Драконы и тигры

— Твои расчищенные дороги играют на руку не нам, а им! — рявкнул Не Минцзюэ, тяжело выбираясь из кресла. У него теперь почти не действовала нога, болела спина и угасало зрение, но чем хуже становилось его телу, тем он делался злее. Вот и сейчас ожег взглядом попытавшегося помочь ему Лань Сичэня. Мэн Яо не мог не восхищаться им. Великий человек, скала. — Пока мы сгруппируемся, пока соберем продовольствие, они уже сядут в Ланьлине! И это благодаря твоим прекрасным дорогам! Мэн Яо опустил взгляд. Дагэ совершенно прав, дороги, которые подняли Ланьлин Цзин над всеми кланами, в которые вложено было столько сил, его же и подводили. Всех их. — Что, если их засыпать? Или залить водой? Снег и лед затруднят проход войска, — предложил Лань Сичэнь. Не Минцзюэ поморщился — то ли от боли, то ли он того, что приходится разъяснять очевидное. Проковылял, подволакивая ногу, к окну и обратно. — Да не в дорогах же дело, — ворчал он. — Войны выигрывают не обстоятельства, а люди. Эти чужаки пришли сражаться и отнимать, они сильны и собраны в кулак. Мы же ослаблены и разобщены. Заклинателей мало! Они тратят столько сил на повседневные дела, что едва успевают их восстанавливать. А скажи сейчас людям в любой деревне: на нас напали чужеземцы, поднимемся на защиту! Иди, попробуй. Или ты, Мэн Яо, ты у нас ловок по этой части. Попробуй их поднять! Пойдешь? Мэн Яо покачал головой. — То-то же. Потому что не выйдет. Плевать им на вашего врага, они его не видели и не боятся! Их враг прямо у них в доме, это голод и холод. И чем ты их заставишь? Им нечего терять! — мокрый от испарины, он снова рухнул в кресло. — Хоть режь их, они спасибо скажут за избавление… Я не знаю как у вас, а у меня даже семьи воинов регулярной армии досыта не едят. Людям нужна цель. Нужна вера, что они могут изменить мир к лучшему. Нам нечего им предложить... — А тут ещё эти слухи.. — тихо добавил Лань Сичэнь. Не Минцзюэ лишь рукой взмахнул в знак согласия, говорить не стал. Проклятые слухи. Они ползли отовсюду — песнями, рассказами очевидцев, картинками с подписями, какие малюют на базарах, пророчествами. И все об одном — Старейшина Илин вернет Солнце. Всякий может пойти и убедиться, проклятые Погребальные холмы очистились от снега, кое-где на южных склонах пробивается трава! И ведь идут, каждая ведущая к Луаньцзан дорога уставлена кумирнями. Люди тянутся через всю страну просить Старейшину обратить свой взор на их селение. И ладно бы этими сказками про солнце дело ограничивалось, так ведь нет! Задают вопросы, как же так вышло, что мудрые правители пошли войной на Старейшину и ввергли мир в вечную зиму? А нет ли проклятия на светлых господах? Праведен ли их путь? Нет ничего хуже, чем когда народ перестает смотреть на правителей с уважением и щурит глаза, оценивая. Это всегда ведет к бунтам и переделу власти. Народ, народ… Разве он не способен оценить замыслы? Поднять голову и увидеть картину целиком? Он жаждет простой осязаемый результат, ему понятный, сиюминутный. Сколь многие в народе искренне оплакивали смерть Цзинь Гуаншаня, полагая его великим правителем! Сколько слов было сказано о том, как он способствовал возвышению клана! Мэн Яо невесело усмехнулся. Это же он всем занимался, он, а не глава Цзинь: дороги, почта, система взимания налогов, обмен с чужеземцами… Он положил на это годы! Знали бы они, что Цзинь Гуаншань в последнее время ко всему утратил интерес, кроме телес наложниц и вкусной еды. И каков бы сейчас был этот мир, если бы не усилия его, Мэн Яо? Это он печется о судьбе