9 лет назад.
Империя Гиаде, занимающая северную часть материка и являющаяся восточным соседом Республики, объявляет войну всем соседствующим странам. Вторжение происходит силами автономных боевых беспилотников «Легион» — первый в мире случай применения машин такого рода. Регулярные войска Республики были полностью уничтожены примерно за полмесяца, после чего милитаристская Гиаде перешла в необратимое наступление. Пока военные стягивали оставшиеся силы и совершали отчаянные броски, пытаясь затянуть наступление и выиграть время, правительство Республики вынесло два решения. Во-первых, полная эвакуация населения на территорию 85 административных районов. Во-вторых, Указ Президента №6699. Закон об особых мерах поддержания общественного порядка в военное время. Все проживавшие в стране цветные расы были признаны врагами Республики и пособниками Империи. Они были лишены гражданства и отправлены в концентрационные лагеря за пределами 85 районов, где над ними осуществлялся постоянный надзор. Разумеется, данный закон напрямую противоречил главной гордости Республики — её Конституции — и духу пятицветного флага. Он подразумевал открытую дискриминацию по расовому признаку: представители расы Альба, родившиеся в Империи, гонениям не подвергались, в то время как все цветные расы, вне зависимости от места рождения, отправлялись в лагеря. Безусловно, среди Колората начались волнения, однако они были подавлены правительством при помощи военных. Несогласные были и среди Альба, однако большая часть белых с законом согласилась. 85 районов не могли принять всё население Республики, людям не хватало еды, жилья и работы. Жителям Республики было легче принять ложь о том, что именно шпионы Колората стали причиной поражения, чем посмотреть проблеме в лицо и признать, что вся вина лежит на их собственном правительстве. Помимо всего прочего, в условиях полной блокады со стороны Легиона стране был нужен козёл отпущения. Вскоре в Республике распространилась евгенистическая идеология, которая оправдывала происходящее. Высшей расой были признаны Альбы, которые создали самую продвинутую и гуманную форму правления — современную демократию — в то время как все Колората ассоциировались с варварской и жестокой имперской формой правления и становились низшей расой. Новая идеология гласила, что все цветные — это дикие и глупые недолюди, остановившиеся в развитии свиньи, принявшие человеческий облик. Таким образом, все Колората были отправлены в лагеря, на войну или на строительство Гран-Мюр. Средства на содержание лагерей, боевые операции и строительство выделялись из изъятых у Колората денег. Граждане Республики смогли избежать призыва в армию, тяжёлой работы и повышения налогов, и потому рьяно поддерживали своё гуманное правительство. Дискриминационная идеология Альб, превратившая Колората в нелюдей, "восемьдесят шесть" , приняла новый оборот два года спустя, когда вместо живых солдат, разумеется, все они были "восемьдесят шесть", в бой начали отправлять дроны. Даже всех технологий Республики не хватило на то, чтобы создать боеспоспобную беспилотную машину. Сама мысль о том, что высшей расе Альба не удалось воссоздать механизм, изобретённый в варварской Империи, была недопустимой. Поскольку 'восемьдесят шесть"— это не люди, управляемые ими машины могут считаться беспилотниками. Автономная беспилотная боевой дрон «Джаггернаут» производства Республики. Этот передовой и гуманный вид вооружения позволяет свести число человеческих жертв к нулю, а потому его введение в строй вызвало восторг среди населения. Пилоты, набираемые из числа "восемьдесят шесть", были названы "процессорами" и включены в состав оборудования машин. Беспилотники с людьми на борту.367 год по республиканскому летоисчислению.
