Rocket King

— Эксл?  — М? Роуз стоял на балконе, оперевшись рукой на край и курил, осматривая окрестности. Хотя, смотреть было особо не на что: жили они в частном секторе около леса, тут и людей почти нет, хотя оно к лучшему. Тихо и нету много посторонних глаз.  — Твоë настоящее имя же Уильям Брюс Бейли, да?  — Да, но не называй меня так.  — Почему? Эксл громко выдохнул.  — Бейли — фамилия моего отчима, а он тот ещë придурок. Религиозный фанатик и на голову больной. Мало того, что он меня с завидной регулярностью пиздил, так ещë и пытался втащить всю семью в свои религиозные херни. Мы посещали церковь и службы несколько раз в неделю. Он выкинул наш телевизор в окно и запрещал слушать музыку, а ещë ненавидел женщин. А, и насиловал мою сестру. Короче, он настоящий деспот, поэтому я решил, что лучше уж я поменяю Бейли на фамилию моего родного отца. Хотя, он меня бросил и пытался изнасиловать, но в любом случае, уж лучше это. Тем более, Роуз звучит очень даже красиво. А Эксл, да просто имя какого-то певца из рок-группы, просто понравилось. Поэтому, Эксл Роуз, только так, пожалуйста. Он потушил бычок от сигареты и сел на полу балкона рядом с Куртом, приобняв его. Кобейн же сочувственно глядел на Роуза, поглаживая его по плечу. Он не по наслышке знал, что такое нелюбовь в семье. Курт сам страдал от отношений в своей семье всë детство, поэтому он мог понять Эксла. Единственное, что удивляло его, так это довольно спокойное отношение Роуза ко всему, что с ним произошло.  — Ты так спокойно говоришь об этом.  — А как иначе? Какая мне разница, что там сейчас с моими родителями? Ты думаешь, они любили меня? Да ни капли. Моей маме было плевать на меня, ей было плевать на всех своих детей, а мой отчим, ну, я уже сказал. Он мне постоянно твердил, что я урод, что я ничего не добьюсь, такое уж у него огромное самомнение. И что теперь? Что с ним теперь-то? Я здесь, у меня есть деньги, у меня есть отношения, я известен и я счастлив. Я за день могу заработать больше, чем он за полгода, но в его глазах я всегда был бездарностью, которому он пророчил смерть в 20 от передоза. Ну и где он теперь, а? Где он, пока я достиг успеха? Да хуй знает. Поэтому, пошëл он нахер, я точно знаю, что обошëл его, сломав его тупые представления о мире, вот и всë. Поэтому, какая мне к чëрту разница? Я уже не имею к этому всему отношения. И не хочу, никогда больше не хочу. Единственное, за что я ему благодарен, так это то, что он отдал меня в церковный хор, где я пел и играл на пианино. Но всë остальное, да чтоб он этим подавился. Курт даже не знал, что ответить. Роуз редко говорил об этом, не то чтобы скрывал, просто не было повода. Кобейн хоть и понимал, что Эксл относится к этому проще, но всë же, сочувствовал ему. Курт приблизился к нему и взял за щëки, закрыв глаза и начав крепко целовать в губы, запустив язык и проходясь им по дëснам и зубам. Роуз же взял инициативу на себя, крепко прижав Курта к себе и сплетая свой язык с его и стараясь сдержать свои слëзы какой-то детской и глупой обиды, делая вид, что это правда не задевает его, хотя в большей мере оно было так. Он никогда из-за этого не плакал, но похоже, настал тот момент, когда эмоции наконец взяли своë. Он отстранился и залился слезами, прикрывая лицо рукой, стесняясь самого себя. Курт никогда не видел Роуза плачущим. Никогда за всë то время, что они были знакомы. А сейчас он рыдал и это было так странно, но Курт лишь молча прижал Эксла к себе, гладя по голове. Он прекрасно понимал его чувства. Когда-нибудь, они должны были выйти наружу.  — Я никогда не видел, чтобы ты плакал.  — Я не знаю, почему я плачу. Меня правда это не особо задевает, но сейчас я просто сижу и рыдаю, чëрт…  — Детская обида видимо. Ты сильный человек, Экс, я тобой восхищаюсь, правда. Но эмоции порой правда странны и непонятны. Я иногда не могу понять, почему мне весело или почему мне грустно, почему иногда мне спокойно и хорошо, но порой я себя просто ненавижу. Я порой думаю о том, что было бы здорово умереть, но понимаю, что мне есть, ради чего жить. Поэтому… Я в порядке.  — Ты не говорил об этом.  — Просто иногда накатывает непонятная ненависть к себе, только и всего. Без особой причины… Хотя, после того, как я вылечился от наркозависимости, я стал больше ценить себя. Думаю, я смогу вскоре полностью себя принять, я честно стараюсь над этим работать.  — Ты всë равно самый лучший для меня, как бы там не было.  — А когда-то ты поливал меня помоями.  — Ты тоже, чудик. А сейчас мы вместе. Наверное, так и должно быть.  — Согласен. У нас с тобой вышел какой-то вечер откровенных разговоров.  — Ага, но для этого и нужна любовь, разве нет?  — Да, Экс. Да. Пожалуй, ты снова прав. Странно это, я всë ещë так думаю. — Ты про то, насколько сильно мы сблизились после всех споров и стычек? — Да, Эксл. Но не волнуйся, я всë равно люблю тебя, просто удивляюсь. Экс потрепал волосы Курта, зарываясь в них рукой и почëсывая макушку его головы, вытирая с лица солëные и от того жгущие кожу слëзы. Странное было ощущение, ведь он правда не помнил, когда он плакал в последний раз. Год назад, а может даже гораздо позже. Курта же нередко пробивало на слезу, хотя без повода он никогда не плакал. Но он довольно чувствительная натура, хотя и старался этого не показывать. Однако все, кто был хоть немного близок с ним, точно могли сказать — Курт нежен и эмоционален. — Курт, пошли перекусим, а то я морально устал от этого диалога. — Представляешь, что я хотел предложить тебе то же самое?