***
Когда они двинулись к землям за Перешейком, прошло два месяца после того, как лорд Старк впервые созвал свои знамена в Чёрном замке. Провожать их пришли, конечно, леди Кейтилин и Рикон, но Брана Старка, бодрствующего и сознательного, на спине гигантского мальчика, Артас не ожидал. — Ваши молитвы оказались очень действенными, принц Артас, — сказала леди Кейтилин. Было ли это… Свет ответил ему? — Каким бы благочестивым ни был мой племянник, я думаю, что всё это благодаря прекрасной работе вашего мейстера, — сказал Тирион. — Лювин, не так ли? — Будет ли он... — Артас замолчал, глядя на болтающиеся ноги Брана, не зная, как задать вопрос, не показавшись бесчувственным. — Мейстер Лювин надеется, что со временем он научится ходить, — сказала Кейтилин. — Повреждения на его ногах зажили на удивление хорошо. Артас облегченно выдохнул. — Это... это приятно слышать. — Ты помнишь что-нибудь из падения, Бран? — спросил Тирион. — Джон Сноу сказал мне, что ты настоящий альпинист, так скажи мне, как случилось, что ты упал в тот день? — Я не падал… никогда! — настаивал Бран, затем пригнул голову за своим человеческим конем. — Я ничего не помню ни о падении, ни о подъеме перед ним. — Его глаза были прикованы к выпавшему снегу. — У меня для тебя подарок, - сказал Тирион, наклонив голову. — Тебе нравится ездить верхом? — Он не сможет сидеть на лошади, пока его ноги не заживут, — нахмурилась Кейтилин. — А мне однажды сказали, что карлики не могут сидеть достаточно низко, чтобы дотянуться до стремян, — сказал дядя Тирион, вытаскивая из-за пояса свиток. — Но с правильной лошадью и правильным седлом это можно сделать. Вот, отдайте это своему седельнику. Вам нужно будет подогнать лошадь под него, научить ее реагировать на поводья и на голос. Для этого лучше всего подойдет необработанный и необученный годовалый жеребёнок. Мейстер Лювин взял бумагу из рук Тириона, развернул и изучил ее любопытными глазами. — Понимаю. Великолепный рисунок, милорд. Да, это получится. Мне следовало бы самому придумать такое седло. — Мне это было проще сделать, мейстер. Это седло не столь уж отличается от моего собственного, — сказал Тирион. — Я действительно смогу ездить верхом? — спросил Бран, широко раскрыв глаза. — Мне не придется годами ждать, пока мои ноги заживут? — Сможешь. — сказал Тирион. — Вы оказали нам любезность, лорд Тирион, — сказала Кейтилин, оценивая карлика. Тирион пожал плечами. — Наши дома, похоже, совсем скоро станут друзьями. Это меньшее, что я мог вам предложить. — Пора идти, дядя Тирион, — сказал Артас, но прежде чем отвернуться, кивнул леди Старк. — Мы вернем ваших дочерей в целости и сохранности. Я клянусь. Впервые с тех пор, как они вернулись в Винтерфелл, Кейтилин улыбнулась. — Спасибо. Артас и Тирион подъехали, чтобы присоединиться к лорду Эддарду, в то время как Робб, Серый Ветер и Теон Грейджой возглавляли авангард. Это была хорошая практика для Робба, и пока они оставались на Севере, можно было не ожидать большой опасности. Винтерфелл медленно исчезал позади них, а мили тянулись все дальше и дальше, оставляя леди Кейтилин и двух её сыновей позади, в роли Старков в Винтерфелле. Робб и Теон были постоянными товарищами, когда он находился в Винтерфелле, и так продолжалось в течение всего недельного марша на юг, когда всадники приближались к армии с новостями от ближайших лордов. До сих пор с Железных островов не поступало никаких вестей или о том, каковы их намерения, хотя были замечены длинные корабли, собирающиеся в Лордспорте... — В своем восстании против Роберта Бейлон Грейджой ставил на то, что действительность все еще пребывала в беспорядке, — сказал Эддард, когда они ехали в сторону Рва Кейлин. — Я боюсь, что нынешний хаос может оказаться для него слишком большим искушением. Я не стану перекладывать судьбу Теона на Робба, — Лицо Эддарда помрачнело. — Нет, если Теону суждено умереть, то это будет от моих рук. У нас на севере нет палачей. Это не наш путь.. — Почему? — спросил