На поле боя, где нет жертв, по-прежнему сражаются солдаты — расходный материал, который никогда не появится в списке погибших. Собрав волю в кулак, они продолжают своё путешествие к смерти. Убедившись в том, что красные точки Легиона отступают на восток, в сторону тыла, Рома немного успокоился. Хотя потери третьего эскадрона составили всего семь машин, парня охватила горечь. Семь джаггернаутов с процессорами внутри были уничтожены взрывом. Выживших не было. «Джаггернаут». Какой-то претенциозный разработчик-интеллектуал позаимствовал это имя у одного древнего божества из иностранной мифологии. Говорят, что когда толпы людей собрались в одном месте, чтобы взмолиться о помощи, Джаггернаут переехал их всех на своей колеснице. — Куратор Один — Лаки. Подтверждаю отступление войск противника, — сообщил Рома процессору, или, вернее, пилоту из "восемьдесят шесть", который согласился на пятилетнюю военную службу в обмен на восстановление гражданства для себя и своей семьи. Парарейд стал воистину революционным средством связи, которое позволяло воспринимать звуки и голоса друг друга посредством синхронизации слухового восприятия. Эта технология коммуникации вытеснила радиосвязь, которая слишком часто страдала от помех и зависела от дальности, погоды и рельефа местности. В теории парарейд позволял синхронизировать все пять органов чувств, однако на практике чаще всего использовался только слух. Связано это было с тем, что в случае зрительной синхронизации информационная нагрузка на пользователей оказывалась чрезмерной. Того минимального количества информации, которое позволял получать слух, было достаточно для верной оценки ситуации. По ощущениям связь через синхронизацию слуха мало чем отличалась от телефонной или радиосвязи, но помех при этом было гораздо меньше. Вот только причина, по которой кураторы предпочитали ограничиваться синхронизацией слуха, явно заключалась не только в этом. Многое лучше было не видеть. Врагов, идущих прямо на тебя. Ужас твоих союзников, машины которые подрываются одна за другой. Цвет крови и кишок, вывалившихся из твоего разорванного тела. — Обязанности по охране перенимает четвёртый эскадрон. Третий эскадрон, возвращайтесь на базу. — Вас понял. Спасибо, что наблюдали сегодня за свинками в телескоп. Отличная работа, Куратор Один. Лаки ответил с сарказмом, как и всегда, и Рома опустил глаза. Он понимал, что пора бы уже смириться с тем, что его ненавидят — ведь он Альба, один из притеснителей. Да и то, что его обязанности как куратора включают наблюдение за "восемьдесят шесть"— тоже правда… — Благодарю за работу, Лаки. Выражаю благодарность всем бойцам... И выжившим, и семерым погибшим… Мне правда очень жаль. — ... Повисло холодное, как лезвие ножа, молчание. Хотя парарейд синхронизировал только слух, он прокладывал связь через сознание двух людей — это позволяло считывать эмоции друг друга примерно с той же точностью, как при личном разговоре. — ...Вот уж спасибо, спасибо огромное за ваши тёплые слова, Куратор Один. В словах Лаки была уже не привычная ярость или ненависть к Альбам — в них сквозило холодное презрение и отвращение. Рома ошарашенно замолчал. Иногда Роме казалось, что утренние новости с неизменными «катастрофическими потерями противника», «незначительными потерями Республики», «отсутствием человеческих жертв», «гуманными и передовыми технологиями» и «приближающимся разгромом вражеских войск» на самом деле были одной и той же записью, которая транслировалась изо дня в день. На логотипе государственной телекомпании был изображён меч и разорванные кандалы — атрибуты Магнолии, Святой покровительницы революции. Они символизировали свержение власти и прекращение притеснений. — Далее, правительство заявило о постепенном сокращении военных расходов в связи с окончанием войны через 2 года. Первым шагом в этом направлении стало упразднение 18 района военных действий, который расположен в южной части фронта. Все размещённые там войска были распущены… «Видимо, 18 район пал», — подумал Рома и тихо вздохнул. Это не та новость, которую можно просто скрыть. Более того, потеряв часть территорий, они не только не пытаются их вернуть, но даже сокращают военные расходы. Изъятые у "восемьдесят шесть" средства уже растрачены, и правительство не может игнорировать голоса граждан, требующих сокращения колоссальных военных расходов, которые ударяют по их благосостоянию и государственному обеспечению. И всё же… Сидящая напротив женщина с идеально накрашенными красными губами, одетая в старомодное платье, мягко произнесла: — Что случилось, Ромочка? Не делай такое кислое выражение лица, лучше поешь. Это была его мать. Они завтракали в столовой, и на столе были расставлены блюда — большая часть продуктов была искусственно выращена на заводах. Республика потеряла больше половины своих территорий, и в оставшихся 85 районах, вынужденных вмещать в себе около 80% всего населения, не хватало земель для выращивания продуктов. Когда Легион вторгся