Мои волки делают ауф

      Металлический скрежет и горький запах кофе. Полумрак, разгоняемый лишь парой ламп над столом с будущими проектами. Мастерская Т/и была островком спокойствия среди бушующего хаоса геройской академии и местом отдыха Урараки от всего. Сюда она приходила после безумно утомляющих тренировок, чувствуя боль в тех мышцах, о существовании которых она и не подозревала. Сюда забиралась и чтобы отдохнуть от бесконечных разговоров с одногруппниками — которые она любила, но стоило же делать перерывы и заряжать свою социальную батарейку! Да и в целом восстановить нервы от напряжения, царившего на геройском факультете уже несколько недель. Ученики класса поддержки же жили словно в другом мире, в котором не стоило бояться преступной организации, выслеживающей тебя и твоих друзей. Эти подростки собирали и улучшали свои изобретения, варили нескончаемые кружки кофе, вылезали из уютных берлог лишь на занятия. Рядом же с Т/и все тревоги и проблемы рассасывались словно сами собой, ведь, как она говорила: «Если не можешь что-то изменить, то и волноваться нечего, а если можешь — просто меняй».       Тогда казалось, что ничто не могло нарушить мирную атмосферу, окружавшую корпус поддержки. Как же Очако ошибалась. Сейчас, стоя на пороге некогда желанного убежища, напоминавшего шкаф в сказке, пускавший в другой мир, она понимала — зло приходит и туда, где его не ждут. Сжимая нервно ремешок сумки, небрежно перекинутый через плечо, она оглядывала разруху перед глазами, и все никак не верила, не могла вставить ее в свою картину мира. Воспоминания тонкими нитями вшивали эту комнату в ее память, пробегаясь по всем предметам. Вот на этом стуле, перевернутом и откинутом в угол, лишившимся одной ножки, она сидела каждый раз. Подтаскивала к столу, отодвигала с сиденья стопку учебников и тетрадей, каждый раз одну и ту же, брала в руки ту кружку, что сейчас раскидана осколками по полу, и наливала кофе. Всегда слишком горячий для нее, что руки обожжешь, так и сидела сначала несколько минут, неловко дуя на него и рассматривая инструменты. Сейчас и они были разбросаны по комнате, словно откинутые взрывом, поломанные и погнутые. А тогда — тогда Т/и брала их любовно в руки, гладила и объясняла предназначение каждого. И пусть во всей комнате царил бардак, ее рабочее место всегда было в идеальном порядке. На месте остались лишь стол, приколоченный к полу, но разломанный теперь напополам, и различные ожоги на полу и стенах, оставшиеся еще с первых экспериментов подруги — украшали они не только обои, но и руки Т/и, подзажившие, но все еще пятнами раскиданные по ее коже.       Больше всего любила Урарака те первые час-два, что проводила с Т/и. Она тогда сидела, наблюдая за тем, как подруга что-то мастерит, матерясь себе под нос, чертит, собирает, лишь изредка поглядывая на Очако — тут ли еще сидит? И лишь потом, отдохнув и подзарядившись, они общались друг с другом, обсуждая учебу и планы на будущее, новинки кино, о которых лишь слышали, да новости из мира героев. Иногда Урарака показывала мышцы, что проявлялись все сильнее, пару раз Т/и даже восхищенно пробегала по ним кончиками пальцев, хоть и у самой от работы с инструментами бицепсы были неслабые. В ответ Т/и демонстрировала ей первой свои изобретения, показывала их в действии и смущенно улыбалась на похвалу.       Сейчас же — от каждого из столь приятных воспоминаний щемило сердце, цветочные путы сжимали тело, а кожа словно горела там, где некогда порхали прикосновения. Дышать становилось тяжелее, и кровь уже клокотала на подступах к горлу, но Очако держалась. Не хватало еще отвлекать полицейских от важного расследования, поиска на волновавший всех вопрос — куда же делась Т/и?       Легко погладив сумку, Урарака попыталась переключиться на другие, более приятные мысли. Вот только сразу наткнулась пальцами на выпирающую из кармана коробочку, обвитую матовой лентой. Там она спрятала шоколад, который приготовила на день святого валентина — полночи возилась под руководством Момо и Мины, и в итоге сама готова была растаять от его вкуса. Рядом где-то должна была лежать и открытка с неловким, смущенным признанием в любви… Но сейчас это было так неважно, когда не было рядом той, кому она хотела все это вручить.       