Игры с огнём

Психиатр Фредерик Чилтон был в отпуске. Наконец-то, ведь он так устал от своих криминальных пациентов, хотя и хотел быть лучше всех в области воплощения своих психиатрических амбиций. И вот он лежал на покрывале на берегу моря, одетый в тёмные очки, как вдруг к нему подошёл знакомый мужчина. Очки даже соскочили с лица, ведь мужчина был его пациентом-преступником, бывшим доктором Абелем Гидеоном. Но как?.. Гидеон должен быть за решёткой. Неужели он сбежал? По шее Чилтона пошёл холодок, хотя погода была жаркая и душная. Но почему этот чёртов Гидеон здесь? Чилтон резко обернулся, но за своей спиной никого не увидел, кроме нескольких случайных отдыхающих. — Здравствуйте, доктор Чилтон, — сказал Абель Гидеон, — простите за неожиданное вторжение, но я не мог удержаться. Я здесь не случайно. Я бы хотел поговорить о нашей встрече в психиатрической лечебнице. И о том, почему вы, доктор Чилтон, такой идиот, а я, к счастью, нет. Позвольте мне присесть. Он сел на надувной матрац рядом с Чилтоном. Солнце уже стояло низко над морем, и в воде отражалась его матовая и широкая огненная кромка. Матовая, потому что море очень тёплое. В руках Абеля была бутылка с виски. Он перелил половину её содержимого в пластиковый стаканчик и поднёс его Чилтону. Чилтон поднял глаза на Абеля. Абель разглядывал плавающие в воде рыбёшки. Потом он посмотрел на Чилтона и подмигнул. Чилтон нервно отхлебнул из стаканчика. Абель сделал то же самое. Они смотрели друг на друга поверх прозрачной запотевшей поверхности. У Чилтона дрожали руки, и он никак не мог поднести стакан к губам. Он хотел отвернуться, но заметил, что Абель внимательно следит за его движениями, и передумал. Сделав несколько судорожных глотков, он почувствовал себя лучше. — Как на вас смотреть, доктор Чилтон? — наконец сказал Абель. — С доверием или с отвращением? Хотя, с вашей точки зрения, это одно и то же. Ладно, вернёмся к нашим баранам. В наши дни слишком трудно убивать, вот в чём дело. Это, конечно, прекрасная и тонкая тема, но мы к ней ещё вернёмся. Чилтон вдруг почувствовал, как ему в бок упирается дуло пистолета. Абель Гидеон между тем глядел на него и улыбался, и Чилтон понял — сейчас он всецело во власти этого психически неуравновешенного садиста, ищущего отмщения. — Ну как? — ласково спросил Абель. — Продолжим? Чилтон молча кивнул. У него подгибались коленки, и он боялся даже пошевельнуться, чтобы не дать повода пистолету выстрелить. Так они дошли до номера Чилтона в отеле. Никто не обращал внимания на пистолет, потому что все резвились в бассейне — кто плавал с ракеткой, кто играл в бадминтон, кто просто сидел и смотрел на воду. Кто-то купался в море. Чилтон закрыл дверь на замок и медленно пошёл по ковру. Прижатый к стенке, он чувствовал, что не сможет сопротивляться, если его сейчас станут бить. — Ваше поведение, — сказал Абель Гидеон, — напоминает поведение испуганного ягнёнка. Как мало, оказывается, надо для того, чтобы вы начали плакать. Держитесь, доктор Чилтон. Мы ещё не начали. Чилтон обречённо закрыл глаза. Ему не нужно было смотреть на пистолет, чтобы понять — тот уже приставлен к его виску. Он и без того знал — это конец. Время остановилось, и весь мир погрузился в бесконечную холодную тишину. Где-то тихо жужжал моторчик, равнодушно отсчитывающий секунды, а в груди, в самой её глубине, бешено билось сердце. Оно готовилось к последнему биению, к последнему броску, и это было невыносимо. Чилтон хотел спросить Абеля, сколько ещё до конца, но не смог пошевелить губами. — Нет, — услышал он голос Абеля Гидеона, — так дело не пойдёт. Давайте-ка, доктор Чилтон, немного пройдёмся. Чилтон