***
Артас лежал на спине, прижавшись к суровому зимнему сердцу, осколки его двуручного рунного клинка, проклятой Ледяной Скорби, разлетелись вдребезги и рассыпались вокруг него. Он моргнул, когда король посмотрел на него сверху. Ты мертв, подумал Артас, и когда ледяной кулак, сжимавший его сердце, ослабел, он почувствовал острый укол в сердце. Я убил тебя. Теренас опустился на колени рядом с ним, и Артас протянул руку к груди отца. — Отец, всё позади? — Теперь, да. — Его царственный отец успокаивающе положил руку на его перчатку. — Короли не правят вечно, сын мой. — Мой... взор, — Артас закашлялся, — застилает... тьма... Он проснулся и вздрогнул. Луна все еще была яркой и высокой. Он чувствовал на себе ее взгляд, оценивающий, оценивающий его достоинства. Он встал, снял свои королевские атрибуты и надел только простую тунику, белую как снег. Артас посмотрел на себя в зеркало и нахмурился. — Это шелк? Роскошь! — рявкнул Утер в первое утро, когда Артас начал свое обучение в качестве паладина. — Это что, зеркало? Тщеславие! Тем не менее, это всё ещё была вещь из шелка, и поддерживать такую чистоту в Королевской гавани было часами работы, проделанной не его рукой. И все же, если бы он носил что-то меньшее, его королева-мать навсегда запретила бы ему выходить за пределы Красного Замка. Что было меньшим злом? Он покачал головой, повесил свой боевой молот за пояс на спине, затем повернул его горизонтально, чтобы он не мешал его ногам. Он потянулся за своим никогда не ношенным плащом с отпечатанной на нем ладонью, затем вышел из своей комнаты и направился к конюшням. Там уже стояли гвардейцы, полдюжины, и многие из них сидели, прислонившись к деревянным столбам. — Просыпайтесь, сукины дети! — закричал Мендон, заметив приближение Артаса. Поднялась буря развевающихся красных плащей, когда люди стояли еще до того, как их глаза были полностью открыты. Прекрасные люди, прекрасные солдаты в кольчугах поверх вареной кожи и стальных шапках с львиными гребнями. — Ты встал раньше обычного, — проворчал Мендон. — Покой для праведников, — сказал Артас. — Тогда почему ты не спишь? — спросил он, искренне озадаченный. Тирек подошел к нему, протягивая поводья своему хорошо воспитанному скакуну, как он делал каждый день. И Артас отмахнулся от него, как делал каждый день, но не раньше, чем нежно погладил Тэнси по голове, единственной части его тела с белыми пятнами. — Было бы намного быстрее, если бы ты просто поехал с нами, — сказал Тирек. — Это лошадь? Лень! — Это закаляет характер, — солгал Артас. — Тебе не понять. — Ты никогда не объясняешь, — проворчал Тирек, затем прищурился. — Это разве не соколы дома Аррен? Артас проследил за его взглядом к воротам Красного Замка. И действительно, казалось, что всё хозяйство лорда Аррена уезжало, во главе с леди Лизой. Он шагнул к ним, и мужчины последовали за ним сонным шаркающим шагом. Леди Лиза застыла при его приближении, ее тело напряглось. Двое её рыцарей встали на полшага впереди того места, где она остановилась, положив руки на луки. Надо быть осторожным с ними… было много причин бояться его, но он никогда не говорил ни слова жене Десницы и не говорил о ней плохо. Может быть, она наконец поняла мою истинную природу? Мендон рычал, встав перед Артасом. — Мир, нет нужды проливать кровь из-за меня, — сказал Артас, похлопав Мендона по дергающейся руке с мечом, прежде чем подойти к Лизе. Он был высок для своего возраста, с прямыми длинными золотыми локонами, не похожими на завитые волосы, которые были у его брата, сестры и матери. Леди Лиза физически не могла смотреть на него свысока. — Леди Аррен, какое же прекрасное утро для прогулки. Я не думал, что вам нравится это время дня. — Мы с сыном уезжаем, — прошипела она. — И вам меня не остановить. Артас склонил голову набок. — Я не собираюсь вас останавливать. Лиза моргнула. — Что? — Я всего лишь принц. Не мне править или отдавать