клана! Он сберегает народ и множит величие. Но о нем не скажут ни слова! Он всего лишь бастард великого правителя. Регент при наследнике благородной крови. — Я поеду на переговоры сам, — сказал Мэн Яо тихо. — Дагэ прав, я ловок по этой части. — Едем вместе! — немедленно предложил Лань Сичэнь. Мэн Яо тепло ему улыбнулся. Ах, добрый, книжный брат. — Вы главы кланов и не можете рисковать собой и общим благополучием, — сказал он вслух. — Я же только регент. Кто, если не я, должен взять переговоры на себя? Если же вам кажется, что я не способен… Лань Сичэнь уже открыл было рот, но толчок в плечо жесткими пальцами остановил его. — Хоть ты не попадайся на его приманки, — проворчал дагэ. — Будто первый год его знаешь. А ты прекращай отводить глаза, как девица! Давай рассказывай, как ты собираешься вести переговоры. С пустыми-то руками! Мэн Яо перевел взгляд на Лань Сичэня, тот улыбнулся. — Переговоры по сути своей та же торговля, — начал Мэн Яо. — А в торговом деле для успеха важны два обстоятельства. Прежде всего, нужно знать, с кем ты имеешь дело. Чего хочет другая сторона, чем владеет, какова ее репутация. И все то же самое ты должен знать про себя самого. Он замолчал, разгладил ткань на коленях. Не Минцзюэ раздраженным жестом велел продолжать. — Наш противник, насколько я смог понять, один из степных правителей. В степи множество народностей, их войны за власть и земли бесконечны, потому их представления о добродетели отличаются от наших. Однако нам для лучшего понимания следует разделять этих правителей не только на крупных и мелких, но так же на молодые народы и старые. Молодые и мелкие ведут кочевой образ жизни вместе со своим племенем, живут скотоводством и захватническими войнами. Они не образованы и просты в быту. Властители больших народов с давней историей давно отошли от кочевых традиций, они живут в городах, где строят дворцы, развивают ремесла и привлекают множество образованных людей. То есть они гораздо ближе нашему пониманию и мы для них также понятней. Поэтому первой задачей я себе ставлю определение, к какому роду правителей следует отнести нашего врага. — Да какая разница, если все равно пришли за добычей, — проворчал Не Минцзюэ. — Думаю, Мэн Яо хочет понять, так ли это. Что, если армию решили здесь спрятать на время, например? Или они попали сюда случайно. Или ищут не грабежа, а новых земель? Мэн Яо благодарно поклонился Лань Сичэню. Если эти люди попали сюда случайно, тем более нужно поспешить, чтобы заполучить их первыми. — Именно так. Понимая, кто передо мной, я легче пойму, чего этот человек хочет и что ему можно предложить. Это вторая моя задача. — Но предложить им тебе нечего! Что у нас есть, кроме снега и оружия? Есть ещё рабы, конечно… — Есть рабы, есть месторождения, есть земли, в которые можно попытаться направить эту армию… — Мэн Яо поднял глаза на дагэ и получил наконец одобрительный взгляд. — Ты говоришь о клане Цзян или о землях Ганьсу? — задумался Лань Сичэнь. — Это зависит от того, кого я перед собой увижу, — улыбнулся Мэн Яо. — Кроме того, есть во всем этом важное обстоятельство, которые, кажется, до сих пор ускользало от нашего внимания... Оба немедленно повернулись к нему. Неужели правда не понимают? — Нежить, — пояснил Мэн Яо. — Здешний народ к ней привычен, для борьбы с ней у нас есть заклинатели, талисманы… — Как же я не подумал, — Лань Сичэнь прижал изящные пальцы к вискам. — Для нас это совершенно естественно, а для них… — У кое-кого здесь имеется опыт сгона нечисти в одно место, — прищурился Не Минцзюэ. Мэн