Найденыш

Рано утром мамы собирались в дорогу. Они поедут к своим родителям, чтобы отпраздновать день семьи. Из-за вчерашнего бала я не успела закончить платок для Береи, поэтому не стала даже заикаться о подарке — мы обычно обмениваемся ими после, когда они возвращаются домой. Правда, я буду на занятиях, когда они приедут, так что уже вечером поужинаем и отпразднуем все вместе. Папа, как всегда, переживал, наставлял их и сопровождающую стражу, чтобы были настороже и добрались без происшествий. Я обняла их обеих на прощание и, как в прошлом году, ушла в дом, чтобы они спокойно прощались, обнимались и целовались. От нечего делать ноги сами принесли меня в мастерскую. Я бросила взгляд на блокнот, который уже второй день не подавал признаков жизни. Вчера мне было не до этого, а сегодня вот почему-то хочется узнать, как там Демиил. Может быть, он уехал как раз на день семьи? Но ведь Князь вряд ли покинул сейчас столицу, отец бы сопровождал его. Неужели бедный Демиил проведет самый важный праздник в году вдалеке от родителей? Это так грустно. — Мия, малышка, — отец открыл дверь и остался на пороге, — я ненадолго отлучусь на службу, а к обеду вернусь, хорошо? — я кивнула, улыбаясь, чтобы не подумал, что я хочу, чтобы он остался. — Я скоро! Ну, что ж, зато будет время закончить со всеми подарками. Папа вот всегда очень ответственно относился к дню семьи. Сколько могу вспомнить, я получала замечательные подарки от родителей — яркие книги, красивых кукол с шарнирными конечностями, а когда Римия заметила, что у меня неплохо получается рисовать, на день семьи я получила мольберт и все-все нужное, чтобы учиться живописи. И я всегда старалась не отставать, мастерила подарки, учила стихи, потому что это самый особенный день в году. Как и обещал, папа вернулся днем, мы с ним вместе пообедали, а потом он позвал меня в свой кабинет. — Девочки сказали, что приготовили нам с тобой какой-то подарок, — сообщил он, открывая дверь и пропуская меня, чтобы вошла первой. — Очень интересно, — я окинула комнату взглядом, но ничего особенного не заметила. Я так любила в детстве тут играть. Читать или тихонько возиться с куклами у камина, пока взрослый демон делал свои взрослые дела, шурша бумагами и поскрипывая пером. Иногда я засыпала в его любимом огромном кресле у камина с книгой на коленях, а иногда он внезапно присоединялся к моей игре — обычно в роли злого дракона или темного чародея, а мне надо было придумать, как спасти куклу-Княжну и весь мир. Военный, что с него взять, играл со мной в маленькую войну, но зато очень искренне и вовлеченно. Я обожала эти игры. — Кажется, нас ждет увлекательное погружение в прошлое, — усмехнулся отец, доставая с полки накрытый бархатом хрустальный шар. И только тогда я заметила записывающий амулет на его столе. Мамы оставили нам какие-то воспоминания? Папа подвинул свое кресло у стола, поставил для меня стул. Мы удобно устроились, нам принесли чай и пирожные. И только после этого он снял черную ткань с шара, положил в углубление в подставке амулет и немного прищурился, подпитывая эту конструкцию магией. Как жаль, что я не могу ей пользоваться, даже просто чтобы посмотреть что-то. Первое воспоминание было коротким — папа, явно уставший, с кругами под глазами, обессиленно спал в кресле с каким-то свертком в руках. Мама подошла ближе, и стало понятно — в этом свертке я. Я улыбалась ужасным беззубым ртом и весело дрыгала ножками под тканью, пока совершенно вымотанный демон спал, не реагируя ни на что. — Да, когда ты была маленькая, ночь была любимым временем для плача, — совершенно спокойно улыбнулся папа, отламывая кусочек пирожного, — и только у меня на руках не плакала никогда, так что я прямо с тобой и спал, чтобы девочки отдыхали. Стыдно-то как. Конечно, я себя тогда не контролировала, совсем еще кроха, но все же, не давала спать всему дому, кошмар. Второе воспоминание было более красочным. Берея трясла погремушкой, а, видимо, Римия держала меня в руках, немного подталкивая. Я уже была побольше, стояла, покачиваясь, а потом сделала пару неуверенных шажков и потянулась к погремушке. Мамы почему-то очень обрадовались, позвали папу, а он, как всегда в таких случаях, примчался встревоженный. Они сказали ему сесть на пол, дали погремушку, и