в соседние с Империей государства, то заблокировал все средства коммуникации, и каждая из стран оказалась в изоляции. Теперь Республика не только не могла вести внешнюю торговлю или переговоры — никто не знал, существуют ли ещё другие страны вообще. Глотнув чёрного чая, вкус которого не имел ничего общего с уже полузабытым вкусом настоящего чая, Рома принялся разрезать пшенично-белковый стейк, имитировавший внешний вид и вкус натурального мяса. Помимо чая на столе стоял компот из самой настоящей малины — теперь, когда в Республике не хватает места не то что для сада, но даже для цветочного горшка, этот компот стал ни с чем не сравнимым сокровищем. Мать улыбнулась. — Ромочка, пора бы тебе уже бросить службу, найти молодую девушку из достойной семьи и жениться. Роме захотелось вздохнуть. Новости не меняются изо дня в день, и то же самое можно сказать о маме. Достойная семья. Социальный статус. Происхождение. Голубая кровь. Шёлковое платье матери очень хорошо подходило к этому стильному и богатому дому, построенному ещё в те времена, когда Фильченковы считались аристократической семьёй, но стоило только выйти за порог, как оно начинало казаться старомодным и неудобным, волокущимся по земле. Как будто оно всё ещё жило в давно канувшей счастливой эпохе. Как будто оно навсегда осталось в маленьком счастливом сне, оторванном от реального мира. — Все эти "восемьдесят шесть" и "Легион" — это недостойные занятия для молодого мужчины из благородной семьи Фильченковых. Даже несмотря на то, что твой покойный отец тоже был военным. В конце концов, война уже подходит к концу. «Война подходит к концу», в то время как схватка с Легионом в самом разгаре. Давным-давно, с тех пор, как прекратилась отправка людей на фронт, граждане Республики перестали воспринимать эту войну как что-то реальное, происходящее вне выпусков новостей. — Защита своей страны — это гордая обязанность каждого гражданина Республики, матушка. К тому же, они не "восемьдесят шесть". Они такие же граждане, как мы. Изящное узкое личико матери внезапно скривилось. — Это грязные цветные-то граждане? Да они просто скот, работающий за еду. Поверить не могу, что правительство позволяет этим зверям возвращаться на наши земли! Те из "восемьдесят шесть", кто был призван на фронт, а также члены их семей получали право на восстановление гражданства. Они не могли поселиться на территории 85 районов — там царила жёсткая дискриминация, а потому вход туда был закрыт в целях безопасности самих же Колората. Однако, за 9 лет, прошедших с начала войны, многие "восемьдесят шесть" уже наверняка успели вернуться в свои дома. Гражданство можно считать вполне адекватной наградой за самопожертвование, которое проявляют эти люди, однако те, кому они служат, так не считают, и классический пример такой точки зрения сидит сейчас прямо напротив и удручённо качает головой. — Отвратительно, просто отвратительно. Подумать только, ещё десять лет назад эти недолюди разгуливали по Либерте-эт-Эгалите как у себя дома! А теперь их призывают возвращаться. Как можно так нарушать принципы равенства и свободы, гарантированные Республикой! — По-моему, принципы равенства и свободы нарушают только твои слова, матушка. — Это ещё как понимать? На этот раз, при виде ошеломления на лице матери, Рома не сдержался и вздохнул. Не понимает. Она действительно не понимает. И не только она. Даже сейчас граждане Республики продолжают гордиться своим строем и идеями о свободе, равенстве, гуманности, справедливости и благородстве, которые отражены в пяти цветах государственного флага. Посчитав ошибкой некогда существовавшую на территории Республики деспотическую монархию, люди научились презирать тиранию и неравенство, бороться с эксплуатацией и геноцидом. При всём этом они никак не могли понять, что сейчас в Республике происходит то же самое. Любые попытки на это указать сталкиваются с возражениями и даже жалостью к несогласным. «Да ты просто не понимаешь разницу между свиньёй и человеком».