Драконы и тигры

— Распоряжение главы исполняется должным образом. Для отряда конной стражи был поставлен войлок. Дорогой белый в кошмах, общим числом двадцать штук, толстый верблюжий тюками по два даня в количестве... Мэн Яо читал доклад ровным голосом, склонив в почтении голову. Он не вздрагивал, если в него попадала виноградина и не прерывался, когда звонкий женский смех заглушал его слова. Он знал правила этой игры. Отец всегда так поступал — делал вид, что болтает с наложницами или пишет, а потом обрубал доклад вопросом острым, как нож, и горе было тому, кто не мог быстро и достойно на него ответить. Когда-то Мэн Яо восхищался таким подходом, считал, что это умно и тонко. Может быть, он был глуп тогда. А может быть, отец постарел и потерял хватку. Все чаще вопросы его были не столько неожиданными, сколько неуместными, порой они были вовсе не о том, о чем ему докладывали, и Мэн Яо каждый раз задавался вопросом, понимает ли это отец? Что, если это новое правило его игры? Притворяться выживающим из ума стариком совсем не глупо, ведь поверить в это так заманчиво… Как много проблем самых разных людей решилось бы, потеряй глава разум! Как удобно, притворяясь, вычислять их одного за другим. Не случайно, совсем не случайно Цзинь Гуаньшань пережил всех своих братьев, сестер и единственного сына от законной жены. Недооценивать его все равно что трогать зубы тигра. — … лошадей степной породы каурых сто пятьдесят голов, соловых столько же, гнедых сотня. Тарпанов косяк в восемьдесят голов... Мэн Яо читал и думал о винограде. Страшно дорогом винограде, который в далеких странах на севере запечатывают в чуть сплющенных глиняных шарах, и так он хранится многие месяцы, не теряя вкуса. Отец приказывал покупать его, несмотря на цену, чтобы теперь наложницы хохотали, бросаясь виноградинами. Мэн Яо смотрел на их беленые щеки и складки подбородков. Мясистые, как нравилось отцу, тела колыхались под шелковыми халатами. Каждый из редкого, особой выработки шелка. Один отрез такой ткани стоит как две дюжины хороших овец. Но вместо овец глава велит покупать шелк. А вместо семян и зерна — виноград. И делает вид, что не слышит из докладов про падение цены железа и все возрастающие сложности с обменом его на товары из-за северного рубежа. Продажи рабов вовсе не так выгодны. Прошлую луну обмен вовсе не удалось произвести, купцы с той стороны не явились. Говорят, у них там война. Что, если с таким трудом налаженные связи серьезно нарушатся и на какое-то время обмен прекратится вовсе? Чем отец будет кормить этих визгливых жадных женщин? — ...кожи, пригодной для изготовления сапог, поставлено недостаточно, кожевенные мастерские испытывают нехватку рабочих рук, потому я отправил полторы сотни рабов для обучения и распорядился о поставке мастерским дополнительного груза дров, чаны требуется подогревать, а кожу сушить, большой расход... Взрыв веселья начисто заглушил его слова. Смеялись все, и Мэн Яо бросил осторожный взгляд из-под ресниц. Отец повалился на спину и, к радости окруживших его красавиц, дергал в воздухе ногой. Ему и самому, кажется, было весело: лицо его раскраснелось, рот широко открылся, но слов за женскими визгами было не разобрать. Мэн Яо продолжил: — Однако запаса дров сейчас нет, их следует заготовить. Старейшина Хо предлагает вырубить лес по берегу реки Ушгу, по этому вопросу мое мнение таково. Вырубка леса на склонах реки упрощает доставку бревен по льду, однако может привести к последующему обрушению берегов. Думаю, следует производить выборочную... Смех вдруг оборвался, повисла тишина, прерываемая лишь шуршанием одежд и странным прерывистым звуком. Потом кто-то засмеялся снова, но уже неловко, растерянно. — Господин… — пролепетала одна из женщин. Мэн Яо поднял голову. Отец все так же лежал на полу, и ноги его подергивались, но лицо обрело совсем уже багровый цвет, глаза слепо и безумно шарили по лицам. О Небо, да он же... Он подавился! Мэн Яо бросился к отцу, отшвырнул женщин, пробовавших приподнять ему голову. Не так! Он попытался поднять отца на ноги, но тот оказался невозможно, чудовищно тяжел, дергался в руках и твердил “пэ-пэ-пэ”. Одна из женщин догадалась, наконец, что происходит и пришла Мэн Яо на помощь. Другая с визгом бросилась звать стражу. Он пытался обнять отца со спины, чтобы надавить ему на живот и заставить резко выдохнуть, это верный способ спасти человека, если в горле что-то застряло. Виноградина скользкая, она непременно выскочит, нужно только его обхватить покрепче… Но какой же он тяжелый! Отец с силой выгнулся назад, ударил женщину головой в лицо, и все трое повалились на столик с вином и фруктами. Загрохотала сапогами стража. — Он его убивает! — визжал кто-то. — Пэ...