Игры с огнём

Психиатр доктор Фредерик Чилтон с неприязнью и страхом смотрел на Абеля Гидеона, заключённого, бывшего хирурга, который вспорол ему живот не так уж и давно. После произошедшего Чилтон, мягко говоря, опасался Гидеона, а тот стоял перед ним, ухмыляясь, как будто бы это нормально. И смотрел прямо ему в глаза. Жёсткий взгляд! Трудно даже сказать, кто на кого смотрел — Чилтон или Абель. Чилтон оказался не в состоянии пошевелиться. Кисти рук он прижал к животу, как будто хотел защититься от следующего удара. К счастью, санитары крепко держали Гидеона, не позволяя тому приблизиться к доктору Чилтону без их ведома. Зрелище было не из приятных, но зрелище было любопытным. Длилось всё несколько минут, потом санитары повели Гидеона в камеру и закрыли за ним дверь. Чилтон некоторое время пребывал в прострации, глядя на руки, затем убрал их от живота, поправил воротник клетчатого пиджака и вытащил из кармана дорогую авторучку. Он подошёл к камере, где сидел ухмыляющийся Гидеон. — Как ваше ничего, доктор Чилтон? — радушно поинтересовался тот. — О, я имею в виду то самое ничего, что осталось в вашем нутре после того, как я вытащил ваш кишечник. Там всё хорошо зашили? Боли не мучают? Вы уж меня извините, я понимаю, что для вас это было неприятно, но что поделать — работа такая, — он явно издевался, стараясь вывести Чилтона из себя воспоминаниями о том ужасе. — Швы накладывают такие умелые пальцы, такие умелые, что вы даже не представляете. Надеюсь, вам уже лучше. Фредерик Чилтон подошёл к решётке и посмотрел в лицо Гидеона. Оно было бледным, но в глазах горело тусклое холодное пламя. — Забавно, — сказал Чилтон стервозно. — Может, вы объясните, в чём тут юмор? — Уже объясняю, — ответил Гидеон. — Хотя это не очень смешно. Видите ли, доктор, вы, несомненно, прекрасно осознаёте, что в настоящее время самое место для вас в аду. Ну или, если хотите, на паях с некоторыми моими компаньонами… — Вы, — сказал Чилтон, — выбиваете у меня землю из-под ног. Даже думать об этом мерзко. — Да неужели? А по-моему, это очень легко. Вас, как я понимаю, больше всего беспокоит, что раньше вы были человеком в полном смысле слова. А теперь вместо человека у вас какая-то комбинация шлангов и трубок. Чрезвычайно неприятное ощущение. И, как я уже сказал, удивительно, что при всей этой некрасивости вы до сих пор живы. Чилтон мрачно посмотрел на него. Ему хотелось как следует врезать Гидеону по щеке. Но за всё время своего опыта общения с этим преступником он ни разу не применял физическое насилие. Поэтому он ограничился тем, что надменно усмехнулся. — Интересное мнение для живого мертвеца, — сказал он. — На редкость интересное. — Вы, — продолжал Гидеон, — напоминаете мне очень модный в этом сезоне фильм ужасов. Вы мне напоминаете… Впрочем, не важно. Не стесняйтесь, я вас внимательно слушаю. Гидеон сел напротив Чилтона и сложил руки на груди. Не отводя от него глаз, Чилтон заметил на столе записку. Он взял её и стал читать: «Мистер Чилтон, Не советую играть в эту игру. Знаю, что говорю. От вас одни неприятности. Так что поищите себе другую работу. Психиатр из вас как из тюленя эквилибрист. С наилучшими пожеланиями, доктор Абель Гидеон. PS: Не забудьте при оказании медицинской помощи показать, пожалуйста, свой паспорт.» Чилтон положил записку на место и с брезгливым недоумением уставился на Гидеона. — Не понимаю, — сказал он, — что вы имеете в виду. Какой-то идиотский трюк. — Я прекрасно понимаю, — ответил Гидеон, — что вы не понимаете. Но хочу вас спросить. Вопрос можно? Почему вы выбрали именно эту