Рома прикусил губу. Слова — удобный инструмент. Одним словом можно легко изменить суть чего угодно. Поменяв один ярлык на другой, можно превратить человека в свинью. Мать явно растерялась и нахмурилась, но уже через секунду улыбнулась так, словно что-то поняла. — Ты просто пытаешься подражать своему отцу, он тоже всегда был добр к этим скотам. — Не в этом дело… Рома глубоко уважал отца, который выступал против концентрационных лагерей для "восемьдесят шесть" и до последнего требовал их упразднения. Но это было не просто желание быть, как он. Это воспоминание преследовало его до сих пор. Силуэт четырёхлапого паука, вырисовывающийся среди языков пламени. На обшивке нарисован знак с безголовым скелетом рыцаря. Протянутая рука помощи. Фигура, с рождения раскрашенная в ярко-красный и угольно-чёрный. Все они. Все они родились и выросли в этой стране. Все они — граждане Республики. Голос матери резко прервал эту мысль. — И всё-таки, Ромочка. К скоту нужно относиться соответствующе. Этим тупым варварам никогда не понять культуру и идеалы человека. Единственное правильное решение — это посадить их в клетку и присматривать за ними. Рома молча закончил завтракать, вытер салфеткой рот и встал с места. — Мне пора, матушка. — Руководство другим подразделением?.. Офис командира дивизии с давящими обоями в тёмно-красную и тускло-золотую полоску. На антикварном столе лежало распоряжение бригадного командира Аида, и Рома моргнул, не в силах отвести от него бело-серебристые глаза. По правде говоря, смена кураторов при реорганизации войск — это обычное дело. Во время тяжких фронтовых сражений войска зачастую попадают под шквальный огонь врага, и их поддержка становится невозможной. Объединение, реорганизация, упразднение и создание новых подразделений происходит практически каждый день. С Ромой такого ещё не случалось, но потеря куратором целого подконтрольного ему подразделения — тоже не редкость. Легион был силён. На его разработку ушла вся технологическая мощь и все человеческие ресурсы, которые только могла позволить такая высокоразвитая военная сверхдержава, как Империя Гиаде. Эти беспилотные машины обладали исключительной боевой мощью, превосходной манёвренностью, невиданной для своего времени автономностью при принятии решений, и не ведали ни усталости, ни колебаний, ни страха. Им не были страшны даже повреждения, поскольку где-то глубоко на имперских территориях действовал полностью автономный комплекс по производству и ремонту Легиона — стоило только разбить одну вражескую волну, как на горизонте, подобно чёрной туче, вновь собиралась огромная армия. В противоположность бытующему среди граждан мнению, технически проигрывающие Легиону джаггернауты никогда не ограничивались незначительными потерями. Каждая атака сильно прореживала ряды республиканских войск, и всё, что они могли делать — это удерживать линию фронта, постоянно заменяя павших. Однако в том эскадроне, которым командовал Рома, серьёзных потерь не было. Лицо Аида, изуродованное шрамом на щеке, смягчилось. Борода придавала скромное благородство всему его внешнему виду. Он был высок и широкоплеч. — Дело не в том, что твоё подразделение реорганизовывают или объединяют с другим. На самом деле, куратор одного из эскадронов ушёл в отставку, и нам приходится в спешке искать ему замену. — Речь идёт об оборонительном подразделении в одной из ключевых точек фронта? Другими словами, подразделение, которое нельзя оставлять в бездействии на всё то время, которое необходимо для выбора нового куратора. — Мм. Восточный фронт, первый район военных действий, первый оборонительный эскадрон, более известный как «Банда Ютуб». Состоит из ветеранов восточной группы войск… что-то вроде элитного подразделения. Рома с сомнением вскинула бровь. Первый район военных действий — это самая важная оборонительная позиция на всём фронте, она постоянно подвергается наиболее яростным атакам Легиона. Действующий на этом участке первый эскадрон — это уникальное подразделение, которое осуществляет военные операции в одиночку. Лежащая на нём ответственность не соизмерима с той, которую несут второй, третий и четвёртый эскадроны — как правило, они только охраняют оборонительные позиции в ночное время, оказывают военную поддержку, и только в случае недееспособности первого эскадрона берут атаку на себя. — Не думаю, что эта работа по зубам новоиспечённому майору вроде меня… Аид изобразил натянутую улыбку. — И это говорит наш талант из 91 выпуска, первый человек, получивший звание майора в таком юном возрасте? Твоя чрезмерная скромность начинает раздражать, Роман. — Прошу прощения, сэр. Рома поклонился, но это не было жестом подчинённого по отношению к начальнику — Аид всегда обращался к нему по имени. Он