Клетка вольной птицы

С того нерадивого дня прошла неделя, за неделей промчался месяц - до того момента, пока мальчики не стали совершенными людьми. За все два года, что Сан прожил у них, ему начало казаться, что он изменился.  Тот страшный сон, что он пережил в своей голове, никак не утешал его. Он всё так же переживал его, но достаточно смутно. Стоит ли говорить о том, как юнец пытался вернуться в усадьбу семьи Бломфилд? Перерыв всю запылившуюся библиотеку, он понял, что информация не сходится: та усадьба не была передана по наследству, когда Сан считал, что всё в точности до наоборот. По газетам он вычислил дату, где после одного инцидента вся семья Бломфилд уехала за город Сан-Франциско. В то же время нигде не упоминалось об их возвращении. "Неужто нет об этом новости? ", - задал себе вопрос Сан и сам же ответил на него. Информации было немного - самая мелочь, после которой оставался неприятный осадок на душе. Говорилось о крупных размерах со стороны семьи и наследии. Текст путался в голове, Сан никак не мог сопоставить хронологию событий. Оттого газеты помогал искать Грегори - парень, что был рядом и оказывал помощь своему товарищу. Вместе с миссис Уизли они тайком от главы семьи ходили по библиотекам и запрашивали новости далёкой давности. По итогу поиски прекратились, когда хронология восстановилась и всё встало на свои места. Начиная с 179-х по стенной панели развесили все аккуратные вырезки с газет, начиная с новостей о значении семьи Бломфилд в Сан-Франциско, до страшной вести о том, что всеми уважаемый наследник семьи Руперт умер трагичной смертью. За всё то время, что Сан проживал в кругу новой семьи, Грегори постепенно расцветал. Раньше, потеряв свою мать в детстве, он замкнулся в себе и не желал разговаривать. Постепенно с возрастом он потерял смысл что-либо делать, под руководством отца выполнял его поручения и помогал по работе. Как бы он не улыбался на публику, на деле он отыгрывал свою роль автоматически. Ему наскучила жизнь, и он хотел увидеть что-то новое, но взамен получал лишь аплодисменты и ничего более. Отец Эдвардс, мужчина спокойный и вполне справедливый, вёл переговоры со своим сыном и старался увести его от пустоты в голове. Провёл тур по местам,  в которых он не был, водил в театры на гастроли, однако никак не подозревал, что Грегори желал не этого. Он сам не понимал, что ему было нужно от жизни, оттого зачах и стал молчать, выжидать момента. И он настал. Теперь юнец охотно следит за своим женихом как за ласковым братом - часто лелеет и в обиду не даёт. Можно сказать, он делает это от души. Несмотря на его затвердевший характер, он стал чувствительным, и Санну удалось раскрыть эту черту. Сам отец, завидев их вместе, понимает, что при любых обстоятельствах всё могло бы сложиться иначе: парень не увидел бы Санна, и они бы оба пострадали от обстоятельств. Таким образом, они спасли друг друга от безысходности. Сказать, что отец Грегори не воспитывал их - ничего не сказать. Бывали моменты, когда приходилось пороть обоих за легкомыслие на репетиции. Тогда они отыгрывали второстепенные роли, отчего смеялись над собой и репликами - как индеец кричал во всю глотку и охотился на свою добычу. Но если раньше Эдвардс наказывал Грегори, то теперь они вместе получают по заслугам. Когда мужчине приходится отлучиться по работе - он оставляет старушку Уизли приглядывать за ними, от чего выясняет, чем они занимались всё это время. Та, в свою очередь, оповещала хозяина дома, от чего он всë больше осознавал, что его помощь больше не понадобится. Грегори, как истинный наследник усадьбы, доказал, что достоин этого звания, взявши ответственность за Санна. И это, несомненно, радует отца. Сам Грегори не спускает парня с глаз. Следит, как бы он не набедокурил, иногда допускает запустить юного парня под одеяло и лежать с ним, словно с братом,  которого никогда не существовало. А Сан и не против, для себя он осознал истину: ему не хватало того внимания, которого он так заслуживал. И это грело ему душу также, как и Грегори. Но парня это терзало. Его душили сомнения, и он решил ими поделиться с доверенным лицом. Засунув палочку в уста, он стоял на балконе, и его взгляд устремился вдаль, в сторону города. Ждать пришлось ему недолго: Грегори, освободившись