профессию? Я понимаю, что это, конечно, ваше дело, но как-то всё это странно. Почему бы вам не стать цирковым наездником? — Цирковым наездником? — повторил Чилтон раздражённо. — Что это за сравнение? Кого я должен развлекать? У меня пациенты, между прочим, есть. Их надо лечить, а не развлекать. Моя работа — ставить диагноз. Так что пожалуйста, не указывайте мне, чем заниматься. Гидеон насмешливо поцокал языком. — Хорошо, хорошо. Пусть не цирковым наездником. Как насчёт кардиохирурга? Серьёзный такой специалист. Я слышал, они делают какие-то интересные операции. По этим делам там настоящий конвейер. Двести операций в минуту. Очень занятно. Чилтон неодобрительно поглядел на Гидеона. — Я не хирург, — сухо ответил он. — Я занимаюсь психотерапией. К этому вопросу мы можем вернуться чуть позже. И вообще, Гидеон, хватит к каждому моему слову цепляться. — Разве я цепляюсь? — делано удивился Гидеон. — Просто хочу быть вежливым.  — Ладно, — буркнул Чилтон, — в следующий раз выбирайте выражения. Ещё одна подобная шпилька — и я уйду. Не хочу быть на расстоянии вытянутой руки от психопата. Гидеон подошёл к решётке и обхватил прутья руками. — Знаете, Чилтон, — сказал он, — я вас откровенно презираю. И сомневаюсь, что скоро начну восхищаться. Скажу честно — вы удивительно отталкивающий тип. Я верю, что вы были гадёнышем во чреве материнском. Но теперь с моей точки зрения вы — продукт неестественного скрещивания свиньи с гадюкой. Скажите, как после этого вас можно хоть как-то любить? Чилтон оскалился. — Можете считать меня существом другого биологического вида, — ответил он. — Но вопрос о моём происхождении вас абсолютно не касается. Ваша неприязнь ко мне объясняется вашей полной моральной деградацией. Вы считаете себя образованным и культурным человеком. А на самом деле у вас в голове сплошная помойка. Это было очень нелестное сравнение, но Гидеон пропустил его мимо ушей. Чилтон не был интеллектуалом — он просто не понимал, с кем имеет дело. А вот Гидеон понимал его очень хорошо. — Да, — сказал он, — у меня в голове помойка. Знаете, Чилтон, это не метафора. Это и есть я. На самом деле я продукт вашей глупости. Вашего скудоумия, вашей бездуховности и ханжества, смешанного с пошлостью. Вас заботит только то, как бы сохранить своё положение. Но оно не больше, чем хрень в вашей голове. Чилтон даже вздрогнул, услышав слова Гидеона. — Вы… как вы смеете?! — хрипло спросил он. — Кто вы такой, чтобы… — Плевать. Вы — воплощённое зло. От вас, — он указал на Чилтона, — за километры разит серой. Я на вашей совести. Из-за вас я потерял самого себя, тот мир, который действительно существовал. Но я не беспомощный идиот. Я отомщу, Чилтон. — Прекратите, — сказал Чилтон. — Остановитесь. Это безумие. У вас нет никаких доказательств. Нет никаких свидетелей. Никто не подтвердит ваших слов. Ваши слова — всего лишь бред больного воображения. Я никогда не был ни вашим врагом, ни другом. Я помогаю вам лечиться, чтобы у вас не началась депрессия. Поэтому прекратите говорить со мной в таком тоне. Чилтон снова замолчал и побледнел. Возможно, его парализовал гнев. А может, он действительно принял слова Гидеона за угрозу, за пожелание самоубийства. Но Гидеон счёл разговор оконченным и отошёл от решётки. Чилтон придвинулся к прутьям и встал во весь рост. Его лицо было неподвижным и мрачным, словно он заглянул в самое сердце неотвратимой беды. — Не играйте с огнём, — сказал он тихо. — Вы можете упасть в него, не заметив.  — Я не играю с огнём, — ответил Гидеон. — А вот вы, доктор Чилтон, играете. И отлично знаете это.