Артас. — Человек, который выносит приговор, должен сам его исполнить, — сказал ему Эддард. — Это не пустяк - отнять у человека жизнь. Оставь это бремя кому-нибудь другому, и довольно скоро ты будешь мало думать о самой жизни. И все же, великий лорд или простой народ, всем нам дано прожить только одну жизнь. Убери это, и ни золото, ни что-либо мирское не принесет им утешения в объятиях Неведомого. Артас прожил уже две жизни, но он сомневался, что кто-то тоже был благословлен или проклят, как он. — Но что, если тебе невыносимо лишать их жизни? — Если ты смотришь в глаза человеку и слышишь его слова, но не можешь опустить меч, тогда, возможно, виноват был не человек, а твой приговор, — сказал Эддард. — А как же тогда закон? — спросил Артас. — Закон, — сказал Эддард, — создан людьми, и все люди могут ошибаться. Разве не логично, что законы также могут ошибаться? Они направляют нас, помогают управлять нами, но было бы ошибочно считать законы абсолютной истиной. Жизнь слишком запутанная. — Я слышал, как на севере говорили, — сказал Тирион на своем бледном коне, — что человек, который жестоко ранит корову своего соседа, или украдёт её, или иным образом лишит семью молока, должен быть предан смерти. — Кража или убийство коровы зимой, может привести к гибели целой семьи, — сказал Эддард, наклонив голову в сторону фермеров, которые вдалеке собирали последний урожай репы. Также было много разделки, засолки и копчения мяса, и все это в рамках подготовки к предстоящей смене сезона, когда фуража будет мало и они будут далеко друг от друга. — Возможно, летом можно заплатить золотом, но зимой золота больше, чем еды. Наконец они приехали к огромным глыбам черного базальта. Наполовину погруженным в землю и продолжающих гнить, Артас все еще мог видеть, какой великой твердыней когда-то были эти руины. Всего стояли только три башни, покрытые зеленым и белым мхом, но Артас насчитал фундамент по меньшей мере для пятнадцати башен. — Здесь всего три башни, — сказал Артас. Самая большая из трех башен, по словам Робба, называлась Привратной. Она была приземистой, широкой и прямой, как спина солдата, с несколькими футами стены по обе стороны от него. Второй была Детская башня, в сравнении высокая и стройная. Половина её зубцов разрушена, как будто какой-то огромный зверь откусил кусок от вершины башни и выплюнул обломки через болото. Робб Старк вслух вспомнил, что дети леса когда-то призывали старых богов залить Перешеек водой, как это было с Рукой Дорна. Пьяная башня, вдали, в болоте, где когда-то встречались южная и западная стены, Артасу было ясно, почему её так назвали. Она клонилась как люди перед рассветом, когда их тошнило в сточные канавы Королевской Гавани. — Да, три башни, но они контролируют дорогу со всех сторон. Нападение на любую из них заставит людей погружаться в воду по грудь и в ров с голодными львоящерами, — сказал Эддард. — Они достаточно прожорливы, чтобы съесть взрослого мужчину, не говоря уже о мальчике или мужчине вашего роста, лорд Тирион. Всё это время враги будут сталкиваться с огнем лучников в других башнях. — Его улыбка из доброй превратилась в мрачную. — Ночью по этим землям бродят холодные духи и мстительные призраки, жаждущие крови южан. Банши? подумал Артас. — Грамкины и снарки, — весело сказал Тирион, прежде чем добавить. — Оставляя все это в стороне, здесь не на что смотреть, не так ли? — Внешность может быть обманчивой, — Эддард ласково улыбнулся карлику. — Люди видят это и не обращают на это особого внимания, но эти болота непроходимы, полны зыбучих песков и ям, кишащих змеями. Когда армия собралась разместиться, знамена коронованного оленя и лютоволка были размещены на Привратной башне, с символом Старка лишь немного ниже. Детская башня была украшена лошадиной головой, в то время как Пьяная башня была облачена в белого водяного с трезубцем в руке, поднимающегося из сине-зеленого моря. Мандерли возглавляли толстяки, а Рисвеллов сварливые братья, но оба