открыл глаза. Время возобновило свой бег. На лице Гидеона играла усмешка. И вот, уважаемый (по его мнению) психиатр Фредерик Чилтон был вынужден невольно отправиться в путь со своим похитителем и бывшим пациентом, серийным убийцей Абелем Гидеоном. Сначала они отправились кататься на паруснике. А потом Гидеон предложил зайти в какой-то экскурсионный замок. Дошли они туда минут за десять. Там они сделали совместные фото, и Чилтону пришлось купить Гидеону сувенир — брелок в виде якоря. Потом они вернулись на пляж, где устроили небольшой пикник, во время которого Гидеон рассказал Чилтону несколько страшных историй о своей жизни. Чилтон вежливо кивал, хотя понимал, что это ещё не самая большая мерзость, которую следует ожидать. После этого они пошли в ресторанчик, и там Гидеон выпил бутылку французского шампанского. Чилтон воздержался. А когда стемнело и похолодало, они пошли гулять по берегу. Чилтон неловко прихрамывал, опираясь на трость, и думал, как же всё это глупо. А в довершение всего он диагностировал у самого себя стокгольмский синдром (потому что как ещё объяснить то, что он весь день ходит за этим извергом?) и впал в депрессию. Единственное, в чём он был уверен, это то, что весь день, пока он шёл за этим садистом и убийцей, он чувствовал себя приговорённым к смерти. Ночь была прекрасной. Луну закрыли облака, и казалось, что вокруг бушует только море. Гидеон был в хорошем настроении. Сначала они довольно долго шли вдоль берега, потом повернули за дюны и стали подниматься по тропинке на холм, к маленькой пустой часовне. Это была прекрасная ночь, и, глядя на луну, которая уже наполовину скрылась за тучами, Чилтон ощутил в себе и скорбь, и радость, и всю безнадёжность, которой так пугались американцы. И вдруг Гидеон сказал: — Гляди, луна-то, луна… Как у Шекспира. Всё о нас знает. Обалдеть. Чилтон сначала не понял, а потом понял, что Гидеон пьян. Может быть, это шанс сбежать? Пока Гидеон не потратил ещё больше его денег или, тем более, не убил его. Нет, надо держать себя в руках, а то неизвестно, что ещё выкинет этот умалишённый. Все эти мысли пронеслись у него в голове в секунду, потому что Гидеон вдруг остановился и, прищурив глаза, начал рассматривать луну. Чилтон подождал, пока тот заговорит, но тот молчал. И тогда Чилтон тоже уставился на луну и тихо, чтобы его не услышал Гидеон, сказал:  — Какая луна… Что ни говори, а Шекспир — великий писатель, — он только сейчас осознал, что и сам пьян. Ну и пусть. Наплевать. — А у Шекспира, — проговорил вдруг Гидеон, — смерть всегда была главной темой. По-моему, даже хуже, чем в Библии. Чилтон вздрогнул и стал вглядываться в лицо Гидеона. — А при чём здесь… — начал он и замолчал. Лицо Гидеона, освещённое луной, вдруг посуровело и стало спокойным, но, несмотря на это, Чилтон увидел в его глазах блеск. Или ему показалось? И вот, они вернулись в отель. В номере Гидеон сразу же пошёл в душ, а Чилтон был в шоке. Затем настала его очередь идти в душ, и ему долго не хотелось выходить оттуда, так как он боялся, что Гидеон-таки убьёт его. Наконец, Чилтон решился выйти. Гидеон лежал на кровати, заложив руки за голову, и спокойно смотрел в потолок. От его позы веяло умиротворённостью. Чилтон сделал несколько шагов к Гидеону и остановился. — Да, — сказал Гидеон, — забавно. Не думал я, что с тобой можно весело провести время. Какой ты сегодня смешной. Иди сюда. Он позвал Чилтона к себе, и тот опасливо приблизился. Гидеон взял его за плечо и потянул на себя. Чилтон послушно сел рядом. Гидеон улыбнулся, взял Чилтона за подбородок и приблизил своё лицо к его лицу. Этот сукин сын… Он такой обнаглевший, но