приказы. Если лорд Аррен велел вам вернуться в Долину, почему я должен вам препятствовать? Рыцари Долины обменялись озадаченными взглядами, опустив руки по бокам, в то время как Мендон продолжал сердито смотреть на них, заставляя подчиниться. — Значит, мы можем быть свободны? — Вы здесь не пленники, — нахмурившись, сказал Артас. — Это ловушка, — сказала Лиза. — Иначе зачем еще вам вставать так рано, если не для того, чтобы нас схватить? — Принц Артас никогда не спит в это время дня, — сказал Тирек, прежде чем добавить себе под нос, — К моим долгим страданиям. — Принц едет молиться, — добавил Мендон. Лиза искоса взглянула на серое предрассветное небо. Без пудры, ее лицо было бледным и опухшим и выглядело на десять лет старше, чем она имела право быть. — В такое тёмное время? — Когда еще мы должны молиться, как не в предрассветную тьму? — спросил Артас. — Если Свет Семерых должен пролиться на нас, то мы должны сначала попросить его. Она долго не отвечала, прежде чем, наконец, спросила: —Вы будете молиться за душу моего мужа? — Я попрошу септонов. Боюсь, что мои собственные молитвы мало чего стоят пред богами, старыми и новыми, — сказал Артас, обходя её и не показывая спину Жителям Долины. — Как поживает ваш лорд-муж? — спросил Тирек, не из-за беспокойства за Десницу, а из-за Артаса. — Я слышал, как служанки шептались, что две ночи назад у него началась лихорадка. Лиза не ответила, и жители Долины бросили на Тирека убийственные взгляды. — Мы уходим, — сказал Артас, когда его отряд закончил обходить отряд Лизы, чтобы добраться до ворот. Они выглядели готовыми пролить кровь, и если принца ранят, не говоря уже о том, что убьют, это будет означать войну. Он не позволит себе стать причиной еще одной, даже после своей смерти. Артас похлопал по своему молоту, убедившись, что он по-прежнему надежно закреплен на месте, и быстро побежал вниз по извилистой Дороге Тени до самого подножия Холма Эйгона. Воздух все еще был достаточно холодным, чтобы его взор затуманился, хотя напряжение ни в малейшей степени не беспокоило его. Стражники не отставали от него, переводя лошадей на среднюю рысь. Четверо из них по приказу Мендона поскакали вперед, проверяя переулки на предмет подстерегающих людей и отбрасывая пьяниц в сторону, хотя нищих они оставили в покое. Тирек замыкал шествие, бросая медные «звезды» каждому, кто просил милостыню, и серебряного оленя для благочестивых братьев в коричневом. Все делалось от его имени, как бы он ни просил, не приказывал, Тиреку не делать этого. Поэтому он бежал, все быстрее, быстрее и быстрее, по дорогам, грязным или мощеным, по извилистым улочкам и прямым улицам, мимо Гильдии Алхимиков. Бежал от сгущающейся тьмы, бежал от света, пробивающегося сквозь облака, бежал так быстро, как только позволяли его длинные ноги. Наконец он добрался до белой мраморной площади на вершине холма Висеньи. Бейлор Благословенный смотрел на него сверху вниз, высокий и безмятежный на своем постаменте. Мейстеры говорили, что его лицо было выражением благожелательности; Артас же видел только осуждение в этих безжизненных глазах. Несколько септонов и септ ждали его у входных дверей. Должен был пройти еще час, прежде чем септа откроет свои двери для масс, но быть принцем - это незаслуженная привилегия. Они отперли двери и провели его через Чертог Лампад, где подвешенные шары из цветного свинцового стекла давали указания в темные часы. В конце концов он был приведен в надлежащую септу, чтобы предстать перед Светом Семерых, Которые Едины. Артас опустился на колени, когда воины Ланнистеров рассредоточились по комнате, а септоны и септы держались на почтительном расстоянии от своего «благочестивого» принца. Один из них положил рядом с ним подушку, чтобы встать на колени, прежде чем уйти. Это была пустая трата усилий, но они никогда не переставали предлагать ему это. Под мраморным полом, на котором стоял на коленях