***
Князь Торм закинул в рот кусочек сырой рыбы, с тоской глядя на жирных уток посреди озера. Испокон веков их нельзя было истреблять полностью — первые князья ввели строжайший запрет. Когда уток становилось меньше, чем Марранов — нужно было выждать, пока их число не увеличится вдвое. Сейчас уток только-только перестали отстреливать охотники-пращники, и князю приходилось перебиваться рыбой, выловленной в горном озере. Через две полных луны для него снова начнут добывать уток, но две полных луны — это так долго… Дожевав, Торм улёгся на солому, подтянув ноги к груди. Его жена, Юма, лежала рядом, обняв себя руками и замотавшись в шкуру горного козла. Торм подвинулся к ней, набросил на себя такую же шкуру и сжался под ней. Закат красил пики гор в оранжевое, и совсем скоро можно будет спокойно уснуть до утра. А там — торговый день с Болтунами, как раз удалось собрать достаточно шкур, чтобы обменять их на пять раз по десять мешков зерна. Краски дня медленно гасли, но прежде, чем марраны уснули крепким, пусть и голодным, сном, над долиной пролетела исполинская птица. Она заложила крутой вираж, начала снижаться — а над ней сверкало и плясало что-то небольшое, но похожее на закатное солнце. Марраны выбрались из своих шалашей, внимательно глядя на невиданное явление. Птица медленно спускалась с неба, а на ней стоял в полный рост мужчина в алом одеянии. В руке он держал жарко горящий факел. — Дети мои, возлюбленные мои Марраны! — воскликнул Джюс. — Не бойтесь! Я пришёл к вам лишь с добром, не с бедами! Князь Торм, сиятельная Юма, мудрейший Крааг, прошу, подойдите ко мне! Столяр спрыгнул со спины орла — толпа испуганно отхлынула. Названные Джюсом люди остались на месте, хотя им было не по себе. — Достойнейшие из марранов, — Джюс сам подошёл к ним. — Вы видите огонь в моих руках. Тот самый небесный огонь, что поражает вас по воле богов. Я дарю его вам. Теперь огонь будет вашим другом. — Огонь — карающий бог, — отозвался первосвященник. — С ним невозможно дружить, его можно лишь бояться и задабривать жертвами. — Человеческими? — процедил Джюс. По лицу Краага было видно, что Урфин угадал. Джюс цыкнул и бросил факел под ноги. Марраны отскочили, а Урфин остался на месте, незыблемый, как скала. Он протянул сжатую в кулак руку к правящей верхушке племени, сделал неуловимое движение пальцами — и над его кулаком заплясал длинный язычок пламени. Поражённые, марраны пали ниц. Кто-то прикрывал голову руками, кто-то пытался уползти. Джюс обвёл взглядом коленопреклонённую толпу дикарей и крикнул во всю силу голоса: — Я — Урфин Джюс, бог огня, и я отныне поведу ваше племя в новую жизнь!***
Сменились времена в долине Марранов. Теперь не было дел до привычных развлечений простого народа, кулачных боёв или купаний в озере. Новый Бог вводил новые порядки — первым делом он приказал раздобыть древесины и камня, после чего сложил очаг прямо под открытым небом. Вокруг столпились семья Торма, Крааг, старшие в основных родах марранов мужчины. — Сбейте уточку пожирнее, — распорядился Урфин, когда до окончания работы оставалось не более десятка камней. — Но сейчас нельзя… — начал Крааг. — Бог приказывает, — Урфин поднял взгляд на Краага. — Что-то непонятно? — Испокон веков… Время голода… — заговорил Крааг торопливо. — Утка — слишком маленькая жертва… — А жертвы тут ни при чём, — Джюс выпрямился и быстро достал из кармана красного кафтана волшебную коробочку: — Не для вашего ума обсуждать желания бога! Делайте, или сожгу! Щелчок кнопкой — и Крааг, прикрывая обожжённый нос, отскочил в сторону. А марраны побежали к озеру, обгоняя друг друга, на ходу подбирая камни и доставая свои пращи. Уже через десять секунд молодой марран, склонившийся в поклоне, принёс Урфину утку. — Отлично, — улыбнулся Джюс. — Пусть эту утку ощиплют и принесут мне. Княгиня Юма лично выхватила птицу из рук охотника и принялась её ощипывать. А Урфин в это время доделал очаг и развёл огонь. Когда пламя жарко вспыхнуло, пожирая дрова, Урфину подали ощипанную утку. Мужчина критически осмотрел её, после чего достал из кармана коробок соли, смешанной