сказал? Двенадцать и еще пятьсот? — А-а!.. — только и смог протянуть ошарашенный открывшейся удачей Халк. Схватив камеру со стола, он пулей вылетел из дома, умудрившись при этом поторопить и без того быстрого андроида. После встречи с Халком, оказавшимся, к тому же, неплохим оператором и монтажером видео, — Уильям подозревал, что эти таланты вполне могли возникнуть и открыться в нем под грузом радостной мысли о скором нашествии фанаток Блейка к его месту жительства, — андроид снова заехал к Келсу. Он хотел рассказать ему о записанном видео и уточнить общее количество судебных дел, касающихся Авы Полгар, но… удача в этом деле, как и сам Келс Виттер, были не на его стороне. Дважды обойдя дом по периметру, андроид пришел к выводу, что юрист либо безмолвно и тихо засел в самом дальнем его углу, либо Келса в этом доме и вовсе нет. Как не было, к слову, ни единого движения или включенного электрического света в каком-нибудь из окон. На этом можно было бы успокоиться, но… нет, нельзя. Внимательно рассмотрев фасад дома и прикинув маршрут, андроид залез на патио второго этажа. Эта зона для отдыха была большой, просторной и шла вдоль большинства окон. Неспешно прогулявшись по уютному пространству, оформленному в минималистично-белом стиле, Уильям остановился у стеклянного ограждения и посмотрел вниз. Ничего. Келс скрылся в неизвестном ему направлении. Конечно, будь он здесь, это вовсе не стало бы гарантией того, что он поможет андроиду разобраться в делах, касающихся Авы Полгар, но… делать здесь больше нечего. Приходится признать временное поражение. Или, всего лишь, ошибку? Словоохотливая прежде операционка Уильяма никак не отреагировала на заданные им вопросы, и светлая бровь Блейка изогнулась в удивлении. Положив руки на ограждение, андроид с легкостью перепрыгнул через него, и стал спускаться вниз. Именно в этот момент его ОС, — должно быть, перед этим злорадно мигнув разноцветными диодами где-то внутри Уильяма Блейка, — подсунула внезапное воспоминание. Ночь. Его комната. Ава Полгар. Ее взгляд переливается ярким сиянием в свете полной, холодной луны. Она смотрит на Уильяма очень пристально. Правда, с небольшой каплей страха, застывшей в уголке кошачьих, глубоких глаз. Ее рука едва заметно дрожит, до судороги сжимая простынь в кулаке. Ава Полгар не побоялась и пришла сюда ночью, чтобы найти ответы на свои вопросы. Это одновременно злит и восхищает Уильяма. Злит потому, что мисс Полгар снова решила, что имеет право вмешиваться в его дела, — и потому даже забрала записную книжку Требли и его друзей, — а восхищает тем, что вот она, — совсем маленькая в сравнении с андроидом, и не обладающая достаточной физической силой для хотя бы равного ему противостояния, — все равно, и так упорно, старается его остановить в том, что он приготовил для охранников из Ambassador Robots. Мгновение назад Уильям был так близко к ней, что это опьянило его. И потому он, вдруг смутившись этого внезапного порыва, предпочел восстановить дистанцию, и вернулся в свое прежнее положение. И сейчас, откинувшись на спинку кровати, он снова внимательно наблюдает за Авой Полгар, думая о том, что… «Знаешь, в чем успех любого дела? В удачно выбранном моменте. А момент для этого воспоминания сейчас неудачный!» — отчитав операционку на чем микросхемы стоят, Уильям спрыгнул на землю и растер ладони. «Это не мое воспоминание, а ваше. К тому же, я не регулирую появление того или иного момента из блоков вашей памяти в качестве активного воспоминания. Поэтому все претензии, высказанные вами в данном ключе, носят безосновательный и пустой характер». «Ну да, так я и думал!» — с сарказмом ответил Уильям ОС, пресекая их диалог и возвращаясь к машине. Дальнейший путь беспокойного андроида в течение этого долгого, насыщенного дня привел его к особняку в центре Пало-Альто, где сегодня проходил показ, на котором он пообещал присутствовать. Желание удрать куда подальше от этого дома, засвеченного разноцветными огнями громадных прожекторов и переполненного людьми, буквально вопило в Блейке, сводя с ума все его микросхемы и сбивая в ноль данные всех показателей. Глядя на его хмурое и слишком напряженное лицо, даже до самого непонимающего человека дошел бы тот неоспоримый факт, что известный манекенщик Уильям Блейк, чья бешенная