***
Артас нашел свою мать у стен Красного Замка, наблюдая, как туман накатывает из залива Черноводной, когда она красиво напевала «Рейны из Кастамере». — Я говорил с Сансой, — сказал Артас. Мама перестала напевать, но не смотрела на него. — Я не знал, что она так рано встает или что она так предана Семерым. Её септа хорошо справилась. — Санса молится, и старым богам, и новым, — сказал Артас. — Лорд Эддард построил септу в Винтерфелле для леди Кейтилин, когда они поженились, и Санса показала мне их сердце-дерево, когда мы там были. Мать нахмурилась. — Молиться двум разным богам? Как нелепо. Никто не может служить двум господам. — Старые боги-это тоже боги Вестероса, — сказал Артас. Со стороны его матери было нечестно смотреть на Сансу свысока из-за этого, когда так много лордов клялись обоими в своих клятвах. — Тебе было бы полезно иметь это в виду, мама. — Конечно, ваша светлость. Артас сжал бумагу в руках и решил сменить тему. — Мирцелла написала нам. — Он показал ей письмо. — Дедушка не позволит ей вернуться в Королевскую Гавань на похороны Джоффри. Он отказывается возвращать их просто так. — Он бессердечный, — сказала мама, в её голосе слышались одновременно восхищение и предостережение. — Он сильный. — Это жестоко, — сказал Артас. — Джоффри тоже был его внуком. — Мой отец не скрывал, что ты ему нравишься больше, — сказала мама. — Ради тебя бы он покинул Утес Кастерли, если бы не все эти события. — Я слышал об этом слухи, но он никогда не говорил мне об этом, — сказал Артас. — Джоффри думал, что это достанется ему. — Джоффри много чего думал, — сказала мама. — Что в другом письме? — Это от кузена Тирека, — сказал Артас. Мама закатила глаза. — Как он и его молодая невеста? Работа няньки ему по вкусу? Артас проигнорировал ее насмешку. — Он едет с дедушкой на Железные острова. Как и моя сестра, он сожалеет, что не сможет присутствовать на похоронах. — Не то чтобы Артас думал, что Тирек был слишком расстроен из-за этого. Джоффри сделал оруженосца их отца предметом насмешек... Возможно, его брат всегда был таким жестоким? Неужели он закрыл глаза на недостатки Джоффри, слишком занятый, чтобы видеть дальше своих собственных? Утер упрекнул бы его за эгоцентризм. — Он не может повернуть назад после той лжи, которую ты рассказал двору, — сказала мать. — Обвинить Грейджоев во всех наших бедах? Умно сделано, но не без последствий. — Она смотрела сквозь него. — Я всегда думала, что ты слишком предан богам, слишком обязан септонам, чтобы править силой. Джоффри это понимал. Может быть, теперь ты понимаешь? — Всему своё время, — сказал Артас. — Ты сделал это, чтобы спасти Старков? — многозначительно спросила она. — Они не сыграли никакой роли в смерти моего брата, — сказал Артас. — Я вижу, Санса все еще обводит тебя вокруг пальца. Я надеялась, что после последних нескольких дней... — Ее плечи поникли, как будто силы покинули ее. — Однажды ты увидишь правду. — Если ты действительно веришь, что они виновны, почему ты помирилась с Сансой? — Она будет моей невесткой. Однажды она даже станет королевой, — выплюнула мать, слова горели у нее на языке. — Я должна её изучить. — Ты никогда не хотела делать ничего подобного с Маргери, — сказал Артас. Его мать не испытывала к Тиреллам ничего, кроме презрения и яда. — Я выросла с такими женщинами, как Маргери Тирелл и ее бабушка. В конце концов, они все одинаковые, — сказала Серсея. — Но принц любил не их. Роберт любил не их. Принц? Артас нахмурился. Отец не был принцем, она говорила о Рейгаре? Он вспомнил, как великий мейстер небрежно упомянул, что это был брак, о котором его дед долго и упорно просил. И была только одна женщина, которую любил его отец. — Ты говоришь о Лианне Старк. — Так ты знаешь, — сказала она, переводя взгляд на