был другом его отца и одним из немногих, кому удалось выжить после уничтожения регулярных республиканских войск 9 лет назад. Рома помнил его с самого детства, когда он приходил к ним в дом, и они вместе играли. Аид начал заботиться о нём после смерти отца — тогда он помог организовать похороны. — Если честно, то... других кандидатов на должность куратора «Банды Ютуб» просто нет. — Нет кандидатов на элитное подразделение? Я думал, что командование подобными войсками — это ни с чем не сравнимая честь для любого члена республиканской армии. Рома прекрасно знал, что среди кураторов много тех, кто не занимается прямым выполнением своих обязанностей и просто смотрит телевизор или играет в видеоигры, периодически покидая пост управления. В самых запущенных случаях кураторы не управляли своими подразделениями и не предоставляли им никакой информации — они просто наблюдали за происходящим, как в кинотеатре, и наслаждались смертями, попутно делая ставки на то, чей эскадрон протянет дольше остальных. Тех, кто действительно занимался командованием, было очень и очень мало. Но даже несмотря на всё это… — Кхм, по поводу этого подразделения ходят слухи… — Аид вдруг замялся. — Командир этого эскадрона, позывной «FJK». В общем, на него были жалобы. — Работавшие с ним кураторы прозвали его «Богом смерти». Они боятся его… Он ломает своих кураторов. — Что? — невольно вырвалось у Ромы. Легко представить, когда бывает наоборот. Но чтобы процессор сломал куратора? Как? — Может, это просто страшные сказки? — Думаешь, мне больше нечем заняться, кроме как тратить рабочее время на пересказы глупых сплетен?...Факты говорят, что от кураторов, которые когда-либо руководили командой FJK-я, поступает огромное количество заявлений об отставке или просьб сменить подконтрольное подразделение. Некоторые просят о переназначении после первой же военной операции, другие подают в отставку и решают покончить с собой по невыясненным причинам. — Покончить с собой? — Трудно поверить, да? Говорят, что даже после отставки их продолжают преследовать некие «голоса призраков». Вот это уже точно было похоже на простую страшилку. Аид встревоженно склонил голову, пытаясь понять, что означало это молчание Ромы. — Ром, если не хочешь, то так и скажи. Хочешь остаться со своим нынешним подразделением — пожалуйста. Как я уже говорил, «Банда Ютуб» состоит из ветеранов. Насколько я знаю, их кураторы предпочитают отключать парарейд на время битвы, так что мы вполне можем оставить руководство полевому командиру и ограничиться наблюдением… Рома тут же поджал губы. — Я берусь. Я согласен стать куратором «Банды Ютуб» и принимаю на себя полное командование. Сделаю всё, что смогу. Защита своей страны — гордая обязанность каждого гражданина Республики. Нет ничего более важного, чем руководство авангардом войск, и отказываться от такого поручения было бы недопустимо. Аид прищурился. «Подумать только. Этот пацан и впрямь...» — Минимального командования вполне достаточно. Действовать только в рамках необходимого… Ограничь общение с процессорами настолько, насколько можно. — Обязанность куратора — знать своих подчинённых. Так что, естественно, я буду с ними общаться. До тех пор, пока они не против. — И впрямь… Аид изобразил мягкую, но печальную улыбку, и тяжело вздохнул. Достав из ящика стола кипу бумаг, он принялся их листать, стараясь выглядеть как можно более непринуждённо. — И раз уж ты здесь, хочу сказать ещё одно. Прекрати писать о жертвах в своих отчётах, это очень неразумно. Официально на фронте нет ни единого человека, и я не могу принять документ, в котором есть несуществующий пункт....Да и не осталось уже людей, которых волновали бы подобные протесты. — Всё равно. Я не могу просто молчать. Нет ни одной причины для того, чтобы концентрационные лагеря Колората продолжали существовать. Империя Гиаде. Великая держава, создавшая такое мощное оружие, как Легион, и в мгновение ока захватившая целый материк. Неизвестно, как и почему, но ещё четыре года назад она прекратила своё существование. Именно столько лет прошло с тех пор, как из эфира полностью исчезли переговоры имперского командования — раньше Республике изредка удавалось их перехватывать, пользуясь перерывами в работе мощного генератора помех «Подёнка». Был тому причиной Легион, вышедший из-под контроля, или что-то ещё, ясно было одно — Империи больше