популярность, пробившая за последние часы все возможные пределы и потолки, не желает присутствовать на данном показе, и тем более участвовать в нем. Как там говорил Мор? «Я думал, ты всегда делаешь то, что хочешь»? Уильям был почти согласен с ним. Но не теперь. Да, он мог бы настоять, и довести своим увольнением до сердечного приступа или до «белого каления», — кому что больше нравится, — Монику Бейли еще сегодня утром. Но за этим почти наверняка последовала бы невероятная, еще большая — спасибо инернет-блогу с отвратным названием, — шумиха. И как бы тогда, с учетом всех этих новых обстоятельств, стала бы возможной его поездка в Назаре, которую Уильям планировал провести как можно тише и неприметнее для всех посторонних глаз? Под рефрен таких невеселых мыслей андроид продолжал наблюдать за входом в цветной особняк и доедать мороженое. За всеми поездками, выпавшими на сегодняшний день, он едва не забыл о необходимости вовремя восполнить уровень собственной энергии. Этот фактор, безусловно, был одним из тех, что сближали андроида с людьми, и тем, что очень нравился самому Уильяму потому, что медленно и постепенно, — с того самого момента, как однажды, давним летним утром, он, будучи в компании Авы Полгар и Роберта Мора, попробовал в кафе полный английский завтрак, — андроид чувствовал, как превращается в избирательного гурмана. Впрочем, гурманство это было довольно своеобразным, помешанным, в основном, на йогуртах разных марок без добавок и великом множестве самого разнообразного, — но обязательно приготовленного на сливках, — мороженого (здесь Уильям не мог отказать, да никогда и не отказывал себе в удовольствии попробовать все возможные вкусы). Закончив краткий ужин, андроид как всегда аккуратно свернул обертку от мороженого в крохотный квадрат, и сжал его в руке, чтобы выбросить в ближайшую уличную урну. Педантично осмотрев салон автомобиля на предмет чистоты, он все-таки вышел из Land Rover в направлении дома, где проходил показ. *** — Уильям? Это ты? Что ты здесь делаешь? Риз, подруга Авы Полгар, которой при их уже довольно давнем знакомстве Блейк поцеловал руку, остановилась, и с удивлением посмотрела на молодого человека, выбравшего в ее уже пустой от посетителей кофейне, — на часах была почти полночь,— один из самых дальних столиков, окруженный двумя темно-красными, уютными и высокими диванами. — Добрый вечер, Риз. Мне приятно, что вы меня узнали. Я приехал сюда после показа. Девушка, все еще удивленно рассматривая блондина, едва не произнесла вслух, что его вряд ли возможно забыть, даже после одной-единственной встречи, но вовремя спохватилась и только улыбнулась. Приветливо и чуть смущенно. — Добрый вечер, — ответила Риз, подходя к столику. — Вы уже сделали заказ? — Да. Капучино. В нем идеальное соотношение кофе и молока. То, что называется у вас «золотой серединой». Риз снова улыбнулась. — «У вас»? — Да, у вас… у знатоков кофе, — тихо ответил Блейк. — У тебя все хорошо? — уточнила подруга Авы, замечая, что Блейк снова замолчал, а может быть, вовсе и не хотел разговаривать: таким замкнутым, и даже отстраненным, он выглядел. — Да, конечно. Как всегда. Уильям растянул губы в улыбке, но, судя по взгляду девушки, она вышла малоубедительной. — Если я помешала, то… — указав рукой в сторону витрины, на которой были выложены пирожные и выпечка, Риз сделала шаг в сторону, —…я просто вернусь к своим делам. — Нет, напротив. Я хотел бы с вами поговорить, — негромко отозвался Уильям и снова замолчал, обводя указательным пальцем резной узор в виде звезды в центре деревянного столика. Риз села напротив парня и тоже замолчала. — Простите, я… кажется, не слишком удачный собеседник сегодня. Уильям оторвал взгляд от звезды, чьи лучи расходились во все стороны, и посмотрел на Риз. — Мы говорим друг другу «ты» или «вы»? — Что? — В начале нашего разговора вы обратились ко мне на «ты», но потом перешли на «вы». Как вам будет удобнее общаться со мной? — Мне кажется, мы вполне могли бы говорить друг другу «ты». Если вас… тебя это не задевает. — Совсем нет, это только немного… непривычно. Мои программы изначально настроены иначе. Риз непонимающе посмотрела на Уильяма, и он, исправляясь, сказал: — Похоже, я несколько старомоден. Или вовсе устарел. Он усмехнулся, но так печально, что Риз ответила