него. — Отец сказал мне, — сказал он. На самом деле, он слышал об много раз. Это было все, о чем говорил его отец, когда бывал глубоко пьян. — Это верно. Ты ходил с ним в склеп, — сказала мама. — Береги свое сердце как следует, сын мой. Любовь-это гибель всех нас. Артас отступил. — Не смотри на меня так, — огрызнулась она. — Я все еще твоя мать. Неужели эта северная девчонка до такой степени запудрила тебе мозги? Были какие-то ласковые слова и ее девичество ... — Не смей, — горячо сказал Артас, — так говорить о ней. Я не ставил под сомнение её честь. Она вздохнула. — Я надеялась, что после того, как ты вел себя с ней последние несколько дней, ты наконец-то все понял. — Она снова посмотрела на море. — Ты король и никто другой. Король не склоняется перед прихотями ни одного мужчины или женщины. Забывать - это безумие. Внизу зазвонили городские колокола. Артас посмотрел на море, и рядом с гаванью стоял корабль, гладкий и ужасный. Туман скатывался с его единственной мачты и темно-красного корпуса, а на носу была безгубая дева из черного железа с перламутровыми глазами. — Черные паруса, — пробормотал Артас себе под нос. На его знамени был изображен черный глаз с пылающей радужной оболочкой, но это не был знак бога Станниса, которого знал Артас. Пират? Контрабандист? Как можно было преодолеть блокаду вокруг Драконьего камня и Дрифтмарка? Он повернулся спиной к матери и к охранникам, которые были его постоянной тенью. — Выясни, кто капитан этого судна, и приведи его ко мне. — Будь осторожен, — сказала мама, когда они расстались. Капитан, как оказалось, был Грейджоем, по крайней мере, так он утверждал. Он был самым странным Грейджоем, которого Артас когда-либо видел, и выглядел вдвое моложе своих братьев на Железных островах, а младшему брату Бейлона должно было быть за сорок. Его кожа была бледно-белой, борода черной, как ночь, а повязка на глазу еще чернее. Сир Барристан и полдюжины стражников окружили его со всех сторон. — Ваше величество, — произнес мужчина бледно-голубыми губами, как какой-то мистик с Эссоса, — Эурон Грейджой, к вашим услугам. — Кажется, я припоминаю, что род твоего брата, за исключением его последнего сына Теона, — сказал Артас, глядя на него сверху вниз с Железного трона. — Ты храбрый человек, раз осмелился предстать передо мной. — Никто не плывет из Иба в Асшай без этого, — сказал Эурон. — Я не принимал участия в восстании моего брата, ваша светлость. Как я мог, когда я не видел Железных островов со времени моего изгнания, вскоре после того глупого восстания против вашего отца. Неужели вы действительно осудили бы меня за преступление, совершенное не по моей вине? Артас выжидающе посмотрел на Тириона. — Это правда, король Артас, — сказал Тирион. — Я припоминаю, что слышал о его изгнании от молодого лорда Теона. — Лорд Теон? — спросил Эурон. — Мой племянник теперь правит железнорожденными? — Он скоро будет править Пайком, — сказал Артас. — Но Железнорожденные не будут править собой долго. Я поручил лордам Тарли и Ланнистеру искоренить это представление среди вашего народа. — Мудрый выбор, ваше величество. Лорд Тарли - суровый человек, но блестящий командир. Он сделает то, что должно быть сделано. Артас нахмурился. Это была не та реакция, которую он ожидал. Разве он не был железнорождённым и сторонником Старого Закона? Опустошителем и насильником? — Давайте предположим, что я пока не признаю тебя виновным ни в каком преступлении. Зачем ты пришёл сюда? Открытый ярко-голубой глаз Эурона блеснул, и его улыбка стала еще острее. — Чтобы служить вам, ваше величество. — У вас есть флот? Целая армия? — спросил Тирион. — Только мой корабль, Молчаливая, — сказал Эурон. — Его экипаж состоит из моих людей, все они осторожны. Тирион рассмеялся. — Простите меня, но с