пэ...пэ… — сипел Цзинь Гуаньшань, алое вино лилось из-под него на золотистый ковер, и Мэн Яо видел, как темнеет не только рукав, но и полы халата. Глава обмочился, лицо его потемнело от крови, голова затряслась. Женщина, которую он придавил собой, вытирала с лица кровь, но не смела отползти. — Глава подавился виноградом! — крикнул Мэн Яо застывшим при виде такого зрелища солдатам. — Помогите его поднять! Они его подняли, конечно. И нажимали на живот, заставляя сгибаться. Пока женщина, все ещё зажимая кровящий нос рукавом, не выпалила: — Он же говорит! — а когда ее не поняли, продолжила: — Он не задыхается! И Мэн Яо замер, потрясенный очевидностью ее слов. Отец все время что-то бормотал! Его дыхательные пути не перекрыты, а это значит… Значит… О нет. Не сейчас! Нет! И он закричал. Упал на колени, обхватив ноги отца и не выпускал их, пока его не оттащили, потому что прибежавшие лекари велели уложить главу на постель, а ещё принести льда и холодной воды. Тогда он остался на коленях посреди творящейся суеты и обрывки фраз долетали до него, не складываясь в целое. — В крови избыток земли… воздействие ветра… действие корня бао… закрываются точки шу… пот на одной стороне тела… Кажется, лекари спорили о чем-то. Мэн Яо закрыл глаза. Нет, пожалуйста. Не сейчас. Не сейчас! Небо услышало его. Отец умер на седьмой день. *** Ни один гонец из Безночного города не появился, и посланные туда лазутчики молчали, словно тонули в снегах. Зато, конечно же, прибыли главы кланов, и одним из первых — Лань Сичэнь. Но благословенны белые траурные одежды! Груботканые и безыскусные, они защищают надежней любой стражи. Облаченный в них может молчать в ответ на вопросы, отменять встречи и избегать взглядов, отныне ему незачем трудиться, улыбаясь и подбирая слова. Впервые Мэн Яо задумался о том, как мудры были основатели клана Лань: вечно траурное монашество избавляет их от суеты и возносит над миром без малейших усилий. Достаточно холодно смотреть и затыкать рты тем, чье происхождение хоть на цунь ниже, и вот уже их превозносят как великих мудрецов, ценителей прекрасного и отважных воителей. Никто и никогда не задается вопросом, как так вышло, что столь мудрые допустили прямой конфликт с Вэнями, ничего предварительно не сделав для защиты собственного клана? Отчего ценители искусств слишком спесивы, чтобы правильно понимать значение музыки, которая исполняется в их присутствии? Какая польза от мастерского владения мечом при неспособности организовать если не нападение, то хоть какую-то оборону в самой природой созданной крепости Облачных глубин? Задал ли хоть кто-то, хоть единожды, эти вопросы? Нет. И это все белые одежды. Они творят чудеса. Мэн Яо давно не ощущал такого покоя, грубый холст окружил его, словно нежные руки, скрыл от мира. Дал ему время. Это было единственное, что сейчас ему требовалось — время. Не слова, не предлагаемая помощь, и тем более не сочувствие. Время. Именно его отнял своей смертью отец, напоследок снова забрав у него самое ценное. Он умел это делать при жизни, не разучился и при смерти. Время требовалось, чтобы понять, что происходит в мире, который в очередной раз менялся прямо на глазах. Да, теперь Мэн Яо был настроен решительно, он лучше подготовлен. Он больше не допустит промахов! Пропажа солнца, так и не получившая объяснения — его промах, он должен был быть внимательней. Пускай и не понимал тогда, насколько серьезен шаг, на который он решился. Но больше он такой ошибки не совершит, теперь все нити в его руках. Его сеть лазутчиков оплела все кланы, он теперь знал о каждом происшествии в Поднебесной! Конечно, и о том, что Погребальные холмы очистились от снега, он над ними больше просто не идет. И