нет. По официальной версии "восемьдесят шесть" жили в резервациях, потому что были "имперскими выродками". С исчезновением Империи такая мера переставала быть хоть сколько-нибудь оправданной. Несмотря на это, распробовавшая вкус дискриминации Республика уже не хотела останавливаться. Поддавшись иллюзии собственного превосходства, Альбы возомнили себя победителями и продолжали тиранию. Они полностью погрузились в гедонизм — не для того чтобы побороть уныние в условиях блокады имперскими войсками или преодолеть страх поражения, а для того чтобы всех обмануть. — Замалчивать ошибки — это то же самое, что их одобрять. Такое поведение само по себе непростительно… — Рома. Услышав, как мягко Аид произнёс его имя, Рома замолк. — Ты немного перегибаешь палку в требованиях. И к другим, и к себе. Идеал, к которому ты стремишься, остаётся идеалом как раз потому, что его нельзя достичь. — ...Неужели? Бело-серебристые глаза Аида смотрели на него со знакомой теплотой и горечью. — Ты действительно похож на своего отца. Итак, майор Роман Фильченков отныне выполняет обязанности куратора первого оборонительного эскадрона первого района военных действий. Удачи. — Спасибо. — И ты согласился? Да-а, Ром, ну ты даёшь! Переназначение влечёт за собой множество изменений, и одно из них — перенастройка рейд-устройства. Максим был главой команды разработчиков, а потому именно он занималась всем, что связано с перенастройкой и синхронизацией сознания. Поддавшись на его уговоры по поводу дополнительного медицинского осмотра, Рома теперь переодевался в военную форму. Они разговаривали через перегородку из закалённого стекла, отделявшую смотровую от наблюдательного поста. Рома аккуратно повесил на вешалку халат из нетканого материала, выданный ему для осмотра, и застегнул пуговицы на рубашке. Исследовательский отдел располагался в бывшем особняке, фасад которого сохранил изящность имперской архитектуры среднего периода, в то время как его внутреннее убранство было выполнено в немного безвкусном футуристичном стиле — впрочем, небольшая безвкусица была характерна для всех подобных интерьеров, перенасыщенных безжизненными металлическими и стеклянными поверхностями. На перегородку из одностороннего стекла проецировались движущиеся изображения тропических рыб и кораллов. — Всё это просто выдумки, Макс. Оправдания для того, чтобы не делать свою работу. Он исправно проходила все периодические осмотры, связанные с работой парарейда, но друг всё равно находил поводы для беспокойства. — Тот слух, что один покончил с собой — правда. Максим сидела за перегородкой с голографическим изображением и вводила в рейд-устройство новые данные. Сделав из кружки глоток кофе — или, вернее, какой-то крепкой грязной воды его напоминающей — он добавил: — Хотя россказням старика о призраках я не верю. Парень просто вышиб себе мозги из дробовика. Надев штаны и пиджак с воротничок, Рома обернулся. — Правда? — Мне поручали расследовать это дело, чтобы выяснить, не может ли это быть каким-нибудь сбоем парарейда. Это было бы вполне логичным объяснением и для ухода со службы, и для самоубийства. — И? Максим неопределённо пожал плечами. — Ну… — Что «ну»? — Так как парень уже мёртв, нет никакой возможности провести исследование или разузнать подробности его смерти. Рейд-устройство в порядке, и на этом всё. Я попытался копнуть глубже. Как ты там говорил, "FJK"? Так вот, я обращался в транспортный отдел, просил привезти этот процессор сюда. Но эти идиоты ответили только «у нас нет места для свиней». Максим сложил руки на груди, откинулся на спинку кресла и сердито фыркнул. — И даже когда его привели, мы испробовали всё, но так ничего и не узнали. Вообще ничего! Рома нахмурился. Конечно, эти яростные самообвинения были напускными, но слушать их всё же было неприятно. — Так значит того процессора допросили… — Не я, один парень из военной полиции. Мне, правда, потом прислали отчёт, но он был чисто формальным. Процессор заявил, что ничего не знает, конец отчёта. Правду он сказал или нет, я не знаю. Уголки губ Максима приподнялись в саркастической ухмылке. — Когда ему сказали, что куратор погиб, он ответил только: «Вот как?». Таким спокойным и невинным тоном. Ну, он же всё-таки "восемьдесят шесть". Ему говорят, что его командир погиб, а у него такая реакция. Рома промолчал, и Максим перестал улыбаться. — Слушай. Может, подумаешь