вашей стороны кажется ужасно самонадеянно предполагать, что мы хотим или нуждаемся в ваших услугах, если это все, что вы можете предложить. Эурон выглядел невозмутимым, его здоровый глаз не отрывался от Артаса на протяжении всего разговора. — Вам нужны корабли и моряки. Вы откажетесь от одного из них сейчас, когда ваша северная война вот-вот начнется? — Ты хорошо информирован, — сказал Артас. — Торговцы разговорчивы, — сказал Эурон. Он указал на сундук, который принес с собой. — У меня есть подарок, ваше величество, если вам угодно. — Гвардеец открыл его и вытащил рог, перевязанный полосами из красного золота и валирийской стали. — Рог дракона, из дымящихся руин Валирии, где никто не осмеливался ходить, кроме меня. Тирион фыркнул. — Милорду следовало бы подумать о том, чтобы сказки были чуть менее выдуманными. — Ах, ты насмехаешься и издеваешься. Так всегда реагируют люди, у которых есть глаза, но они не могут видеть, — сказал Эурон, его улыбка никуда не исчезала. — Повелители драконов в древности трубили в такие рога, прежде чем Рок поглотил их. С этим даже эти звери склонятся перед вами. — Симпатичная безделушка, но какая от нее польза? — сказал Тирион. — Драконы мертвы. — Так ли это? — спросил Эурон. — С севера маршируют мёртвецы. Почему так трудно поверить, что на востоке живут драконы? Весть об этом быстро и далеко разнеслась по Эссосу. Дейнерис Таргариен всё ещё жива, там где её брат Визерис погиб. Между пылающим небом и землей драконы снова живут, и с этим они будут служить вам, если вообще осмелятся прийти. Ещё одна угроза, если то, что он сказал, было правдой, но не скорая. Потребуются годы, прежде чем дракон сможет вырасти и превратиться в угрозу. — И чего ты ожидаешь за этот «подарок»? — спросил Артас. — Может быть, Железные острова? Эурон пожал плечами. — Вы обещали Пайк моему племяннику и высказали свои пожелания по поводу его управления. Я далек от того, чтобы просить о том, что было обещано другому. Это было бы жалко. Уже дважды этот Эурон вел себя не так, как ожидал Артас. — Тогда чего же ты хочешь? — Я ни о чем не прошу, — сказал Эурон. — Ни почестей, ни богатства, ни славы. Нет, прошу стать свидетелем разрушения всего, что совершил мой брат, увидеть смерть его идеалов… Я не могу придумать ни большего приза, ни лучшего места для просмотра, чем рядом с вами. Артас не доверял этим словам. Месть была сильным мотивом, но он не знал этого Грейджоя достаточно хорошо, чтобы понять, говорит ли он правду. Ему придется написать Теону и узнать, что он думает о своём дяде. — Вы, должно быть, отличный моряк, раз преодолели блокаду Станниса Баратеона. — Я прошел через много штормов в своей жизни, — сказал он. — Что мне еще один? Артас наклонился к Железному Трону. — В ближайшие дни нам понадобится человек вашего мастерства, и поэтому вам рады в Королевской Гавани, но не в Красном Замке. После того, как преступления вашего брата были раскрыты, я не думаю, что вам здесь понравится. — Как скажете, — сказал Эурон. — Не беспокойтесь, я знаю, как хранить молчание, ваша светлость. Вы тоже. — Следи, чтобы ты так и сделал.***
— Кажется, насколько я помню, малый совет был, ну, меньше, — сказал Тирион. Артас сидел на одном конце длинного стола, сир Киван по правую руку от него. Помимо семи советников, которые составляли основу, он пригласил еще четырех человек присоединиться к ним: Его Воробейшество, лордов Эддарда и Мейса и Оберина Мартелла. Вера и каждое из королевств были представлены, за исключением Железных островов, которые, как постановил Джоффри, больше не были едиными. — Мы на войне, — сказал Артас. — Я подумал, что будет благоразумно, если каждый из великих лордов узнает о том, что должно произойти. Север не отправлял своих мужчин обратно к женам с тех пор, как