от дел, поднялся к нему в комнату и подошёл к нему со спины. – Зачем ты звал меня, Сан? - поинтересовался он обеспокоенно. – Неужто случилось что? – Случилось. Парень вытянул паузу, зажевав конец палочки и ощутив его сухой горьковатый привкус дерева. После этого он облокотился об балки балкона и вздохнул: – Устал я от смуты и лжи. Устал от секретов, что раздирают мою душу насквозь. Не могу так больше, хочу разобраться в этом. Мне нужно вернуться обратно, на другую сторону города. – В своëм ли ты уме, друг мой? Это может быть опасно, - в голосе прозвучало негодование. – Мы изучили все газеты, что тебя так тревожили, но ты всё никак не угомонишься. Думаешь что Руперт соизволит раскрыть тебе всю правду о своей семье? – Руперт мёртв, и я не знаю, кому же я на деле являюсь внуком. Семья таила в себе тайну, которую никто не хотел разгадывать, подкупали журналистов для того, чтобы газеты были переделаны за три дня. Пусть я, Саннуэль, больше не являюсь членом семьи Бломфилд - но у меня ещё много вопросов, - Сан посмотрел на своего жениха устало, вынув палочку и скинув её с балкона. Казалось, он пытался изучить реакцию Грегори, получить одобрение от него. – Это рискованно, я не пущу тебя в одиночку. Кто знает, что на уме этого паршивца, пропади он пропадом, - произнёс хмуро парень, уставившись на собеседника. Он уже стоит напротив него, лицом к лицу, довольно близко и одновременно далеко друг от друга. Грегори увидел сомнения в глазах у Сана, представлял, как он сам думает: "Зачем я, глупец, рассказал ему?". Парень медленно отвернулся, чтоб спрятать свои глаза за спиной и вновь устремился вниз, уставившись на железную огородку цветущего сада. Сейчас весна, апрель-месяц, и постепенно цветы только начинают приобретать окрас, наливаясь тёмно-зелёным цветом.  Казалось, это не имело бы значения, если бы был не день рождения Сана. Он до сих пор помнит, как матушка прижимала его к груди посреди ночи и словно убаюкивала, когда они провели скромный праздник вдвоём. Тогда он прекрасно ощущал эту заботу, считал себя нужным и преисполнился в цели стать наследником семьи Бломфилд. Хотя бы ради матери, вокруг которой так активно болтался Лжеруперт. Без повода, без определённого мотива добивался того, чтобы она отреклась от такого ничтожества, как Сан. С какими доводами он это делал, чтобы досадить ему на будущее, дабы юнец невзлюбил себя. – Я всë решил для себя, Грег. Это наши личные дела, которые остались незавершёнными. Ты здесь вне конкуренции. Это будет обычный разговор, - вздохнул Сан, посмотрев на парня. Перед Грегори стоит тот человек, который остался в своём травмированном прошлом, живёт в мире сомнений и переживаний. Несмотря на то, что его приняли к себе, он не мог вздохнуть спокойно, и парень это видел. Настолько старик изувечил его душу, что даже Грегори ощущал, насколько ему плохо. От этих чувств по телу парня прошлись иголочки, словно холод проник под его сиреневую рубашку. Набравшись сил, он принял решение: – Да будет так. Поедешь разбираться, но меня ты возьми. Пойми же, тебе не стоит рисковать. Ты многое для меня значишь. С того момента, как я лишился чувств и потерял веру в будущее, я не мог внушить себе обратного. Только ты дал мне понять, что не всё потеряно. Сан отвёл взгляд в сторону, стыдливо опустив голову. Его затронули слова, донесенные с уст Грегори. Настолько чувственные, проникающие в душу, что нутро Санна заныло и затрепетало одновременно. Именно этих слов ему так не хватало. – Куда ты - туда и я, Сан. Если тебе так надобно - я готов поддерживать тебя столько, сколько нужно, - продолжал Грегори, и его голос на момент содрогнулся. Сам он осознал, что сдерживает в себе грусть, которая готова сорваться и затмить глаза прозрачной пеленой. Он сжал кулаки, и от напряжения они затряслись. – Не оставляй меня одного. Хозяин усадьбы, Эдмунд Эдвардс, вышел из дому и смачно закурил. Казалось, это обычное дело, однако сегодня он задумался - правильно ли он воспитал своих сыновей? Он раздумывал об этом, когда им исполнилось по восемнадцать лет, и что-то тревожило его - чувство неизвестности. Мужчина решил пройтись по парку дабы развеять эти  чувства и вернуться вновь к работе. Уже выйдя за ворота, он обернулся и мельком взглянул на усадьбу, поначалу не придав