***
Дни медленно проходили в скучной череде тонизирующих средств, лекарств и каши, всё это было продегустировано двумя людьми заранее, прежде чем капля коснулась губ Артаса. Судебный процесс против Тиреллов оказался еще более скучным делом, и казалось, что сейчас они были не ближе к выяснению правды, чем когда началась вся эта неразбериха. По ночам его мучили видения далеко на севере, в местах за Стеной. Каждый раз, закрывая глаза, он видел одичалых... Их уничтожают, подумал Артас. Куда бы они ни пошли, за ними охотятся Белые Ходоки или черные братья. Они целый народ, марширующий от одного забвения к другому. Он задавался вопросом, почему Белые Ходоки до сих пор не нанесли удар после всего этого времени. Они собирали свои силы, призывая в свой легион мертвых и смертоносных воинов. Когда они наконец сделают свой ход, когда придут к Стене с ошеломляющим потоком тварей. Время истекало. Вестеросу нужно было быть готовым, и половина войны состояла в том, чтобы иметь правильное оружие. Против Плети у Артаса был Свет и Орден Серебряной Длани. Здесь Свет был не так силен, а об обучении целого рыцарского ордена его искусству не могло быть и речи, даже если бы такое было возможно, на это уйдут годы, которых у них не было. Тем не менее, сталь, выкованная в замке, тоже не годилась, как доказал боевой молот Роберта. Он был искусно и без ошибок изготовлен, но все равно разбился о лед после шести обменов ударами. Но Длинный Коготь не разбился, а вместо этого разбил своего врага. — Валирийскую сталь не ковали со времен старой Валирии, — вслух прочитала Мирцелла из толстого тома, разложенного у неё на коленях. — Некоторые предполагают, что она была заколдована драконами. — Магия, глупость, — сказал верховный мейстер Пицель. — Больше похоже на то, что это была какая-то продвинутая техника ремесла. Учитывая частоту вулканических извержений на рассматриваемом полуострове, Цитадель подозревает, что там использовались руды более высокой чистоты. — Будем надеяться, что это не так, — сказал Артас. Магия могла быть их единственным спасением в этой войне, потому что во всем Вестеросе не было валирийской стали, чтобы вооружить гарнизон, не говоря уже об армии, в которой они нуждались. Томмен сидел у окна и больше глядел на птиц снаружи и рыцарей во дворе чем читал. И всё же его младший брат отказался оставить Артаса. Глаза Артаса анализировали каждое слово «Мифов о Первых Людях», трижды перечитывая каждое предложение, чтобы убедиться, что он ничего не пропустил. — Кинжалы и наконечники стрел, сделанные из ледяного огня? — Он нахмурился. — Кто-нибудь из вас знает, что это значит? — Еще один бред, — сказал Пицель. — Сказки, которые рассказывают маленьким детям. Огонь нельзя заморозить, эти стихии друг с другом раздельны. Не совсем, подумал Артас. Самые большие восставшие ледяные змеи, обладали дыханием, которое могло мгновенно заморозить всё, что было рядом, даже огонь. — Может быть, это метафора? — спросила Мирцелла. — Что это? — спросил Томмен. — Это сравнение черт одного объекта с другим, — сказала Мирцелла. — Например, когда Маргери называет тебя милым, как котенок, прежде чем ущипнуть тебя за щеки. Томмен покраснел и спрятал лицо за открытой книгой. — Жаль, что драконы дышат только огнем, — сказал Артас. — Возможно, это относится к… ледяному дракону? Если такие когда-либо существовали. — Ну… так и есть, по крайней мере, так говорят в северных легендах, — сказала Мирцелла. Артас приподнял бровь, глядя на нее. — Откуда ты знаешь? Настала её очередь покраснеть и спрятать лицо. — Робб Старк рассказывал мне о них. — У Таргариенов были драконы, — сказал Томмен. — Были, принц Томмен, — сказал Пицель. — Их черепа украшали Великий чертог, но ваш отец велел снять их и заменить охотничьими гобеленами. Томмен нахмурился. — Где они сейчас? И что с другими их костями? — А, спрятаны в каком-то подвале, — пренебрежительно сказал Великий мейстер, прежде