все это началось, также как и западные земли и более половины Простора. Что насчет остальных, милорды? — Те из моих знаменосцев, которые всё ещё в пределах Простора собираются, — нетерпеливо предложил Мейс. — Они поедут по Дороге Роз. Флот лорда Редвина остановился в Арборе для пополнения запасов. Пакстер Редвин, мастер над кораблями, кивнул. — Штормовые лорды и жители короны соберутся у Свиного Рога, рядом с Божьим Оком, — сказал Барристан. — Это богатая земля, так что собирать еду должна быть легко для них. Знаменосцы Эдмара Талли соберутся в Сигарде или Близнецах, и он скоро покинет город, чтобы принять командование ими. Обеспечение его безопасности было первой частью любой успешной северной кампании, потому что, если их врагу когда-либо удастся отрезать их там, их линия снабжения быстро задохнется. Бейлиш и лорды Долины со временем объединят свое войско с войском Эдмара, хотя и не раньше, чем Орлиное гнездо закончит переговоры с Железным банком. Артас убедил лорда Бейлиша в полезности заимствованного флота, который Арсенал Браавоса с радостью предоставит своим старым торговым партнерам… за определенную цену. И пока они были в пути, они могли бы также забрать немного дополнительного зерна, чтобы помочь справиться с логистической нагрузкой. Оберин улыбнулся. — Мне неприятно сообщать плохие новости, но я ничего не слышал от своего брата. Я не знаю его намерений. Сир Барристан ощетинился. — Он присягнул Железному трону. Отклик на призыв к войне-это долг, а не выбор. Если бы только все было так просто, подумал Артас. Он бросил на Кивана многозначительный взгляд. — У вашего брата проблемы? — спросил Киван. — Много, — сказал Оберин. — Но главная: с таким количеством наших людей, идущих на север, кто останется защищать юг в случае... скажем, вторжения Тироша? — Зааки нужны, чтобы держать оборону, лорд Оберин, — сказал Мейс. — Конечно, у вас есть такие в вашей пустыне, — добавил Тирион с улыбкой. — В конце концов, вы... посетили так много из них. Спор между ними продолжался ещё несколько минут, но ничего не решил. Дорн стоял до конца, и с этим ничего нельзя было поделать без еще одной войны. Символическое войско в пять тысяч копий, собранное в основном из Айронвудов и их вассалов, должно было в полном составе отправиться к Перешейку, но они не могли обеспечить ничего большего. Остальная часть Дорна соберется смотреть, без сомнения, половина их армии не сможет собраться из-за плохого урожая, а оставшейся половине потребуется большая часть года, прежде чем они достигнут линии фронта. Да сохранит его свет… если бы у него был год для работы, даже полгода, ему не нужно было бы подчиняться прихотям непокорных лордов. Не было бы необходимости торговаться, как торговец рыбой, и идти на компромисс с дураками, когда можно было бы должным образом использовать силу и угрозу силой. Тогда он мог бы править, как подобает королю Лордерона, и вести эту войну так, как она должна вестись, без полумер. — По крайней мере, у меня есть хорошие новости, — сказал Тирион. — Станнис отправил послание через Тороса из Мира. Он желает вступить в переговоры. Артас знал, что Торос был красным священником и собутыльником его отца. По этим причинам он оставался неизменным гостем при дворе, хотя Артас не возражал против этого человека, пока тот не пытался обратить его в свою веру. — Как это хорошая новость? — спросил Мейс. — Драконий камень является домом для крупнейших залежей драконьего стекла, — сказал Артас. — Мой дядя также командует Королевским флотом, и он компетентный командир. У меня их не может быть достаточно для того, что должно произойти. Он оказал бы большую помощь в северной кампании. — Ты действительно хочешь помириться с ним? — спросил Киван. — После всей его отвратительной клеветы на