этому значения и закрывая за собой калитку. Только потом он покосился на балкон, где стояли парни, плотно прижавшись друг к другу. Сан обнимал Грегори словно свою мать посреди ночи, хрупкую и нежную. Пусть они не родные, в них зияла та искра, что излучала тепло и надежду, надежду на то, что все пройдёт, все обиды уйдут и их жизнь наладится. Эдвардс посмотрел на их обнимающиеся тени и неспеша удалился. ------------------------- Светало. Первым же утром Грегори и Сан направились к карете, что должна была их доставить в другой конец города. За это время юнец успел воспользоваться лаком и зализать волосы набок, пока его товарищ переговаривался со своим отцом. Эдвардс настаивал на том, чтобы они взяли с собой Уизли, дабы она проследила за ними. По итогу она стала водителем кареты, и как бы её не уговаривали - она противилась и настаивала на том, чтобы её пустили к лошадям. Путь предстоял долгий, потому они прихватили с собой еду про запас. Эдмунд понимающе проводил их, приказал Грегори проследить за ними и пожелал удачного пути. "Берегите себя", - напоследок произнёс он двум парням, не осознавая, в какую сторону они направятся и для каких целей. Сан смотрел на мужчину и понимал - он чем-то похож на его отца. Хотя он его не видел, мать часто рассказывала, насколько он дорожил семьёй. Он доверял им также, как отец Грегори. Вместо ответа он многозначительно кивнул и пожал руку хозяину усадьбы. Карета тронулась с тремя пассажирами. Лошадь, цокая копытами, неторопливо направлялась в сторону центра. Солнце поднималось над горизонтом, но не согревало. Иней на траве таял, и роса приобретала окрас душистой травы, заполняя воздух этим ароматом. Карета всё дальше и дальше отходила от усадьбы и направлялась к концу города, в сторону семьи Бломфилд. Ночь. Карета поломалась по пути. Казалось бы, она была совершенно новая, модель прошлого года, однако колёса никто не удосужился закрепить. Уизли слезла, поглядела на открученное колесо и попросила Грегори о помощи. На выручку отозвался Сан, ему не составило труда починить карету. Миссис Уизли улыбнулась ему: – Знаю я, на что вы идёте. Будь на моëм месте Эдвард - не пустил бы он вас. Темнит что-то семья Бломфилд от глаз людских, не хочет раскрывать своё тёмное прошлое. Сан мрачно хмыкнул. Он понимал, что Уизли с ними заодно. Она следила за их расследованием и допускала находить информацию, которая была им так нужна. Об этих махинациях не знал даже глава семьи, ему попросту не хватало времени. Несмотря на это, парней это не так заботило, как их цель, ради которой они сплотились. Уизли положила на руки Санна свои тёплые, морщинистые ладони и продолжила: – Я надеюсь, что вы знаете, что делаете. Не страшитесь опасностей? Сан сглотнул и отрицательно помотал головой. Конечно, ему боязно. Но ему не хотелось волновать этим пожилую даму, что пристально взглядывалась в него и, кажется, уже догадалась обо всём. – На самом деле ты очень смелый, Саннуэль, - улыбнулась Уизли. - Будешь упрямствовать до конца, когда это потребуется. Жизнь любит таких. Знай: свобода не там, где раскрывается правда. Свобода там, откуда у тебя растут крылья. Посреди ночи горел костёр. Грегори уснул в карете, пока Сан высказывал старушке всё, что его беспокоит. Уизли слушала и отзывалась в ответ, отчего Сан понял, что когда разделяешь боль с людьми - она легче переносится. Он умел доверять только себе и своей матери, но теперь у него нашлись те, кому он может доверять. Они застряли на половине пути, напряжение нарастало, но Сан словно готов к непредсказуемости. Страх - лишь показатель того, что он ожидает схватки. Утро, восемь часов утра. Погода портилась к их приезду, на небе медленно, но верно плыли дождевые тучи. При взгляде на город, в голове у Сана начинают всплывать воспоминания: здесь он брал газету, оттуда он выходил из здания, в ту сторону первоначально они уезжали вместе с главой семьи Эдвардс. И казалось, словно прошло два дня, но на это время многое изменилось. Выросли деревья, обрушилась штукатурка, потемнели стены. Краски, которые он видел ранее, выцвела, что сильнее угнетало его. Пока Грегори переговаривался с миссис Уизли, он обратил внимание на Санна. Тот поглядывал в окошко, сидя как на иголках. Руки предательски тряслись, но этот