чем, даже не глядя, указать на окно. — Что касается других костей, наверное, всё ещё гниют в Драконьем Логове. Три пары глаз уставились на куполообразные черные руины на вершине холма Рейнис, где порхающие и отдыхающие вороны создавали темный ореол. Артас вспомнил, что отцу никогда не нравилось это здание и драконы вообще. Иногда пребывая в мрачном настроении он требовал от Джона Аррена, чтобы его снесли, прежде чем поменять своё мнение на более беззаботное, считая, что расходы на это утомительны. Таким образом, Драконье Логово медленно разрушалось во время его правления, но все же оставалась реликвией тех времен, когда драконы ещё правили и на драконах ездили верхом. — Ну, хватит об этом, — сказал Пицель, закрывая книгу. — Идёмте, принц Томмен, принцесса Мирцелла. Вашему брату нужен отдых. Артас нахмурился и бросил на сестру умоляющий взгляд. — Может, ещё несколько минут, Великий Мейстер? — спросила Мирцелла. — Не читать, но, возможно, вы можете научить нас чему-то новому? Пицель обдумал это, прежде чем снова сесть с протяжным вздохом. — Я полагаю, это не повредит. Дверь распахнулась. — Как насчет любопытных заявлений Станниса Баратеона? — спросил Оберин Мартелл, которого сопрождали в комнату сиры Барристан и Бонифер. — Его разоружили, — сказал Барристан, хотя его рука всё ещё лежала на рукояти, и он встал между детьми и Красным Змеем. Бонифер занял место позади принца Дорна, в то время как Робар продолжал стоять снаружи. — Ваши гвардейцы были довольно... — Оберин облизнул губы и ухмыльнулся, — тщательны в досмотре. Я могу оценить их компетентность. — Полагаю, мне следует поздравить вас с победой над членом королевской гвардии, — нахмурившись, сказал Артас. — Как вам это удалось? — Он был крупнее, но я был быстрее. — Оберин глубоко вздохнул. — Наконец-то свершилось правосудие. Даже жители этой вонючей дыры кричат об этом. Суд поединком, подумал Артас. Это был варварский способ решать дела, ибо лучший воин не всегда был лучшим человеком. В Лордероне такие вещи решал бы совет судей, например, когда Тириона Фордринга судили за то, что он сражался с солдатами Альянса, защищая орка. — Чтобы поймать людей, которые отравили принца Артаса, — поправил Барристан, пристально глядя на него. — Могу я напомнить, что не так давно вы были под подозрением? Оберин отмахнулся от него. — Правосудие есть правосудие. Кроме того, я был оправдан перед глазами богов и людей. — Это было бы более убедительно, если бы вы не использовали яд, — сказал Бонифер. — Особенно учитывая, что это вы настаивали на суде. — Он намекал, что за нападением на вас стоит Дорн, — прошипел Красный Змей. — Моя честь не могла этого вынести, не от этой твари. Я должен был убедиться, что выиграю, учитывая такие высокие ставки. Это была опасная авантюра, хоть она и увенчалась успехом, но, тем не менее, это была авантюра. Если бы Оберин Мартелл умер, война с Дорном была бы так же неизбежна, как закат, ибо политическая элита Семи Королевств восприняла бы его поражение как доказательство вины. — В этом не было никакой чести, — сказал Барристан. Оберин пронзил его взглядом. — В изнасиловании Элии Мартелл или убийстве её детей не было чести. И всё же вы держали свой меч в ножнах более пятнадцати лет, сир. — Почему вы здесь? — спросил Артас. — Чтобы пожелать вам скорейшего выздоровления, — сказал Оберин. — И, возможно, чтобы преподать вам урок, если Великий Мейстер позволит мне. Станнис Баратеон сделал несколько смелых заявлений о вашем происхождении. — Это самая неподходящая тема для разговора, — сказал Пицель, хлопнув рукой по закрытой книге. — Позор с вашей стороны, принц Оберин. Его высочество всё ещё выздоравливает, и ему не нужно слышать об этой мерзкой клевете... — Худшие вещи о нас будут сказаны до того, как всё это закончится, — сказал Артас. — Говорите, что хотели. Мне любопытно это услышать. Оберин улыбнулся и повернулся к Пицелю. — Я прочитал вашу подробнейшую защиту