Слышу голос из прекрасного далёка, Голос утренний в серебряной росе, Слышу голос, и манящая дорога Кружит голову, как в детстве карусель.
Ей действительно было, что обдумать, над чем поломать голову. Однако когда это было весомой причиной отказывать встречи с родными друзьями? Чёрта с два, только не у Т/и! Всё могло подождать, но только не её братья. Мало ли, вдруг у них там приключения на задницу, и без неё? Не порядок! — Как прошла диспансеризация? Теофило вот уже все сдал, а ты Т/п? Замерев, девушка закусила щёку с внутренней стороны. Решив соврать, ведь от маленькой лжи ничего не будет? Т/ф натянула самую правдоподобную и невинную улыбку: — Да, только просили ещё заехать и проверяться чаще. У меня подозревают какую-то херь, так что в феврале опять поеду. — Точно нормально? Всё веселье стихло. Ребята замерли внимательно оглядывая подругу, будто та могла в любой момент свалиться без сознания. Да, не зря она не сказала. Опять глупая гиперопека, Т/и ведь маленькая девочка! Белый как-то по-строгому смотрел ей в глаза, подозревая в чём-то, пока Витя с Валеркой хмурились, явно думая пожаловаться на тренера и просить того снизить нагрузку. Космос зло выругался, снова закурил. Какие же они все-таки паникёры! Её старшие братья! Она мягко пожала плечами, сообщив, что ощущала себя на редкость прекрасно. Пусть это было откровенным враньём, все не охотно поверили. Только Космосила через чур пристально глядел в её глаза дольше остальных, по странному так смотрел. Будто рассчитывал найти там ответы. У ребят были кучи свои проблемы, грузить их своими Т/ф не хотела. У них же экзамены на носу всё-таки! Вон, Филатову скоро снова на соревнование. Так что ей нужно было потерпеть, не сложно все-таки. Т/и уже в каком-то странном истерическом порыве прикинула сколько же ей осталось жить. Месяц, два? Год? Мало, жаль, но, что она могла поделать. За то, ей сейчас было хорошо среди родных, путь скоро конец. Все ещё могло измениться, наладиться! Обязательно!Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко, Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь. От чистого истока в прекрасное далёко, В прекрасное далёко я начинаю путь.
— Диагноз окончательный, и подтвержден несколько раз… — Т/и закусила губу от переполнившей её досады. Не прошенные слёзы подступили прямо к глазам, готовые вот-вот пролиться. — Год максимум дали, и то, если буду редко вспоминать и далеко находиться. Вот же блядство! Чувство несправедливости ощущалось отвратительно горьким привкусом на языке, отчего было больно просто сглотнуть слюну. Мотнув головой, она постаралась прогнать накатившую истерику. Рыдания так и царапали горло изнутри. — Если объективно смотреть то, в твоём случае месяца семь. Скажи им, у тебя слишком запушено… Если в скором времени цветы с кровью пойдут, где-то полгода, но если уже — тогда три месяца или четыре. Парнишка, с которым Т/ф успела познакомиться прямо перед кабинетом, где им объявили неутешительные диагнозы. Забавное и чертовски грустное начало дружбы, однако не в их случае была возможность отложить что-либо на «потом». Они оба прекрасно осознавали в какой переплёт попали. Но изменить это было уже практически невозможно при всём их желании жить. — Спасибо, Слав, знаешь, как поддержать подыхающего человека! — Обращайся, Т/ф, в одной лодке тонем! — он отсалютовал банкой пива, продолжая «гасить» страх перед объявлением родным. Все с таким диагнозом на их месте всегда пугаются. — А то ж, у меня и не через пизду! Ну да. — саркастично отозвалась та, отворачиваясь и смотря в небо. Такое чистое, просторное, далёкое. Птицы, что могли летать по нему, были такими свободными. Т/и тоже хотелось быть такой же легкой, как и эти создания. Поливая друг друга ехидством и желчью, они нехотя чувствовали, как понемногу, но страх скорый смерти притуплялся. Они бы долго так и стояли в тени деревьев, пока Т/и не окликнул удивленный голос Фила. Обернувшись она в некой растерянности увидела друга, что почти так же ошарашенно глядел на неё в ответ. Потом кажется сообразив о наличии каких-то проблем, посерьёзнел, а грозный взгляд переместился на нового знакомого Т/ф. Замявшись она не знала, что сказать, как сообщить неутешительные известия, о которых