Another life / Другая жизнь

      — В смысле: ты встречаешься с Суппаситом на самом деле?              Галф устало вздыхает: он догадывался, что придется нелегко. Особенно, если учитывать тот факт, что он никому не может сказать, на чем строятся их “отношения”. Потому что “знает один — знают все”, как заявил его новоиспеченный бойфренд. И Галф вынужден с этим согласиться, потому что Майлд явно не умеет держать язык за зубами — и вся эта ситуация тому подтверждение.              — Ну вот как-то так получилось… — он разводит руками. — Как ты и советовал, я подошел к нему еще раз, а он неожиданно начал уделять мне внимание — вот и закрутилось.              Да, легенда — так себе, очень напоминает замок из песка, который разрушится от одного неловкого движения, но другой заготовки у него нет в запасе.              — Чуваааак, да это вообще история, достойная того, чтобы быть увековеченной! — Майлд чуть ли не прыгает вокруг него в возбуждении. — Нет, ну ты прикинь: бета случайно сказал, что встречается с альфой, а потом все так и получилось. Ну чем не сказка про Золушку!              — Не бета, а его болтливый друг, — Галф не может не напомнить об этом неприятном факте. — И замуж я за него не собираюсь, поэтому поумерь свой пыл.              — Да пофиг! Такой шанс, Канавут, бывает только раз в жизни — смотри, не просри его!              Ага, шанс, как же…       Шанс получить неприятностей полные карманы, потом еще догонят и сверху отсыпят.              Он до сих пор не понимает, зачем согласился.              Что ли в первый раз его задирали вот так? Мог бы и стерпеть, как обычно это делает. Но вот почему-то не смог выдержать ту насмешку в красивых глазах.       Словно ему хочется что-то доказать Суппаситу.       Например, что бета вроде него — это не пустышка и тоже чего-то стоит.              Хотя, говорят же: если у тебя есть цена — ты дешевка, потому что уважающие себя люди не “продаются”. Вот и он хочет надеяться, что он сумеет найти себя где-то между этими двумя терминами: ценный и бесценный, хотя это сложный философский вопрос, как оказалось.              Но сейчас его задача — всеми силами отбиваться от расспросов Майлда и при этом создавать видимость, что все в порядке, хотя это совсем не так. Потому что он сам до сих пор в шоке, что во все это ввязался. Но от контакта LINE, который совсем недавно у него появился в телефоне, висит уже прочитанное сообщение: “Завтра на большой перемене в столовой — будь готов.”              И Галф был бы рад ответить “не готов” или вообще проигнорировать, не прийти, но уже не получится: рыбка попалась на крючок, причем это хладнокровное существо само умоляло рыбака его поймать… Поэтому глупое создание теперь обречено барахтаться на берегу в руках того, кто сейчас держит его жизнь и может ею распоряжаться.       Может сжалиться и отпустить.       А может с усмешкой смотреть на то, как медленно умирает без жизненно необходимой воды золотая рыбка по имени Галф в этих красивых венистых руках.              Но он все-таки приходит в столовую на следующий день, чтобы понять, чего же от него хочет Мью. А тот сидит в окружении своих друзей, таких же роскошных альф и омег, конечно же, и радостно смеется какой-то шутке, хлопая парня возле себя по плечу и ничуть не стесняясь хохотать на все помещение:              — Бум, ну ты даешь! Одновременно с двумя — ну ты и силен, брат! Мое уважение!              — Ну а что, — тот вроде смущенно улыбается, но явно доволен собой. — У меня еще никогда не было с близняшками, а тут такой шанс подвернулся…              — Все верно, грех не воспользоваться, когда он сам тебе в руки плывет. Правда, Галф? — Теперь Мью смотрит прямо на него, и вновь в этих темных глазах-полумесяцах знакомая усмешка.              Но Галф не может понять, добрая она или над ним так зло смеются, поэтому ничего не отвечает, а подходит ближе и вопросительно поднимает бровь, как это ранее делал парень с ним: ну, что хотел?              Тот как-то забавно морщит нос, словно видит что-то очень смешное, но все же встает, чтобы подойти к Галфу и приобнять его за плечи:              — Народ, знакомьтесь — это Галф, мой парень. Прошу любить и жаловать. Больше жаловать — любить я его буду сам, — тот довольно улыбается этому каламбуру.              Сначала его шибануло током от такого интимного прикосновения, потому что он никому не позволяет так себя трогать. Мью явно уловил эту реакцию в виде неконтролируемой дрожи, потому что как-то удивленно на него посмотрел, но все еще немного отодвинулся, давая больше личного пространства.       Но руку не убрал, продолжая легко поглаживать плечо.              А потом его начало трясти от страха, что этот обман раскроется прямо сейчас.       Да какой из него “парень”?              Но следует отдать должное Суппаситу, что даже это состояние тот как-то улавливает, поэтому почти сразу же опускает руку и сжимает его ладонь, переплетая пальцы и предусмотрительно зыркнув в сторону Галфа: мол, не дергайся, я просто тебя успокаиваю.              