детей Баратеонов-Ланнистеров. — Это была многочасовая работа, — пыхтя сказал Пицель, — чтобы опровергнуть отвратительную ложь, которую распространяет Станнис. — Хотя это делает чтение довольно скучным, — сказал Оберин. — Мейстерам понравится его... исчерпываемость, но лордам меньше. — Но вы прочитали всё это целиком? — спросил Артас, уловив намек. Глаза Оберина загорелись. — В Цитадели нельзя подделать шесть ссылок, не проанализировав длинные тексты. — Он повернулся к Пицеллю. — Вы начали свою защиту с того, что сказали, что у королевы Серсеи ранее был темноволосый ребенок, каким и должен быть Баратеон, но он умер через несколько часов после рождения. Это ведь ничего не опровергает, не так ли? Я не хочу сказать ничего предосудительного, но это просто означает, что по крайней мере один из её детей был от Роберта, не все из них. — Дети могут пойти в любого из родителей, — горячо сказал Пицель. — Если вам нужны дополнительные доказательства, внимательно посмотрите на лорда Эддарда и его троих детей при дворе. Двое похожи на его жену, и только одна на него самого. — Ах, но никогда не было детей Баратеонов, которые были бы златовласыми, кроме четырёх детей Роберта, — сказал Оберин. — А дети, рожденные от Дома Ланнистеров, всегда были златовласыми, — немедленно сказал Пицель. — Браки между Баратеонами и Ланнистерами являются редкостью и не дают полного объёма доказательств. Я также указывал на Рейнис Таргариен, дочь Эймона Таргариена от Джоселин Баратеон. У неё были черты Таргариенов, что доказывает, что внешность Баратеонов не всегда доминирует. — Какое значение имеют права? — спросил Артас. Оба мужчины замерли с открытыми ртами, уставившись на него. — Ваше высочество? — спросил Барристан. — Я вижу в тебе лучшее, что есть во мне, — слова дяди Джейме эхом отозвались в его собственных мыслях. — Дядя Станнис утверждает, что мы не Баратеоны, — сказал Артас. — Он утверждает, что является законным королем. Я спрашиваю вас, что он сделал для своего народа? Война идет за нами от Стены, от Железнорожденных... Что сделал Станнис, кроме как спрятался на Драконьем Камне и взял Штормовой Предел? Оберин приподнял бровь, глядя на него. — Вы хотите сказать, что верите заявлениям Станниса? — Нет, я говорю, что они не имеют значения. Лишь воодушевив сердца своего народа, можно узнать, что такое истинная победа, — сказал Артас, вспомнив слова своего отца. — Станнис ничего не сделал, так чего же на самом деле стоят его права? — Популярность? Этот же аргумент использовал Ренли, — сказал Оберин. — Вы сражались на войне за права своего брата. — Популярность Ренли была основана на зыбучем песке, а не на великолепной работе, — сказал Артас. — И он сделал хуже, чем ничего, он развязал войну в королевстве ради собственной выгоды. Его претензии были основаны на силе, тогда как претензии Станниса на правах. Я говорю, что это ничто, король должен быть человеком, который в первую очередь заботится о государстве. Сохранив мир, мой брат сделал для королевства за последнюю неделю больше, чем любой из них сделал за всю свою жизнь. Мирцелла наклонила голову набок. — Но ведь Артас точно является сыном отца? Его глаза довольно хорошо это показывают. И если Артас является сыном отца, то, очевидно, что Джоффри тоже. В конце концов, они близнецы. Артас моргнул. — Что? — Разве ты не заметил? — Спросила она. — Твои глаза всегда были голубовато-зелеными в зависимости от освещения, но сейчас они определенно больше голубые, чем зеленые. Артас повернулся к зеркалу.***
