Оставь как есть: дышать я скоро перестану,
И кровь ручьём течёт из тела,
А ты втираешь соль мне в рану.
Я руки налагаю и кричу: исчезни, боль!
Мне это ощущать, родная, надоело.
Но пальцы твои трут упрямо в рану соль.
Я лучше сдохну, чем так жить.
И ты в агонии, но я не вижу, чтоб сопротивлялась.
И быстрым бегом мне тебя не позабыть, А ты в лицо мне, умирая, тихо ухмылялась.
Ты словно пуля, не прошедшая насквозь,
Внутри меня застряла ты навеки:
С тобой быть ненавижу, но не дышится нам врозь.
Salt in the Wound / Theory Of A Deadman
Устранить согласно Приказу 66. Рука рубила тяжело, в груди яростно колотились два сердца. Выжившие джедаи давали отпор. Кел-дорец упал после второго удара мечом, тви’лека держалась дольше. Она прыгнула, в пикирующем замахе собираясь пронзить мощную грудь своего врага, но забрак легко отскочил и выбросил вперёд руку, применив толчок Силы. Женщину отнесло в сторону, после чего он яростно метнул в неё свой меч. Короткий вскрик, вспышка в Силе… красная пелена залила глаза яростью, и забрак оскалился и тихо зарычал, радуясь очередной джедайской смерти. Список приговорённых к гибели от его руки краток, но среди имён — мастер Цин Драллиг, человеческой расы. Мастер Шаак Ти, тогрута. Мастер Нат-Сем. Мастер Рам Кота. Имена и лица он помнил так хорошо, словно уже родился с этим знанием. Если мастер Дуку поручил ему это дело, значит, джедайская погань будет истреблена. Они не жильцы… Двух из списка он уже не считал: утёр лицо от пота предплечьем и побежал к Храму. Он только кажется недосягаемым и непреодолимым, этот Храм. На деле же прорваться в него всегда можно… Рослый забрак хорошенько изучил местность до атаки. Чёртов храм построен на месте древней горы, в которую он сейчас тащится, как полудохлый вампа, потому что проклятых джедаев оказалось по мере подхода к храму больше, чем он ожидал. И каждый из них, благо — удивительно даже! — должны ратовать за мирное решение конфликтов, обнажал меч. Парадокс… Усмехнувшись и дёрнув тёмно-серой щекой, забрак мстительно подумал: гнильца-то Орден изнутри и точит. Это называется лицемерием — раз уж вы вершите и причиняете добро и мир там, где следует и не следует, отбросьте свои рыцарские замашки, сдайтесь! Думая таким образом, забрак ускорился. Несмотря на внушительные рост и вес, он двигался удивительно тихо, а покуда бежал, успел придумать и способ штурма, с которым возьмёт храм. Если идти толпой, всегда заметят. Но одного, в суете, в суматохе, когда кругом гибнут твои товарищи, а по всем фронтам крики, боль и агония… Закатное небо Корусанта выглядело удивительно мирным, несмотря на цвет пролитой крови. Впрочем, не у всех рас в Галактике кровь алая, — резонно подумал мужчина и с разбега запрыгнул на отвесную стену Храма. В его руке блеснули прочнейшие виброклинки. Один вонзился в стену, вошёл легко, как нож в брусок масла, и служитель Тёмной Стороны, цепляясь одной рукой за древние камни, прошил стену уже выше вторым клинком, подтягиваясь на рукояти. Ноги легко нашли точки опоры. Он двигался вверх удивительно быстро, явно проделывая такой трюк не раз и не два. На тёмно-сером лице хищно флуоресцировали жёлтые в наступающих сумерках глаза. Удар, удар, удар, удар… он не останавливался и не давал себе передышки, пока не дошёл до одного из четырёх величественных шпилей Храма, которые заканчивались стеклянными куполами — и оскалился, цепляясь рукой за стальную арматуру купола и глядя потемневшим взглядом на чёртов храмовнический муравейник, ощущая невероятное: он сейчас выше всего этого. Осознание, что скоро он прорвётся в самое сердце своего врага, придало ему сил. Он невероятно хотел исполнить приказ — и наконец быть свободным от гнёта бессмысленного утаивания своей личности, отражающей одну из граней Тёмной стороны. Выше, выше! Ещё! Ветер хлестал по лицу, сбил с рогатой головы тёмный капюшон. Он трепал одежду и словно пытался сбить мужчину со шпиля, но забрака ростом в сто девяносто два сантиметра и весом в восемьдесят семь килограммов мышц и мускулов сбить было почти невозможно. Разве целенаправленным мощным толчком Силы. Но он был одинок и так быстро взобрался на Шпиль, что вряд ли кому пришло в голову такое безумие — прыгать прямо на головы врагов через стеклянный потолок. Выдохнув и оскалившись, он резко вынул из кобуры на бедре бластер и сделал несколько выстрелов. Крыша не выдержала… Стекло провалилось и рухнуло с громким звоном на мраморные плиты, повалилось на полки библиотеки, где джедаи хранили ценные книги и свитки с тайнами своего учения. А затем, как кайто-лис в курятник, в дыру в потолке не мешкая прыгнул и забрак, падая вместе с осколками