***
— Вот дела. Опять лето дождливое, — недовольно проворчал старый пастух, посматривая на небо и поудобнее устраиваясь на стогу сена, положив рядом клюку. Рядом с ним мирно паслись коровы и козы. Неподалеку, тоненькой змейкой протекала речушка с чистой водицей. Пара молодых юношей, тоже пастухи, улыбнулись. — Дед Михей, да чего вы все ворчите то? Урожай за то будет хорошим. Вода — жизнь это, — проговорил один из парней, в белой рубахе, с курчавыми золотистыми волосами. — Верно Степан говорит, — поддакнул второй, в такой же рубашке, как и его друг, вот только волосы у юноши были черные. Поодаль от остальных, за самым большим стогом сена, дремал парень лет семнадцати. Хотя по виду совсем и не скажешь, что это был юноша. Пепельные волосы, собранные в хвост, худощавое тело с бледной кожей и надетой поверх него бордовой рубахой и штанов с сапогами, делали незнакомого парня похожим на мертвеца или утопленника. Степан посмотрел в сторону парня и подозвал друга. — Смотри Андрий ….Это же тот… Колдун, — тихо проговорил на ухо пастух, своему товарищу. Тот как-то злобно оскалился. — Говорят, что из-за него у нас засуха и бывает. Вся трава на пастбищах высыхает, леса горят, — погромче произнес Степан, подходя к копне сена. «Колдун» приоткрыл ярко-зеленые глаза, недобро прищурив их, и поднялся на ноги, отряхиваясь от соломы. — Чего вам? Человеку не даете нормально вздремнуть, — прохрипел юноша, вытягивая из волос пучки сухой травы. В свободной руке парень держал небольшую книжку и деревянную палочку, с слегка заостренным концом и вымазанную углем. — А ты разве человек? — насмешливо произнес Андрий, — Григорий… Имя то даже на какое-то проклятье смахивает. Гриша ничего не ответил, смахнув прядь волос с лица, и направился в сторону ворот города. Говорить с этими ребятами было не о чем. То, что по всему городу ходил слух, будто бы старшего сына Ивана Тьмабора подменили на мертвеца, Григорий хорошо знал. И почва для крепости этого слуха была вполне крепкая. — У Ивана светлые, у Марьюшки темные, а у их сынка, словно пепел всю голову покрыл… Колдовство, никак иначе…. Подменили на вурдалака какого-то…. Метка даже, сказывают, Темного Владыки есть у мальца, — слышал отовсюду парень подобные тихие недовольства. Ивану, Григорий вообще старался не попадаться на глаза, иногда помогая по дому Марье или уходя в поле, за стога с сеном. Там юноша либо сам обучался тренировкам и практиковал, как обращаться с клинком, что сам выковал, подрабатывая некоторое время, у кузнеца Далия, либо рисовал разные картинки и писал стишки. Идя по полю, к Светлограду, Григорий закатал рукава рубахи. Несмотря на приближение дождя, жара стояла несусветная. Однако чуть повыше запястья, на внешней стороне руки, переливалась таинственным темно-синим цветом, черная руна, напоминающая полумесяц с маленькой точкой рядом. Посмотрев вперед и приметив стражу у ворот, Григорий достал из кармана лист, с двенадцатью кружками и печатью Воеводой, девять которых были перечеркнуты, и подошел к высокому, бородатому воину, охранявшему ворота. Протянув лист, страж зачеркнул еще один круг и недобро хмыкнул, взглянув на руну, на руке юноши. Гриша ничего не ответил, быстро проскочил в город, стараясь не показываться на людях. Ему и так достаточно недобрых взглядов. Плутая между ветхих домишек и дорожек, размытых дождем, юноша все же добрался до нужного места. Стоило Григорию зайти в дом, как тут же увидал отца. Внутри что-то резко рухнуло вниз и стало неприятно холодить. Иван даже не посмотрел в сторону названного сына, хмуро изучая стену впереди себя. Гриша тихо прошел вперед и только приоткрыл дверь в небольшую комнатушку, больше смахивающую на чулан, как мужчина посмотрел в сторону юноши. — Опять шлялся не пойми где…. Небось, с темной силой общался, — тихо и строго отчеканил Иван, поднимаясь на ноги. Гриша чуть смял в руках котомку, которая висела на ручки чуланчика, хмуро смотря на мужчину и двигаясь к двери. — Я просто ходил обучаться с оружием…. Тренироваться, — прохрипел парень, указывая на клинок в ножнах, что был прицеплен к поясу. Тьмабор покачал головой и презрительно скривил губы, взглянув на метку полумесяц с точкой. — Иди сейчас в церковь. Мне свящ Радислав успел сказать, что ты