как можно мягче: — А мне понравилось, когда при знакомстве ты вдруг поцеловал мне руку, — она улыбнулась. — Это было необычно, парни сейчас так не делают, но… очень здорово. Я прямо почувствовала себя настоящей леди, в центре внимания… Поэтому предлагаю перейти на «ты» и вообще начать дружить! — Начать дружить? Разве можно вот так предлагать дружбу? — А разве нет? Девушка рассмеялась и почувствовала, как при новом взгляде на Уильяма краснеет все больше и больше. — Прости, я… — она прижала ладони к щекам, — …пока смущаюсь от того, что ты рядом. На этот раз для удивленного и непонимающего взгляда настала очередь Уильяма. — Вам… тебе не комфортно в моем присутствии? — Немного. Но это не плохо, это пройдет. Это… потому, что ты очень красивый. И я пока к тебе не привыкла. — Спасибо за честность. Данный факт может помешать нашему общению или тому предложению дружбы, которое ты только что сделала? Риз засмеялась. — Очень надеюсь, что нет! Потому что… — она посмотрела на Уильяма, — мне ты кажешься очень интересным. Так о чем ты хотел поговорить? И как ты узнал, что я — здесь? — Ава Полгар однажды сказала мне, что по этому адресу находится кофейня, которая принадлежит тебе. Сегодня, перед тем, как уехать в Назаре, я захотел поговорить с тобой. О ней. Об Аве Полгар. — Разве с Авой что-то случилось? Она звонила мне вчера, мы неплохо поболтали, и… — Как?! — Уильям крепко сжал запястье Риз и беспокойно посмотрел на нее. — Вы говорили вчера? Вчера? — Ну да, она сказала, со дня на день в Назаре начинается сезон серфинга, и она планирует участвовать. А что случилось? Уильям посмотрел на девушку, и широко, ослепительно улыбнулся. — Ничего. Просто я… кажется, не очень умный. Он произнес это так иронично и разочарованно, что подруга Авы, не сдержавшись, засмеялась. — Если бы я только знал, если бы вспомнил, что… как ты считаешь, с Авой Полгар все хорошо? И нужна ли ей помощь? Риз молчала, обдумывая ответ и наблюдая за тем, как появившаяся в зале официантка ставит перед Уильямом громадную чашку с капучино. — Благодарю, — Уильям улыбнулся девушке. — Спасибо, Марта, — автоматически, все еще раздумывая над ответом, сказала Риз. Официантка кивнула, и, бросив взгляд на блондина, торопливо ушла. Улыбнувшись объему кофейной чашки, подруга Авы, наконец, спросила: — Тебе нужен честный ответ? Десертная ложечка, которой Уильям старательно размешивал капучино, разрушая тем самым многоярусный, пенный цветок, специально нарисованный для него Мартой, остановилась, и, завалившись в сторону, звякнула, безвременно утопая в обилии горячего кофе. — Насколько это возможно. Риз еще немного помолчала, словно раздумывая над тем, может ли она открыть известные ей подробности. Задумчиво посмотрев на Уильяма, она сказала: — Тогда мой ответ «нет». С Авой не все хорошо. И даже не в порядке. Совсем нет, — девушка покачала головой, — совсем, совсем нет. И хорошо, что ты едешь в Назаре. Я очень рада. Ты ведь поможешь Аве? Ты же ее друг? — Ты не мой друг! Мы совсем не друзья, Ава Полгар, нет… Мы не друзья. Никогда ими не были, и никогда не станем. И ты поняла бы это довольно давно, если бы так отчаянно не хотела спасти меня от чего-то, что ты сама себе придумала. И если бы ты сама не захотела так отчаянно считать меня другом. Уильям тряхнул головой, с досадой и злостью вспоминая эти свои слова, сказанные им в прошлом Аве Полгар. Вот что тогда он говорил. Но думал ли он так на самом деле? Тогда — да. «А сейчас я по-прежнему так думаю?» — спросил он себя, и в данную минуту, к тому же, под взглядом Риз, не смог найтись с ответом. — Тебе нужен честный ответ? Андроид воспользовался ранее сказанной фразой Риз без всякого умысла, только как спасательным кругом, подходящим ему для выхода из бурной воды, в которой он, кажется, слишком сильно заблудился. И, кажется, Риз поняла все верно. Потому что, посмотрев на него тем взглядом, который он во многом определил про себя как «сочувствующий», девушка кивнула. — Я не знаю. Я… не знаю и не понимаю свое восприятие Авы Полгар. И я почти ничего не знаю ни о ней самой, ни о том, как она ко мне относится. Поэтому именно сейчас я не знаю, могу ли я называться ее другом. В истинном смысле этого слова. Говоря эти слова, Уильям смотрел на кромку белой, широкой чашки. Но если бы он поднял взгляд