стекла. Взметнулись полы его плаща. Он бесшумно приземлился, отвёл ногу в сторону — и немедленно принял боевую стойку, оглядываясь и вслушиваясь в Тёмную сторону и Силой превращая падающие куски стеклянного потолка в серебристую пыль вокруг себя. Он сосредоточился, закатил глаза. Поблизости был джедай, и не один. То что нужно! Сейчас они прибегут на выстрелы и грохот. Конечно, будут ожидать, что здесь что-то неладно — потолки сами собой в крошево не бьются. Но он будет в любом случае начеку. А вот храмовники… явно не подозревают, что по их трусливые души явился служитель ситха. Он выдохнул из лёгких всю усталость, всё напряжение, пока поднимался на невероятную высоту — ведь Храм джедаев был высшей точкой Корусанта, выше всех прочих зданий. Однако теперь он должен наплевать на всё и собраться, превозмогая собственные ощущения. Первые же падаваны в сопровождении рыцаря и вскрикнуть не успели. Тёмная фигура перед ними взметнула рукой — и взлетевшие в воздух осколки так внезапно устремились к юнцам, что они ничего не смогли поделать. Неготовые к такой подлой гибели, сразу пятеро падаванов упали на пол, истекая кровью. Рыцарь защитил себя и ещё двух. Лицо его выдало все чувства, с которыми он совладать явно не смог. Тёмная сторона в нём была такой манящей и вкусной, хоть и поверхностной, что ситх выхватил сейбер и зажёг его. Лезвие скользнуло по мрамору, рассекая его уродливым ожогом, и алый луч ударился о зелёный. Стремительно, оба падавана, готовые вот-вот к посвящению в рыцари, также активировали свои клинки и вступили в бой, но один неаккуратный шаг — и алый луч снёс голову парню с русой косичкой. Рыцарь зарычал, словно это он получил рану, и стал драться куда отчаяннее. Второй падаван ловко пытался поддеть высокого забрака в бедро или в бок, но ещё одна ребяческая ошибка, желание достать противника и поквитаться за смерть товарищей — и дух из него служитель ситхов выбил одним ударом мускулистой ноги. Она выстрелила как поршень в челюсть мальчику, отчего голова откинулась назад с мерзким хрустом костей. — Нет! — закричал рыцарь, начал махаться куда неряшливее. Забрак скользил по полу, легко уворачиваясь от его ударов, пока наконец не полоснул мужчину по торсу — от шеи до бедра, а затем повторил крест-накрест то же движение, заставляя тело распасться влажными кровавыми кусками. Улыбка появилась на точёных губах, украшенных широкой полосой татуировки снизу. Наконец-то. Теперь ему стало жарко. Он вылетел из зала архивов, скользнул по полу и тут же прорвался через нестройный ряд из трёх малоопытных, судя по юному возрасту, рыцарей. Меч был оружием палача. Он легко сносил головы с плеч, пронзал тела и даже разрубил пополам — юную тви’леку, подошедшую к забраку слишком близко и в предсмертном стоне ухватившуюся за ткань туники на его животе. Небрежно сбросив с клинка погань, он отопнул труп ногой и побежал дальше в кураже боя. Его список проредился пока на три имени! Ничего. Вскоре задача будет выполнена. На пути ему попадались пока одни падаваны. Невзирая на их возраст и все попытки сражаться, он безжалостно уничтожал тех, кто держал в руке меч и в принципе находился в этих стенах, устраивая настоящую кровавую баню. Те, кто всполошились и прибежали на грохот в эту часть Храма, были обречены на гибель. Темнокожая девушка-толотианка, всхлипнув от ужаса, как зачарованная смотрела на приближение чудовища. Он вышел из-за угла широким небрежным шагом. В руке пылал алый клинок. Огромный, страшный, в чёрной робе и почти чёрный сам — только углями горят жуткие глаза на скалящемся, даже в такие моменты до ужаса красивом лице, он был тем самым ситхом из легенд, пробирающим до дрожи и внушающим лишь панический ужас. Олицетворением самой смерти. И, захныкав, девушка развернулась и помчалась что есть сил по коридору прочь от бойни, в которой погибли все, кого она знала — с такой ничтожной лёгкостью, точно не было всех лет изнурительных тренировок. Философия джедаев разрушилась хрупким карточным домиком в голове юной падаванки. Она понимала, что останется и умрёт в муках от руки рогатого монстра — или попытается сбежать. Ноги несли быстро как никогда. Так она даже на тренировках не двигалась… Однако что-то за секунду переменилось, толотианка это почувствовала — и инстинктивно, доверившись ощущениям, словно видела затылком, метнулась вбок. Воздух близ неё рассёк удар светового кнута, и она расширила глаза и побежала с колотящимся сердцем ещё быстрее, насколько могла. Поскользнувшись, вползла за угол, понимая, что встать уже не успеет. Она не слышит его бега… он слишком быстр и тих. И когда он показался из-за поворота, падаван могла лишь с дрожью смотреть на то, как ситх с жутким оскалом заносит над ней сейбер.Salt in the Wound / Theory Of A Deadman