составляли самую многочисленную часть элитной северной кавалерии, маршировавшей вместе с ними, поэтому, естественно, им была оказана честь претендовать на две башни, которые Артас и Эддард не заняли. Когда они смотрели, как люди разбивают лагерь внизу перед заходом солнца, Робб Старк указывал на знамена одно за другим и на людей, которых они представляли. Там шли воины с топорами Сервинов, а на лугах к северу от них были скакуны Рисвеллов; лучники Толхартов, алебардщики Дастинов и копейщики Хорнвудов. Робб указал пальцем на чванливого юношу, несмотря на наряды, в которые тот был одет, он был уродлив.. — И я полагаю, что это бастард лорда Болтона. — Лорд Русе считает, что от него будет больше пользы на Стене, — сказал Эддард, — но он не забыл послать с нами людей, шестьсот человек во главе со своим признанным сыном. — Я ещё не вижу лорда Рида, —сказал Артас. Он помнил их эмблему в виде черного львоящера, плавающего зелёном болоте, как те, что на Перешейке. — Он присоединится к нам, когда мы пересечем болота? Эддард улыбнулся и кивнул. — Да, он прибудет. Его люди быстры и сообразительны. Вы не могли бы и мечтать о лучших разведчиках, ваше высочество. Помолчав, он добавил: — Хорошо, что ты его помнишь. Острая память - дешевая цена за любовь маленьких лордов. Они еще не объявили лордам о своих намерениях, но Артас не был глух к растущему шуму в лагере, ожидавшему, что его провозгласят королем вместо Джоффри. В конце концов, он был помолвлен с дочерью их Верховного Лорда, и многие лорды думали о почестях, которыми будет осыпан Север, если Артас сядет на Железный Трон, когда осядет пыль. Тем не менее, были и те, кто справедливо указывал, что второй сын не может наследовать в обход первого, и это создало бы опасный прецедент. Если у Ренли хватило ума проявить свою смелость, он знал, что сохранение Джоффри в качестве живого заключенного приносит ему больше пользы, чем любая казнь, на которую можно было надеяться. Эддард подошел к массивному изогнутому столу из темного камня, за которым они принимали лордов севера. На нем была карта Речных земель и несколько писем от лорда Эдмура Талли, отправленных его сестре, леди Кейтилин, которая затем поспешила отправить их вслед воронами к ближайшей крепости и преодолев оставшееся расстояние с людьми на быстрых жеребцах. — Последнее, что мы слышали, — сказал Эддард, указывая на участок земли между Черноводной и Красным Зубцом Трезубца, — Эдмур Талли и его знаменосцы собираются в Желудях, в то время как лорды Вэнс и Смоллвуд направились в Каменную Септу, чтобы укрепить её против любой переправы Тиреллов. — Дядя Эдмур? — спросил Робб. — Не дедушка? Уголки губ Эддарда опустились, как будто тяжелый груз тащил их вниз. — Твой дедушка болен. Эдмур возглавляет речных лордов вместо него. Артас рассматривал карту. Это был странный выбор места для сбора людей, вдали от Королевского тракта. Разве Талли не собирались присоединиться к ним? — Он намерен отправиться на восток и встретиться с нами в Харренхолле или Дарри? — В отсутствие приказов, — сказал Эддард, — Эдмур позаботился о безопасности своих людей. Он опасается, что Тиреллы могут осадить южные крепости Речных земель и разграбить сельскую местность, как они сейчас делают с Западными землями. Он планирует, чтобы его войско контролировало любое продвижение на Север. Желуди был неплохим выбором, если это было целью Эдмура. Не слишком далеко к северу от Каменной Септы, которая располагалась у истоков реки Черноводной, и если бы лорд Тирелл перешел эту реку вброд дальше на восток, речные лорды все ещё могли бы маршировать достаточно быстро, чтобы перехватить их до того, как плодородные внутренние районы их региона будут сожжены. — Однако он оставил Речные земли открытыми для любого продвижения по Королевскому тракту, — сказал Робб. — Это так, — сказал Эддард, склонив голову, — но если он попытается удержать оба прохода, у него не хватит людей, чтобы удержать ни один из них. Сила Речных земель в