взгляд... хмурый, решительный, никак не сравнится со взглядом Грегори. Эта отвага, что льётся из него через переживания, навевает воспоминания и настораживает Грегори. Они всё близились к усадьбе, обратного пути нет, и кто знает, что случится с этими двумя. Грегори коснулся плеча Санна, отчего тот вздрогнул и посмотрел на него. Взгляд сменился тревогой. – Не забывай, всё получится, - произнёс он, глядя на парня. Его холодная рука согревалась от жилета, которую носил Сан. – Я буду рядом и он тебя не тронет. Плечи медленно опустились. Парень слабо улыбнулся Грегори, но руки продолжали трястись. Не от страха, он всю ночь не спал и перебирал всевозможные варианты того, как обстоят события. Ему стало тяжело дышать, но остальное время они сидели в тишине, словно сбавляя тревогу в душе. Наконец карета остановилась. Уизли неспешно спустилась с коня и закрепила его у столба, дабы он не ускакал в сторону рощи. Сан решительно распахнул дверь и выпрыгнул с кареты. Вот, откуда источали все его несчастья. Усадьба семьи Бломфилд до сих пор стояла в целости и сохранности, какой она и была раньше. Сан вспомнил эти родные тропинки, одинокое старое дерево подле него, старую мастерскую, в которой он пытался изобрести что-то новое. Воспоминания следовали одно за другим, но вопрос так и не получил ответа. Прерывисто вдохнув свежего воздуха он уже направился к усадьбе. В это время Грегори говорил с миссис Уизли. – Чую я неладное здесь, останься лучше в карете, - промолвил он ей еле слышно, чтобы Сан не услышал их. – Посторожишь, авось бежать нам придётся. Быть может, они вовсе мошенники. – Да что ты? Думаешь нашу лошадь стащат?  Пусть только посмеют, я им тростью носы разобью, - ответила она, и на лице расплылась хитрая ухмылка. – Не об этом я вовсе. Спрячься лучше в карете. Пусть они не знают, что мы приехали с подмогой, - нахмурился тот, затолкнув женщину внутрь. – Ради твоего же блага. – Какое там благо, милый, своё я уже отживаю помаленьку... - женщина вздохнула. – Будь по-вашему, малыши. Я останусь здесь и буду ждать вас. Грегори кивнул и захлопнул дверцу кареты, пойдя вслед за парнем. Под ногами стучали камни. Неожиданно начался дождь, пасмурное небо всë клубилось и собирался в кучу. Вдали еле слышно застонал гром, предвещая бурю. Сан, как бывший член семьи Бломфилд, неспешно направлялся к усадьбе. Он видит, как поблескивает эта серебристая ручка узорчатой двери, на которой слегка слезла краска. Остановился. В горле встал ком: а вдруг откроет его мать? Как давно он её не видел! Быть может, она ждала его? Но зачем ей, женщине, разбираться в конфликте между двумя поколениями? Он подумал: мать, наверное, расстроится. Но пути назад нет - вот он стоит на шершавом ковре, с застывшей рукой у двери, боясь стучать. Он слушал, как Грегори приближался к нему сзади, и от этого ему стало спокойней. Набравшись смелости, он уже собрался стучать. Тут он заметил краем глаза промокшие от дождя силуэты, что выплыли со стороны мастерской, и ужаснулся. Неподалёку стоял полусогнутый старик с тростью, смотрящий на него ошарашенными старческими глазами. Словами не передать того, что он подумал в тот момент, как увидел его. Во взгляде читалось недоумение, ведь видел он перед собой не юнца, а достаточно крепкого юношу, что так похож на могучего орла, возле которого стоял менее крепкий темноволосый парень и с удивлением косился на них. Рядом со стариком стояла женщина, которую сразу же узнал Сан. Его сердце на момент застыло и сильнее застучало: это была его мать. Уже слегка поседевшая, с печальными глазами, но по-прежнему красива. Она сразу же узнала своего сына, её лицо выражало страх, но поймав на себе взгляд юноши, она сразу же опустила глаза вниз и покраснела. Ей стало стыдно. Стыдно за то, что она ничего не предприняла, чтобы спасти его от нападок старика, за то, что она отреклась от него однажды из-за давления на неë. Сын видел, как её плечи опустились, и она виновато уставилась в землю, дабы спрятать свой взгляд. – Матушка... - произнёс он, шагнув в еë сторону. Он уже было поднял руку, но заметив лицо Руперта, вновь застыл. Даже Грегори осознавал, что намечается что-то неприятное. – Амелия... Будь добра, зайди в усадьбу и подожди меня там, не суйся в бурю, - хрипло отозвался старик. Его рука полезла