знал, кто за этим стоит — разве трудно догадаться? Крестьяне, и те песенки поют. Вэй Ин вернулся, чтобы снова присваивать то, с чем не способен справиться. Имя этому человеку стихийное бедствие. Бесконечно талантливый, однажды он уже бездарно потратил величайший дар и тщится попробовать снова! Как Небо ему позволяет? Нет, вовсе нет, оно дает возможность людям более разумным предотвратить беду, не допустить тех ошибок, что были совершены однажды. Возвышения Вэй Ина нельзя допустить, он не способен распоряжаться своим талантом, и это не только его беда, это вопрос благополучия целого мира! Вэй Ин словно ребенок, что поджигает петарду и держит ее в руках. Мировая справедливость! Что может быть опаснее? И где же хваленая мудрость клана Лань? Где решительность главы Цзян? Они не принимают никаких мер, попустительствуя этому человеку в его самодовольстве. Хуже того, они его защищают, не понимая даже, что такие люди подобны бриллиантам. Они ослепительны и редки, но если не зажать их в металл, они просто затеряются в пыли. Таких людей нужно гранить и сдерживать! И Вэй Ина следует поручить тому, кто разумнее, кто понимает, что действительно важно. Иначе нынешние беды мира покажутся мелкой неприятностью на фоне новых чудовищных событий. Но именно теперь, когда для этого им, Мэн Яо, столько много было сделано и подготовлено, умер отец! Главы кланов, сделав постные лица, немедленно потянулись в Ланьлин Цзин. Понятно, зачем! Все хотят раньше всех узнать, куда ветер дует, чего ждать и на чью сторону встать. Ведь он, Мэн Яо, так и не был объявлен наследником! Да, все прочие сыновья ему не ровня, они такие же дети наложниц, только вовсе без образования. Но ведь есть племянник госпожи Цзинь, и она активно способствует его возвышению, что не удивительно, с чего бы ей предпочесть кровному родственнику прижитого мужем в веселом доме безродного мальчишку? Пускай даже племянник тугодум и имеет слабость к выпивке, он все равно на лянь дороже, ведь для всех них чистота крови важнее прочих качеств. Любых! И как будто этого увальня мало, был ещё старейшина Цзы и два его брата, которые за последние пару лет собрали вокруг себя несколько мелких кланов и начали позволять себе слишком многое. Ссориться же с ними было никак нельзя, их земли на границе с кланом Юньмэн Цзян. Конечно, отец этот приграничный союз заметил — не без его, Мэн Яо, участия — и уже готов был указ о военной операции в бывших владениях клана Вэнь. Это было бы воистину прекрасное решение! Отправить набирающего силу главу заговорщиков в поход, из которого он точно не вернется, но похоронен будет со всеми почестями — можно ли придумать лучше? Однако придумать мало, нужно воплотить! Но теперь, когда отец мертв, кто прикажет братьям Цзы выступить в Цишань Вэнь? А ведь какой прекрасный момент, даже причину для похода не нужно придумывать, везде уже шепчутся о чужаках... Время, время… Оно вдруг уподобилось лопнувшей нитке бус: единое рассыпалось на части, они брызнули в стороны, пропадая с глаз, и вдобавок ко всему произошедшему в этом мире, случилась ещё и война на границе с Северным рубежом! Прекрасно отлаженный механизм засбоил, и Сюэ Яну пришлось лично ехать в Безночный город, чтобы выстраивать связи заново, как он уже однажды делал. Этот человек — воистину лучшая версия Вэй Ина. От него тоже со временем придется избавиться, конечно, к тому же он менее талантлив, так и не смог создать печать, чего без видимых усилий добился Вэй Ин, но зато он совершенно лишен честолюбия! Сюэ Ян назначает плату и исполняет поручение наилучшим образом. Все, чего он хочет — уважение. И это та цена, которую никогда не просят родившиеся в знатных семьях. Зачем им желать то, что они и так считают своим? Откуда им знать, как высока цена уважения для простолюдина или бастарда, какого труда им строит заполучить его хоть ненадолго? И вот теперь от Сюэ Яна нет сообщений. Он исчез. Так некстати. — Я считаю, ты должен возглавить клан, — Лань Сичэнь взял его руку в свою, и Мэн Яо осторожно перевел дыхание, чтобы не выдать свое раздражение. — Никто не справится лучше в такое тяжелое время. Я буду полезен, думал Мэн Яо. Очень полезен, полезен в наивысшей степени. Разве не в этом предназначение