не приходил на утреннюю молитву. Нужно отмаливать свое проклятие, — Иван указал загорелой, крепкой рукой на дверь дома. Грише дважды повторять не надо было и он также скоро покинул место, называемое для него домом. — Гришенька? — вопросительно проговорила Злата, приоткрывая глазки и растерянно смотря на отца и мельком на уходящего старшего брата. Тьмабор тепло улыбнулся, подходя к дочери и погладив ту по волосам. — Не волнуйся. Ему надо замаливать свои грехи. За то, что он родился проклятым. — Гриша не проклятый, батюшка. Он хороший, — тихо пролепетала девочка, обняв отца и посматривая за окно. Иван лишь вздохнул на слова дочери. Ему и так тяжело нести бремя кормильца семьи и командира одного из отряда Светлоградской армии, так еще и слышать на улице, какие дурные слухи ползут об его сыне. » Он отмолит свои грехи. А как стукнет ему восемнадцать, то отправлю его в Лесное. Там научат его воинским премудростям, и вернется он на смену мне бравым воином…. Все позабудут о том, что он какой-то там вурдалак и колдун…. Коим его все считают».***
Григорий в мрачных раздумьях направлялся к церкви. Мысли были мрачные и не самые приятные. Хотелось сбежать отсюда, как можно скорее, но, увы, это было невозможно. У него нет ни денег, ни карты, как добраться в другие города или земли. Парень откинул с дороги небольшой камешек, обходя мимо проходящих людей, и направился дальше, осматриваясь. Вокруг царили грязь и нечистота. У всех продавцов на рыночной площади были унылые и тоскливые лица, некоторые обезображенные прыщами и волдырями. Детишки в грязноватых одеждах, играли в куче песка, перемешанного с грязью и наваленного рядом с овощными лавчонками. Обойдя огромную лужу, в которой чистили свои перья курицы и мелкие пташки, Григорий утер пот со лба и поморщился. Запахи и ароматы, которые витали в воздухе, были далеки от тех, что чувствовались на полянах. Светлоград был совсем далек от своего названия. — Гришаня, здравствуй умелец! Куда идешь? — спросил Далий, показываясь из своей кузницы. Хоть мужчине и было около пятидесяти лет, он на удивление выглядел бодро и здорово. Кузнец привел в порядок каштановые кудри, в которых едва проглядывала седина и, оправив рабочий фартук с белой рубахой, улыбнулся юноше. — Здравствуйте Далий, — проговорил парень и тяжело вздохнул, — В церковь эту… Гения. Мужчина прищурился, пристально взглянув на юношу черной радужкой глаз, которая едва ли не сливалась со зрачком. — Опять Тьмабор… Нда уж…. И к родному сыну такое отношение… Лицемер, — тихо ругнулся кузнец. На лице Гриши проявилась слабая улыбка. — Спасибо Далий за заботу, а как Марфа? Ей получше? — спросил юноша. Мужчина неопределенно мотнул головой. — После трав и настойки вроде лучше, но все еще слаба моя лебедушка, — проговорил Далий, — А ты что-нибудь с утра кушал? А то видок у тебя больно бледный… На этих словах кузнец достал ломоть хлеба и протянул их Грише. Парень отказываться не стал. Он ведь и вправду не ел ничего с утра. — Спасибо, я пожалуй пойду, — проговорил парень, отламывая маленькие кусочки хлеба и направляясь в сторону церкви, что находилась уже совсем рядом. Далий только махнул рукой, взглянув на Григория. Грустно чему-то улыбнулся у себя в мыслях и вернулся обратно в кузницу. Надо продолжать работать и зарабатывать денег, дабы продолжить лечение жены и купить еды.***
— Смотри, куда прешь малец! — проворчал проезжающий на телеге мужик с красным, испитым лицом и крупным носом, одетый в старые обноски. Григорий, едва успел отскочить в сторону, запнувшись об каменные ступени лестницы в церковь, и едва не свалился на спину, кое-как удержав в руках недоеденный хлеб, и ухватившись за ручку двери. — Опять опаздываешь Гришенька…. Совсем забываешь про Гения, — произнес невысокий старичок с мнимой любезностью и притворно-ласковым лицом. Маленькие крысиные глазки старичка были отнюдь не дружелюбны, хитро и жадно смотря по сторонам. — Мне эта идиотская вера и даром не нужна. Гений…. Его даже и не существовало, — пробурчал Гриша, быстро доев хлеб и хмуро смотря на старика. Тот потер руки и оправив складки светлой мантии, зашел внутрь церкви, больно ухватив юношу за кисть руки и тоже затаскивая в помещение с силой не присущей такому старичку. Внутренне