Мысли о смерти Т/и удалось прогнать с большим трудом, но им на смену пришли другие, не менее тяжелые — ее ведь наверняка украли и где-то держат, может, на цепи прикованную, а может в холодной клетке, и хорошо если не бьют и не пытают, и наверняка ведь уже готовятся звонить родителям по поводу выкупа — зачем же еще ее красть? А что, если сумма окажется неподъемной, и тогда… Что тогда сможет сделать девчушка без геройской лицензии и богатого практического опыта? Куда ей лезть в дела взрослых, когда и она сама может быть под прицелом злодеев? Но и стоять в стороне попросту невыносимо.       — Иди лучше к одногруппникам, — утешительно пробормотал Айзава, похлопав Очако по плечу. — Нечего себя здесь терзать. Будут новости — сообщу.       Благодарно кивнув, Урарака все же нашла в себе силы отойти от места, так и дышавшего отчаянием и болью. Но и в комнату возвращаться не хотелось, было тошно и противно от вынужденной беспомощности. Присев на скамейке у академии, она задумчиво пинала землю, пытаясь понять, как помочь той, любовь к которой осознала лишь недавно, и так болезненно, что та кровью и лепестками рвалась из нее. Подумать ей не дала мрачная тень, нависшая прямо перед ней.       — Я слышал, что произошло, — пробурчал Хитоши, словно бы и сам не понимавший, что он здесь забыл. — Они нашли след. Думаю, смогу уговорить Айзаву-семпая взять нас с собой… Полицейские говорят, что это была не лига злодеев, так что проблем быть не должно.       Пару минут Урарака молча смотрела на парня, размышляя. Приняв же решение, словно заново расцвела, кинулась на него с горячими объятиями и нетерпеливым:       — Конечно! Только скажи когда! Я у тебя в долгу буду, — отпустив наконец засмущавшегося парнишу, Очако и сама покраснела от своей чересчур яркой реакции. — Ну, я тогда пойду в класс?       Шинсо кивнул и ушел также тихо, как и пришел.       Если в первую ночь после исчезновения Т/и Урарака не могла спать из-за всепоглощающей тревоги, что сжирала ее нервные клетки и накрывала одеялом невыносимой паники, то в эту попасть в кровать ей не суждено было по другой причине — спасение Т/и.       Быстро переодевшись в геройский костюм, Очако молнией сбежала вниз по лестнице, едва получив сообщение от Шинсо. И как бы она ни пыталась передвигаться потише, была уверена — ее топот разбудил половину общежития.       У входа ее уже ждали и Айзава, и Хитоши.       — Ты уверена, что готова принять участие в этой операции? — спросил Шота, пристально глядя ей в глаза. От этого взгляда всегда становилось не по себе — невольно закрадывались сомнения в собственных способностях, — но в этот раз Очако смогла скинуть неприятные ощущения и уверенно ответить:       — Да.       По улицам пришлось изрядно попетлять, разбившись на маленькие группы, чтобы не вызывать подозрений. Идти вместе с Шинсо оказалось на удивление спокойно — всю дорогу он молчал, изредка поглядывая на Урараку, чтобы убедиться, что та еще следует за ним. И все же, стоило прийти к нужному зданию, Очако ощутила, как пот с ладоней напитывает прорастающие стебли, корни которых опутывали все ее тело. Ей уже приходилось несколько раз участвовать в спасении обычных жителей, не зря же она выбрала практику у Пистолетоголового, но в этот раз на кону стояла жизнь ее подруги, занимавшей особое место в ее сердце, и от этого любая возможная ошибка виделась концом света.       Еще и эти цветы, словно яд проникавшие в ее разум, путавшие мысли и напоминавшие каждым шипом и каждым ростком о любви, которую уже не могло вместить ее тело.       Не прибавляло смелости и само здание — самое обычное, легко спутать с любым из жилых домов, что стояли по соседству. Проходи Урарака мимо, и внимания бы не обратила, и даже бы не подумала, что в нем могут удерживать пленницу, и от этого обычная жизнь виделась уже не такой безопасной. Если преступники могут скрываться среди мирных людей, то как же замечать и вовремя искоренять зло? Сомневаться же в верности локации навряд ли стоило — Т/и берегла свои изобретения и в каждое вставляла отслеживающий чип, будь это даже обычный держатель для телефона или универсальная лапка, которой можно было и чипсину в рот закинуть, и деталь на место прикрутить. И на себе таких мелочей, облегчающих жизнь, на ней всегда было немало.       Идя за Айзавой, Урарака в очередной раз обрадовалась своему решению проходить практику у Пистолетоголового — без полученных от него боевых навыков ее полезность в замкнутых помещениях падала бы почти к нулю. Из плюсов — с ее причудой сложно во время спасения одного человека заодно разрушить все стоящие рядом здания.       