я и к нему чуть-чуть подошла. Он вдруг ухватил меня на руки, мурлыча, что я умница, молодец и все такое прочее. Но что такого? Ну подошла и подошла, в чем дело-то? — Мило, конечно, но я не понимаю, что особенного? — я решила спросить у непосредственного участника событий, кто же еще лучше расскажет. — Это твои первые шаги, — папа неотрывно смотрел, как сам в шаре обнимает меня маленькую, и так нежно улыбался, просто невозможно, — когда была совсем маленькой, ты не умела ходить, даже сидела плохо, все время опрокидывалась. Только через полгода после того, как я тебя нашел, ты по чуть-чуть начала ходить. И падала еще все время, — вздохнув, он погладил меня по плечу, — вся в синяках была, так жалко было, один раз даже чуть с лестницы вниз не улетела, горничная еле успела тебя поймать. Вот как, а я и не знала. Так странно, что за существа люди, если нужно так много времени, чтобы научиться ходить, так еще и сидеть? У демонов все гораздо удобнее, они уже через пару дней после вылупления учатся ходить. Ну и доставила же я хлопот, даже неловко... — Наверное, было очень тяжело, — пробормотала я, смущенно ковыряя ложечкой украшение из крема. — Самым сложным было то, что никто не знал ничего о людях, — со вздохом покачал головой папа, — чем тебя кормить, как учить двигаться, какие у тебя могут быть потребности — все это мы узнавали почти вслепую. Очень страшно было, ведь мы могли нечаянно причинить тебе вред, Мия. Следующее воспоминание было коротким — мы с папой спали в кресле, я была уже побольше, наверное, лет пять или шесть. — Ой, я это помню! — я даже привстала. — Мы смотрели на звезды! — Да, и правда, — тихо смеясь, папа обнял меня и поцеловал в висок. Мы тогда уехали в папино поместье на несколько дней, и он в своем кабинете через телескоп показывал мне звезды, а потом мы по книге искали созвездия и, наверное, заснули, этого я уже не могу вспомнить. Потом был наш холл здесь, в столице. Отец нервно расхаживал из угла в угол, заложив руки за спину и раздраженно хлеща хвостом. Сидящая на диванчике Берея зевнула в ладошку и попросила пойти уже, наконец, спать. Папа взял бокал вина и прилег, прижал ее к себе. Ой-ой, кажется, я поняла... И Римия, которой принадлежало воспоминание, предложила пойти отдыхать, а он отказался. Потом все повернулись ко входу — там стояла я, вполне взрослая на вид я, немного смущенная и все равно очень счастливая. — Змеюки, — тихо захихикал папа, я почувствовала, что краснею, — отличный подарок, не находишь? — Да, очень мило, — подтвердила я, пока он осторожно вынимал амулет и накрывал шар тканью. Потом мамы заберут себе эти воспоминания, надо аккуратно с ними обращаться. Но даже странно, насколько же я была маленькой. По сравнению с папой я в младенчестве была неестественно крошечной, даже не верится. Папа встал убрать на место шар, а я бездумно поглаживала ручку чашки. Я люблю своих родителей, очень. И они меня, судя по воспоминаниям. Наверное, только любовь и помогла им преодолеть все сложности, связанные с воспитанием человека. Как жаль, что я человек, как бы я хотела быть демоницей, хорошей дочерью, пусть и приемной, но, по крайней мере, нормальной, такой же, как все! — Поскольку мы начали о воспоминаниях, я подарю тебе подарок сегодня, — негромко сказал папа, снова садясь в кресло. И я с радостью отвлеклась от грустных мыслей, заинтересованно осматривая маленькую коробочку, — в целом, эта вещица только тебя и ждала долгие сотни лет, — он открыл коробочку, пододвинул ко мне. Внутри была маленькая сережка-пусет с небольшим сапфиром, а рядом в углублениии бархата лежал такого же размера золотисто-желтый топаз Велиалов, — когда я был маленьким, как ты знаешь, умерла моя бабушка, — о, да, я наслышана о ней, папа часто ее упоминает, — я был ее любимым внуком, поэтому она завещала мне, помимо всего прочего, свой дебютный оберег и один из камней ее обручального браслета, чтобы я передал его своему первенцу. — Пап... — я не смогла найти слов. Он любил свою бабушку, несмотря на то, что она умерла, когда он был еще ребенком, и что характер у нее был истинно асмодейский. Если верить отцу, его дед, сильный демон, знатный и бравый полководец, очень даже побаивался жену. Для него это очень много значит. Но ведь я не совсем его