Может быть, подумалось ему, таких вещей, как плохие или хорошие друзья, просто не существует, а друзья всегда просто друзья — те люди, которые стоят рядом плечом к плечу с тобой в трудную минуту. Наверное, они всегда стоят того, чтобы за них беспокоились, и жили ради них, может быть, даже умирали за них… © Стивен Кинг — «Оно»
Дазай скучал — после всего что случилось, ждал ли Чуя этих слов? Парень не мог сказать точно даже, какие чувства они вызвали, но, всё же… Он не был для напарника пустым местом — в груди стало больно и тепло — Накахара улыбнулся. — Знаешь, я не хотел снова сотрудничать. Но сейчас даже рад, что рядом ты, а не кто - то другой, — повисла неловкая пауза, — надеюсь, мы забудем всё, что наговорили здесь… Наверное, привычка не проходит с годами? Тот, с кем ты когда-то работал, напоминает о днях, пусть нелегких, но по-своему уютных, вот только истинную цену им понимаешь лишь в момент, когда мир трещит по швам. — Это было заметно. Я тоже, дружище. Солнце скрывалось за горизонтом, в последний раз касаясь нездорово бледной кожи, но Дазай будто не видел следов усталости на лице мафиози. — Почему ты так на меня смотришь? — спросил Чуя, снова заметив на себе нечитаемый взгляд детектива. — Твои волосы… — Чёрт, ты прав. Надо будет сразу же помыться, как выберемся отсюда, — Накахара смутился, замечая на ярких прядях бурые следы запекшейся крови. — Это уж точно… — Осаму хотел сказать совсем другое, — хорошо хоть шляпу свою не потерял, мистер модник. — А вот если бы ты в том доме бинтами зацепился, не пришлось бы мне сейчас выслушивать стендапы, мумия. — Но ты спас меня, — Осаму несильно ткнул его локтем в бок, хитро ухмыляясь, — почему? — Не твоё дело, и вообще… Мы же команда. — Да, но не похоже, чтобы тебе это так уж не нравилось. — Дазай… — Что? — Почему ты тогда ушёл, — хотел спросить Чуя, но промолчал, — нет, ничего. Нам пора.***
— Да ты издеваешься! — Накахара с недоумением уставился на протянутую напарником руку. — И даже не подаришь танец? — детектив сделал наигранно грустное лицо. — Кончай придуриваться, Дазай! — Ладно, если серьёзно, я же говорил тебе: в одну реальность мы попадём, только если шагнём за порог одновременно. — Ладно, верю… Парень крепко сжал тёплую ладонь товарища и впервые за долгое время понял, что рядом с ним равный по силе человек — не один из требующих защиты, а тот, кто будет стоять с ним плечом к плечу до последнего — напарники шагнули в неизвестность.***
— Вот это да, никогда не видел более правдоподобной иллюзии, — мрачно заметил Чуя, глядя на руины некогда величественного мегаполиса — сколько же сил нужно, чтобы погрузить сюда целый город… В Йокогаме теперь царили разруха, мрак и хаос, вернее, так казалось двум молодым людям, идущим по широкой улице города к зданию Вооруженного Детективного Агентства. Снова лил дождь. — Выходит, сейчас мы видим совершенно одно и то же? — Чуя коротко кивнул: все силы он бросил на борьбу с окружающими образами — кое-где картинка давала сбой, но тут же возвращалась к прежнему виду. — Сволочь! Оно и его господин не меньше, — парень с силой отпихнул кусок обломка, валявшийся прямо под ногами. Он злился. И хотя гнев — довольно разрушительное чувство, так мафиози ощущал в себе силы действовать. Это не на самом деле, абсолютно всё, а значит, горожане в относительной безопасности. По крайней мере, пока Оно играет с нами, — говорил себе детектив. Осаму поднял голову — и увидел, что место красочной рекламы всюду теперь занимает одно объявление: ритуальные услуги. — Только глянь… С памятников на них смотрели недавно пропавшие друзья. «Найден» — написано кровью — ближайший стенд с объявлением Накахра тут же сравнял с землёй. — Не трать понапрасну силы, и тем более, не используй «Порчу», что бы ты здесь ни увидел, ясно? По крайней мере, пока не окажешься лицом к лицу с врагом и не убедишься, что я рядом. — Не указывай, сам знаю… Чуя