на Риз, то заметил бы, как в ее глазах начинаются слезы. Девушка смотрела на него с таким сочувствием и болью, что этот душевный порыв удивил ее. Этот красивый, удивительный, утонченный и какой-то совсем нездешний парень показался Риз таким одиноким, что… «И Ава тоже… такая одинокая!». Почувствовав, как в глазах собираются слезы, Риз поспешно отвела взгляд в сторону. Немного помолчав и собравшись с силами, она тихо произнесла: — Однажды, в разговоре со мной, Ава назвала тебя другом. Так и сказала: «он мой друг». Уильям посмотрел на нее. — Она действительно так сказала? — Да. После того, как я и Ава были в ночном клубе. — Уверен, это было до того, как Ава Полгар окончательно пришла в себя и вспомнила о нашем поцелуе. Поэтому я не думаю, что данную информацию можно считать абсолютно досто… — Вашем… что? Поцелуе?! Риз хлопнула в ладоши и с выражением крайнего изумления на лице отклонилась на спинку дивана. Уильям кивнул, не понимая причину такой реакции. — Тем поздним вечером Ава Полгар вернулась из клуба в состоянии сильной алкогольной интоксикации… сильной с учетом ее небольшого веса и способности организма к быстрому опьянению, и поцеловала меня. Я на поцелуй ответил. Последнюю фразу андроид произнес с предельной честностью, и, как показалось Риз, даже… гордостью. — А Роберт? — тихо спросила она. — Роберт Мор, его сестра Кэтрин и моя тогда еще девушка Сильвия видели наш поцелуй потому, что в тот момент они все были в доме Авы Полгар. Через несколько дней после него Роберт Мор захотел прояснить со мной возникшие обстоятельства посредством ближнего рукопашного боя, но у него почти ничего не получилось: неожиданно Ава Полгар стала свидетелем нашего разбирательства, разняла нас, а… в конце того разговора сказала, что я и Мор — «идиоты… оба!». Потом она убежала, и… — И после всего этого ты правда «не знаешь» и не понимаешь, как Ава к тебе относится?! Уильям посмотрел на Риз, и предельно серьезно сказал: — Это не кокетство, я… несколько другой. Я никогда не посмел бы рассказать вам все это, если бы знал, что вы воспримите это как мою игру, я… Андроид поднялся из-за столика. — Извините, что занял ваше время. Риз встала у него на пути. К счастью, входная дверь находилась за ее спиной, поэтому если этот парень в самом деле планирует сейчас уйти, она его остановит. «Ну… надеюсь» — подумала девушка, учитывая разницу в их росте и комплекции. — Прости… я не это имела ввиду! Подожди, дай мне сказать. Уильям остановился, отстраненно и несколько высокомерно, — что почти всегда проявлялось на его лице, если речь шла о том, в чем он не желал принимать участие, или о тех, кого считал абсолютно чужими и посторонними для себя, — разглядывая Риз. Девушка, волнуясь, сделала глубокий вдох и продолжила: — Я совсем не хотела тебя обидеть. Наоборот, ты… со дня нашего знакомства показался мне удивительным, и… — она кивнула своим давним впечатлениям об Уильяме, — …не похожим на других. В хорошем смысле. И я не воспринимаю твои слова как «кокетство», просто… меня удивило, что после вашего поцелуя и всего остального ты сейчас говоришь, что не знаешь, как Ава к тебе относится. Внимательно посмотрев в лицо Риз, Блейк тихо сказал: — Это все сложно и как-то запутанно. Девушка кивнула. — Понимаю. Почти как всегда в таких случаях. У людей. Сделав еще один вдох, Риз заторопилась. — Послушай, я не знаю, что именно произошло между тобой и Авой, она мне ничего об этом не говорила, но… действуй. Делай. Делай то, что ты решил. — Завтра утром я еду в Назаре. — Отлично! И не сомневайся. Может быть, учитывая характер Авы, и… — девушка мягко улыбнулась, — …твою необычность, все выглядит непросто, но не отменяй того, что ты уже решил. Уильям улыбнулся в ответ. — Не могла бы ты еще рассказать мне что-нибудь важное об Аве Полгар, и… — О, нет! Теперь нет! — подруга Авы засмеялась. — Во-первых, потому, что я, судя по всему, сама многого не знаю, а во-вторых…у вас, оказывается, есть уже целая история, так что будет гораздо лучше, если ты сам все узнаешь и спросишь. У Авы. Но если тебе понадобится моя помощь, — на этих словах Риз хитро усмехнулась, — можешь тайно позвонить мне или пригласить в Назаре. Я приеду. Сварю капучино и приеду. — Договорились. Андроид кивнул, и, неожиданно для себя, обнял девушку. — Спасибо тебе, Риз.