с сушёной черемшой и петрушкой, посыпал её на утку. Марраны наблюдали за священнодействием, затаив дыхание. А Урфин сунул птицу в свой старый котелок, в котором дома варил суп и который захватил в новую жизнь, и закрыл крышку. Жир вытопится из утки и не позволит ей пригореть, а в жарком воздухе внутри котелка птица быстро приготовится… Через некоторое время стоит долить воды… Через два часа суп был полностью готов. Дивные ароматы будоражили умы собравшихся, а особо чувствительные уже истекли слюнками. Джюс извлёк утку на свет божий и положил на свежесорванный лист лопуха. После чего, отломав ножку, протянул её княжеской чете: — Вкусите пищу богов, Марраны! Торм принял угощение с трепетом, осторожно попробовал варёное мясо, а затем едва нашёл в себе силы оставить немного своей жене. — И ты, Крааг, попробуй то, что огонь приготовил для меня, — вторую ножку Урфин вручил первосвященнику, и после того, как Крааг вкусил пищу богов, столяр понял, что старый шарлатан с потрохами ему продался за утиную ножку. Сколько обожания было сейчас в глазах маррана, столько восхищения и почтения… Урфин разделил утку меж старейшинами знатных родов, не забыв забрать себе самые сочные кусочки, а бульон приказал смешать с мукой и раздать простолюдинам. С этого пира и началось подлинное правление Джюса. Теперь Марраны свято верили в божественность Урфина, из утки сделавшего кулинарный шедевр. Джюс, во избежание своего превращения в кухарку, объявил такие блюда праздничными и настрого запретил их готовить кому-нибудь кроме себя самого или же тех, кому он дарует милостивое разрешение. Конечно же, это разрешение получили Торм, Юма, Крааг и все старейшины родов. Снова начался отстрел птицы, который, правда, всё же ограничили семью особями в месяц. Но не только варёными утками решил Джюс облагодетельствовать Марранов. Через три дня после своего появления он собрал молодых марранов и распорядился о доставке на возвышенность камней и дерева. Он объяснял, как укладывать камни, как сооружать стены дома и как навести крышу. За неделю многочисленное племя построило Джюсу просторных особняк с двумя этажами. По сравнению с неказистыми шалашами Марранов это был дворец даже пышнее Изумрудного Дворца, над созданием которого Гудвин трудился не один год. — Великолепный чертог, достойный бога, — кивнул Джюс, глядя на своё новое, правда, временное жилище. — Приглашаю вас, господа, завтра вечером на праздник новоселья. Стоявшие здесь же знатные марраны поражённо воззрились на своего бога. — Великий Бог, — проговорил Крааг почтительно. — Но ведь твой чертог ещё пуст и неуютен… Разреши нам обустроить его шкурами и тюками для сидения… — Мой милый, наивный Крааг, — Джюс покривил губы в улыбке. — Богу ничего не стоит уже завтра вечером создать в земном чертоге великолепие, сравнимое с моим небесным домом. Приходите в назначенный час — и убедитесь в этом сами. Правда состояла в том, что на протяжении всего строительства Джюс активно торговал с Болтунами. В первый же день своего пребывания здесь он увидел, как детишки швыряют друг в друга цветные камешки, в которых при близком рассмотрении столяр опознал драгоценные и полудрагоценные самоцветы. Он тайно добыл около килограмма разных камней и в одну из ночей спустился с гор в ближайшую деревушку болтунов. Там жили давно уже привычные к торговле с Прыгунами люди, правда, список покупок их удивил. Однако через две ночи Урфин всё же получил необходимое и сложил в тайной пещере на полпути к стране Болтунов. В ночь перед праздником Джюс не спал, перетаскивая в свой дом ковры, стулья, гобелены и вазоны. К рассвету столяр совершенно выдохся, но дом больше не напоминал пустую коробку — всё было обустроено с большим вкусом и выглядело неимоверно роскошно. Действительно, в глазах оборванных марранов это — жилище Бога. Урфин не прогадал. Ещё на пороге знатные марраны поражённо застыли, не смея ступить грязными босыми ногами на пурпурный коврик у двери. Джюс оказался доволен произведённым эффектом. Единственным его беспокойством теперь был Карфакс. Птица явно начала что-то