том, что армии огромных размеров не могут легко перемещаться по его большим рекам и многочисленным притокам, и слабость в том, что небольшие рейдовые отряды часто могут совершать набеги безнаказанно. Ренли Баратеон пока не запятнал свою особу, приказав делать последнее, не тогда, когда он все еще надеется, что все мы добровольно преклоним колени. Говоря это, я подозреваю, что Эдмар надеется, что мы со всей скоростью двинемся по Королевскому тракту и укрепим Харренхолл раньше, чем это сделает Ренли. — Тогда мы должны действовать быстро, — сказал Артас. Последнее, чего он хотел, это чтобы такая бессмысленная война унесла больше людей, живых людей, отчаянно необходимых для настоящей войны, которая скоро начнется. — А что с моим дедушкой? Он прислал какое-нибудь письмо? — Он намерен сражаться, это ясно из его писем, и он призывает всех истинных и верных лордов поддержать притязания его внуков. Тем не менее, он не сказал, что он планирует делать или как он будет выдвигаться, — сказал Эддард. —Как вы двое думаете, что он задумал? Это прозвучало как проверка, а не вопрос, поэтому ни один из них не ответил сразу. Затем, наконец, Робб сказал: — Лорд Тайвин находится в трудном положении. Он должен вернуть Королевскую Гавань, но в то же время он должен позаботиться и о своих землях, иначе западные лорды взбунтуются при мысли о том, чтобы оставить свои собственные крепости на разграбление. Эддард кивнул. — Лорд, который не может защитить свои земли, не является лордом, так же как король, который не может защитить королевство, не является королем. — Королевская гавань уже в руках Ренли, и, без сомнения, у него много людей, чтобы защищать её, — сказал Артас. — Будет не так легко победить. Как вы сказали, было бы ошибкой торопиться. Улыбка Эддарда была легкой, но она согрела Артаса до глубины души.***
Лорд Эддард приказал примерно пятистам солдатам, в основном лучникам и нескольким копейщиками, удерживать ров Кейлин и обеспечить их подкреплениями и путём к отступлению. Затем они провели остальную часть своего войска через Перешеек. Без проклятой кибитки, которая могла бы их замедлить, и с помощью людей лорда Рида, направляющих их с самого начала, они прошли его за три дня вместо двенадцати. Освободившись от ограничений, наложенных на него Перешейком, Королевский тракт расширился и повел их через зеленые долины и плодородные леса, мимо благочестивых, процветающих городов с септами и крепкими замками речных лордов. Эдмур Талли, похоже, не совсем забыл о них, потому что многие рыцарские дома, присягнувшие Риверрану, стекались под их знамена, когда они проходили мимо. Даже лорд Фрей, к удивлению Эддарда, послал небольшую армию, числом людей, носящих его фамилию. До сих пор всё казалось слишком легко, и их первый намек на сопротивление был через приток Зеленого Зубца, простирающегося к долине Аррен, к северу от Рубинового Брода. Их было сто человек, разбивших лагерь, рыцарей в незапятнанных серебряных доспехах с булавами, кувалдами и смертоносным мастерством. Они казались застигнутыми врасплох, но не недовольными, несмотря на оленя Баратеона, под которым они шли, или на то, что они прибыли из Королевской Гавани. Разве эти люди не присягнули Ренли? Подумал Артас, выезжая с почетным караулом и флагом переговоров. Во главе этого небольшого отряда стоял высокий худой мужчина с суровым лицом, и Артас узнал этого штормовика. — Это вы, сир Бонифер? — крикнул Артас. Старый рыцарь кивнул, кланяясь в седле в знак приветствия. — Да, ваше высочество. Боюсь, мы находим друг друга в трудные времена. Лорд Станнис заклеймил вас порождением кровосмешения, а рыцари в Королевской Гавани клянутся вернуть вас лорду Ренли в цепях. — Вы принесли плохие вести, — нахмурившись сказал Эддард. — Новости с юга в последнее время идут медленно. — Лорд Станнис короновал себя на Драконьем Камне, — сказал Бонифер. — Его флот уже несколько недель как блокировал столицу. — Двое твоих дядей, цепляются за корону Джоффри, — пошутил