Артас, находились гробницы давно ушедших королей, одни великие, другие ужасные, но ни один из них не был так ужасен, как он сам. В конце концов, что сделали худшие короли Вестероса? Эйгон Недостойный вызвал Восстание Блэкфайра, — говорил Пицель во время их уроков. Был ли он хоть немного достойнее? Артас потянулся за своим не надевавшимся серебряным плащом. Я недостоин, но надеюсь стать достойным, мрачно подумал он. — Из-за желания короны, Эйгон Второй и принцесса Рейнира сожгли Речные земли полдюжины раз своим проклятым Танцем, — был ответ сира Мендона. Каждый шаг вверх по ледяной башне, каждый шаг к Ледяному Трону заставлял его оцепенеть, но не от холода, а от голосов, эхом отдававшихся в его голове. — Пока ты еще не мой король, юноша! — Утер кипел от злости. Он был Светоносным, он был его наставником, и Артас отвернулся от всех его учений ради мести. — Но этот приказ я не выполнил бы, будь ты хоть трижды королём! — Ты солгал своим людям и предал наемников, которые сражались за тебя! — говорил Мурадин Бронзобород, его друг. И Джайна… Слова Джайны ранили его сердце сильнее всего. — ...Прости, Артас. Я не могу смотреть на то, что ты собираешься сделать. Бывший наследный принц Лордерона проигнорировал их всех, продолжая свой путь вверх по ступеням к Ледяному Трону и короне внутри. Артас крепче зажмурился, желая прогнать воспоминания. Я надел корону один раз, больше никогда. Это оказалось слишком тяжёлым бременем. — Мейгор убивал септонов, — говорил лорд Аррен задолго до того, как заболел лихорадкой, — и ничего не подозревающих прихожан ради забавы. Он посвятил свое правление постоянному насилию. Невиновные тоже погибли от его рук. Его благословения были проклятием, а его проклятия-благословением. — Глупцы, — говорил его дед, — считают Бейлора Благословенного хорошим королем. Однако чего он в итоге достиг? Запретил проституцию? Преследовал шлюх и их детей? Он умолял королевство обеспечить Королевскую Гавань бесплатным хлебом, а затем назначил слабоумного и мальчика Верховными Септонами. Он запостился до смерти, и все ли, что он сделал, продолжилось на следующий день? Из-за недостатка веры я стал разрушителем королевств подумал Артас. Мать, помилуй меня. — Безумный король убил двух наследников и Верховного лорда, а затем приказал убить еще двоих, — прорычал Роберт. — Он приказал убить меня и Неда после того, как его сын-насильник украл у меня Лианну! Двери распахнулись, и он прошел вперед. Его отец встал со своего трона, когда Артас вытащил Ледяную Скорбь и опустился на колени. — Ах, сын мой, — сказал Теренас. Ледяная Скорбь прошептала ему на ухо проклятие. — Тебе больше не придётся страдать ради своего народа, — сказал Артас. Он поднялся на ноги, откинув капюшон. — И нести бремя этой короны. Позади него рыцари смерти, Фалрик и Марвин, разошлись в разные стороны, готовые пролить кровь и выиграть ему время. Каждый шаг, который он делал вперед, заставлял его слабого отца отступать. — Я позабочусь обо всём, — сказал Артас, потянувшись, почувствовав слабость в руках и потянув вниз. — Что это? — спросил отец. — Сын мой, что ты делаешь? — Я становлюсь королём, — прошептал Артас ему на ухо, — Отец. Рунный клинок в его свободной руке двинулся вперед, и корона упала, окровавленная и сломанная. Артас покачал головой. Это не мое дело-командовать. Не мне судить об этом… не после всего того зла, что я причинил. — И это все? Это все грехи? — спрашивал себя Артас каждый раз между тенями и тишиной. Его дядю Джейме называли цареубийцей, но Артас был и отцеубийцей, и цареубийцей. Он убил своего отца, а затем уничтожил свой собственный народ - людей, которых он клялся защищать. Даже его собственные люди... люди, которые последовали за ним на холодный север, бесстрашно встретили пронизывающий холод и легионы смерти... даже их он не пощадил. Некоторые короли совершали геноцид. Артас же пытался покончить со всей жизнью. Мейгор плевал