так долго молчала. Что ж ещё могла делать Т/и у отдела со смертельно больными, кроме как быть одной из умирающих или ждать близкого человека с этим синдромом? Подруга неловко переступила с ноги на ногу. Да уж, не так она хотела это преподнести… Хотя, если быть до конца честной с самой собой, Т/п вообще не хотела рассказывать ребятам, что ей было плохо. Ну, зачем им это знать? Это же не изменит ситуацию никак, лишь нервы им потрепать успеет. Может оно бы все же само собой, как-то решилось бы.? Ну а вдруг? — Т/п… — Фил, ты это успокойся. Я просто. — Т/ф начала неловко мельтешить, но прекрасно понимала — отпираться было бы верхом глупости, Валера и так сам всё понял. — В общем, пройдемся? Мне есть, что рассказать. — Пошли. Брови Филатова сошлись на переносице, а сам парень хмурился сильнее обычного. Он недовольно глядел на виноватое лицо подруги, и заебанного парня, который сжал кулак, молча поддерживая знакомую. Т/ф невесело усмехнулась, хлопнув парня по плечу и направившись к Филу. Т/и искренне было жаль, говорить Валере, что ей осталось не совсем долго веселиться с ними. Она даже осмелилась рассказать боксеру, кто же ей нравился. Филатов, конечно, постарался держаться перед ней. Однако они слишком давно были знакомы, и девушка видела, как того подкосила эта новость. Терять близких всегда было ужасно больно и трудно, особенно если до этого ты уже успел почувствовать вкус этой потери. Всё же знать, что подруга умирала от безответной любви к одному из твоих лучших друзей — не самая приятная новость. Особенно для того, кто так сильно дорожил ими всеми. Ей было жаль его. Жаль себя. Она правда не хотела, чтобы все так сложилось. Т/ф правда не хотела любить этого эмоционального марсианина, от которого дыхание замирало, а сердце предательски громко бухало в груди. Т/и не была какой-нибудь мазохисткой. Ей отнюдь не нравилось наблюдать, как тот флиртовал с очередной пассией или снова сходился с Варькой. Та была неплохой девушкой, но они не сходились характерами с Космосом. Та любила контролировать, не терпела этого в ответ, тоже была эмоциональной «бомбой». От этого было больнее в двойне. Лучше бы Варя была идиотской стервой! Так было бы куда проще. Т/ф ничего этого не хотела! Будь её воля, она бы отказалась чувствовать вовсе! Но сердце никогда с мозгами не владах. Так что ничего удивительного в сложившийся ситуации нет. Этого стоило ожидать, после того внимания, которого так не хватало Т/и, и которое любил дарить Космос. Лишь Т/п наивно полагала, что это пройдёт. Всячески всё игнорировала и выжигала свою душу сильнее греческим ядом из раза в раз. Обжигалась, и забывала. Она правда не хотела, чтобы так вышло. Но сделанного не воротишь.Слышу голос из прекрасного далёка, Он зовёт меня в чудесные края, Слышу голос, голос спрашивает строго — А сегодня что для завтра сделал я.
— Т/и, с тобой то что? — гневно воскликнул Пчёлкин, громко хлопнув руками прямо перед носом подруги. — Фила ходит, как в воду опущенный, а ты.! Ты же постоянно кашляешь, и кровь, Т/п, мы ж не идиоты! Она подняла усталый взгляд на обеспокоенное лицо шмеля. Всё это было действительно слишком, даже для неё. Рано или поздно правда всплывает наружу, да и своих друзей за придурков девушка не держала. Просто силы уходили на поддержание «нормального» образа и омрачать то единственное, что мотивировало её не хотелось. — Да? Я и не знала. Прекрасно осознавая, что была прижата к стенке, Т/ф лишь отвернулась. Видеть боль в глазах близких хреновей всего. Давно пора раскрыть карты, достать причиндалы и играть в открытую, Т/и знала это. Состояние было изо дня в день хреновей, а актёрские таланты таяли на глазах. Её рано или поздно раскрыли бы. Но до последнего Т/п надеялась и верила в лучшее. Это не произойдёт так скоро, пройдет в конце концов.! Или не правда, ошиблись с диагнозом… Вариантов было много, но видя подтверждение болезни каждый день все силы утекали, как вода, сквозь пальцы. Видеть обеспокоенного Холмогорова, который стоял за плечом их друга детства, было от части приятно. Странное чувство грело душу, даря легкое облегчение от боли. Особенно, когда так мало времени. — Вить, я… — Вот, не надо заливать, что всё в норме! Я, сука, не слепой! Нам же всем не