вспомнил, как дар подвёл его в доме на Нейболт. Всего на несколько секунд, но их хватило, чтобы запаниковать — что если так будет снова? — Ты и без способности многого стоишь, лучший боец мафии, будто прочитав мысли товарища, ответил Дазай, — к тому же, её невозможно отделить от тебя полностью из-за Арахабаки. — Спасибо, умник, так что теперь? — Теперь Кинг попытается бросить все силы, чтобы уничтожить нас, пока мы ослаблены. Но мы… — Мы этого не допустим. — Именно, — Дазай кивнул, — мне нужна кое-какая информация: хочу понять, почему не могу устранить этот дар изнутри. Все документы остались в агентстве — мы идём туда.***
Здание встретило союзников мёртвой тишиной, но в дверном проёме показалась знакомая фигура высокого седого мужчины в очках. Он харизматично улыбался. — Кинг… Писатель находился в хорошем расположении духа. Он трижды хлопнул в ладоши, имитируя овации — звук нервно сломал тишину безлюдного помещения, лишь где - то в коридоре противно трещала мигающая лампа. — Браво! Вы зашли так далеко, как никто из моих актеров. И подарили такие искренние эмоции… Это злило. Безумно. И почему бы его прямо здесь не прикончить? У Дазая всё ещё есть пистолет, да и собственная способность пока никуда не делась, но что - то подсказывало Чуе, что всё не так просто: они давно уже вовлечены в куда более сложную игру, где необдуманный ход может стоить всего. — Зачем ты пришел? Что если мы просто возьмём и убьем тебя? — Взгляд Дазая был непроницаем. — Всё происходит в своё время. Я пришел потому, что грядет финал. И, кажется, теперь знаю, чем вас удивить. Что он имеет в виду? — задумался сыщик, — главные страхи? Но сейчас мы, скорее, злы, чем напуганы. — А убить меня… Что ж, попробуй, — Стивен эффектно развел руки в ожидании выстрела, — видишь ли, это временно невозможно, пока Оно может питаться. Вдруг блефует? — Дазай прицелился и нажал на курок. Его рука не дрогнула, но Кинг остался невредим. На месте врага стоял бледный как смерть союзник. Он опустил глаза, чтобы рассмотреть алое пятно на своей груди. — Что? Как? ЧУЯ! — Эспер пошатнулся и со стоном рухнул на пол. — Как ты… Мог? — Кинг залился хохотом, свет предательски замигал. — Нет, Дазай, это только кажется, слышишь? Это не правда, а… — договорить Накахара не смог: жгучая боль в груди вспыхнула слишком резко, — Дазай! Вера в реальность происходящего постепенно делает всё настоящим! Не может быть… Чтобы так глупо… Мне... вдруг умереть… — Чуя прикрыл рот перчаткой, ощущая знакомый металлический привкус на губах. Свет погас полностью. Последнее, что смог увидеть мафиози — как меняется тело на руках напарника и раскрывается уродливая пасть чудовища. Но они не сдались. Какая - то часть подсознания кричала о невозможности того, что происходит вокруг. Творец кошмаров опешил от такого упорства, но ощутил лишь больший интерес к следующему ходу: теперь это был вопрос принципа.***
Накахара очнулся на полу чужого кабинета, но самого детектива рядом уже не было — Кингу снова удалось разделить нас, — с тревогой подумал парень, однако тут же взял себя в руки: он ещё жив, а значит и напарник, вероятно, тоже. На столе лежал аккуратно сложенный лист бумаги. Что это? Письмо? Дрожащими руками мафиози развернул его. Чуя, не знаю, буду ли жив, когда ты прочтёшь это письмо, не уверен, что ты вообще его получишь, и не берусь судить, как изменится твоё мнение обо мне к концу этих строк, но… Я ухожу из Портовой Мафии. Я всегда теряю то, что не хочу терять — сегодня это опять произошло. Что если я уже не буду в порядке? Сильная усталость — всё что осталось. Трещина не срастается и, возможно, этого вовсе не произойдёт. Я хочу быть рядом, но к чему бы ни стремился, это лишь продолжит мои жизненные страдания: кто бы ни был мне близок, он непременно умрёт. Наверное, мне не стоит удерживать тебя рядом с таким человеком, не хочу, чтобы ты разделил подобную участь, не вынесу видеть тебя