Яо застенчиво улыбнулся ему. Этот опыт и в самом деле может принести пользу. — Мне нужно… — Не Минцзюэ снова попытался встать, оттолкнул заботливую руку Мэн Яо. — Карту! Нужно подобрать подходящее место для этого! Даже если у них хорошо поставлена разведка, они не могут иметь карт… И вдруг побагровел и тяжело опустился в кресло. Кажется, он вспомнил, что карту ему теперь не рассмотреть. В тишине скрипнули зубы. — Так и сделаем, — спокойно и задумчиво произнес Лань Сичэнь. — Это важное замечание. Мы должны использовать все свои преимущества. Дорогой брат, каким должно быть подходящее место? Очевидно, что-то вроде ущелья? — Ни в коем случае, — прохрипел Не Минцзюэ, но цвет его лица уже меньше напоминал сырое мясо. — Если это опытные солдаты, то, сбитые в кучу, они сумеют перегруппироваться и прорвутся. Их нужно разделить и рассеять. Они утратят единое руководство и начнется паника. — Воистину бесценный совет, — Мэн Яо поклонился. — Я ведь по неопытности тоже склонялся к тому, чтобы выбрать ущелье или обрыв. Непременно уделю особое внимание этим указаниям, благодарю брата за то, что поделился опытом. — Мне кажется, это средство следует приберечь на крайний случай, — осторожно вступил Лань Сичэнь. — Все-таки есть вероятность, что эти люди нам не враги и с ними возможно договориться. Они пока не нанесли заметного вреда. Да, захватили значительную часть Цишань Вэнь, но она формально никому не принадлежала, а Безночный город давно заброшен… Мэн Яо мысленно закатил глаза. Он и в самом деле думает, что город стоит пустой? — Люди с оружием не договариваться приходят, — проворчал Не Минцзюэ. — А отбирать силой. Но кому я это говорю... Они все вместе рассмеялись — не весело, но мирно. — Давайте же сделаем свежего чаю, — Лань Сичэнь поднялся, чтобы наполнить котелок водой. Дагэ не переживет еще одно пересечение границы, думал Мэн Яо, глядя на одутловатое, потное лицо побратима. А Не Хуайсана до сих пор не удалось вернуть. Следовательно, и выводить чужеземную армию за Северный рубеж нельзя, и уничтожать ее нечем. Нечисть же годится как средство давления на противника, но не более того, ведь только армии свежих лютых мертвецов этому миру не хватало… Нет, единственный способ — спровоцировать столкновение чужеземцев с кланом Цзян. Это не должно быть очень сложно в исполнении, например, можно кого-нибудь похитить... Возможно, с обеих сторон. Сейчас он выпьет с побратимами чаю, а потом непременно подумает об этом. *** — Ты ведь не поедешь и в самом деле к этим дикарям? — прохладные пальцы Лань Сичэня сплелись с пальцами Мэн Яо. — Я прошу тебя, давай ещё раз обсудим. — Я еду утром, — Мэн Яо заставил себя улыбнуться. Чуть виновато, ровно настолько, чтобы было понятно, ему не очень-то хочется, но долг превыше всего. Зачем дорогому брату понадобилось все портить? Они так хорошо провели вечер, обошлось даже без разговоров про пост главы клана, что большая редкость в последнее время. И вдруг эти слова. — Как ты будешь без знания языка? Столько заклинателей погибло на границе из-за этого. — Лань Сичэнь сжал его руку крепче. — Я не могу потерять тебя. — У меня есть человек, который пересекал рубеж и может говорить на тамошнем языке. — Мэн Яо почти не врал, такой человек у него действительно был, и даже не один. Правда, все они сгинули в Безночном городе, ни от одного не было вестей. Он с печальной улыбкой провел кончиками пальцев по щеке Лань Сичэня, окунулся в нежность его взгляда. Дорогой брат даже не понимает, что звучит в его словах. Они говорят Мэн Яо: “Ты не