Пробираться по пустым коридорам психологически было нелегко — мысли так и норовили ускользнуть в опасное направление, пуститься в размышления о всевозможных «а что если» и «вдруг», и с трудом удавалось держать их на коротком поводке, фокусируясь на том, что происходит вокруг.       Благо, до нужной комнаты идти пришлось недолго. Несколько поворотов — и они уже стоят у двери, готовые к бою, ждущие лишь знака от полицейских, что первыми открыли дверь и вошли внутрь, выкрикивая приказы: положите оружие, руки вверх, ложитесь на пол. Дальше вступили в дело уже они — благо, скоро стало понятно, что причуды злодеев в бою роли не играют, и победить их можно было бы силами одной лишь полиции, но осторожность никогда не бывает лишней. И пусть хотелось ринуться сразу к тем, кто стоял рядом с Т/и, Урарака понимала — так она сделает лишь хуже, встав на пути обстрела. Пусть дальним боем занимается Айзава, ловко управлявший своей лентой, выбивавший оружие и откидывавший противников в стены. С теми, кто мог навредить самому Шоте или полицейским, разберутся уже Очако с Хитоши.       Несколько стремительных секунд Урарака могла лишь думать о тех, кто стоял перед ней, кто готов был навредить ее подруге и, хотелось бы верить, будущей возлюбленной. Первого перекинуть через спину, заломить руки и рывком усадить на колени, второго локтем пихнуть в живот, третьего отправить в полет причудой, и вернуться добить второго — в этот раз сделав подсечку и на всякий случай завершить все ударом ногой в многострадальный живот. И все это время она ощущала, как кровь колотится от выплеска адреналина в ушах, краем глаза замечала, как Хитоши голосом зачаровывает главаря, как Айзава связывает поверженных, и как полицейские выводят Т/и. И даже когда последний злодей был связан и обезврежен, в Очако так и кипела жажда продолжения — хотелось сражаться, бить и кидать, пока не утихнет отчаяние, накопившееся за бесконечные часы этих двух суток, когда она понятия не имела, что происходит с дорогим ей человеком.       Твердое касание учителя подействовало на нее отрезвляюще. Легко подтолкнув Урараку в сторону выхода, Шота остался следить за задержанными вместе с парочкой оставшихся полицейских. Уже на улице Очако глубоко вдохнула воздух, пытаясь успокоить расшатанные нервы. Т/и сидела в полицейской машине, сжимая в руках бумажный стаканчик и давая показания. Внимательно осмотрев ее, Урарака смогла наконец выдохнуть. Помимо залегших подглазников, мелкой дрожи рук и утомленного вида, она изменений не нашла. Закончив беседу с офицером полиции, Т/и заметила Очако и устало улыбнулась ей.       — Ты как? — первым делом спросила Урарака, подойдя и пытаясь излучать всем своим видом спокойствия, которого в ней не было и на грамм. Осторожно взяла ладони подруги в свои, мягко сжимая и тут же отдергиваясь. Шипы, торчавшие из нее тут и там, ранили Т/и, оставив мягкие проколы. — Прости! — тут же выпалила Очако, растерянно застыв и не зная, куда деть руки.       — Все в порядке, но что с тобой? — взволнованно спросила Т/и, притягивая к себе Урараку, обнимая ее, и уткнулась лицом ей в плечо, мягко поглаживая ее по спине.       — Со мной все в порядке, не переживай об этом. Просто… немного приболела, ничего непоправимого. Тебя никто не трогал? Они ведь ничего с тобой не сделали? — засыпала вопросами подругу Очако, едва касаясь кончиками пальцев ее волос.       — Нет, они просто хотели от моих родителей… выкуп, — выдавила Т/и. — Мерзко, просто мерзко! Но я рада, что ко мне пришла ты! И спасла… Прямо как в сказке, — нервно улыбнулась Т/и, слегка отстраняясь и любуясь Ураракой, растрепанной и нервной после мелкой стычки. — Я надеялась, что ты придешь меня спасти. Теперь и ты расскажи, что с тобой, ты уже ходила ко врачу? Надеюсь, не будешь теперь как Деку постоянно у Исцеляющей Девочки лежать!       — Я… Такое облегчение, что с тобой все в порядке! — улыбнулась Очако, подавляя волнение и пытаясь выглядеть как можно увереннее. Все же, она, а не Т/и, учится на геройском факультете, она должна будет в будущем спасать людей. И хрупкое спокойствие спасенных стоит сохранять любыми силами. Не прерывать, мягко смотреть и уверенно говорить, ведь все под контролем, и переживать им больше не о чем. — А болезнь и правда мелочь, поболит немного и пройдет…       — Идем, надо дать Т/и прийти в себя и поспать, — кратко бросил Айзава, проследивший за погрузкой преступников в полицейские машины.       — Я тебя люблю, — прошептала Т/и, нежно поцеловав Урараку в щечку. — Моя героиня.       — И я тебя люблю, мое сокровище, — ответила Очако, помогая подруге забраться в машину академии.       Обменяв у Денки приставку на шоколад, приготовленный к дню Святого Валентина, Урарака вручила ее Т/и, и та теперь возилась, подключая ее к телевизору в комнате Очако. Кусочки нового шоколада, приготовленного заново по улучшенному рецепту, лежали в коробочке и так и манили, но трогать их Урарака не решалась. Все же, это подарок Т/и, приготовленный не с надеждой на возможные отношения, а с радостью от взаимной любви.       — Во что хочешь поиграть? Денки вручил игру с убийствами монстров, про приключения котика и мортал комбат, — Очако задумчиво рассматривала упаковки дисков, сама не зная, на что сегодня было настроение. Она нечасто играла во что-то, а тем более на приставке, но Каминари взял на себя обязанность обеспечить ей хорошее свидание, и обучил ее всему, что следовало знать новичку.       — Что, сражений в обычной жизни мало? — спросила Т/и, закончив с подключением. Заговорщически подмигнув, она достала диск со своей игрой. — Сегодня будем гонять на машинах!       — Вообще, я надеялась на игру с котиком… Оставим на будущее тогда, — улыбнулась Урарака, наблюдая за сосредоточенной Т/и. Прошло несколько дней с ее спасения и их взаимного признания — и обе вернулись в норму. Т/и еще иногда вздрагивала от резких звуков и продолжала спать со включенным светом, но руки перестали трястись, да и она не оглядывалась на каждую тень. Ростки же, кровавыми бутонами прорывавшиеся сквозь кожу Очако, исчезли, оставив после себя лишь дремлющие лозы, обвивавшие ее под кожей, пролегавшие тонкими линиями, напоминавшими о грозящей опасности. Стоит ее сердцу разбиться — и болезнь сожрет ее, оставив от ее останков лишь алые цветы.       — Мне хочется драйва. Пока сидела у этих в подвале поняла, как не хватает ярких эмоций в жизни. Приятных, — задорно улыбнувшись, Т/и плюхнулась на диван рядом с Ураракой и закинула одну из шоколадок в рот. — Я и не знала, что ты так хорошо готовить умеешь. Прямо тает на языке. Ты сама хоть чуть-чуть попробовала?       — Нет, ты что, это же подарок! — смущенно замахала руками Очако, покрываясь румянцем. До сих пор не верилось, что они больше не подруги, а возлюбленные, и что теперь, наверно, они могут и… целоваться. От таких мыслей она засмущалась еще сильнее, но Т/и этого явно не заметила.       — Это не дело, — покачала она головой, беря кусок шоколадки и поднося его к губам Урараки. — Давай, пробуй.       Застенчиво Очако приоткрыла рот, чувствуя, как кончики пальцев Т/и задели ее губы. Шоколад и правда чудесный, его она пробовала лишь во время приготовления. Сейчас же — совсем другие ощущения. Нежный и идеально сладкий. Такой она бы каждый день ела.       — Ну? Чудесно ведь, скажи! — довольно заулыбалась Т/и, замирая перед ней. Она задумчиво смотрела на руки Урараки, покрытые темным узором из-за лоз. Мягко и аккуратно Т/и провела по ним. — Больно?       — И правда вкусно… А лозы нет, не болят, я их уже и не чувствую. Будто татуировки, только не в коже, а под ней, — покачала головой Очако.       — Ты бы сразу сказала, в чем дело. Ты же меня знаешь, я просто… как-то не замечала, — смущенно пробормотала Т/и. — Если бы я знала о твоих чувствах, тебе бы не пришлось все это пережить. Да и когда я тебя тогда увидела… я ведь все поняла. И так жалко стало, что раньше тебе не призналась.       — Ничего, я сначала просто не понимала своих чувств. Может, потому и заболела… Но главное, что сейчас все хорошо, — улыбнулась Урарака, любуясь Т/и. Для нее — прекраснейшая девушка, с которой хорошо и молчать, и целыми днями в мастерской сидеть, и говорить.       Покраснев, Т/и отвернулась к экрану телевизора.       — Ну хватит, смущать других приятнее, чем смущаться самой. Давай, выбирай себе машину. На первой гонке я тебе поддамся, раз уж ты новичок, но потом пощады не жди! — азартно пообещала Т/и, листая список машин на выбор. Кивнув, Очако принялась погружаться в новый для себя мир — ради Т/и она с радостью нырнет в новое увлечение, новую жизнь, новые приключения… И обретет новые мечты, способные украсить ее будни будущей героини.