мёртвым, поэтому больше ты не используешь «Порчу». Мне нужно отпустить тебя, пусть это и будет значить для меня самого окончательный слом, за которым последуют только апатия и смерть — и я не знаю, как сказать тебе это в лицо. Почему правда обязательно должна быть такой? Я хочу, чтобы ты был счастлив, но для этого меня просто не должно быть ни в твоей памяти, ни в твоей жизни. Прости: я не знаю, как быть и всё время убегаю. Попробую начать всё с начала снова. Вся моя жизнь состояла сплошь из позора. Да я, впрочем, так и не смог уяснить, что это такое — человеческая жизнь. С тобой было иначе, но в так называемом «человеческом обществе», где я жил до сих пор, как в преисподней, если и есть бесспорная истина, то только одна: всё проходит. Прощай, напарник. Осаму Дазай — Нет, нет, нет… поверить не могу, что ты чувствовал себя так! Парень не ощущал от злосчастного клочка бумаги никакой иллюзорности, словно письмо было настоящим — и это ранило сильнее прочих обстоятельств. Конечно, вечно аккуратный почерк Дазая слегка исказился из - за волнения, но это точно писал детектив! Чуя узнал кое-какие привычные фразы друга в тревожном тексте, где каждая строчка сквозила отчаянием и болью. Он, как всегда, бежал от неё, от жизни и даже от счастья, потому что привык быть один — на глаза парню навернулись слёзы. — Это уж мне решать, лучше с тобой или без тебя, придурок! — Лист бумаги обратился пеплом, и осел на тонкие перчатки. Нужно найти союзника, пока не поздно, если, конечно, они ещё не проиграли, но где тогда Кинг? Разве он не пришел бы взглянуть на падение знаменитого дуэта? — Дазай! Дазай, мать твою! Дверь со скрипом отворилась — здесь было непривычно холодно, будто кто-то в ветреный день забыл закрыть окно. Накахара так и застыл на пороге, не в силах поверить глазам: знакомое тело безвольно болталось подвешенным на прочной верёвке, голова напарника была опущена — весь он походил на грустную тряпичную куклу. — НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, НЕТ! — Эспер поспешил обрезать верёвку ножом, но вскоре осознал, что это не поможет: пульса нет, дыхания нет. Чуя кричал впервые. Долго. Так громко, что, казалось, вот - вот сорвёт голос. Он не позволял себе этого, когда его пытали враги и предавали друзья, но сейчас был почти сломлен — силуэт парня охватило алое сияние — так они всё же умрут вдвоём? — Этого не может быть… — Он мертв, — шептало что - то из тьмы. Ветер всё терзал белоснежные шторы. — Мёртв, — повторяли знакомые голоса. Дазай был жив и даже находился рядом, но видел свой собственный кошмар.***
Осаму бежал, спотыкаясь и падая, задыхаясь. Он был изранен и слаб, но одержим одной лишь мыслью — спасение товарища. — Слишком поздно… — У детектива не было времени думать о том, кто это сказал. Да, ему позвонили слишком поздно и это полностью его вина. Он ушёл однажды и ничего не исправит теперь. На безобразные обломки медленно оседал пепел. Кажется, он помнил это место: такое чувство, что они с Чуей уже бывали здесь раньше, но чёрт, как же много таких картин видели союзники, вот только тогда получалось уйти. В этот раз всё иначе: он знал, чувствовал, но не сдавался и, наконец, коснулся нездорово бледной кожи, усеянной странными узорами и глубокими ранами — слишком глубокими, чтобы оставить напарнику шанс. — Больше не человек! — Не работает: парень пришёл в себя, но не перестал терять кровь, свечение не погасло и эти ненавистные Дазаем алые линии, въевшиеся в кожу друга, не сошли с его тела. — Быть не может… — Пожалуйста, прекрати это! — Таким голос напарника Осаму ещё не слышал, — ПРЕКРАТИ! — Я пытаюсь! Детектива трясло. Он мало что уже видел от застилающих глаза слёз, но всё пытался прижимать к себе Накахару, словно это как-то поможет. — Почему? Почему, ПОЧЕМУ? — Осаму действительно потерял контроль над эмоциями. Дышать стало тяжело. Даже слишком, словно на шее невидимая петля. Одарённый