подозревать. «Сегодня вечером всё решу», — думал Джюс, проводя марранам мини-экскурсию. — «Дальше мне орёл не нужен, дальше — или всё, или ничего!» Мысли о неизбежном зле, то есть, о разборках с Карфаксом, омрачили праздник Урфина. Но он не позволял себе расклеиться и старательно подводил марранов к нужным ему самому мыслям. — Во славу нашего Бога! — алкоголя марраны не знали, потому Торм говорил тост с утиным бёдрышком в руках. — Ты показал нам силу огня, ты приручил его для нас, ты показал нам, как живут боги! Слава тебе, великий Урфин. — Так достойны жить и вы, — проговорил Джюс, когда возгласы поддержки князя стихли. — Мои дорогие, обожаемые марраны, я не знаю народа честнее и достойнее вас. Всё, что вы видите вокруг — лишь бледное подобие моего дома. Это всё, что мне под силу создать на земле. В такой роскоши живут правители других стран — пытаясь уподобиться своим ложным богам они строят дворцы и замки. Вы, Торм, могли бы иметь свой дворец! Джюс обдуманно выждал минуту, ожидая, когда слова окажут на князя нужный эффект, и продолжил: — Но разве можно в этой скудной, недружелюбной долине без божественных сил создать свой уютный дворец? Нет, на это у вас уйдут годы и десятки лет. Только если… — Урфин словно задумался. Марраны ждали его реплики, и следующие слова упали в благодатную почву: — Только если… Если всё, чем обладают другие народы, перейдёт в наше владение. Слова столяра вызвали в душах марранов бурю. Это были знатные марраны, старейшины родов, и не зря Урфин собрал именно их — они привыкли к оказываемому почёту и хотели большего. А Урфин подсказал, как это «большее» можно получить. — Веди нас, Бог! — со своего места вскочил один из старейшин. — Веди нас в лучшую жизнь! Пойдём за тобой в огонь! — Наша жизнь — твоя жизнь! — поддержал его другой марран. — Одно слово — и умрём, но сделаем! — воскликнул третий. Урфин жестом призвал их замолчать и проговорил с точно выверенной долей сомнения: — Но разве же мы можем, друзья мои, покорить всех этих людей? — Можем! Можем! — был ему ответ. Урфин не мог поверить, что всё сработало. Лучше и желать нельзя. Как красноречив он, оказывается, если того требует ситуация! Окрылённые мыслью о дальних странах, несметных богатствах и поддержке Бога, марраны вскоре покинули жилище Джюса. А сам столяр вышел на крыльцо, чтобы подышать свежим воздухом. Нет сомнения, Карфакс где-то здесь… Захлопали крылья, и на землю у дворца опустился гигантский орёл. Как и думал Урфин, поборник чести и честности не мог больше наблюдать за тем, как столяр дурит дикарей. Карфакс всё это время получал почёт и уважение, но сердце его тяготел факт причастности к воцарению Урфина и всем последующим его действиям. Конечно, он показал марранам, как готовить утку и строить дома. Но утиное мясо попробовали только самые знатные, а участь бедняков — ютиться в прежних шалашах и питаться безвкусной тюрей. Ведь уток на всех не хватает… — А, вот и ты, — Урфин поглядел в темноту, туда, где слабо белели перья орла. — Наверное, пришёл выяснять отношения. Начинай. — Человек Урфин Джюс, — Карфакс действительно был расстроен и рассержен. Он наблюдал всё это время, наблюдал за фактами и настроениями, и сегодня, когда вожди во всеуслышание заявляли, что пойдут войной на остальной мир во славу своего Бога, чаша терпения переполнилась. — Помнишь ли ты, что говорил мне недавно, в своём прежнем доме? Не отвечай, наверняка ты помнишь. Ты говорил, что будешь благодетелем, что править хочешь ради блага народа. Но вместо мирного существования твои подданные уже готовятся к твоей войне. Почему не строятся дома для всех, но готов дворец для тебя? И откуда взялось эксклюзивное право на отлов птицы, если ты хотел накормить всех голодающих? — Я тебя обманул. И их обманываю, — ответил Джюс, глядя в глаза орла. — И хочу лишь завоевать то, что у меня было отнято. Он говорил и неспешно расстёгивал кафтан. А потом, убрав алую ткань с груди, добавил: — Только после того, как убьёшь меня, унеси тело и сбрось в какое-нибудь ущелье. А то будет слишком много вопросов о физической оболочке бога и причинах