в карман, словно он хотел что-то вытащить, но сдержался. Взгляд тягостный, недоброжелательный словно пронзал двух парней насквозь. – Может впустим их в дом? Они промокнут под дождём, и ты вслед за ними, - произнесла женщина, взглянув на старика, словно почувствовала тревогу. Сердце забеспокоилось о сыне, которого она так давно не видела с того момента. Непредсказуемость старика пугала и настораживала всех троих. Неожиданно он прикрикнул на дочь: – Сказал же, уходи отсюда. Не твоё это дело, женщина. Послушалась. Скребя душой, удалилась в усадьбу, так и не взглянув на Сана вновь. Он посмотрел ей вслед и заметил, как плохо она выглядела: эти мешки под глазами, слегка морщинистое лицо, усталый взгляд... Казалось, не взаправду это. Прошло только два года, но насколько сильно может измениться человек, что его не узнать? Но свою мать он всегда узнает. Это кольцо на её левом среднем пальце, что подарил ей его отец в день свадьбы. Единственная реликвия, что не разлучает еë духовно с потерянным мужем и с её сыном, рождение которого было долгожданным событием для них двоих. Только сейчас Сан задумался; не будь отец мёртвым - они бы давно жили нормальной жизнью и бросили бы эту несчастную усадьбу, да судьба неудачно сложилась. Среди стоявших возле усадьбы осталось трое. Грегори хмурился и был готов защитить парня. Время словно остановилось, и вместо отваги чувствовалась тревога. Сердце колотилось как бешеное, но Сан старался не замечать этого: иначе какой бы был смысл, если бы они просто так ушли? – Вот значит как... Я тебя сповадил другим людям, намереваясь избавиться от тебя, а ты соизволил вновь напомнить о себе своим присутствием? - прохрипел он,  пронзительно вглядываясь в двух юношей. Взгляд был дерзкий, злой. И несмотря на уже полусухое тело, оно всё ещё дышит и способно спокойно передвигаться в свои девяносто благодаря силы воли, но за счёт чего? Скупость, жестокость, хладнокровие - всё негативные качества смешались в этом человеке, что дают ему повод жить дальше. Сан единственный понимал, что хранилась за личина в сморщенной коже. – Я приехал на переговоры, Руперт. Дедушкой вас я звать не намерен за такое отношение в мою сторону, но у меня множество вопросов, и я явился узнать ответы. – Нет! Разговора не будет. Я не желаю тебя видеть здесь, на этой территории, - завопил тот злобно, смотря на Сана, пока тот старается держаться на своём. – Ты, маленький паршивец, должен был зарубить себе на носу, что я и видеть тебя не хочу. Ты больше не член моей семьи, не наследник. У тебя нет целей и мотивов, ты просто жалкий недоросль, что попался на моём пути. Сан смотрел, и в его груди всё сжалось. Дыхание стало прерывистым, но после своих слов он сжал руки в кулак. За это время он осознал, насколько он стал важен в своём кругу общества, и потому это не останавливало его. Он решил бороться. – Убирайтесь вон! Прочь! – Я не уйду отсюда без ответов, подлый мошенник, - нахмурился он, скрестив руки. Грегори поглядывал то на Сана, то на старика, и отметил, насколько они упрямые и целеустремлённые. Парень встал между двух огней, что зияют и направляются друг к другу дабы сломить этот внутренний пыл, что направляет их на дело. Неожиданно он заметил, как старик в кармане держится за что-то тёмное. Грегори не знал что это, и от этого ему стало не по себе. Он приблизился к Сану дабы быть на одном уровне. Принял позиционную стойку. – Мошенник, говоришь?... - яростный вопль утих, и старик замолчал, мрачно оглядывая двух парней с ног до головы. Неожиданно глаза юношей округлились, а тела заметно напряглись от испуга. Дуло было направлено в сторону Сана, старик держал пистолет, намереваясь выпустить пулю. – Давно мне нужно было избавиться от тебя. Выстрел. Грегори пошатнулся и попятился назад. Сан, не потеряв бдительности, спохватился и подбежал к Руперту, стараясь выхватить пистолет. Ухватился за руку, за вторую - начали толкаться, смотря друг другу в глаза. Старик не отставал и пытался отдернуть окрепшего юношу. Раздался грохот, выстрелы в воздух. Уизли выглянула в окно и выбежала с кареты прямиком на поле боя, заметив сидящего на земле Грегори. Потасовка продолжалась, старик сопротивлялся и пытался укусить Сана, тот не отставал, ловил момент, пока Грегори не унесли в безопасное