способен. Ты слаб. Ты не сможешь. Ты для такого недостаточно хорош”. Тогда как сам Цзэу-цзюнь верит, кажется, что проявляет любовь. — Разве я не был уже в Цишань Вэнь? — спросил Мэн Яо шепотом. — И разве я подвел вас? Наверное, он чем-то выдал себя, Лань Сичэнь заморгал растерянно, приподнялся на локте. — Но ведь теперь тебе не нужно ничего никому доказывать! Теперь все совершенно иначе, ты по сути глава крупнейшего клана... Ах да. Должно быть, поэтому никто так и не узнал об их связи? Или все-таки потому, что спутник на тропе совершенствования главы великого клана должен соответствовать определенным критериям, а “почти глава”— это недостаточно… Это тайное баловство, только и всего. — Впору и мне начинать подыскивать себе жену, — Мэн Яо улыбнулся. — Главе клана иначе никак, верно? На Сичэня стало совсем жалко смотреть. — Поверь, мне это тоже тяжело дается… Но таков порядок вещей и мой долг перед кланом… — Ну что ты, — Мэн Яо потерся щекой о его плечо. — Разве тебе нужно мне объяснять? Это была шутка, вот и все. Ты найдешь себе достойную жену и у вас будут прекрасные дети. Я, конечно, тоже женюсь. Что в этом такого? Это не будет препятствием… Правда? Лань Сичэнь благодарно поцеловал его в лоб. — Но сначала мы решим проблему с чужеземцами. Ее нельзя откладывать. И поручить, увы, некому… — Но мы можем поехать вместе. Мэн Яо показал головой. — Не будем больше об этом. Он обвил Лань Сичэня руками и замолчал. Нет смысла продолжать этот разговор. Ситуация слишком сложна, слишком многое придется учитывать, и ему совершенно не нужен рядом человек, на чье мнение придется отвлекаться. Оно ему и так известно — всем успокоиться, договориться, уступить в малом, чтобы выиграть в большом… Все это не работает, дорогому ли брату не знать? Раскол в его клане случился не так давно. — Меня беспокоит ещё вот что, — Лань Сичэнь рассеянно поглаживал плечо Мэн Яо. — Кто привел эту армию сюда? Как они попали сразу в Безночный город, а не в северные горы? — На все готовое, — кивнул Мэн Яо. — Но это же невозможно! Ритуал выполняется на границе, а Безночный город довольно далеко… От него до Северного рубежа по меньшей мере три дня пути, для пешей армии даже больше. Вот поэтому тебе и нельзя в Безночный город, думал Мэн Яо. Зачем тебе знать, что Сюэ Ян усовершенствовал ритуал и теперь его можно проводить вдали от границы, тогда выход на той стороне будет расположен как в зеркале, на таком же от нее расстоянии. Год назад это стало крупным их достижением и здорово упростило задачу. Куда удобней осуществлять переход там, где есть дороги, склады, помещения для стражи и скота, чем неделями карабкаться по заметенным снегом горам и нести потери на той стороне, где их стали постоянно подстерегать. — Думаю, мы оба догадываемся, чьих рук это дело… — пробормотал Мэн Яо. Сичэнь чуть отстранился, чтобы посмотреть на него. — Но как он мог это сделать? — А как можно сделать печать? Ведь никто из нас до сих пор даже не понимает способа! До чего приятно, когда для того, чтобы обмануть, достаточно говорить правду! Только глупцы верят, что она способствует взаимопониманию. Нет ничего опасней, чем правда. — Но если эту армию привел Вэй Усянь, тебе тем более ни в коем случае нельзя идти на переговоры! — Почему? — Потому что он выступит на стороне клана Цзян! — Возможно… Если ничто не помешает, — промурлыкал Мэн Яо. — Неужели ты забыл про мой план? Лань Сичэнь покачал головой, и в глазах его было столько искреннего восхищения — Мэн Яо пил и не мог напиться. Вот так-то лучше, думал он, улыбаясь