— Я вам не очень нравлюсь, правда? Артас взглянул на мастера над шептунами, одетого в мягкие шелка и туфли, прижимающегося животом к мраморным перилам галереи. Он снова обратил свое внимание на нижний этаж, где лорд Бейлиш допрашивал горстку лакеев Тиреллов. — Нет, не нравитесь. Варис склонил голову набок. — Могу я спросить, почему? — Будь моя воля, я бы выгнал вас из этого города, когда мы вернули его, — сказал Артас. — Ваша неспособность своевременно сообщить моему брату об измене Ренли непростительна, и это стоило королевству тысячи жизней. — А, — сказал Варис, выглядя совершенно не удивленным. — Даже я могу ошибаться, ваше высочество, хотя и слышал о многом. Я служу вашему брату так же, как служил вашему отцу, в меру своих способностей. — Ты также служил Безумному королю, — сказал Артас, глядя на него сверху вниз. — Кому ты на самом деле служишь? — Королевству, мой добрый принц, как вы могли в этом сомневаться? — спросил Варис. — Я клянусь в этом своей утраченной мужественностью. Я служу королевству. Эта война не помогла королевству. — Ты позволил королевству начать войну, — сказал Артас. — Короткую войну, — ответил Варис. — Не лучше ли вырезать гниль, прежде чем она унесет с собой всю ногу? Артас подался вперед. — Я бы хотел вообще не иметь гнили. —Я бы тоже хотел, ваше высочество, — сказал Варис, — Но, увы, мы все подчиняемся прихотям богов. — Как по мне, у тебя недостаточно оправданий, —сказал Артас. Варис наклонил свою лысую голову в сторону Маргери, сидевшей рядом с Джоффри внизу. — К счастью, король Джоффри гораздо более снисходителен, чем вы. Я был одним из многих, кто советовал ему жениться на королеве Маргери, вы же знаете. — Ты сделал это, правда? — спросил Артас. — И зачем? Варис улыбнулся. — Как я уже сказал, я служу королевству. Этот брак вернет Дом Тирелл в лоно общества, как бы это ни было неприятно тем, кто боролся за то, чтобы посадить его на Железный трон. Это положило конец ненужному кровопролитию, на разрешение которого могли уйти годы. — Это ничего не решило, — сказал Артас. — Верховные лорды были близки к мятежу, когда мы впервые услышали об этом за воротами этого города... — Близки - это ключевое слово, — сказал Варис. — Но кого бы они назвали своим королём? Вас? Вы всегда были тихим ребенком, но даже я знал, что вы никогда не займёте Железный Трон для себя, если бы это означало отвернуться от своего брата. — Он вытер лицо сладко пахнущим платком. — Я верил, что ваша природа удержит других лордов от опрометчивых поступков, и я был прав. Я не жалею об этом. — Я допускаю, что именно так вы себя чувствуете. В конце концов, вы всё ещё живы. — Так много недоверия, ваше высочество, — сказал Варис. — Возможно, тогда я открою вам ещё один секрет, ради королевства. Лорд Бейлиш не тот человек, за которого вы его принимаете. — Он сражался вместе с нами против Ренли. — Действительно ли это было так? — спросил Варис. — Лорд Старк доверяет ему, — сказал Артас. — Это так, — сказал Паук, — но это может стать его погибелью. Вы знаете чего хочет добиться лорд Бейлиш? — Полагаю, вы собираетесь мне рассказать? — сказал Артас. Или, по крайней мере, солгать о нём. Варис вздохнул. — Я так и думал, что нет. Кто может сказать, что на самом деле с этим человеком? Он действует самыми странными способами, меняя стороны так же легко, как подбрасывает монету. — Я устал от вашей болтовни. Переходите к делу или убирайтесь с моих глаз, — сказал Артас. — Очень хорошо, — сказал Варис, глядя ему прямо в глаза. — Лорды Бейлиш и Старк обеспокоены не только тем, кто вас отравил, но и попыткой убийства Брана Старка. Артас крепче вцепился в мраморные перила. — Откуда вы об этом знаете? Варис улыбнулся. — Это моя работа - знать об этих вещах. В конце концов, я мастер над шептунами. — Вы знаете, кто это сделал? — спросил Артас. — Нет, — сказал Варис, — Но я думаю, что они хотят обвинить короля. Артас оцепенел. — Короля? Но... это смешно. Это было бы... — Это было бы обвинением в измене, — сказал Варис. — Тем не менее, честь лорда Старка заставит его довести это до конца, как только это будет озвучено. Его могут убить за это, подумал Артас. В то время, когда север больше всего нуждался в нем, чтобы возглавить оборону и от мертвых в том числе. Этого нельзя было допустить. — Зачем ты мне всё это рассказываешь? — Я служу королевству и служу королю Джоффри, — сказал Варис. — Я хочу, чтобы он долго сидел на Железном Троне, и убийство Хранителя Севера вряд ли гарантирует, что корона надолго останется на его голове.***