Однако затем нечто мощное — толчок Силы невероятный по посылу — заставил даже такого здоровяка отлететь назад. Другого он бы смёл как ветер листик, но этот забрак лишь царапнул подошвами ботинок пол, припадая на колено, и тут же вскочил, бросаясь в атаку. Он видел за спиной жалкой девчонки ещё одну фигуру, чувствуя в ней глубину и потенциал — и взял меч обратным хватом, намереваясь отстричь эту наглую голову или пронзить, как прочих… как вдруг джедайка активировала свой синий меч прямо над головой ученицы и тихо сказала: — Беги. Капюшон упал с лица, и под ним оказалась тогрута. С ней забрак и скрестил свой меч. Алое столкнулось с синим, вспышкой отдалось по дюропластовым панелям коридора — такой силы был удар. Но забраку, достаточно могучему, чтобы сбить с ног тогруту одним лишь точным мастерским ударом, показалось, что сердце в груди, сначала одно, а потом и второе, пропустило удар. В горле стало неуютно, и он ощутил странный вакуум — словно все звуки, ощущения и чувства испарились, оставив место лишь странной концентрации взгляда на прекрасном лице женщины с высокими монтралами и белыми пятнами вокруг глаз, прожигающими его насквозь… не гневом. Он вслушался в Силу и почувствовал странную, холодную отстранённость. Безмерное спокойствие. И скорбь… Вот они, чувства настоящего джедая. Рука неловко дрогнула, когда она взмахнула сейбером и сделала скользящий выпад вперёд. Он не смог отбить. Выдохнув, увернулся неожиданно ловко для такого здоровяка. Гибко прогнулся в спине и коснулся кончиками пальцев мраморного пола под собой, когда синий луч взмахнул прямо над ним. Рывком выпрямился и высоко прыгнул: мастер-джедай закружилась, в череде стремительных ударов стремясь ранить его хотя бы в ноги. Он уклонялся, ускользал, перетекал в пространстве и не мог оторвать от неё любующегося, странного взгляда, не понимая себя — почему не может ответить и хотя бы отбить её удар мечом, если не хватает смелости атаковать самому?.. Лицо он узнал сразу: мастер Шаак Ти, одна из самых одарённых адептов Светлой Стороны. Он невольно сглотнул, расширившимися глазами пристально глядя на смертоносную, как татуинская гадюка, и поразительно прекрасную женщину. Тронуть такую невозможно. Он точно не сможет этого сделать. Забрак разминулся с её клинком в паре сантиметров, вытянувшись параллельно ему. Шаак Ти отключила сейбер и снова зажгла, ударив уже с другой стороны. Но клинок прошёл между предплечьем и талией забрака. Он обладал удивительным чувством баланса и контроля над своим телом, и эта односторонняя драка была уже больше похожа на изящный танец сейбера и разумного. Свой алый луч он погасил. Высоко прыгнул, взметнув ступни в кожаных облегающих сапогах почти параллельно полу — когда мастер сделала опасный выпад, который просто разрезал бы противника пополам. Играешь со мной? — досадливо подумала Шаак Ти, сражаясь со странным врагом. Она не видела, но чувствовала, что от его руки погиб не один джедай, и сейчас никак не могла его понять. Он даже сейбер отключил! Считает её настолько неопасной? Или это стиль боя? А может, трюк, чтобы оказаться за спиной и в нужный момент пронзить грудь насквозь? Шаак позволила полным губам растянуться в тихом оскале лишь на секунду и почувствовала вдруг огромный дисбаланс в Силе, который буквально смёл её волной. Бой с внезапно появившимся в стенах храма ситхом стал чем-то вторичным, ведь там, в крыле обучающихся, в комнате, куда она и мастер Чилон завели юнлингов, творилось нечто страшное. Сердце сжало до боли, и, проанализировав за долю секунды, тогрута сконцентрировала Силу в одном ударе — и выбросила обе ладони вперёд, врастая ступнями в пол. Забрак же ощутил, как волна, торнадо, поток — как угодно — сносит его и швыряет в стену на несколько метров назад, так, что он сшибся лопатками и хребтом с дюропластом и коротко застонал от пронзившей до основания черепа боли, такой, что даже кончики рогов, и те заболели. Он слабо откинул голову назад и озарился пониманием, что наполнен сейчас Силой, принадлежащей этой джедайке. Тускло блеснув приоткрытыми глазами, взглянул перед собой и застыл, безвольно оседая на пол. Сбежала!.. Минуту или две он не мог даже шевельнуться от такого толчка, а затем, когда тренированное годами мучительных испытаний и изнурительных смертельных миссий тело пришло в себя и оклемалось, он поднялся на колено, затем встал на обе ноги — и побежал за джедайкой, чувствуя, что она устремилась к потоку невероятной Тёмной силы. Её надо остановить, пока не стало слишком поздно.