тебя? После его восстания? Артас наклонился вперед. — Я намерен помириться с ним, да, но не принимайте это за забывчивость. Там будут условия. — Он сжег несколько септ и захватил Штормовой предел, — сказал Тирион. — Он также пытается, но безуспешно, уморить голодом этот город, пока мы говорим. — Станнис человек железной воли, — сказал Эддард. — Если он поверил своим ложным заявлениям, он никогда не преклонит перед вами колено. А уступить Железный трон Станнису было немыслимо. Лорды никогда этого не примут. — Мне остается только надеяться, что его красная жрица действительно видит что-то в этом своём пламени, — сказал Артас. — Возможно, она заставит его понять необходимость забыть о наших разногласиях и отразить угрозу с Севера. — Я сохранял спокойствие, но я должен добавить свой голос к этим возражениям, — сказал Его Воробейшество. — Вы уже приняли одного язычника при дворе в лице Эурона Грейджоя, и теперь нам придется терпеть другого? Ваше величество, я умоляю вас передумать. Станнис богохульствовал против Семерых! Он сжигал септонов заживо и даже сжёг одного из сыновей ващего отца! Эдрик Шторм, возможно, и был незаконнорожденным, но ни один человек не проклят как убийца родственников. Тогда у нас есть что-то общее. — И он заплатит за свои преступления, но ему не нужно платить своей жизнью, — сказал Артас. Он повернулся к Тириону. — Начните переписку. Настало время нам с дядей поговорить лицом к лицу. — Да, ваше величество, — сказал Тирион. Как раз в этот момент зазвонили колокола. — Эта встреча подошла к концу, — сказал Артас. — Я увижу всех вас позже на похоронах моего брата. Он вернулся в свою комнату в сопровождении Барристана, но у него не было ни минуты для себя. Он едва успел успокоиться, когда раздался стук в дверь. — Могу я забрать у вас минуту? — спросила Санса. — Конечно, — сказал Артас. Он отступил в сторону, чтобы впустить её в свою комнату, но обнаружил, что его втащили следом за ней. Сир Барристан подождал снаружи и закрыл за ними дверь. Прежде чем Артас успел вымолвить хоть слово, она поцеловала его. Она поцеловала его. Артас прижался спиной к закрытой двери, мягко оттолкнув ее. — Санса, что происходит? — Мы уезжаем завтра, — сказала Санса, задыхаясь, с пылающими щеками. — В Риверран, говорит отец, пока они не будут уверены, что дорога в Винтерфелл безопасна. — Я знаю, — сказал Артас. — Я хочу остаться здесь, — сказала она. — Место королевы рядом с её королем. — Мы ещё не женаты, — сказал Артас. — Но мы могли бы быть, — настаивала Санса. — Ты совершеннолетний, и я почти совершеннолетняя. Верховный Септон смотрит на тебя снизу вверх. Если бы мы попросили его сделать это сегодня вечером, он бы и глазом не моргнул. Артас ничего не сказал. — Ты... ты не хочешь? — спросила она, сжимая его руку еще крепче, как будто боясь отпустить. — Хочу, но… не так. — Он надеялся сначала искупить свою вину, начать все с чистого листа, но теперь это было выше его сил. Он не заслуживал счастья и поэтому искал оправдания, которые мог бы использовать раньше. — Через несколько лет, с благословения твоего отца... — Ты хотя бы знаешь, продолжится ли наша помолвка? Мой отец ни словом не обмолвился об этом, и после того, как вы поговорили в Септе Бейлора... — Я не уверен, — честно сказал Артас. Лорд Эддард тоже больше ничего не говорил ему об этом, и он не спрашивал, так как подготовка к войне занимала всё его внимание. — Но если бы мы поженились сейчас, мы бы пошли против твоего отца после всего, что он сделал для меня. Я не могу этого сделать. Ее руки, обнимавшие его, были теплыми. — Хотя мы были бы счастливы. Неужели это ничего не значит? — Теперь я король, — сказал Артас. — Долг важнее счастья. — У тебя тоже есть долг перед королевством, — сказала Санса. — Произвести на свет