плевать, Т/п! Пойми нам.! Т/и! Остальные тоже должны были внести свою лепту, по их лицам было видно. Все, даже Фил, что грустно смотрел. Он так и не рассказал. За это Т/и была ему сильно признательна. Пусть и всегда было известно, что Теофило не трепло, но ведь это было чем-то совершенно иным. И вызывало благодарность у девушки, за сохранение секрета. Честно это было чудом, иначе не сказать. Похоже все-таки слёзные мольбы о том, что она этого не переживет, хоть как-то, пусть не на долго, спасли её. Глупая отсрочка дала Т/ф ложное ощущение безопасности. Они все собирались наконец выведать состояние подруги, а теперь уже их тайну, которую так отчаянно Т/и старалась забрать с собой. Рот открыл уже Космос намериваясь что-то добавить к словам шмеля, переубедить такую родную подругу. Всего лишь подругу. Только Т/ф уже накрыла новая волна «приступа». Сжав зубы, Т/и рухнула на землю в ужасном кашле, который раздирал горло изнутри. На этот раз она долго не могла вздохнуть, отчего губы жутко посинели. Сама девушка побледнела словно покойник. Ещё бы пара минут и ей бы точно пришёл конец, её же предупреждали! Стоило только отказаться от братьев — протянула бы немного дольше, но как же она без них? Как бросить тех, с кем бок о бок прошла через многое? Бросить Белого с его умом, который периодически отключался от наплыва эмоций; Пчелкина с его порой глупыми шутками, но который всегда мог поддержать; Фила с его рассудительностью, которая не раз спасала ситуацию и ребят; своё дорогое космическое чудовище с его неугомонностью и привлекательностью. Нет, так было бы куда хуже. Хуже смерти! Когда у Т/п вышло вдохнуть, тело девушки, не выдержав такого издевательства, просто отключается. Она так и не пришла в сознании, пока сходящие с ума от беспокойства друзья везли ту в больницу. Дыхание было слабым, прерывистым, тяжким… Кислород кое-как поступал в легкие Т/и, которые были сплошь забиты черте чем, для врачей, а в простонародье «любовью». Больной такой любовью. Ей было чертовски плохо. Доктора мрачно отмалчивались, не веря в малейшие шанса выживания Т/ф. Однако она смогла удивить их, чуть ли не с того света вернувшись к своим родным. Ради них самих, верных друзей и её любимого Космоса. Только в больнице, спустя сутки Т/п смогла открыть глаза, тихо прошептав что-то о воде. Через несколько дней к ней пустили близких, которые рассказывали, как она перепугала всех своей «выходкой».Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко, Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь. От чистого истока в прекрасное далёко, В прекрасное далёко я начинаю путь.
Когда же врачи убедились, что ей ничего не угрожает, они искренне поразились стойкости её организма. Перевели в общем в обычную палату, куда к ней тут же завались все вместе дружной толпой будущие бригадиры. У каждого поникший встрепанный вид, у Космоса легкие синяки под глазами. Он все ещё такой потрясающий! — Т/и-ка, ты ж не.- голос Пчёлы дрожал, друг до конца не признавал очевидное. Т/ф грустно улыбалась. Так и не сказав не слова она глядела на них, а после начала тихо плакать. Как же ей было тяжело все эти несколько месяцев, все это так тяжело! Она не справлялась ни с чем! Но её уже не спасти. Разве что чудом, а чудес не бывает в их настоящем мире. — Прости, Вить. Я правда не хотела. У друга чуть ноги не подкосились. Санька волком смотрел в окно, не представляя что же делать. Тео кое как свыкшийся с этой мыслью тихо вздохнул. Холмогоров лишь покачал головой что-то бурча и тут резко выдав. — Ты не умрешь! Ты ж, Т/и.! — Конечно не сейчас, Кос, ты ж мне все ещё должен поездку на тачке! И, желательно, пока я ещё дышу. — она тихо смеялась, пока Пчелкин качая головой жмурился, чтобы скрыть слёзы от подруги. — Всё ещё может наладиться, Вить. Слышите все? Не хороните меня так рано! Т/ф вновь улыбалась, только на этот раз весело. Ей хотелось сорваться на крик: «Пожалуйста люби меня!», но она лишь проглотила ком с лепестками. Тогда никто не сказал, что шанс, что все будет «хорошо» меньше чем у Елисеевой быть манекенщицей. Кто ж знал, как все обернется?Я клянусь, что стану чище и добрее, И в беде не брошу друга никогда, Слышу голос, и спешу на зов скорее По дороге, на которой нет следа.
