В последнее время мама какая-то эмоционально нестабильная стала (ну, так папа сказал, я таких умных слов не знаю).
Хотя, папа сам не лучше — узнав пару недель назад, что внутри мамы кто-то есть (и назвав это странным словом «беременна», значения которого я не понял), он, как-то раз вернувшись с работы, меня затискал просто. Сначала маму, которая не успела бегством спастись, а потом и меня. Я спал вообще, не трогал никого! Ну ладно, пап, я тебе отомщу ещё! Разбужу в пять вместо семи, пописать сходить. Будешь знать, как спящих пёсиков будить!
Сегодня пришедший с работы папа застал маму сидящей на диване и рыдающей в меня. Я терпеливо сидел рядом (положение моё было безвыходным — мама меня крепко обнимала, не давая ни малейшего шанса сбежать) и ждал, пока она перестанет меня мочить. Мам, ну отпусти, лапы затекли!
— И чего ты рыдаешь? — оторвав наконец маму от меня, спросил у неё папа.
Я попытался было слезть с дивана, но фигушки. Мама, отпустившая меня лишь на момент, что-то проныла и снова принялась мочить меня слезами.
— Ыаоаоааааа! — передразнил папа маму. — Я ничего не понял! Перестань реветь, пожалуйста, и скажи нормально, что случилось!
— Пообещай мне, что ты Батона не отдашь никому-у-у-у! — отрываясь от меня, но не переставая обнимать, сказала мама.
Меня? Отдать? Э, алло, я на такое не подписывался! Максимум — к дедушке на выходные готов уехать!
— Господи, Перочинская, ты откуда упала?! Какая передача канала «Карусель» твою психику травмировала?! С чего ты вообще взяла, что я его отдам кому-то? — возмутился папа, отцепив маму от меня и прицепив к себе.
Я тут же спрыгнул с дивана и поспешил укрыться под кроватью — мало ли, куда мамины эмоциональные качели дальше поедут. Хотя, судя по тому, что до этого она полчаса смеялась над заставкой «Свинки Пеппы», случайно найденной по телевизору, там не то, что качели, там то, что папа называет ёмким словом «блевотрон».
Следующей остановкой этого увлекательного аттракциона стало то, что маме показалось, что наша квартира нуждается в ремонте. Ну, точнее, спальня.
Папе же так не казалось — обои ему (и мне тоже, кстати), нравились и старые, а мебель можно было переставить для разнообразия.
Но мама этого не оценила и снова расплакалась — ей хотелось розовые обои и новый диван, а не оставлять всё как было.
Однако папа розовые обои в спальне видеть не хотел и пытался убедить маму в том, что детская кроватка туда не поместится (ну надо ж было как-то избежать этого кошмара). Тут она с ним согласилась — по её мнению, ставить кровать под окно, которое папа никогда не закрывал (ему вечно было жарко) — верный путь к воспалению лёгких.
Короче говоря, мы уже неделю находились в поиске нового жилья. Ну, точнее, это папа в свободное от работы и кучи каких-то непонятных листочков, которые он приносил с собой домой периодически, время, занимался поиском, а мама, приходя с работы, критиковала всё то, что ему удавалось найти.
«Тут диван на кухне кошмарный. Он на колбасу похож, а колбасу есть вредно».
«Ковёр на стене! Ну что за совок, Брагин?!».
«Обои дурацкие! Я не хочу такие в детской!».
«Кровать из икеи? Ты её сломаешь, Олег, с твоей привычкой плюхаться!».
«Совсем пустая? А мебель откуда возьмём? Отсюда? Твой просиженный диван? Ну уж нет, спасибо!».
А потом мама снова плакала — ей нравился наш район, и переезжать отсюда она совсем не хотела. Тут и до работы было не очень далеко, и собачья площадка рядом, и парк… И кошек я не всех ещё облаять успел…
Именно поэтому во время просмотра очередного варианта я сделал всё для того, чтобы меня стошнило.
— Вот видишь, Брагин, — тут же резюмировала мама, — даже Батончика от этой квартиры тошнит. Что ещё покажешь?