в то же время такой… Он такой… Он такой. Чилтон зажмурил глаза. Его руки сами собой потянулись к груди Гидеона. Вместо того чтобы оттолкнуть Чилтона, Гидеон крепко прижал его к себе и поцеловал в губы. Это было мучительно. Чилтон чувствовал на своих губах вкус губ Гидеона и отчётливо осознавал, что он стал полностью зависим от этого человека. Он чуть подвинулся, чтобы оказаться к Гидеону ещё ближе, и они соприкоснулись лбами. Всё, что происходило вокруг, казалось нереальным и немного глупым, будто в каком-то фильме о похождениях пьяного дворецкого. У Чилтона кружилась голова. Он уже не понимал, кто из них был Чилтоном, а кто Гидеоном. Их поцелуи были быстрыми и жадными. Чилтон отстранил от себя лицо Гидеона. Этот сукин сын… Он такой обнаглевший… Он такой… У него такой… Чилтон облизнул губы и провёл языком по кончику носа мужчины. Даже Гидеон, многое повидавший, от этого охренел. А Чилтон был вправе гордиться собой, ведь, удивив Гидеона, он как бы действовал на опережение. Он сам не заметил, как они разделись. То, что произошло дальше, показалось Чилтону немыслимым. Он никогда не мог даже представить себе подобное. Они оказались в объятиях друг друга. Чилтон вздрогнул, почувствовав, как рот Гидеона касается его шеи. Господи! Это напоминало вспышку электрического разряда, ожог электрическим током. Это была абсолютная физическая близость, запредельная для его расслабленной психики. Именно этого он хотел всю свою жизнь — совершенно чужой человек (Гидеон) вдруг залезает в твою голову и ты испытываешь такие настоящие, такие неподдельные чувства. Чилтон не мог позволить себе испугаться, а точнее, у него просто не было на это сил. Вместо этого он, потеряв контроль над собой, принялся целовать эту широкую загорелую шею и упругую… Ну да. Только это уже потом. А пока он просто отвоёвывал пространство для поцелуев. А потом, когда Гидеон уже лежал на животе, а Чилтон нависал над ним, словно башня-защитница древнего британского форта, Гидеон тихо насмешливо сказал: — Доктор Чилтон, вот уж не думал, что вы окажетесь таким… — он не договорил. А утром они завтракали в гостиничном ресторане и смотрели телевизор. На экране происходило что-то странное. Изящный старинный самолёт-разведчик начинал планировать, снижаясь на фоне поднимающегося над горами заката. Впрочем, Чилтону было всё равно. Он был обескуражен, но в то же время доволен, с несвойственным для него смущением вспоминая события ночи. А Гидеон вообще выглядел счастливым и беззаботным — улыбался, то и дело переворачивал на своей тарелке горячий хрустящий тост и подливал себе ещё кофе. Чилтон посматривал на него жадно. Он понимал, что теперь это его мужик. Может, сменить ему документы?.. Потом он спросил: — Абель, — называть Гидеона по имени оказалось на удивление приятно, — ты любишь кататься на горных лыжах? Я предлагаю тебе прокатиться в Спун-Ривер, у меня там домик. Не знаю, почему до сих пор туда не переехал… Абель поглядел на Чилтона. — Фредерик, — ответил он, как бы передразнивая, но вполне миленько, — я никогда не катался на горных лыжах. Но не отказываюсь. Чилтон облегчённо улыбнулся. — А вот я больше никогда не смогу, потому что ты сделал меня инвалидом. — Ну, давай не будем о грустном… Они подняли бокалы и выпили. За любовь. За безумие. За жизнь. За смерть. И за них обоих, разумеется. И потом ещё за секс. Уж в этом-то они были знатоками, как выяснилось. И ещё за то, чтобы всё как-нибудь устроилось, неважно как. Чилтон подмигнул Гидеону, тот показал ему большой палец. На всякий случай он вообще сделал неприличный жест, но Чилтон как будто этого не заметил. Или сделал вид, что не заметил.