Вопросы у “публики”, ожидаемо, возникли:              — Так все-таки это не очередная “городская легенда”! — Бум смотрит явно в шоке. — Ты и правда встречаешься с бетой. Суппасит, я, конечно, догадывался, что ты — тот еще любитель экзотики, что чтобы настолько… Бета? Серьезно? Когда к тебе очередь из самых красивых омег выстраивается?              — А мне не нужна эта очередь — мне нужен Галф.              Он понимает, что это все — спектакль двух актеров, но сердце сладко ноет на эту ложь. От волнения Галф не может сказать ни слова, лишь нервно прикусывает нижнюю губу, отчего глаза напротив темнеют, когда это фиксируют. Но Мью продолжает эту сцену:              — Поэтому я прошу вас позаботиться о нем, когда меня не будет рядом. Галф — дорогой мне человек, и я не хочу, чтобы у него были какие-то проблемы.              Да, парень выполняет свою часть сделки идеально: официально на публике в очередной раз подтверждает их отношения — все студенты в столовой навострили уши, чтобы не пропустить ни слова. А затем еще просит своих друзей помогать Галфу — ну просто полный “соцпакет”.              Вопрос только в том, как ему за это расплачиваться.       И чем.              Ну а пока он кивает парням, что так удивительно легко принимают его в свою компанию, и садится рядом с Мью — ему сразу выделяют место возле “его альфы”. Даже эта мелочь для него в новинку, потому что обедать вот так близко к тому, кто для него априори недосягаем — это что-то из разряда фантастики. Поэтому не удивительно, что кусок в горло не лезет, хотя Мью заботливо взял и для него порцию.       Но лучше бы лез…              Потому что его альфа решил, что нужно покормить свою пару. Тот накалывает на свою вилку кусочек свинины и подносит ко рту парня:              — Скажи “ааа”.              Галф смотрит на него как на больного.       Или как на идиота.       Или как на больного идиота.              Но вновь эта насмешливо поднятая бровь, которая как бы вопрошает: что, сдаешься, слабак?       А Галф сильный, он и не через такое проходил.       Поэтому улыбается так, что сводит скулы, и открывает рот, чтобы потом мученически жевать этот злополучный кусок и пытаться выговорить с набитым ртом:              — Спасибо… любимый.              Получи, фашист, гранату!       А Мью думал, что он не сможет ответить?       Если надо, то есть для дела, Галф и не такие слова знает — только бы его самого не стошнило от слащавости.              А тот как будто не слышит ничего необычного, потому что тянется свободной рукой, чтобы потискать за щеку:              — Кушай-кушай, совсем ты у меня худой! Но ничего — маменька быстро тебя откормит, стоит тебе только попасть в ее руки.              — Ты что, собираешься познакомить его с родителями? — Каона, если Галф правильно запомнил, аж подавился рисом и закашлялся, прежде чем смог выговорить вопрос.              — Ну да. Я же сказал, что у нас все серьезно, — Мью даже не меняется в лице и продолжает пихать в рот парня кусок за куском, как будто поставил себе целью нафаршировать Галфа и сделать из него пирожок со свининой. — Поэтому на следующей неделе он познакомится с родителями — я уже их предупредил.              И все-таки он давится едой, потому что такой подлости и так быстро он вообще-то не ожидал. А эта зараза еще участливо стучит ему по спине:              — Аккуратно, детка, не спеши — я весь твой, пока не съешь все до последней крошки — никуда не уйдешь.              Галф скорее сдохнет, чем продолжит эту пытку романтикой, от которой у него перекашивает лицо, но он всячески старается его держать, пока шипит:              — На следующей неделе? С родителями?              Мью делает вид, что вообще не происходит ничего необычного, и продолжает легонько поглаживать его по спине, хотя Галф уже не кашляет. Но начинает дрожать от этих вроде бы невинных прикосновений, потому что тоже не привык к такому.              — Зай, я понимаю, что ты хотел не спешить с официальным объявлением. Но я всему миру хочу рассказать о том, что ты — мой. Ну прости своего парня, а? Ааааа?              Этот милый умоляющий тон вкупе с невинными глазками по задумке их обладателя должен быть растопить его сердце, но возымел обратный эффект: Галф в испуге шарахнулся в сторону, не зная, как реагировать, потому что он непуганый и непривычный к такому. Но портить их постановку он не может, поэтому бурчит под нос:              — Ну хорошо.              В ответ Мью сияет как солнышко и … чмокает его в щеку на глазах у всех:              — Ну вот, другое дело.              А у Галфа сердечный приступ, потому что вся кровь приливает сейчас к его ушам и щекам — и больше всего к тому месту, где его кожи только что касались эти губы, словно оставив на нежной коже ожог. Легко и играючи, но даже этого хватило, чтобы он ловил ртом воздух как рыбка в руках ловкого рыбака, что решает, жить ему или умереть от невинного поцелуя.