Весть о его выздоровлении распространилась по городу, как лесной пожар. Это не только успокоило красных воробьев, но превратило их гнев в радость. Его первый визит в город был в Великую Септу Бейлора, и он надеялся, что его присутствие рассеет напряженность там. Всю дорогу люди в грязных белых плащах поднимали окровавленные медные звезды, приветствуя его. Сколько из них были красными воробьями, и сколько было людей, что поддались запалу момента? — По крайней мере, они больше не бросают камни в золотых плащей, — тихо сказала Санса, когда они ехали рядом, — Хотя я все равно не стану выводить Леди с нами в такую толпу. — Они смотрят на меня так, словно я какой-то пророк, — пробормотал Артас. Его серебристый плащ развевался. — Я всего лишь человек. — Их благочестивый принц был при смерти, но на седьмой день он воскрес, — сказала Санса. — Звучит как что-то из Семиконечной звезды. Тэнси одобрительно заржала. Предатель, подумал Артас, поглаживая лошадь. Они спешились перед двойными дверями септы, ещё несколько раз помахав ликующей толпе, прежде чем войти в здание. Маргери, как заметил Артас, позаботилась о том, чтобы снять корону, позволив своим мягко вьющимся каштановым волосам свободно струиться за спиной. Именно они вдвоем повели процессию вперед, навстречу новому Верховному Септону, которого некоторые при дворе называли Его Воробейшеством за простую одежду, которую он носил. Повсюду в Великой Септе прятались воробьи в своих серых одеждах, со своими удочками и медяками, в то время как септоны и септы носили заметно более скромные одежды, чем даже неделю назад. Они вошли в центр септы и обнаружили, что она пуста, если не считать седовласого мужчины, который стоял на коленях и мыл пол. Артас узнал в его обветренном лице септона из своих снов. — Добрый день, — сказала Маргери с улыбкой. — Вы случайно не знаете, где мы могли бы найти Верховного Септона? Она не знает или притворяется? Задумался Артас. — Ах, ваше величество, — сказал старик без короны, поднимаясь на ноги. — Вы без своей короны. Маргери многозначительно посмотрела на окружающие их статуи. — Это кажется немного глупо, носить корону, когда предполагается, что ты унижаешься перед богами. Притворяется, подумал Артас. — Если бы все лорды и леди были такими же мудрыми, как вы, — сказал Его Воробейшество, затем посмотрел на Артаса горящими глазами. — Я молился Семь дней и ночей, чтобы вы встали, принц Артас! У меня на сердце становится легче, когда я вижу вас в добром здравии. — Я знаю, — сказал Артас. — Я видел вас, пока спал, как вы воодушевили толпу моим именем, ты назвал это правосудием за меня. Я помню, как вы обвиняли бывшего Верховного Септона во многих вещах. — О? — спросил Его Воробейшество, — Например, в каких? Артас рассказал ему, и пока он говорил, Санса и Маргери с любопытством наблюдали за ним. Его Воробейшество просиял. — Вы говорите правду. Тогда вы поистине Благословенный, получая видения от богов. Никто не может этого отрицать. — Где ваш предшественник? — спросил Артас. В любое другое время, он не мог представить, чтобы дедушка Тайвин позволил какому-то случайному септону силой забрать хрустальный венец Веры, но суды слишком заняли королевский двор, чтобы вмешаться своевременно, и к тому времени, когда они смогли, этот Его Воробейшество уже закрепился в глазах людей. Для его изгнания потребовались бы мечи, и это только подтолкнуло бы город к бунту. — Искупает свои грехи, — сказал Его Воробейшество, постукивая ногой по мраморному полу. — Под нами находятся... — Камеры для кающихся, — закончил Артас. В этой ситуации была определенная ирония, что в них теперь обитал жирный человек, который давным-давно отказал Артасу в покаянии через камеры. — Я знаю о них. Значит, он жив? — Он слегка побит и снова познаёт, что значит поститься, но убивать его было бы расточительно и греховно, — сказал Его Воробейшество. — Возможно, однажды он назовёт нам своё имя. Толстому Верховному Септону вряд ли заплатили за то, чтобы он его отравил, но ему, безусловно, за многое нужно было ответить. За всю свою долгую историю верой никогда не руководил более развращенный человек. — Это было мудро сделано, — сказал Артас. — ...