о том, чтобы перейти к нам в исследовательский отдел? Рома моргнул с озадаченным выражением лица. Миндалевидные, как у кошки, глаза друга с белыми зрачками смотрели на него неожиданно серьёзно. — Макс — это уже не просто средство для борьбы с безработицей. А по сравнению с другими отделами, где страдают от безделья одни придурки из больших номеров, наш ещё очень даже ничего. Территория Республики представляла собой прямоугольник, в центре которого располагался первый район. Чем больше был номер района, тем ниже был уровень жилищных условий, медицинского обслуживания, грамотности, и тем выше была безработица. — Через два года Легиона не станет, и что тогда? В мирное время бывшие военные никому не нужны. Рома иронично улыбнулась. Легион полностью остановится через два года. Этот факт удалось выяснить, изучив несколько захваченных вражеских машин. Срок действия текущей версии их центральной системы обработки данных ограничен и составляет 50 000 часов, или примерно 6 лет. Судя по всему, это своего рода страховка на случай если машины выйдут из-под контроля. Империя пала четыре года назад, а ещё через два года разрушится центральная система обработки данных Легиона. В настоящее время количество наблюдаемых на фронте вражеских машин постепенно уменьшается. Те из них, которые не получили последнего обновления, уже начинают выходить из строя. —Спасибо, но война ещё не закончилась. — Это не значит, что тебе обязательно нужно браться за это дело! Максим продолжал стоять на своём. Закончив ввод данных, он махнул рукой, чтобы выключить голографический экран, наклонился вперёд и резко выпалил с явной досадой в голосе: — Обманывал он или нет, но ты собираешься работать с процессором, у которого нет ни малейшего понятия о порядочности!...Кроме того, я даже в парарейде уже не уверен, не знаю, насколько он безопасен. Рома округлил глаза. — Абсолютная безопасность парарейда была подтверждена… Судя по всему, он сказал что-то не то. Лицо Максима приобрело виноватое выражение, и он понизил голос: — И что, Ром. Ты забыл, где мы живём? Официально всё так, но это только пока. Провозгласившая собственное превосходство Республика не прощала никаких сомнений в безупречности своих технологий. Даже если случались оплошности, никто и никогда их не признавал. Это касалось и парарейда, и джаггернаутов. — Мы изучали людей с так называемыми… сверхспособностями, отслеживали, какую зону мозга они используют, и выяснили, что активация этой зоны позволяет использовать парарейд. Это всё, что я знаю....Но и это уже… Он легко постучал по рейд-устройству рукой. Голубое кристаллическое вещество и изящный серебряный корпус. К кристаллам тянулся код из информационного терминала — данные внутри устройства переписывались. — Благодаря тому, что эти "люди со способностями" могли синхронизироваться со своими родителями, братьями и сёстрами, мы сумели создать устройства, которые объединяют информацию в псевдогенах двоюродных и более дальних родственников, только и всего. Почему это позволяет синхронизироваться, я не до конца понимаю до сих пор. — Но ведь… раньше этим исследованием занимался твой отец? — Это было совместное исследование. Базовую теорию или, вернее сказать, гипотезу выдвинула целая группа учёных, а мой отец занимался подготовкой испытательных условий, а также повторными испытаниями объектов. — Тогда можно было бы связаться с его коллегами и узнать… Максим смерил его ледяным взглядом. — Невозможно....Это были "восемьдесят шесть". Поскольку "восемьдесят шесть" не считались людьми, при переселении в лагеря им присваивали номера, а имена нигде не записывались. Узнать, где именно содержатся учёные, было уже невозможно. — В современных рейд-устройствах есть предохранители, так что такого не произойдёт, но, если ты, к примеру, попытаешься синхронизировать зрение с несколькими объектами одновременно, то твои мозги расплавятся от перегрузки. А если проведёшь в синхронизации слишком много времени, то лишишься своей личности. Чрезмерная нервная активность приведёт к тому, что само понятие "возвращения" утратит для тебя смысл… Ты же знаешь, что случилось с моим отцом. Отец Максима, лишился рассудка и погиб в ходе эксперимента сразу после завершения работы над парарейдом. Установленная на его рейд-устройстве величина активизации нервной системы превышала все допустимые пределы. Судя по всему, он