на богов. Разве я не делал то же самое полсотни раз? Под мраморным полом, на котором стоял на коленях Артас, находились камеры для кающихся. Однажды, давным-давно, он спросил, можно ли ему остаться там на некоторое время. Верховный Септон сначала рассмеялся, а потом разинул рот, как рыба, когда Артас снова спросил. С тех пор он не видел этого жирного человека и не осмеливался спрашивать снова, чтобы его родители не услышали об этом. Я должен был спросить еще раз... будь он храбрее, будь у него стальная воля. Он мог бы отдать все золото, подаренное ему отцом в качестве содержания, но это не принесло бы ему спасения. Покаяние было путешествием, а не целью. Лучшие кони и самые быстрые корабли не могли бы доставить туда Артаса, только его собственные ноги. Двери с грохотом открылись. Артас услышал топот ног, громыхание кольчуги. Неужели Неведомый наконец пришел за ним? Когда он открыл глаза и встал, то обнаружил, что это был только сир Барристан и еще несколько человек, присягнувших его отцу. — Ваше высочество, ваш отец приказал вам немедленно вернуться в Красный Замок, — сказал сир Барристан. Он еще не был освобожден от своих грехов. — Что-то случилось? — спросил Артас. Я никогда не смогу получить отпущения грехов. Лицо Барристана исказилось чем-то мрачным. — Лорд Аррен скончался.***
Верховая езда была неизбежным удовольствием для Артаса. Всякий раз, когда это было возможно, он предпочитал передвигаться пешком, но от него ожидали, что он будет ехать верхом, когда это считалось уместным для внешнего вида или если дела требовали срочности. Барристан привез с собой скакуна Артаса - жеребенка не старше двух лет с прекрасной темной шерстью. Его дед Тайвин подарил его ему на именины, возможно, после того, как мать слишком много раз жаловалась на то, как часто его видели пешком. Он назвал жеребенка Покаянием и благополучно проехал на нём по улицам Королевской гавани. Но они двигались не так быстро. — Наша главная задача: доставить вас в Красный замок в целости и сохранности, — сказал Барристан. Рассвет действительно остался в прошлом, и Королевская Гавань ожила с глубокой ночи. Иногда в воздухе витал запах печеного хлеба-временная передышка от специфических запахов столицы. Его беспокоил даже не запах смерти, а странная смесь рыбы и фекалий, от которой у него крутило живот. Потом были люди, его люди. Они выползали из темных переулков и борделей под протекающими крышами. Они пришли с Блошиного Конца, с Речной улицы и с Грязной Дороги - все в надежде поймать медяк. Артас не понимал, почему толпа продолжала прибывать, когда Тирек давно перестал бросать монеты. — Может быть, нам стоит сказать им, что мы закончили и вернемся завтра? — спросил Артас. Мендон недоверчиво уставился на него. — Мы и так движемся медленнее черепахи. Если толпа прижмется еще ближе, мы остановимся как вкопанные. Артас нахмурился. — Расступитесь во имя короля! — сказал Барристан, и хотя это заставило толпу перед ними расступиться, это, казалось, привлекало людей, как мух на мед. Репутация сира Барристана внушительна, подумал Артас. Что при одном звуке его голоса к ним соберется толпа простого народа… — Слава Дому Баратеонов! — Пусть Семеро благословят вас, ваше высочество! — Это Благочестивый принц! Артас вздрогнул. Мальчик в грязных лохмотьях, который кричал это, хотел как лучше, он надеялся, но эти слова всегда звучали насмешкой для его ушей. — Нам придется проложить дорогу, — сказал Мендон, подгоняя своего угольно-черного жеребца, в белой сбруе, впереди отряда. Полдюжины гвардейцев последовали за ним, в то время как остальная часть отряда—два десятка жителей запада, королевских земель и штормовых земель, все вместе плотно сомкнули ряды вокруг него. Мендон не был любим простым народом, но он был хорошо сложен в классическом стиле жителей Долины и опасен с мечом, только меньше, чем горстка людей во всех Семи Королевствах, и двое из этих