Боги показали мне и другие вещи, пока я спал, если вы хотите их услышать? — Конечно! — сказал Верховный Септон, качая головой. — Для меня было бы честью услышать всё, что боги пожелают сообщить мне через свой сосуд. — Это было предупреждение об опасностях за Стеной. — Белые Ходоки, — сказал Верховный Септон, серьезно кивая, — которых одичалые называют холодными богами. Мы окружены с трех сторон язычниками, на западе Утонувший Бог, а на востоке Красный бог, но Вера Семерых в конце концов восторжествует. Действительно ли? Артас пожалел, что у него нет веры старика. — Но нам нужно будет сплотить верных и преданных людей для нашего дела. — Вокруг вашего знамени, — сказал Верховный Септон. — Только защитник Веры может повести нас против этих врагов. — Король Джоффри очень ценит советы своего брата. Принц Артас будет его главнокомандующим, когда они вместе отправятся на Север, — сказала Маргери. — Ах, и где его величество в это время? — спросил Верховный Септон. — Продолжает следить за судами, — сказал Артас. — Он горит желанием привлечь виновных к ответственности. — Вот почему мы здесь, ваше Святейшество, — добавила Маргери. — Король Джоффри приглашает вас и некоторых из Праведных стать свидетелями продолжающихся судов, чтобы это могло успокоить ваши опасения по поводу его поведения. — Если лидеры «воробьев» будут слишком заняты выслушиванием показаний, у них не будет времени, по крайней мере, начать ещë один бунт. Верховный Септон склонил голову и улыбнулся. — Это очень любезно со стороны его величества. Я принимаю предложение от всего сердца.***
Восхождение на Башню Десницы глубокой ночью было долгим. — Разве твоей ноге не следует отдыхать? — спросил Артас, когда его дядя сделал глубокий вдох, чтобы скрыть свою гримасу. Требовалось время, чтобы оправиться от такой травмы, и то, что его дядя отказался отстраниться от любых обязанностей королевского гвардейца не помогало. — Тебе нужен сопровождающий, чтобы увидеть своего дедушку, — сказал Джейме. — Это не обязательно должен быть ты. Джейме ухмыльнулся. — Ну, труп Горы не в том состоянии, чтобы охранять кого-либо, даже себя самого. Артас взглянул на его забинтованную ногу и приподнял бровь. — Некоторые сказали бы о тебе тоже самое. — Только не в лицо, — сказал Джейме. — Я всё еще могу превзойти твоих щенков штормовиков во дворе, и большинство этих новых королевских гвардейцев тоже, за исключением, может быть, Черной Рыбы. — Кстати, кто собирается взять белый плащ? — спросил Артас. Джоффри отказался назвать нового королевского гвардейца, пока вся эта неразбериха не закончится, к большому разочарованию их дедушки. Губы Джейме сжались в тонкую линию. — Ещё не решили. Я слышал, что Маргери Тирелл предложила Хоббера Редвина и сир Таллада Высокого. Джейме всегда называл её Маргери Тирелл, а не королевой. — Редвины родственники Дома Тиреллов. — Близкие родственники, — сказал Джейме, кивая. — Леди Оленна урождённая Редвин, а ее дочь Мина, жена лорда Пакстера. — Я сталкивался с Хоббером раньше, он не произвел на меня впечатления, — сказал Артас. — Кто такой сир Таллад? Это имя мне незнакомо. — Он межевый рыцарь, — сказал Джейме. —Он хороший? Джейме сделал паузу. — Он подает надежды, но его преданность сомнительна. — Я полагаю, у дедушки есть свои собственные предложения по поводу должности, — сказал Артас. — Он выбрал Могучего Вепря, — сказал Джейме с намеком на одобрение. — Один из самых сильных людей на свете, и гораздо более сдержанный, чем любой из Клиганов. Я