погрузился на самое дно коллективного бессознательного, до уровня базовых понятий о "где", "я" и "целом" — Я не могу сказать, есть ли у парарейда побочные эффекты при постоянном использовании… Плевать, если они проявятся у "восемьдесят шесть", им всё равно осталось недолго, но мне бы не хотелось, чтобы что-то случилось с тобой. Рома рефлекторно нахмурился, хоть и понимал, что Максим всего лишь искренне за него волнуется. — Это… высокомерно. Максим небрежно всплеснул руками, показывая, что уже устал от таких разговоров. — Да-да. А ты и впрямь та ещё штучка. На мгновение по обе стороны стеклянной перегородки повисло неловкое молчание. Макс вдруг улыбнулась. — Кстати, Ром. Как насчёт шифонового бисквита? Совсем свежий. Из настоящих яиц. — Э? Рома сразу же навострил уши, словно почуявшая еду кошка, и Макс подавил улыбку. Рома, как и все дети, питал необъяснимую страсть ко всяким сладостям, а шифоновый бисквит, сделанный из яичного белка, можно было считать настоящим деликатесом — особенно сейчас, когда в Республике не хватало территорий для выращивания птицы. Такое удовольствие могло быть доступно только членам бывших аристократических семей вроде семьи Топовских, на вилле которой было достаточно места для разведения цыплят. И всё же. — Мм… Надеюсь, что он не отдаёт сыром, которого даже нет в составе, и не выглядит так, словно сейчас из него попрёт дым… а, и по форме не напоминает ту… лягушку. Всё это были воспоминания об экспериментах Максима с профитролями — Рома выступал в качестве дегустатора. Если быть более точным, последнее блюдо получило название «Перееханный труп жирной жабы». Сходство было очевидно даже по цвету, не говоря уже о форме. — Неет, на этот раз всё получилось нормально. Вчера заходила моя девушка и уже его опробовала. А ведь от попытки №5 у неё пошла пена изо рта и случилось несварение желудка. — Это хорошо… Теперь ты просто обязан выслать ей приличный кусок своего нового шедевра, понравится ей или нет. — Безусловно. Для этого я даже специально купил миленькую розовую обёрточную бумагу, перевязал её ленточкой, приложил открытку с надписью «Любимой Маруси» и оставил на ней свой поцелуй. Передал через её соседку по комнате. — … «Бедняга», — подумал Рома. Хотя, по правде говоря, не так уж ему было и жаль. Пока друзья наслаждались беседой за чаем с бисквитом, в рейд-устройстве закончилось перезаписывание информации. Вернувшись домой в свою комнату, Рома тут же надел его на шею. Излюбленный Альбами изящный узор, стильный серебряный корпус, россыпь голубых кристаллов искусственной нервной системы, сверкающих на солнце — рейд-устройство совсем не было похоже на прибор для связи, способный заменить наушники и микрофон. Он вдруг вспомнил сегодняшний разговор. Бог смерти. Самоубийство. Безразличный к гибели "восемьдесят шесть". Что он за человек? Очевидно, он нас ненавидит. Встряхнув головой, он сделал короткий выдох. Хорошо. — Активировать. Парарейд запустился. Революционное средство коммуникации, не зависящее от погоды, расстояния и рельефа, не требующее специального места для активации и включаещееся мгновенно. Связь установлена. Сбоев не обнаружено. Комнату заполнил едва различимый шелест помех. — Куратор Один — всем членам эскадрона «Банда Ютуб». Рад с вами познакомиться. С сегодняшнего дня я выполняю обязанности вашего куратора. Недоумённая пауза. Рома почувствовал холод. Судя по всему, эскадрон был в растерянности от нового назначения и такого приветствия. А ведь они такие же люди, как он, и взаимные приветствия должны быть для них обычным делом. После неловкой паузы ему наконец ответил тихий и очень молодой голос: — Рад познакомиться, Куратор Один. На связи командир «Банды Ютуб», позывной «FJK». В противовес всем слухам и печально известному прозвищу, голос его был чётким, приятным и обволакивающим, как воды озера, затерянного глубоко в лесу. Это был голос юноши примерно одного с ним возраста, выходца из среднего класса или даже выше. — Уведомление о смене куратора получено. Буду рад поработать с вами. Равнодушный тон его голоса звучал так, словно парень пытался перебороть свою замкнутость и говорить как можно более непринуждённо. Рома улыбнулся. Что ж, прямой диалог расставил всё на свои места. Он не мог ошибаться. Эти ребята — люди, а не "восемьдесят шесть" или нечто, недостойное называться человеком. — Взаимно. Я тоже рад, FJK.