— Кузькину мать этому террористу хвостатому, — пробурчал папа, отправляясь за тряпкой — убирать-то ему за мной (у меня ведь лапки).
А потом папа нашёл то, что маму устроило — квартиру в доме через двор от нашего (правда, она немного поворчала из-за того, что это десятый этаж, а лифты ой какие ненадёжные, но это неважно). И с какого-то непонятного просмотра они пару дней спустя вернулись очень довольные.
Правда, перед сном мама опять расплакалась — она привыкла к этой квартире и не хотела из неё уезжать. Папа и сам не хотел — столько лет (ну, он так сказал, по крайней мере) тут прожил, столько всего эти стены видели (а я вот не подглядываю, между прочим, я воспитанный). Но аргумент о том, что какая-то там кроватка не влезает в спальню, всё ещё был железным. Да и, по уверениям папы, мама могла выбрать какие угодно обои в детскую. Правда, исходя из пола того, кто в ней там завёлся (пол же это то, по чему мы лапами в квартире ходим — ну там плитка, ламинат, линолеум… Причём тут тот, кто в маме живёт?).
***
Постоянным незваным гостем в (пока) нашем доме стала противная тётка, которую папа прозвал «иерихонской трубой» из-за чересчур громкого голоса.
Сначала тётя труба заявилась к нам в гордом одиночестве, закидав папу кучей вопросов о высоте потолков, санузле и отругав за то, что у них с мамой есть я (по её мнению, меня надлежало держать в будке на улице, а то я всю мебель сожру). Но мебель — это невкусно. И мамины туфли (имел я несчастье один раз надкусить каблук) тоже. Не ем я такое, в общем. Предпочитаю корм и косточки.
А потом эта труба начала водить к нам каких-то людей. Большинство из них, конечно, говорило, что я — хорошенький, а некоторые фыркали с презрением. У таких фыркальщиков я старался как можно чаще крутиться под ногами (что в маленькой квартире было, сами понимаете, очень замечательным развлечением).
А как-то раз (слава всем собачьим богам) без этой тёти, которой всё хотелось померить потолки, к нам в гости пришла какая-то милая парочка. Они чем-то напоминали мне маму и папу, разве что были немножко помоложе (не, это не камень в огород родителей, не думайте).
Как оказалось, папа когда-то не очень давно вытащил из лап костлявой (вот она вкусная, наверное) смерти какого-то их ближайшего родственника (кажется, бабушку этого парня). А ещё, что они врачи и что мой дедушка даже читает у них в какой-то там туре какие-то лекции.
Не знаю, как родителям, а мне эти двое сразу понравились. Не только потому, что девушка почесала меня за ушком и сказала парню, что я — милый и она хочет такого же, как я, но и потому, что они — тоже врачи.
Я только ветеринаров не люблю. После недавних событий. Это всё мама придумала, когда я на симпатичную пуделиху засмотрелся, а папа пытался меня отстоять (мужская солидарность и всё такое). В итоге, всё равно сделали так, как хочет мама (эмоциональный блевотрон, помните?). Ходить в этом дурацком конусе на шее было очень унизительно. Но маму я люблю и не расстраиваю.
В общем, этим симпатичным ребятам мы нашу квартирку и продали. А сами стали паковать коробки (все мои мячики и курицу-пищалку тоже куда-то спрятали и я очень грустил) и готовиться к переезду.
***
В новую квартиру я, на правах отсутствующего в нашей семье (надеюсь, навсегда, а не временно) кота, заходил первым. Правда, мне так сильно хотелось спать, что кое-как забредя в первую попавшуюся комнату, я тут же свернулся калачиком на полу и вырубился.
Как выяснилось позже, именно эту комнату родители решили приспособить для третьего двуногого, который живёт в маме. Наверное, из-за того, что я там спать улёгся. Переубеждать их я не стал — пусть хоть слона там селят, лишь бы кормить меня не забывали и игрушки из коробок достали, а то мне грызть нечего.