убранство поражало своим великолепием красоты, искусства фресок и мозаики. Словно это было совсем другое место по сравнению со всем городом. В самом конце церкви, возле витража с изображением копья и кубка, стояла высокая статуя существа, внешне похожего на человека. Вот только у него было четыре руки и четыре глаза в виде сапфиров, смотрящие во все стороны. Григорий поморщился и выдернул со всей силы запястье из руки старика, врезавшись в стену, позади себя. «Совсем из ума выжил этот свящ!» — пронеслось в мыслях у парня. Свящ тем времен прищурил взгляд, но заметив, что собравшийся в храме немногочисленный народ косится в их сторону надел маску любезности и притворства и протянул к Григорию руку. — Григорий… Горюшко ты народное…. Не надо злиться на меня свяща Радислава, идем к Гению… Пора вознести ему хвалу, — Старик крепко схватил опять Гришу за запястье и потащил к статуе Гения. — Отвали старик, — тихо прорычал юноша и вновь выдернул руку, смотря на статую непонятной ему твари. Как этому вообще можно поклоняться и молиться?! Это ведь просто кусок золота и самоцветов в виде человека! Радислав ничего не ответил, отдернув ладонь, и поднял руки к статуе. — О Всемилостивый Гений…. Наш Покровитель и Заступник! — дрожащим и слегка грубым голосом начал читать молитву Радислав. Народ тут же присобрался, подойдя поближе к статуи. Женщины с младенцами на руках, слегка покачивали детей, чтобы те не плакали, однако нечасто, но все же раздавались в церкви громкий плач и крики новорожденных. Свящ что-то зашептал на ином языке, покачиваясь. Люди запели странные песни, вознося руки к четырехрукой статуе их бога. Гриша поморщился, скривив рот. Хотелось закрыть уши и убежать отсюда, далеко-далеко… Дабы не слышать этих молитв, пения, плача младенцев. Но парень набрался терпения и, поджав губы, стоял и слушал непонятные для него слова, да глазел по сторонам. Взгляд выцепил пару человек, таких же, как и он недобро и смотрящих на статую. Их лица тяжело было разглядеть, поскольку на людях были надеты черные плащи с капюшонами. Григорий, медленными и не быстрыми шагами направился в сторону незнакомцев, мельком поглядывая на Радислава. Свящ был занят молитвой и совсем, кажется, позабыл о мальчишке. Юноша подходил все ближе к фигурам в плащах, как один из них обернулся, взглянув на Гришу. Парень замер на месте, чувствуя, как по спине пробежал холод. Глаза незнакомца сверкнули золотистым огнем из-под капюшона плаща. Неизвестный вдруг уставился на руку Григория. Парень посмотрел туда же и заметил, как метка неярко начала сверкать темно-синим светом, а после взглянул опять на незнакомцев. Второй тоже посмотрел на юношу, однако, его глаз и лица Гриша не смог разглядеть. — Что… — только и смог прошептать парень, как оба незнакомца быстро развернулись в сторону дверей церкви и спешно направились к выходу. Григорий хотел, было направиться за ними, как метка на руке стало сильно жечь кожу, затем…. Последовала неяркая вспышка, которая пробила цветной витраж и отломала одну руку у статуи Гения. Рука с оглушительным грохотом рухнула на пол церкви, оставляя на нем сеточку трещин. Затем последовали несколько секунд тишины. Свящ Радислав обернулся с бледным лицом и дрожащими губами, смотря на Григория. Остальные люди тоже смотрели на юношу и в их глазах читались страх и отвращение. — К-колдун… Е-еретик… — прошептал, немного заикаясь свящ, указывая пальцем на Григория. Вокруг послышались такие же слова, однако звучали они уже куда громче и злее. Сам же Гриша как можно скорее выбежал за двери церкви. Метка продолжала неярко сверкать и на внешних сторонах ладоней, у юноши появились неизвестные знаки, а рубаха почернела, и по краям ворота появились такие же непонятные знаки. Оказавшись вне церкви, на рыночной площади, Григорий быстро пробежал глазами по сторонам. Вокруг уже собралась небольшая толпа, в которой юноша со страхом и ужасом заметил Ивана и Злату. » Нет…. Нет… НЕТ…Я ведь не Колдун… Не плохой». В голове шептали неизвестные голоса. Метка уже не жгла, а источала приятное тепло, и оно разливалось по всему телу, успокаивая будто бы юношу. — Что произошло? — прогрохотал мощный и властный голос.