место. Неожиданно накатил гром, тучи направились в их сторону. Разыгралась буря, ветер взвывал, но им было не до этого. Молния хлестала по сторонам, одна из них задела дерево, стоявшее рядом на месте потасовки. Они даже не заметили, как оно начало падать в их сторону. Неожиданно Сан оттолкнул старика ногой, выдернув пистолет. Тот попятился и, не удержав равновесия, заругался бранью, решаясь подняться. Старческое тело не слушалось, и только потом он заметил дерево и громко прохрипел от боли. Свалилось, упало ему на ногу. Старик остался в безвыходном положении, с которого он не сможет выбраться без посторонней помощи. Наполовину в грязи, он безуспешно пытался отыскать пистолет, пока не застыл: в его сторону было направлено дуло, которое было готово выпустить очередную пулю. Сан стоял и смотрел на него зорким пронзительным взглядом, лицо помрачнело от поведения старика. Теперь он не боялся его, он был решительно настроен на любое действие, лишь бы добиться правды. Он не знает, мёртв ли Грегори, но сейчас отступать нельзя. Именно так он подумал, несмотря на тревогу. Чувства внутри него описывались бурей, что поднялась между ними взаправду. Казалось, что молния могла с радостью задеть Саннуэля, однако она предательски меняла направление удара, отчего старик оказался в ловушке. Осознав свою позицию, Руперт неожиданно засмеялся в истерике, забился в конвульсиях, чем удивил парня. Смех, который невозможно забыть, разносился на всю территорию, но его приглушал шум дождя и гул ветра. – Знал бы ты, насколько никчемно выглядит вся эта ситуация, насколько никчемен ты! - завопил он через смех. По его щекам текли слезы, но из-за капель воды это было незаметно. – Пошёл искать ответы, когда всë замяли ещё несколько лет назад! – Говори, - невозмутимым тоном произнëс юноша, направляя курок на старика, но тот его не слушал. Смех превратился в злобу, он яростно начал срываться в тоне, забыв про обмякшую ногу под грузом дерева: – Убить тебя надо было... Ещë тогда, когда мать твоя не уследила за тобой, и я хотел тебя утопить. Ты должен быть ей благодарен, но ты, жалкий сорванец, вновь напомнил ей о себе! – Говори, сволочь! - закричал Сан, приблизив курок. Голос сорвался, уши резала правда, произнесëнная Рупертом. Он не планировал, чтобы его мать видела его таким. Прямо сейчас, она стоит у окна усадьбы и наблюдает, как две разные семьи ведут схватку ради достижения своих целей. Лишь с виду Сан может показаться эгоистом, направляя револьвер на этого человека. Однако истина торжествует - в старике не осталось ничего человечного. Наконец он притих. Уставился мрачный взглядом, слегка морщась от дождя. Дождь постепенно уходил в сторону, тучи летели дальше. "Держи сколько хочешь эту пушку, я не боюсь", - вот какую ложь услышал Сан от старика. Он видел, как на самом деле Руперт боялся умирать. Вздохнув, тот набрался решимости и выдал повествование: – Был у меня в семье старший брат. Я всегда завидовал ему, ведь сам выдался хлипким парнишкой. Меня звали тогда Робертом, но мне никогда не нравилось это имя. Оно звучало также робко, как и моë слабое тело. Мы были совершенно разными людьми с одинаковой целью - стать наследником. На меня не хотели обращать внимания, как на носителя такого звания. Тогда я понял, что было бы проще жить без своего брата. Сан внимательно слушал, всë так же держа пистолет. Ему не хотелось терять бдительности, но слова старика его удивили, хотя казалось, что это было очевидно. Парень начал достраивать догадки в своей голове, пока лицо старика кривилось. Неожиданно, старик засмеялся и ехидно покосился на Сана из-под дерева. – Это я убил его. Убил, и показал всему миру, кто здесь главный. Но семья не оценила мои старания и бросилась наутëк. Я остался один в холодной усадьбе, но добился своего наследия. Никто обо мне не вспоминал, я сам строил свою никчемную жизнь в нужное русло, вводил в неё свои законы. И когда ты родился, я понял - тебе достались мои гены, и потому я хотел убить тебя. Никакой пользы ты в семью мне не принёс и мозолил мне глаза! Но мать твоя меня остановила, и очень зря. Прожил бы и дальше без твоего присутствия. Ты снова всё угробил, Саннуэль, и я тебя за это не прощу. Парень застыл, всё ещё держа курок. Переосмыслил все события вокруг него, сложил