совсем забыл, насколько зыбка нынешняя реальность, ведь чем больше эмоций она впитывала, тем более настоящей становилась, а внутри него разрастался Ад. Вокруг не было ни одной живой души, только трупы врагов и пылающие руины. Лицо Накахары вдруг утратило прежние эмоции. Осталась только невыразимая печаль в угасающем взгляде. — Дазай… — этот слабый голос заставил сыщика вздрогнуть, — ничто в этом мире не сможет заполнить пустоту одиночества в тебе! Слова Оды так внезапно сказанные умирающим союзником показались детективу странными, но слышать это было больно, хуже, чем впервые, ведь всё повторялось в точности. И теперь можно сказать наверняка: бегство — не лучший выход. С тех пор он считал привязанность уязвимостью, и только сейчас понял, как сильно ошибался. — Такова твоя судьба, — ответил нечеловеческий голос. Чуя ужасно закричал — у Осаму перехватило дыхание. В то же время, этот крик вызывал в душе особый отклик. На секунду одарённый засомневался в реальности происходящего, и всё же, поздно: он уже шагнул в бездну. Верёвка на шее стала почти осязаемой, чёрные тени обступили двоих обессилевших товарищей. — Я тебе доверял — по губам мафиози текла густая алая кровь. Предатель! Мои… лёгкие… горят… — Прости… меня… Почва под ними утратила прочность и стала осыпаться, погребая напарников под толщей земли, будто там, внизу, вырыта огромная яма. Она затягивала эсперов в братскую могилу — запах сырости снова сводил с ума, огромные, прочные корни, подобно живым червям, овивали тела парней, не давая и шанса освободиться. — Я люблю тебя, Чуя! — Его никто не услышал.***
Это происходило снова: «Порча» овладевала телом против воли и неминуемо несла за собой гибель. Я всегда знал, что так случится, если ты всё-таки это сделаешь, — подумал Чуя, беспомощно обнимая тело друга и борясь с очередным приступом боли и помутнения. Сколько раз он такое чувствовал за свою недолгую жизнь? Может, это идеальный момент, чтобы сдаться? — Алые узоры покрыли кожу, комнату медленно стала заливать горячая кровь. — Глупо ждать большего от хрупкого человеческого тела! — Нет! — Что бы ни говорил злосчастный голос и как бы ни был силён соблазн поддаться ослепляющей черноте, Накахара не привык сдаваться без боя. Пусть подсознание рисует ужасные картины, пусть это отчаяние живёт в нём самом, есть нечто большее, ради чего стоит жить, за что не страшно умирать снова и снова. — Дазай! — Он ведь на самом деле жив? Жив? — Пожалуйста, будь живым! — отчаянно думал одарённый — Я же… чувствую! Или это в самом деле конец? — Давай одолеем их вместе? — Слова Осаму внезапно ожили в памяти. А ведь тогда, в 15 лет, всё было примерно так же: сильные враги, обстоятельства хуже некуда и смертельная опасность, но у них получилось. Да! У них получилось, нужно только пробить брешь в этой жалкой реальности и нащупать в темноте знакомую руку… — ДАЗАЙ! Детектив подумал, что бредит, услышав знакомый голос, ведь Чуя уже не дышал, но во второй раз этот зов заставил его пробудиться от иллюзии — и в ту же секунду тело на его руках рассыпалось в прах. — Чуя? — часть реальности распалась, теперь Осаму видел, что напарник пытается дотянуться до него и, самое главное, что он жив. Одарённый из последних сил протянул руку союзнику: его всё так же безжалостно тянуло вниз, но в последний момент Накахара использовал способность, рванув детектива на себя — оба, обессилевшие и перепачканные в грязи и крови, рухнули на пол. Не стало ни обломков, ни ран, ни пепла. Оба были по-своему счастливы. — Ты жив … — Хором произнесли товарищи с неподдельной, надрывной радостью, позабыв, как долго притворялись врагами. Выходит, их главные страхи — потеря друг друга... Осознание приходило медленно, так и не успев окончательно сложиться во что-либо, кроме немого вопроса, застывшего в глазах, но откуда-то из темноты снова послышались крики и голоса — на сей раз настоящие, они были знакомы обоим.