наследника, чтобы обеспечить безопасность Железного трона. — Во-первых, королевство должно остаться, когда осядет пыль. Она сжала его. — Обезопасить королевство или его будущее? Скажи мне, почему мы не можем сделать и то, и другое одновременно? — Будущее уже обеспечено. У меня есть Томмен, — сказал Артас. — И Мирцелла после него, если дядя Станнис будет исключен из линии наследования. — Лорды не сражались за корону Томмена, Мирцеллы или Станниса, — сказала Санса. — Они сражались за тебя. Они продолжают бороться за тебя и за будущее, которое ты обещаешь. Но мне нет места в будущем королевства. Он проглотил эти слова и обнаружил, что у него нет другого ответа. — ...Ты не хочешь быть со мной? — спросила Санса тихим голосом. Ответ пришел без раздумий и колебаний. — Хочу — Ты не хочешь, чтобы мы были счастливы? — Она спросила. — Конечно, я хочу, чтобы ты была счастлива. — Он выдохнул. Наконец-то правду? Да, Санса заслуживала этого. — Но счастье не для таких, как я. Она откинула голову назад и смущенно улыбнулась ему. — Это… это из-за Брана... и Джоффри? Артас, я не виню тебя... — Дело не только в этом, — сказал Артас. — Тогда в чем дело? — спросила она. — Грядущая война совсем не похожа на то, что мы видели раньше. — Он закрыл глаза. — Если бы я умер, что бы тогда с тобой случилось? Вдова в шестнадцать лет. Это будет жестоко по отношению к тебе. — Возможно, он её отвлекает, но не так уж и не прав. Санса не заслуживала этого, и она не заслуживала того, чтобы застрять с ним, если он каким-то образом вернётся. — Ты возвращался раньше, — сказала она. Он отрицательно покачал головой. — Это было тогда. Что произойдет сейчас, мы не можем знать. — А что, если мне все равно? Он открыл глаза и обнаружил, что её голубые глаза сверлят его душу. —Ты пожалеешь об этом. — Тогда почему ты так уверен? — спросила Санса. — Почему ты так уверен, что смерть ждет тебя? — Это враг, не похожий ни на кого другого, и я... — Его желудок скрутило, а горло сдавило словами. — После того, что я сделал... После того, что я сделал, только это было бы уместно. Её глаза расширились, и она схватила его за руки. — Артас, пожалуйста, не говори так! — Это правда. — Он горько улыбнулся. — И это был всего лишь самый легкий из моих многочисленных грехов. Если бы ты знала обо всем зле в моей душе, ты бы все еще любила меня тогда? Ты знаешь меня только таким, какой я есть. Он мог сказать, что она была смущена, не понимая, о чем он говорит, но все же она настаивала. — Все совершали ошибки, но это не делает смерть выходом. Если ты действительно чувствуешь необходимость искупить свою вину, есть другие способы, лучшие способы. — А они есть? — спросил Артас. — За то, что я сделал? Ты не понимаешь. — Тогда скажи мне, — умоляла она его. — Как я могу, если ты мне не говоришь? Он не мог. Это навсегда закрепилось бы в ее душе, если бы она знала... И он не мог вынести мысли, возможности того, что она может начать презирать его. Он обхватил ее лицо свободной рукой. — Для тебя же лучше, что ты не знаешь. Пожалуйста, не ненавидь меня за это. Это… проявление доброты. Она начала плакать, качая головой в ответ на его слова, делая такое храброе лицо, какое только могла изобразить. — Ты отправляешься на смерть. Отрицать означало бы лгать, а он не мог так поступить с Сансой. Не сейчас. — Я прошу тебя хорошо думать обо мне в то время, которое у нас осталось, — сказал Артас, но она покачала головой. — Ты был прав. Отец был прав. Мне пора идти. Артас колебался. Это было то, чего он хотел, не так ли? И все же… — Санса? Она осторожно высвободила свою руку из его ладони и отступила назад, подальше от него. — Я… Прости, Артас, — её голос дрожал. — Я не могу смотреть, как ты это делаешь. Её шаги громким эхом отдавались от каменного пола.