Тирион. — Ты должен запереть меня, пока я не сделал то же самое! — Рыцари клянутся вернуть меня в цепях? — спросил Артас. — Ваша Святая Сотня среди них? Сир Бонифер Хасти был известен в Штормовых землях, пожилой рыцарь, которого очень любили септоны и простой народ. Он участвовал в Восстании непосредственно под командованием Роберта Баратеона, который оказал ему честь после войны щедрой платой. На эту плату Бонифер сформировал Святую Сотню как благочестивое братство странствующих рыцарей. Он провел много лет, охотясь на бандитов и преступников, вдали от залов власти, где придворные чувствовали себя комфортно, насмехаясь над старым, лысеющим мужчиной. Даже Джоффри издевался над ним, как над сумасшедшим стариком, бросающимся на просящих милостыню братьев. Однако Артас никогда. Артас знал, что лучше не сбрасывать со счетов пламенную искренность старых рыцарей. — Мои враги - враги дома Баратеонов. — Сир Бонифер обнажил свой меч, и вместе с ним сотня святых рыцарей. — Станнис клевещет на ваше доброе имя, все это время развлекаясь с заморской жрицей в поклонении восточным демонам. Значит, Ренли, подумал Артас. — И Ренли, — сказал Бонифер, лицо которого мало чем отличалось от лица ругающейся септы, — захватил трон еще до того, как тело Роберта было похоронено. Он только улыбается и шутит, но передо мной стоит истинный, благочестивый сын короля Роберта. — Бонифер спешился и опустился на колени. — Святая Сотня сражается за вас, принц Артас. Вас и никого другого. Артас неуверенно посмотрел на Эддарда, спешившись только по его кивку. — Встаньте, сир Бонифер. Вы и ваши люди оказываете мне большую честь, придя к нам без нашей просьбы. Сир Бонифер улыбнулся, вставая. — Я принес не только это. Рыцари расступились, пропуская старика в коричневой мантии, а рядом с ним худенькую девушку, некрасивую и с вытянутым лицом. Пятно серого меха метнулось к ним. — Нимерия, — прошептал Робб, бросаясь вперед, когда его волк и его сестра игриво танцевали друг вокруг друга. —Арья! — Робб! Отец! — воскликнула Арья Старк, бросаясь в объятия брата. Они долго держали друг друга в объятиях, и в глазах Эддарда безошибочно читалось облегчение. Что касается старика, то его трудно было не узнать даже без белого плаща. Это был Барристан Смелый, стоявший так же высоко, как любой рыцарь Серебряной Длани. — С меня сняли белый плащ, мой принц, — торжественно произнес Барристан. — Вскоре после того, как пришло известие о смерти короля Роберта, королева-мать потребовала, чтобы меня немедленно заменил сир Джейме, когда мы были недалеко от Стокворта. Я был… почётно уволен, поскольку в этом беспрецедентно была честь. Я думал, по крайней мере, вернуться на Север и в последний раз сопроводить тело короля Роберта, и по дороге сир Бонифер нашел меня. — У моей сестры, по крайней мере, могло хватить порядочности подождать, пока вы не окажетесь в Королевской Гавани, — сказал Тирион. — Если бы она это сделала, то могла бы сбежать из того города все еще с мечом, столь же искусным, как у сира Барристана. — Моя мать не имеет права выгонять Королевского гвардейца, — в ужасе сказал Артас. — Это прерогатива короля, и только короля. — Её это не волновало, — сказал Барристан, опустив голову. — Как и короля Джоффри. — Его взгляд остановился на Мендоне. — Они также выгнали и вас, сир Мендон, и отдали ваш плащ Псу, как они отдали мой титул сиру Джейме, за все добро, которое они им сделали. Джоффри был в ярости, что его отец умер на вашем дежурстве и на моём, как лорда-командующего. — Что? — прорычал Мендон. — Пес даже не был рыцарем! — Мир, мои друзья и верные люди, — сказал Артас, поднимая руку. — Еще ничего не решено. Джоффри можно убедить обратно, особенно с вашей помощью. Там, где Барристан поклонился в ответ, Мур только выглядел неуверенно. — Что с Сансой? — спросил Эддард. — Она с вами? Бонифер покачал головой. — Я не знаю, как Мизинцу это удалось, но он выкрал леди Арью из города после того, как Ренли взял её в плен. Это он убедил нас встать на вашу сторону, принц Артас, прежде чем исчез. Что касается леди Сансы… мы не знаем, какая судьба постигла её. Я прошу прощения, лорд Старк. — Не извиняйтесь. В начале этого дня, у меня не было двух дочерей, — сказал Эддард. — Я, по крайней мере, заканчиваю его с одной. За это вы и лорд Бейлиш, где бы он ни был, примите мою глубочайшую благодарность.***