в ответ. Так-то лучше. *** В тюрьму Шихо не вернули, пристроили в обоз и вроде как даже не следили за ней особо, только не такая она дура, чтобы не понять, что так ее проверяют. Ну и пусть, ей в обозе живется лучше не придумать! Хорошо кормят, работы не требуют, топай за телегой да иногда присутствуй при допросах и разговорах со старейшинами в деревнях. Чэнмея она больше не видела и вовсе по нему не скучала. Жизнь ее теперь была похожей немного на ту, что была в караване, иди себе да иди, только вот господина рядом не было. Не слышно было о нем и вообще ничего не понятно. Из того огромного пустого города войско Тогона ушло и по широким накатанным дорогам быстро двигались на восток. По разговорам было ясно, что там впереди какой-то другой, очень богатый город и все надеются на добрую добычу. Народ в войске весело взбудоражен походом, все им здесь было ново, все казалось удачным. Шихо пыталась понять, что это за другой город, не видела она тут пока что богатых городов, но в деревнях на нее глядели недобро и говорить не хотели, а больше спросить было некого. Пленных везли в большой клетке и хорошо охраняли, к ним тоже было не подойти. На одном допросе Шихо ввернула вопрос про город между теми, что задавал Тогон, узнала название — Ланьлин, но это знание ничего ей не дало, и она решила, что не так это важно, ее господин все равно не там, армия движется мимо Илина, севернее. — Эй, ты! — один из обозных десятников махнул рукой, подзывая Шихо и указал на молодого солдата с мрачным угловатым лицом. — Иди с ним. Легко сказать, иди! Солдат, на которого ей указали, рысью бросился обратно, в начало войска, Шихо еле догнала его. И то потому, что ход армии прекратился, пронеслась команда и все встали. Запыхавшаяся Шихо выскочила на дорогу перед конем Тогона, уже привычно ткнулась лбом в землю — Мой хан! И только теперь увидела, почему все встали. Причиной был ничем не примечательный с виду человек — невысокий юноша с заискивающей улыбкой. Он недвижно стоял в полупоклоне, сведя перед собой руки в кольцо, и Шихо удивилась — как у него спина не переломится так стоять? И руки затекли небось! Тогон указал плеткой на этого человека, и Шихо сказала ему: — Господин велит вам говорить. Человек склонился ещё ниже, улыбка на его лице была как приклеена. — Как мне обратиться к господину? Шихо перевела. — Как и все прочие, — велел Тогон, — “мой хан”. Человек ещё чуть сломился в поясе. Железная у него спина, видать! — Мой хан, ничтожный подданный просит выслушать его. Тогон со скучающим лицом огляделся, велел подать двух коней. И когда Шихо и незнакомец влезли в седла, гаркнул, командуя продолжение движения. — Позволяю говорить, — сказал он после того, как тронул поводья. Незнакомец поблагодарил и изложил суть дела. Сказал, что он сын простолюдинки и правителя, верно служил своему отцу, но не добился его признания. Теперь он хочет служить новому господину. Говорил он это витиевато и длинно, Шихо не все слова понимала. Тогон долго молчал, потом спросил Шихо: — Что ты о нем думаешь? Он и прежде задавал ей такие вопросы. Сначала Шихо удивлялась, зачем хан ее спрашивает? Даже если думает, что она здесь жила целый год, какая важность в ее мнении? Потом решила, что это проверка, решила отвечать честно. Тогону, кажется, это нравилось. — Все в этом человеке двойственно, — начала она осторожно. — У этого человека нет меча и одежда простая. Только никто здесь в одиночку да без оружия по дорогам не ходит, мой хан. А ещё он сгибает спину и улыбается, будто он человек жалкий, а мне