бы предпочел, чтобы он был рядом со мной, чем кто-то из них. Артас знал, что он уроженец Запада и второй сын лорда Крейкхолла. Двое людей Ланнистеров провели их в личный зал для аудиенций Десницы, прежде чем закрыть за ними дверь. Когда лорд Джон занимал этот пост, комната была украшена теплыми мирийскими коврами, гобеленами, изображающими предков Арренов, и уютными свечами для освещения, но дедушка всё это убрал. Теперь комната была чрезмерно украшена золотом, львами и золотыми львами. Двоюродный дедушка Киван стоял справа от дедушки, всегда покорный. Без сомнения, он будет исполнять обязанности Десницы, когда лорд Тайвин отправится в поход на Железные острова. — Принц Артас, — сказал он, — Рад видеть, что вы снова можете ходить. — Спасибо, сир Киван, — сказал Артас, затем его охватило чувство вины. — Ваш сын, Лансель... он храбро служил королю Роберту за Стеной. — У него не было времени выразить ему свои соболезнования в связи со смертью его старшего сына, сперва из-за войны, а затем из-за отравления. — Он был еще так молод, — сказал Киван. Тайвин кивнул. — Его смерть была расточительством. — Он кивнул головой в сторону кубков на столе. — Вина? Проверка, подумал Артас. От его дедушки, это всегда было проверкой, а не вежливостью. — Я пас, дедушка. Уже довольно поздно, и я хотел бы сохранить ясную голову. Тайвин одобрительно кивнул, но все равно налил ему и Джейме по бокалу. Затем он взглянул на Артаса и стал ждать. Люди Ланнистеров охраняли двери, и только Ланнистеры здесь собрались в столь поздний час… это могло означать только одно: — Так какое же предательство раскрыли? — Не раскрыли, просто просвящаем, — сказал Тайвин. Он бросил письмо на стол. Артас поднял его, просмотрел и почувствовал, как его кожа похолодела. — Ренли Баратеона предупредил наш союзник, — сказал Тайвин и пододвинул Артасу еще одно письмо. Почерк был тот же, и внизу второго письма стояла печать пересмешника лорда Бейлиша. — Ренли попытался отступить со своей армией через три дня после того, как начал преследовать вас через Рубиновый брод. Они послали всадника в Долину Аррен, чтобы сообщить лорду Бейлишу о ловушке, как только услышат об этом… скорее всего, к тому времени он уже был у Кровавых Ворот. Три дня... достаточно времени, чтобы всадник направился к Кровавым Воротам и вернулся на Королевский тракт. — Теперь мы знаем, как Тиреллы так быстро отреагировали на поражение Ренли, — сказал Киван. — Их предупредили. Он первым преклонил колено, и слишком легко, подумал Артас. Бейлиш сначала оказал символическое сопротивление Тиреллам, и теперь они знали, почему Тиреллы в первую очередь выбрали его. Он назвал свою цену и получил её, и тем самым рано отделил Долину от их коалиции, прежде чем можно было выступить единым фронтом против брака Тиреллов. Ещё… — Какое это теперь имеет значение? — спросил Артас, поднимая глаза. — Мы должны опасаться, что он продвинется вперед, но к чему вся эта секретность? Похоже, это старые новости. — Это устанавливает мотив, — сказал Тайвин, откидываясь на спинку стула. — Он заодно с Тиреллами, и между собой они уладили все дела со свадьбой твоего брата. Если заплатить слуге, чтобы он тебя отравил, они могут легко это организовать. — Тиреллы должны были знать, что в покушении на мою жизнь их обвинят, — сказал Артас. Киван скрестил руки на груди. — Мы подозреваем, что Бейлиш просто заботился о своих хозяевах Тиреллах, но не продумал последствия. Ни для кого не секрет, что ты не испытываешь любви к Простору, и если бы ты стал преемником своего брата, что же... — Лорд Старк знает об этом? — спросил Артас. Это было слабое доказательство, и судить Верховного Лорда на самом деле из-за чего-то столь шаткого… им нужно было объединиться, чтобы был хоть какой-то шанс избежать войны. Губы Тайвина сжались. — Он знает, но настаивает, что это не достаточные доказательства. Пока мы разговариваем, люди Старка охраняют лорда Бейлиша.