Когда они достигли Дарри, он был во главе двадцатитысячной армии; тяжелая конница Севера ехала рядом с речными лордами, межевыми рыцарями и Святой Сотней сира Бонифера, в то время как копья Флинтов, воины Болтонов и алебарды Фреев маршировали один за другим длинной извилистой колонной из стали. Лорд Реймен Дарри и его сын Лиман составляли последнюю часть армии, с широкоплечими мужчинами в кольчугах, сверкающих на солнце, и резвыми лошадьми, чтобы вести разведку и сражаться бок о бок с кранногменами. — Сначала мы должны усилить гарнизон в Харренхолле, — сказал лорд Реймен во время их первого военного совета, состоявшегося под полуденным солнцем. — Леди Шелла стара и последняя в своем роде. Хозяйство дома Уэнт сильно сократилось при ней; когда я был у нее в последний раз, ее домочадцы могли пользоваться только нижнюю треть двух башен, хотя когда-то они заполняли пять. — Когда ещё правили драконы, — пробормотал лорд Мандерли низким, мрачным тоном. Если его и слышали, то вежливо игнорировали. — У нас есть какие-нибудь предположения, где находится Ренли? — спросил Артас. — В последний раз, когда я его видел, он все еще был в Королевской Гавани, — сказал Бонифер. — Около пятидесяти тысяч человек охраняли замки вблизи столицы, из них около двадцать тысяч были штормовиками. В результате Росби, Стокворты и Хейфорды поклялись ему в верности. Артас нахмурился. Он надеялся, что помолвка Хейфорд с Тиреком, по крайней мере, обеспечит их нейтралитет, но с армией у ворот, требующей верности, и ребенком в качестве правящей леди, было не трудно понять, почему гарнизон преклонил колено. — Это еще пять тысяч человек, — сказал Эддард. Один только Простор мог быстро выставить не менее семидесяти тысяч мечей, и это было долгое, обильное лето... возможно, Тиреллы могли бы поднять больше ста тысяч мечей, если бы Простор не вступил в войну, в то время как Штормовые земли могли бы поднять еще тридцать тысяч. Большая часть сил Дома Тиреллов под командованием лорда Рована и лорда Тарли осаждала замки Западных земель, но где были штормовые лорды? — У него должно быть гораздо больше штормовиков, — сказал Артас. — Они присоединились к Станнису вместо него? — Я сомневаюсь, что кто-нибудь из них предпочтет Станниса вам, как только услышит о язычниках, осквернивших Драконий Камень, — сказал Бонифер. — Нет, не все штормовые лорды довольны Ренли, особенно гордые лорды Марок , такие как Сванны, Кароны и Дондаррионы. Меня бы не удивило, если бы они оставили значительную часть своих сил, чтобы присматривать за дорнийцами. — Бонифер наклонил голову набок. — Я не думаю, что захват трона до того, как было найдено тело Роберта, сделал его популярным, — сказал Тирион. — У Джоффри тоже не было особых шансов проявить власть. Возможно, из тех кто уже присягнул Ренли, кто-то может восстать, если мы хорошо себя покажем. Артас нахмурился и постучал пальцами по столу. — Они еще не встали за Джоффри. — Нет, — согласился Тирион с усмешкой, — Но с учетом времени и предложения о помиловании… мы могли бы разорвать хватку Ренли на его собственных владениях. — Какова ситуация в Королевской Гавани? — спросил Эддард. Но прежде чем кто-либо успел ответить, в комнату ворвался кранногман и поклонился. — Принц Артас, лорд Эддард, милорды, наши разведчики заметили войско, движущееся по королевскому тракту. Их ведет рыцарь с тремя золотыми розами на зеленом поле. — Золотые розы на зеленом поле? Это может быть только Тирелл, — сказал Тирион. — Три розы означают третьего сына. — Тогда это лорд-командующий гвардии Ренли, — сказал Бонифер. — Это Лорас Тирелл.