кажется, это не так. Тогон поднял бровь. — Почему? — Больно у него чистое лицо, мой хан, и холеные руки. А зубы — видали? — тут Шихо испугалась, что сболтнула лишнего. Это ведь она от господина узнала, что заклинатели не болеют и не имеют физических недостатков. Да нет, ерунда, раз она год тут жила, могла от кого угодно узнать. — Пускай продолжит говорить, — велел Тогон. Этот подход Шихо одобряла! Если плохо понимаешь ситуацию — заставь говорить других, способ верный. Хан умен! Ну так ясное дело, разве Нэргуй стал бы верно служить никудышному правителю? Незнакомец спросил, о чем бы хан хотел услышать. — Расскажи то, что мне нужно знать, — велел Тогон-хан, и Шихо с удовольствием перевела. Ей уже нравилось быть при хане! Он решительный и умный. Взял и пришел сюда, сам! Ничего не знает, ничего не понимает, но разве он испуган? Если подумать, он немного похож на ее господина, только не такой загадочный, всяких странных вещей не говорит и с закрытыми глазами не сидит, он все больше делает. И цели его ясны, он хочет власти и богатства — а кто не хочет? Это Шихо было и понятней, и ближе. Господина-то в последнее время было вовсе не понять, чего он все сидит с Нэргуем на этой никчемной горе? Чего они ждут? Действовать надо! Ка-а-ак грохнуть, чтоб сразу все поняли, кто вернулся! Тут Шихо себя одернула. Это что она себе вообразила? Что она лучше господина во всем разбирается? Нет, конечно! Просто подумалось, что если бы не было бы у нее господина, она бы при хане осталась. Ходить с армией куда интересней, чем с унылым Мэргеном! Хоть посмотрит на богатый город, а то что в этих деревнях увидишь. Тут незнакомец собрался с мыслями наконец и спросил, не рассказать ли господину о Безночном городе, из которого хан недавно ушел? Хан не возражал, и долгую дорогу им скрасил рассказ о пяти великих кланах, один из которых решил возвыситься над прочими и был низвергнут. Шихо в какой-то момент пришлось порадоваться, что во время рассказа она не стояла перед ханом, а ехала рядом, и тот не заметил, как удивило ее услышанное. Клан Вэнь? Уничтожен и рассеян? А клан Лань, выходит… И клан Цзян… Вот во что она влипла! И сама-то она, значит… А где же клан Нэргуя? Он же не Вэнь, а Вэй? Мысли скакали блохами, Шихо запиналась с переводом, бормотала, что уж больно незнакомец — Мэн Яо, как он представился — сложными словами говорит. Дело кончилось рассказом о союзе трех великих кланов. Тут Шихо опять заерзала в седле — как это три клана? Почему три? Было пять! Но Тогон молчал, и она молчала. — Чем ты можешь быть мне полезен? — спросил хан без особого интереса. Незнакомец вместо ответа с поклоном передал ему длинный свиток с шелковой кистью. Это где он его прятал? Тогон велел одному из сотников его взять, тот развернул и показал — карта. Большая, подробная карта. — Карту я возьму, — сказал Тогон. — Но что мне за польза от тебя? — Господин, я знаю здешние обычаи и дороги, знаю об армиях кланов и об устройстве городов. — сказал Мэн Яо, и когда убедился, что этим не заинтересовал Тогона, добавил. — Но это сущий пустяк, конечно, опытный воин не нуждается в помощи ничтожного человека, который оказался не надобен своему отцу. Однако есть кое-что другое, чем ничтожный может помочь хану. И тут Шихо почувствовала, что настроение хана портится. Сама не знала, с чего ей так показалось, то ли спина у него стала прямее, то ли шея затвердела. Что-то хану не нравилось в этом разговоре, и Шихо немедленно заставила себя перестать думать про проклятые кланы, принялась вспоминать последние слова. Вроде