пазл воедино - всë встало на свои места. Старик, закрепив за собой клеймо убийцы, взял имя брата и подговорил журналистов, дабы информация не распространялась. Прожил через множество событий, никак не смирившись с такой ношей. Глубоко в душе он осознавал, что зависть только усилилась, негатив брал вверх, но по-другому он не умел относится. Его воспитала клетка, в которой он жил столько лет. Тюрьма, где он получил наказание, но не перевоспитала в нëм человека. И завидев совсем юного птенца, стервятник первым делом устремился распотрошить его, однако дальше клетки он не смог дотянуться. Его слабость перед злобой на жизнь, что затмевала голову, не давала ему покоя. – Редкостный кретин... Ничего человечного в тебе не осталось! - неожиданно отдернулся Сан, с горечью переварив его слова. Рука предательски затряслась перед стариком. – Убить собственного брата - кощунство. Ты хуже дьявола. – Не забывай, Саннуэль. Ты всё ещё член семьи Бломфилд, сколько бы я не отторгал это. В тебе течëт моя грешная кровь, - Руперт криво улыбнулся, отчего нельзя было понять его чувств. В душе читался страх, но Сан не ощущал этого. Его постепенно охватывала злоба. – Я убил твоего товарища. Давай же, убей беззащитного старика слабыми ручонками. Пусть справедливость восторжествует. И я покажу тебе, каково это - быть моим истинным наследником. Сан отвёл взгляд, схватившись руками за пистолет. В горле застрял ком, в груди закололо от учащенного дыхания. Боль росла с каждой минутой, словно дерево плотно вростало корнями в сердце, страх разливался по конечности и требовал бежать, но парень стоял на месте. Он повелел себе сосредоточиться, забыть о прошлом и завершить здесь последний разговор, смирившись со своим существованием. Колебался, перебирая все воспоминания, связанные с ним и всеми людьми, что окружали его в течение стольких лет: мать, что заботилась о нëм, Роберт, что обводил других вокруг пальца, глава семьи Эдвардс, что с распростёртыми объятиями принял его в свою семью как родного, миссис Уизли, что помогала ему развивать свои навыки и учила новым нравам. Грегори, что опекал его словно родного и всегда брал на себя ответственность за Санна, подставляясь под любой удар. Парень необузданно раздумывал: а жив ли он? Уловки ли старика иль правда? Он не помнит, куда пришёлся выстрел в бедного товарища, что предвидел непредсказуемое. Он обернулся: там, подальше от усадьбы, миссис Уизли держала на руках Грегори, но Сан не видел этого. Лишь строил догадки. – Быстрей же, стреляй ты! - прохрипел злобно от боли старик. Кажется, в ногу перестала поступать кровь, и он перестал еë чувствовать. Кривился, щурясь от дождя и ветра, смотрел выжидающе на своего ненавистного внука. Сан вдохнул и осознал, что шевелит дерево внутри себя. Ветки шуршали, расцветали плоды, наполняющие его той решимостью, которой ей не хватало. Выдох. Плод упал, словно ему было суждено это сделать. Дерево высохло, и дышать ему стало свободнее. На душе залечились все раны, на месте страха парень чувствовал ответственность за своё решение. Взмах - курок поднялся вверх. Сан наметил, куда поднять оружие. Бросок - пистолет с размаху закинули в рощу, где стояли деревья. Старик побледнел, устремив свой взгляд в сторону падения. Решил парень, что обойтись без выстрелов - лучший вариант. Он удержал паузу, после чего уставился на бездвижного пожилого мужчину: – Я больше не член семьи Блумфилд. И твоë наследство мне больше не нужно. Я получил то, зачем пришёл сюда. Пусть небо рассудит все твои злодеяния. Знай же, старик - между нами нет ничего схожего. Я - не ты. С этими словами он отрезал всю нить между ним и прошлым, оставив Роберта позади. Сан повернулся и пошёл прочь, оставив старика лежать прижатым к земле. Буря прекратилась. Дождь начал меньше моросить, но тучи не торопились уходить, плавно передвигаясь по небу. Подойдя к карете, Сан уселся на сиденье водителя и, расшевелив лошадь, направился в сторону города, где находились лекари. Один из врачей, что осматривал Грегори, заявил, что ему нужна операция. Его ранили в бедро, но он чудом остался жив. Около двух недель пришлось парню пролежать в больнице, пока заживала рана. За это время Сан сидел подле него и прижимал его руку к своей щеке, словно согревая еë. Главе семьи