простолюдинов? — Без сомнения, это внутреннее дело клана, и я ни в коем случае не вмешиваюсь, — Рука Лань Сичэня, теплая и мягкая, чуть сжала руку Мэн Яо. — Я всего лишь высказываю свое мнение. Мне бы хотелось, чтобы ты возглавил клан. Мало быть твоим братом, думал Мэн Яо. И тебе, и дагэ нужен равный. Вам недостаточно моих заслуг, я недостаточно хорош для вас. Вас успокоит только титул. Он улыбнулся прозрачной, бессмысленной улыбкой и не стал продолжать этот разговор. Деликатность Сичэня не позволила ему вести его в одностороннем порядке, и в комнате наконец снова стало тихо. Как было бы хорошо носить эти белые одежды всегда. *** Совет клана, конечно же, отверг племянника госпожи Цзинь. При живых сыновьях и внуке покойного главы такой выбор был невозможен, а госпожа не сделала ничего, чтобы изменить ситуацию. Не решилась сделать, и у нее на то нашлись причины. Конечно, нашлись. А вот старейшина Цзы, напротив, проявил излишнюю решительность: он был пойман в покоях маленького господина Цзинь, и признался, хоть и не сразу, что замыслил убить ребенка, чтобы возглавить клан самому. Все это несложно устроилось, совсем немного хлопот. Много труднее было не стать главой клана самому. Очень многие вторили Лань Сичэню — слишком тяжелые времена, чтобы делать главой маленького ребенка, пускай и под опекой опытного в делах управления дяди. От заклинательской силы главы зависит благополучие клана, а Цзинь Лин сможет проявить себя самое раннее лет через десять. Слишком опасно! Не время для безрассудства. Если Цзинь Гуаньяо печется о своем клане, он должен принять власть! Сейчас ослаблены почти все великие кланы, здоровье подорвано и у главы Нэ, и у главы Лань. Кто будет противостоять клану Цзян, ведущему себя столь вызывающе? Ведь нельзя забывать, кто был матерью юного господина Цзинь! Нет-нет, Ланьлин Цзинь нуждается в сильном заклинателе и опытном правителе. Мэн Яо смотрел в лица тех, кто говорил эти слова. Теперь они считают его опытным, эти люди, распускавшие сплетни? Шептавшиеся за спиной, что ему не сравниться с Цзинь Цзысюанем, как ни старайся? Что дракон и змея одной крови, да только совсем разные? Ведь каждый из них строил ему козни при каждом удобном случае. Вот этот однажды отвлек его, пока он готовил отцу чай, и бросил в чайник листья с дурным запахом. Отец тогда, едва поднеся чай к лицу, ощутил его и швырнул чашку в Мэн Яо. А этот на каждом совете сообщал о промахах Мэн Яо, многие из которых сам и придумывал, ведь пока правда выяснится, цель уже будет достигнута. Попробуй скоро отмыться от клеветы! А этот подменял ему доклады. Этот наряжал слуг в ханьфу, похожие на те, что носил Мэн Яо. Этот свалил на него вину за сбой поставок масла. Все, все они его ненавидели, но теперь он был им нужен. Полезен. А он отказывался становиться главой и думал — мама, слышишь ли ты? Видишь ты все это? Этот день настал. Это случилось! Все они умоляли твоего сына стать главой, а он отказывался. И они спрашивали с тревогой, не намерен ли он уйти в затвор. А если нет, то не пора ли снять траур? Они даже льстили его заклинательскому мастерству, весьма скромному! Мэн Яо знал, что ему не сравниться с главами Нэ и Лань в их лучшие времена, но теперь, должно быть, они стали равны. Он стал очень им нужен. Им известно, что Безночный город захвачен армией чужеземцев. Но именно потому ему и нельзя возглавлять клан! Рубеж открыт! Только откуда им-то это знать, всем этим старейшинам, мнящим себя опытными. Откуда это знать дорогому брату, раз за разом пытающемуся убедить его принять власть над кланом. Откуда это знать дагэ, похудевшему и потемневшему от болезни, но все такому же яростному. Все они слепы. Никто во всем мире не знает правды, которую знает он. И, может быть, потому ему следует согласиться стать Верховным заклинателем. Это немного успокоит старейшин и избавит от излишнего интереса к его чувствам, планам и мотивам. К тому же согласие на эту должность означает, что он выгадает самое необходимое сейчас — время. Избрание Верховного заклинателя дело не быстрое, оно потребует созыва Совета кланов, а это и в благополучные годы стоило больших усилий, теперь же может затянуться очень надолго. Не так это сложно устроить.