бы ничего особенного? Мэн Яо тоже заметил перемену отношения к нему, засуетился. — Мой хан, я не буду делать вид, будто я встретил вас на этой дороге случайно! Я выбрал это место, зная, что у меня скоро будет случай проявить себя, и тогда вы своими глазами увидите, чем я могу быть полезен вашему делу… К чему слова, дела говорят куда лучше. Простите мою настойчивость и не сочтите за неуважение, но как иначе мне, ничтожному, привлечь ваше внимание? Тогон молчал, а тот сотник, что взял карту, переглянулся с ним и ухмылка его была недоброй. Шихо ничего не понимала, но было очень интересно! — Позови сюда Ганжуура, — велел Тогон задумчиво. Сотник снова ухмыльнулся и пришпорил коня. Тут уже и Шихо притихла. Палача она только видела издалека, но знала, что это тот самый старик, который развлекался с Чэнмеем. Если он так любит мальчиков, то может и ее заметить! Но деваться было некуда и она сидела, вцепившись в повод и осторожно зыркая по сторонам. Постаралась прижать подбородок и выпятить челюсть, чтоб казаться некрасивей. — Посмотри на него, — велел Тогон старику, когда тот подъехал на косматой лошадке. Мэн Яо, растерянный, переводил взгляд с одного на другого. Старик его пугал, кажется, и Шихо он пугал тоже. С виду-то ничего страшного, сутулый, тощий, щеки в седоватой щетине и глаза под бровями глубоко, как у обезьянки. Точно, он похож на обезьяну, у него такой же тонкий широкий рот и длинные руки. Не уродлив, не красив, но что-то в нем было такое… Шихо опустила глаза, чтобы не привлекать к себе внимание. — Жив ли мой тебе подарок? — спросил Тогон насмешливо. Старик кивнул, и улыбка его была ласковой. — Это очень хороший подарок, мой хан. Мое сердце полно признательности. — А вот этого взять не хочешь? — Тогон ткнул плетью в сторону Мэн Яо. Тот оцепенел и глаза его стали совершенно круглыми. — Ца-ца! — старик пришпорил лошадь и подъехал ближе к Мэн Яо, разглядывая. — Похож, мой хан! Но суть его иная. И если тебе нужна от него правда, я могу ее добыть. Тогон усмехнулся, явно довольный происходящим. — В клетку его, — велел он Ганжууру. — Но пока не спрашивай его ни о чем. — Так и сделаю, мой хан, — поклонился Ганжуур, подхватил за уздцы лошадь Мэн Яо и повел ее за собой. Шихо осторожно выдохнула. Кажется, обошлось? Услышала, как Тогон говорит кому-то: — И здесь начинается та же история! В том мире мне хотя бы достойные дары приносили, а этот с чем пришел? И люди рядом с ним рассмеялись. Четвертый клан, наконец догадалась Шихо. Что с ее головой? Это она из-за историй про Вэней, Ланей и Цзиней ум потеряла! Конечно, Мэн Яо дал понять Тогону, что клан Цзян не вошел в союз, который он расписывал как сильный. Намекал, что есть более легкая добыча, чем Ланьлин. Но ничего не вышло, Тогон раскусил его, как орешек. А что там Мэн Яо говорил про особое место на дороге? — Я бы не отказался от мешка этих желтых бумажек, — сказал молодой сотник. — Я двоих разведчиков вчера потерял, у меня не осталось запаса талисманов. — Сагдак срисовывать пытался, не работает! — крикнул кто-то из-за спины. — Чем он рисовал? Эти кровью написаны, надо делать так же. — А обязательно своей или чужая сгодится? Шихо больше не слушала их, смотрела, как трепещет на древке знамени желтая полоска бумаги с багровым узором, тусклая в наползающих сумерках. Ох и глупая у нее голова! Шихо сунула руку за ворот халата, стиснула в кулак бутылочку красного стекла, в которой вместо воды теперь была туго скатанная в трубку такая же желтая бумажка. Вот решение! Как она могла забыть? Ей нужен огонь!