первенец, правда? Несмотря на то, что он назвал меня в ее честь. — Без глупостей, Мия, ты моя дочь, — мягко сделал замечание он, и я кивнула, что еще можно было сделать, — не знаю, кто зачаровывал эту серьгу, но это самый мощный оберег, что я видел, поэтому я очень хочу, чтобы ты его носила. — Я буду его беречь, — пообещала я, осторожно принимая шкатулку. — Нет, малышка, пусть он бережет тебя, — тихо усмехнулся папа, — когда будешь прокалывать ушко? Вообще-то, насколько я помню, это очень больно. Прокалывать уши под родовые сережки меня водили к целителям, и все, включая мам, целителя и меня саму, были удивлены, как громко я завопила. И потом еще долго отказывалась подставлять второе ухо, потому что ну несусветная же боль! Но сегодня целители вряд ли будут работать, праздник ведь. При этом, завтра мне в школу, я не могу после дебюта пойти на занятия без знака того, что я теперь представлена обществу. — Не знаю, завтра ведь в школу, — с сомнением протянула я. — Если ты думаешь, что сегодня целителей не будет, то ты не права, дежурный есть всегда, — подсказал папа. Так и решили. Я переоделась для выхода, постаралась максимально аккуратно и плотно собрать волосы, чтобы не растрепались от ветра, и мы полетели в лекарское крыло. На нас, конечно же, ворчали, что мы в праздник притащились с такой ерундой, но хрящик левого уха мне все же прокололи. Больно было ужасно, я постыдно расплакалась, но зато, хотя бы, теперь сережка всего одна. Отец ворковал надо мной, помогал промокать кровь и всячески поддерживал, но я и сама постаралась успокоиться как можно скорее, чтобы не мучиться от неловкости за нелепые и глупые слезы. Зато теперь я официально могу выходить из дома без обязательного сопровождения. И, возможно, могу пойти на свидание в общественное место. Но не стоит, конечно, пока что, потому что мне страшновато. И Демиилу будет стыдно со мной где-нибудь появиться, так что, думаю, он и не предложит. Место прокола все время ныло. Поэтому после возвращения домой я попыталась немного подремать, правда, толком заснуть так и не получилось, я провалялась почти до ужина и проснулась без аппетита, с болящей головой и все так же ноющим ухом. Оно еще и покраснело, судя по запекшимся капелькам, даже немного кровоточило. Нужно очень аккуратно с ним теперь, чтобы не зацепить нечаянно и не сделать еще хуже. Заживает у меня все медленно, но обычно я в таких ситуациях убеждаю себя, что все равно заживет, рано или поздно. Я попыталась отказаться от ужина, но папа заволновался, так что пришлось немного перекусить, хоть и не хотелось. — Может, и правда, не надо было сегодня, — вздохнул демон, пододвигая ко мне ближе блюдо с моими любимыми сырами. — Ничего, пройдет, — я постаралась натурально улыбнуться. — Я хотел еще с тобой поговорить о твоем ухажере, — с явной неохотой начал он, глотнул вина, — что-то я о нем в последние пару дней ничего не слышал, м? Я сразу же смутилась. Может, он надеется, что мы расстались, раз ничего не слышно? — Он уехал куда-то на несколько дней, вот и все, — надеясь только, что не покраснею, я уткнулась взглядом в тарелку. — У вас все хорошо? — тоже без лишнего энтузиазма поинтересовался папа. Я кивнула. — И замечательно, я рад, — а вздохнул так, будто не совсем и рад, — хотел только предупредить тебя, Мия... Мы, демоны, очень горячие и импульсивные, так что не удивляйся, если он слишком быстро предложит тебе кольцо, — и куда мне деться от смущения? — но не торопись соглашаться, обдумай, оцени, нравится ли он тебе, ладно? Римия вот три месяца меня с моим браслетом отшивала, требовала, чтобы мы немного пожили вместе, узнали друг друга лучше, и оказалась совершенно права. Три месяца? Но ведь... — Она говорила, что ты уже на пятом свидании его предложил, — пробормотала я, не поднимая головы. И лезть не хочется в их личное дело, и интересно, почему версии такие разные. — Предложил, да, — невозмутимо кивнул папа, — вопрос в том, когда она его приняла. Неуверенно улыбнувшись, я все же немного успокоилась. Да, папа прав и, в целом, вторит мамам. Я тоже думаю, что не хочу торопиться слишком. Правда, я это сейчас так думаю, а практика показывает, что я делаю всё, что он ни попросит... Но ведь он Люцифер, Княжич, он просто не может предложить мне кольцо, кто я такая?