Эдвардс пришлось самолично приехать, дабы поддержать его. За это Грегори был премного благодарен миссис Уизли, что слëзно просила приехать к ним. Когда в палате остались только двое парней, Грегори устало повернул голову в сторону Санна и прошептал: – Скажи мне, друг мой, наконец, как разрешилась вся ситуация с тем противным стариком? Ты не рассказал о нём ещё с момента, как вытащили медную пулю. Сан напрягся: знал ведь, что спросит. Немного потупив голову и перебирая мысли в голове, тот слабо улыбнулся: – Теперь он нам не грозит, Грегори. Знаешь, осознал я кое-что. Шекспир - гениальный человек, ведь только так я могу описать, что мне пришлось узнать. Столько лет опирался на его произведения, и никак не могу перестать ассоциировать себя с героем, что понял важную вещь. – Какую же? – Счастья целиком без примеси страданий не бывает. Я через многое прошёл, и теперь готов руководить жизнью так, как захочется. Весь мир стоит у наших ног и ждал, когда начнём мы действовать. На этом порешили. ------------------------- Проходило время, менялось время года, а усадьба стояла на месте. Однако больше там не жили Сан и Грегори. Они решили пристроиться отдельно от дома, чтобы жить совместно и не мешать главе семейства. Жизнь постепенно начала налаживаться: Грегори до сих пор помогал отцу и выступал на гастролях, сооружая сцену, Сан, в свою же очередь, предпочёл остаться в стороне и начать свое дело. Ему удалось отучить ремесло, благодаря чему он начал мастерить вещи своими руками десятками, возможно даже тысячами копий. На деньги, собранные за их совместный труд, они разменяли заброшенный дом и отремонтировали его. Миссис Уизли частенько заглядывала в здание на перерывах, чтобы дать подкрепиться двум самостоятельным юношам, таким образом выражая заботу. Спустя несколько попыток подписать договор, они всё же сумели модернизировать дом в приют, где теперь каждый ребёнок, утративший своих родителей, будет принят в свою небольшую семью. Грегори потрудился над тем, чтобы нанять профессиональных воспитателей, которые правильно будут ухаживать за детьми. В тот же период состоялась свадьба двух женихов, о которых многие люди начали говорить. "Смотрите, это Грегори и Саннуэль!" - кричали они радостно, бросая шапки в небо возле проезжающей мимо кареты. Слишком многого сделали парни, чтобы заслужить уважение в обществе. Семья Бломфилд официально обонкротилась. Старик Роберт, до конца своих дней гнобивши себя за свою грешную душу, умер от разрыва сердца, лежа на полу собственной комнаты. Все члены семьи разъехались в разные уголки Америки, чтобы никогда не вспоминать, в каком месте они жили. Некоторым из них удалось сменить свою фамилию, дабы скрыться от криминального прошлого и смыть с себя тень, наложенную на нечестное имя семьи. С тех дней они обрели свободу, новую жизнь, позабыв о своём кровном родстве между собой. В Сан-Франциско остался лишь единственный человек семьи Бломфилд - мать Амелия. Предстоял перед ней долгий разговор, как она сидела на коленях перед Санном и плакала, молилась перед Богом за свою грешность, что предала ребёнка. В ответ Сан лишь прижал женщину к себе, дав понять, что таким образом он прощает еë. Молча, без слов, с улыбкой на лице. Мать осталась жить в семье Эдвардс, однако не планирует долго там засиживаться. Несмотря на отговорки Сана и Грегори, Женщина настаивала на том, что найдёт новый дом и будет жить, пока седые волосы не опадут с еë головы. На это выражение Уизли лишь помотала головой, устало подметая пол в гостиной. Всë складывалось как нельзя лучше. Вместе со временем залечились раны, прошлое навсегда осталось позади. Сану уже были не важны мелочи, которые мешали его жизни, не переживал по поводу несбывшихся надежд. Для парня важно было то, что душа была спокойна, а совесть совершенно чиста. У него больше не было целей, в частности они были незначительные. Но обернувшись по сторонам, он осознал, насколько ему нравилась работа, дети, которых он приютил вместе с Грегори, насколько хорошие люди окружали его и помогали встать с колен. Все они помогли Сану наконец-то вылететь со своей тесной клетки, где он копил все свои опасения и страхи. И тебе парню ничего не остаётся делать, кроме как жить дальше, обретя свой долгожданный душевный покой.