людей были его белыми братьями. Толпа расступилась, как вода перед порочным белым плащом, и они достигли Красного замка без дальнейших проблем. Белые плащи проводили его в Великий чертог, где его отец держал двор и восседал на Железном Троне. Это было угрожающее чудовище из искореженного металла; намек на что-то темное и жутко знакомое цеплялся к его острым краям и злобному обрамлению. Отец возвышался над всеми из своего уродливого трона, хотя Роберт с самого начала был высоким человеком. Перед королем находились только его мать, королевские гвардейцы и половина малого совета. — Мальчик, — сказал его отец, но не сердито, когда он приблизился к Железному Трону. Отец никогда не называл его по имени, как будто чувствовал тяжесть грехов Артаса. — Часовые сказали, что вы наткнулись на Лизу Аррен перед её отъездом. — Мы обменялись парой слов, — сказал Артас. Мендон скрестил руки на груди и фыркнул. — Мур, тебе есть, что добавить? — спросил отец. — Её рыцари были ужасно нервными, ваше величество, — сказал Мендон. — Почти обнажили свои клинки на нас без всякой провокации. — Что они сделали! — взвизгнула мама. — Роберт... — Я слышал, что он сказал, женщина! А теперь помолчи, пока я думаю! — сказал Роберт, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени. Артас поморщился от ярости. Гнев был опасен, даже если его направляли на благое дело. Это была гибель людей, смерть великих, и он не хотел, чтобы его отец умер. — Перескажи свой разговор с леди Лизой как можно подробнее, — приказал отец. Артас сделал, как ему было велено, рассказав о страхах Лизы, о том, как она бросалась на тени и считала себя пленницей. — Она казалась испуганной, ваше величество. Она попросила меня помолиться за лорда Аррена, — сказал Артас, когда закончил. — Эта женщина что-то знает, — сказала мама. — Просить Артаса помолиться за его душу? Она знала, что Джон Аррен только что умер. — Мне всё это ни чуточки не нравится, — сказал отец. — Ваше величество, Джон Аррен был человеком довольно старым, — сказал Варис, пряча руки в складках рукавов. — Лихорадка не редкость. — А этот случай с Лизой Аррен? — спросил отец. — Почему она сбежала, когда тело её мужа ещё даже не успело остыть? — Она, должно быть, считала ваш двор небезопасным, ваше величество, — сказал Бейлиш. — Лорда Аррена могли отравить. У него были свои враги. Глаза отца стали такими же бушующими, как его родные земли. — Если Джона отравили, то это должно быть дело сторонников Таргариенов! Но Лизе не следовало убегать, если она так сильно кого-то подозревает. Мы могли бы защитить её здесь. — Он взглянул на Вариса. — Это твоя работа: сообщать мне, если мои враги поблизости. Так ли это? — Здесь так же безопасно, как и всегда, — сказал Варис своим мягким, женственным тоном. — Однако рассказ принца Артаса любопытен. Как вы сказали, почему леди Лиза сбежала, как ночной вор, или думала, что принц представляет угрозу для неё и её сына? Думать, что дети короля являются сторонниками Таргариенов, глупо. Мать прищурила глаза. — Могла ли она быть причастной? — Лиза Аррен? — сказал отец голосом, похожим на раскат грома. — Лиза Талли, добрая сестра жены Неда Старка сочувствует Таргариенам? Любой, кто так думает, сумасшедший. Тяжелые двойные двери снова распахнулись, и вошел дядя Ренли, плотно сжав губы. — Станниса тоже нигде нет. Его видели уплывающим на Драконий камень после рассвета. Отец ухватился за края стульев и приподнялся. — Акулы окружают нас со всех сторон, и в моем малом совете сейчас не хватает двух членов. — Роберт, что ты собираешься с этим делать? — спросила мать. — Лиза Аррен сбежала! Станнис сбежал! Дайте мне честного человека и прямой меч, и мы отделим предательство от правды, — прорычал отец. — Цель на Север! Мне нужен новый Десница. Мать и Ренли нахмурились, но оба знали, что лучше не перечить отцу, когда он в таком состоянии. Куда бы ни пошел король, Артас последует за ним.