Народ отступил в сторону и на площади появился высокий человек, одетый в полные боевые одеяния. Густая светлая борода обрамляла немолодое лицо мужчины, а глаза пристально и сурово наблюдали за тем, что происходит. — Воевода! — прокричал Радислав, выступая вперед и указывая на Григория, — Этот богохульник и колдун повредил статую Гения в церкви и разрушил витраж! Он должен быть наказан со всей суровостью…. Гений не терпит к себе такого отношения. Он пошлет нам наказание, если мы не уничтожим это отродье! Весь народ тоже заголосил, пытаясь перекричать друг друга. — Смерть ему! Сожжем его! В мазуте и перьях его изваляем! Повесить Колдуна! Воевода вытянул вперед раскрытую ладонь и гул утих. После мужчина махнул рукой и взглянул в сторону церкви. Оттуда вышли несколько стражников и быстро подошли к Воеводе. — Все, как и сказал свящ Радислав…. Статуя Гения и витраж разрушила какая-та нечеловеческая сила…. Это точно магические проделки, — доложил один из военных людей. Мужчина спокойно все выслушал и посмотрел на Григория. Тот тоже смотрел на Воеводу…. Спокойно и равнодушно. — Прости Тьмабор…. Видать и вправду подменили твоего сына, на утопленника ожившего, — процедил мужчина. Иван вздохнул и достал меч из ножен, висевших на поясе его одежды. А ведь он немного, да верил, что Григорий сможет вести жизнь обычного человека, что слухи окажутся ложными. — Схватить Колдуна, — отдал четкий приказ Воевода. Стражники направились прямо на Григория. Юноша посмотрел на них, на людей вокруг себя. Как по щеке, что-то больно ударило его. Присмотревшись, парень увидел, как народ поднимает с земли камни, пытаясь попасть в него. — Сжечь утопца, да прах его развеять! — выкрикнул кто-то из толпы, — Камнями побьем его! Со всех сторон на Гришу полетели камни, болезненно ударяя его лицу, плечам и ногам. Юноша, словно очнулся от какого-то забвения и, развернувшись, побежал в сторону ворот, распугав птиц, купавшихся в лужах, да опрокинул несколько прилавков с разной снедью. Собаки залаяли, несясь следом за пареньком и пытаясь укусить Григория за ноги, но едва отрывали куски ткани от его рубахи. Лента, сдерживающая волосы в хвосте, спала, распуская россыпи серых, прямых прядей по плечам паренька. Иван хотел, было оседлать коня и пуститься следом, как заметил Злату, обнимающую его руку и тихо плачущую. Тьмабор вложил оружие обратно в ножны и поднял дочь на руки, приобняв девочку. Воевода лишь махнул рукой и несколько воинов побежали в конюшни, седлать лошадей, а затем с громким гиканьем понеслись вдогонку за Григорием. Юноша тем временем почти добрался до ворот Светлограда. Дыхание сбилось, а взгляд был рассеян и испуган. Руками парень прикрывал голову от очередной порции камней в его сторону. В уголках глаз скопилась влага. Все же, как не посмотри, а в этом месте, пусть его и ненавидели большинства, но были родные ему люди. Мама, сестра… Кузнец Далий…. Пусть лишь три человека, но для него они были дороги. И было немного тяжело убегать из этого места. Но ничего не поделаешь…. Он ведь теперь колдун и мертвец якобы. Приближались ворота. Григорий, опрокинув прилавок с корзинами, ринулся на стражу, перегородившую ему путь. Метка на руке продолжала неярко сверкать, и парень вытянул её вперед, надеясь, что все получится. — Огонь да пожрет вас! — хрипло выговорил Гриша, не сбавляя скорости. Охрана отстранилась, попрятавшись за прилавки, и эти мгновения позволили юноши, проскочить мимо, повалившись на траву и кувыркнувшись через себя. После, парень быстро вскочил на ноги, слегка пошатываясь, и побежал дальше, к лесу. Его ложь сработала. Кони остановились около ворот. Стражники слезли с животных и плюнули в сторону юноши, подходя к дверям. — Да ну этого Колдуна! Сейчас темная сила еще сильнее стала…. Больно охота лезть в этот омут, — махнул один из мужчин рукой, — Сам в болоте либо утонет, а коль вернуться захочет, то тут и убьем. — И то верно, — согласился другой воин, только хотевший сесть на своего коня, как перед глазами померк свет. Тоже случилось и с другим стражником. Как только зрение вернулось к ним, то оба мужчины увидали, что на их коней вскочили незнакомые люди в плащах. Один провел рукой в воздухе неизвестный знак и оба исчезли. Всем оставалось лишь гадать, кто это были. Поскольку никаких следов неизвестные не оставили.