тленности его тела. Урфин говорил всё это уставшим, безразличным голосом, но ему было страшно. Карфакс мог и впрямь убить его. Оставалось надеяться, что эта честность немного подкупит птицу. Клюв просвистел над головой Джюса, щёлкнул оглушительно: — Я бы убил тебя! — воскликнул Карфакс. — Если бы не был обязан тебе жизнью! Но я проклинаю тебя! Проклинаю тебя, человек Урфин Джюс! Ты снова не сможешь достичь того, чего так жаждешь! Орёл резко взмахнул крыльями, взлетая с места. Сметённый воздушным потоком, Джюс рухнул на землю и здорово извалялся в пыли. И лишь когда птица скрылась в ночи, мужчина смог перевести дух. — Да чтобы я ещё раз связался с кем-то… — прошептал он, растягиваясь на земле и закатывая глаза. — Ни за что.***
Теперь ничто не могло помешать Джюсу. Вспомнив свою подготовку дуболомов, он собрал войско из двух тысяч молодых марранов и начал тренировки. Разбил свою армию на роты и взводы, назначил старшими на каждом взводе самых задиристых и бойких марранов. Большим плюсом служило то, что марраны были азартными людьми и не знали игры лучше, чем кулачные бои. Любой жевун, встретившийся с марраном, гарантированно получил бы пролом в черепе, точно повторяющий размер и форму кулака маррана. Воины Джюса не боялись синяков или ссадин, а сойдясь в кулачном бою не успокаивались, пока не падали без сил. Глядя на них столяр не мог нарадоваться. Готовить солдат ему было почти не нужно — стоило только заготовить побольше вкусной еды для себя-любимого и соорудить паланкин, в котором он собирался передвигаться в походе. Марраны будут питаться «подножным кормом» вроде ягод и фруктов, а вот Урфину стоит кушать мясо и только мясо. На то он и бог. В поход выступили всего через месяц с момента появления Джюса в долине Марранов. Переправа через реку заняла у войска около суток — оказывается, неподалёку был удобный брод. А Джюс уже на полном серьёзе думал, как же строить плоты или мост. Это бы затянулось на недели — а промедление было тем, чего Урфин всем сердцем желал избежать. Нужно уподобиться лесному пожару — и прокатиться по стране, пожрав Изумрудный Город… — Пойдём вдоль реки, — распорядился Джюс, когда его алый паланкин перенесли на другой берег. — А потом повернём на север! Столяр слышал о Звериной Чащобе, расположенной неподалёку от Гор Прыгунов. В этой Чащобе обитали медведи, волки и гигантские кабаны-секачи, а в последнее время, по слухам, там засел сбежавший из Саблезубого Заповедника тигр… От мысли о страшном звере мужчина поёжился и прикрикнул на носильщиков. Марраны шли нестройной колонной вдоль реки, весело помахивая дубинками. Их занимало всё, что они видели — ведь на их родине не было бабочек, ярких птичек, мышек-полёвок, и таких высоких деревьев. — О, Великий, а что это? — когда колонна приблизилась к подступающей к самой реке рощице, спросил у Урфина Крааг. Джюс чуть прищурился, наклонился вперёд и ответил: — А, это всего лишь фруктовая роща. Передай по взводам: мои славные воины могут сбить с деревьев плоды и полакомиться ими. Знал бы Урфин, что начнётся после этого! Марраны набросились на рощу, как саранча на пшеничное поле. Они глотали яблоки, не жуя, впивались зубами в неспелые, твёрдые груши, плакали и давились, но продолжали грызть лимоны… Не прошло и получаса — а изобильная роща теперь ничем не напоминала рощу Волшебной Страны, больше походя на скудную лесопосадку у шоссе в какой-нибудь стране Большого Мира. Урфин одобрил аппетиты войска и скомандовал окончание привала. Но уже через час, когда армия проходила поле с ромашками, пришлось надолго остановиться. Виной тому были, во-первых, диковинные цветы, от которых было очень весело отрывать лепестки по одному, а во-вторых, настигшее жадных марранов несварение желудка. Наивные горцы съели все фрукты в роще, даже неспелые! Джюс злился, но ничего не мог поделать — Марраны были наказаны за жадность самой природой! — Впредь будете осмотрительнее, — проворчал Джюс. — Останавливаемся на ночлег! Если он что-нибудь понимал в географии, уже завтра они должны были дойти до первой слободы Мигунов… И начнётся война.