— Твою мать! Да, как же так то?! Почему Т/и? Пчёлкин зло схватился за волосы, оттягивая их. Как он мог не заметить, допустить, чтобы с их подругой такое произошло?! Не доглядел.! — Не вой, полосатый, и так тоскливо… Надо только разузнать, что за кент, а там уже глядишь и выгорит все. — со неким знанием дела протянул Белый, на которого мрачно глядел космический. Вот, несмотря ни на что эта новость плохо сказалась на них всех. Космос выглядел слишком уж взвинченным и злым, чем всё остальные. Пчёл бесился, что «влюблённость» в какого-то придурка сказалась на его родной подруге. Но Холмогоров гневно сжимал кулаки, желая начистить морду тому придурку, что довёл Т/и до такого состояния. Тут через чур громко и тяжело вздохнул боксер. Да так, что остальные перевели на него свои взгляды, начиная подозревать Фила в чём-то. Немного погодя, Саша быстро смекнул. Их друг знал куда раньше и больше них всех вместе взятых. Нужно было только разузнать, что за чёрт происходит и почему. — Колись Теофило, что знаешь, а по твое физиономии видно — знаешь! — Искать не надо никого кента. — снова тяжко вздохнул, мрачно окинул присутствующих взглядом. — Космоса она нашего любит. — Что? В этот момент все ошарашенно машинально повернулись в сторону палаты подруги: Белов, Пчёла, Фил и сам обладатель имени. У всех началась странная каша из мыслей в голове. Космонавт принялся медленно переваривать. А справившийся быстрее с эти действием Витя молча ахуевал и казалось вот-вот будет громко нецензурно орать Непонятно правда что или кого. То ли от бреда происходящего, то ли на марсианина, из-за которого Т/и лежала в палате, то ли просто, чтоб выпустить пар. Спас положение, как ни странно, Белов, который немного ошарашенно выдал. — Вот это новость. — Пиздец. — перевёл на нецензурный лад шмель, зло шагая из стороны в сторону. В коридоре повисло неловкое молчание. Холмогоров был мрачнее тучи. Весь абсурд, что только мог случиться, случился! В самом худшем его проявлении… Витя всё ходил и ходил, пока у Саши глаза не заболели от такого. Нахмурившись, Белый потёр переносицу бросив усталое: — Хватит уже крутиться, глаза болят. — Да, какого хрена?! — начал «разбор полётов» Пчёлкин, что завёлся ещё сильнее. — Этот думал, что Т/и он не интересен и мутил с другой. А Т/п в свою очередь не могла признаться, потому что он в отношениях! Это дебилизм, Саш! Полнейший, что б его, дебилизм! В целом, Витя был как никогда прав. Непонимание достигло своего предела, даже пробило тройное дно, и по всей видимости не собиралось останавливаться… А если бы они не узнали? Если бы Т/и так и продолжила скрывать, всё закончилось бы её смертью. Просто из-за идиотского непонимания они могли потерять дорого человека. — Стоп, а я правильно понял, что. — Да, Кос любит Т/и, и она его. Какой это пиздец! Валера тактично замолчал, хотя со словами друга был полностью, и чуть больше, солидарен. Прикинув в голове масштаб ереси, Белов тяжко вздохнул. Нужно всё расставлять на свои места, и точки над «Ё». Повернувшись к Холмогорову, который выглядел хуже обычного, Белый вывел план дальнейших действий. — Так, сейчас главное, чтобы вы по-человечески поговорили. Надеюсь, — он явственно выделил последнее слово саркастичной интонацией. — Хоть с этим уж разберетесь по-нормальному.Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко, Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь. От чистого истока в прекрасное далёко, В прекрасное далёко я начинаю путь.
Не прошло и пары дней, как к идущей на какую-никакую поправку завалился её космонавт. Взгляд и весь вид, которого отдавал чем-то усталым и измученным, и тоскливо на неё глядел. Только вот ничего объяснить похоже не собирался, так просто стоял и смотрел. Без того настрадавшееся сердце Т/и упало в пятки от этого жуткого зрелища. Неужто опять поссорился со своей очередной новой пассией? Или Варей? Ему наверное плохо сейчас, она должна поддержать его, как настоящая подруга. Космос поднял на Т/ф взгляд побитой, бездомной собаки, что было уже просто невмоготу жить такой судьбой. Все внутренности сжало от той тоски, что сдавила её. Нахлынула словно гигантская волна, смывая все преграждения и дамбы на своём пути. — Эй, Великий и ужасный, ты чего такой кислый? Неужто тачку разбил? Тогда берегись! Обещаю, я припомню тебе все твои косяки и точно придушу тебя. И капельница мне не помеха! Ребята на этот раз тебя не спасут! Делано серьёзный тон всегда помогал развеять хоть отчасти плохое настроению Похоже не в этот раз. Космонавт всё так же продолжал грустно молчать, что пугало Т/п сильнее чем известие о скорой кончине. «Что ж стряслось?!» — испуганно крутились шестеренки в её голове. — Кос, не пугай меня! Я вроде от недостатка кислорода планирую откинуться, а не от сердечного приступа! — в голову лезло только самое худшее, по типу смерти кого-то из близких друзей. — Т/и, я… Это… Знаю всё, в общем. Замерев на пару мгновений, она с шумом выдохнула. Не самое ужасное, что пришло ей на ум. Но и не самое «лучшее» из всей той категории. Закусив губу, Т/ф неловко, искоса глянула на лицо Холмогорова. Тот не казался через чур злым или подавленным. Возможно, у неё был хоть и мизерный, но шанс на ответные чувства? — Тц, вот жеш боксер! Язык — помело. — Т/п, проедешься со мной? — предложил марсианин, прерывая мрачные мысли девушки об ужасной месте. — А у меня есть другие варианты? Погоди, только кофту захвачу и штаны натяну! Смущенно пробормотав, что подождет её на улице, Холмогоров поспешно покинул палату своей «подруги». Та прекрасно понимала, разговор предстоял им не из легких. Но покинуть данное оздоровительно заведение было немногим сложнее. В добавок, вряд ли медсестра отпустит — значит единственный путь пролегал через окно. Как в старые добрые времена. Ловко спустившись на землю с окна второго этажа, Т/ф немного прокряхтела, благословила обезболивающее и аккуратно подбежала к курящему, смотрящему на главный вход Космосу. Нарочно кралась, чтоб потом крепко схватить того за плечо и напугать. Ребячество, которое дарила ей эта ночь, толкало на совершенно глупые поступки. Великий и Ужасный неловко подавился дымом от неожиданности, закашлялся. Т/и тихо смеялась с его удивленного лица. — Погнали быстрее, пока не заметили мой побег… К тому же, Пчёла не простит мне прокат на его казённом месте! — она опять весело рассмеялась, осторожно забираясь вперёд. В тишине они не спеша ехали до какой-то восхитительной набережной, название которой Т/п никогда не могла запомнить. Даже когда радостный шмель твердил это, как скороговорку, пока несчастная девушка не начинала молить о пощаде, повторяя вслед за другом. Однако же благополучно забывая чертово название спустя пару часов. Хорошие славные времена. Эх, просто прелесть. Диалог никак не хотел завязываться. Т/и решила не поддаваться робости, и принялась копаться в тёплых воспоминаниях об этом месте. Увы, в отличие от своей возлюбленной Космосила недовольно хмурился, однако же совершенно не представляя с чего начать свой монолог. — Космик, я не против гулять так, ты не подумай, но может начнешь? — она робко кинула на него изучающий взгляд, который отдавал неприкрытой мягкостью. Молчание в этот раз продлилось не так долго, да и нарушил его сам Космос. — Т/п, я не думал, что нравлюсь тебе и поэтому я. — Да, Кос, думать явно не в нашем случае, может с делом все не так плохо? — Т/ф. — замялся марсианин. Девушка обиженно надула губы. Т/и деловито отвернулась в противоположную от друга сторону, всем своим видом выказывая на таящуюся обиду. Ситуация вновь начала выходить из-под контроля. Космос возвёл глаза к небу. Теперь сарказм Белого бил по самолюбию в разы больше, потому что он явно был к месту… Неловкость и тупость так и остались на местах никуда не девшись. Хотя их не ждали. Решив прекратить издевательство над здравым смыслом, Т/и повернулась обратно к космическому чудовищу. Тяжко вздохнув, она решила всё же выдавить из себя признание: — Я уже сколько лет Т/ф, а хотелось бы быть Холмогоровой! — Давай, хоть сейчас! — А давай! Они оба не знали почему всё так глупо получилось. Если бы не долгое молчание и недоговоры, додумки за другого, все могло бы сложиться куда лучше, иначе… Но это было не важно. Если бы, а ко бы? Какая разница, Т/и счастлива узнать, что её давние чувства, что цвели несмотря ни на что, взаимны. Всё таки гортензия и глоксиния достаточно красивые цветы. В память о молчании и его цене, абсурде, что оно принесло, эти растения были посажаны на подоконнике. С долей иронии Т/п выращивала их, и когда те цвели она всякий раз бросала на них взгляд и задорно смеялась. В их отношениях было одно самое главное правило — всегда говорить обо всём, что тревожит. Повторить ошибки прошлого не хотелось. Особенно долгие шутки Пчёлкина о их идиотизме.Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко, Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь. От чистого истока в прекрасное далёко, В прекрасное далёко мы начинаем путь…