Часть 1. Билеты на семейную драму Тодороки: два по цене одного
Пока в солнечный день парк наполнен семьями, Нацуо весело ноет по поводу своего медицинского колледжа. Он смог преодолеть катастрофу в виде группового проекта и сохранить свой идеальный средний балл. Весь день кажется спокойным и слишком идеальным. Это не может не насторожить – в лучших днях Фуюми должно сохраняться где-то 10% хаоса. Слишком много спокойствия – обычно признак надвигающейся бури. Предвестником бури становится очаровательная шестилетняя девочка, внезапно врезавшаяся в её колени. На работе Фуюми часто приходилось противостоять детям, пытающимся завалить её на землю, и это единственная причина, почему ей удаётся устоять на ногах. Но это было близко: она взмахивает руками, и Нацуо приходится схватиться за её плечи, не давая ей упасть на извилистую пешеходную дорожку парка. — Это твоя ученица? — спрашивает он, оглядываясь на девочку через плечо. Фуюми одаривает его осуждающим взглядом: — Я учу детей восьми лет, Нацуо. — Эта слишком высокая или слишком низкая? Фуюми закатывает глаза, но вид приближающейся измученной на вид женщины с такими же розовыми волосами, как и у девочки, останавливает её от импровизированной лекции про рост детей. — Масако, что я говорила про то, что нельзя от меня отходить?! — Но она светится, — радостно отвечает Масако. В смущении Фуюми смотрит на свои руки. Они не светятся. Она бросает взгляд на Нацуо, который пребывает в таком же изумлении, как и она, — мама, мама, можно попробовать? — Не меня спрашивай, а их, — Мать Масако смотрит на них снизу вверх, и её вежливая улыбка выглядит обеспокоенной, — простите, меня зовут Сане Сатоми. Моя дочь очень полюбила использовать свою причуду, когда мы разобрались, как она работает. Вы же близнецы, я так понимаю? Фуюми моргает. Она на шесть лет старше Нацуо, и она практически уверена, что об этом можно судить по их росту. — Нет? Масако топает ногой. — Мама, не он светится, а она. Простите, мисс, я могу использовать на вас причуду? Фуюми реагирует на вопрос ребёнка и инстинктивно наклоняется, чтобы поговорить с Масако на уровне её глаз. — А что у тебя за причуда? — Обмен Пары! — с гордостью заявляет она. Сатоми неловко кашляет. — Она, хм, меняет местами разум близнецов. Ей это очень нравится, но мой муж и его близнец уже устали от этого. Не переживайте, если ваш близнец не здесь, причуду нелегко отменить… — Пожа-а-а-алуйста, — хныкает Масако. Фуюми умилилась бы, если бы ей вдруг не стало так печально. День внезапно перестал быть таким ярким. Она вспомнила про Тойю. — Я… не думаю, что могу помочь с практикой, — тихо говорит Фуюми, — я потеряла своего близнеца очень давно. Нацуо неловко переминается с ноги на ногу. Сатоми ахает. — Ох, боже, простите. Но Масако, должно быть, неправильно поняла ситуацию, потому что она вдруг широко улыбнулась. — Я знаю! Я помогу вам найти его! Её руки оказываются сомкнуты на руках Фуюми, прежде чем та успевает возразить. Мир переворачивается вверх дном, пока она внезапно не оказывается в другом месте.* * *
Даби лежит на диване, притворяясь спящим, чтобы отделаться от всех (или, по крайней мере, самых) приставучих членов Лиги, когда внезапно всё вокруг не закручивается, и он уже далеко не на диване. Он сидит на корточках на дорожке в середине парка и держит за руки маленькую девочку. Его обычная реакция на такое дерьмо – точнее, его обычная реакция, если бы такое дерьмо с ним часто случалось, – начать жечь всё в поле зрения. Но ребёнок перед ним от силы метр двадцать ростом, а делать больно детям – прерогатива Старателя. Так что Даби чуть отползает назад на безопасное расстояние, прежде чем активировать причуду. Почему ему стало холодно? Он отбрасывает этот интересный, но не слишком важный вопрос, потому что вокруг него люди. Люди, которые могут его увидеть. Он встаёт и незамедлительно падает на спину. Тротуар ещё холоднее, что логично, потому что он определённо поскользнулся. На льду. Помимо того, что Даби не помнит, чтобы лёд когда-то был таким холодным, он ещё и не видит его источника. Кто на него напал? Откуда он взялся? Где он, блять? И, самое важное, неужели человек, наклонившийся к нему с широко распахнутыми глазами на самом деле Нацуо? — Фуюми? — голос Нацуо звучит обеспокоенным, — ты в порядке? Ты сильно ударилась, когда упала. Произнося это, он смотрит прямо на Даби. Он не выглядит шокированным его общей лоскутной эстетикой, включая скобы. Даби озадаченно моргает и смотрит на себя. Он что, покрыт блёстками или чем-то, сводящим на нет весь его устрашающий образ? Даби мгновенно смотрит вверх, потому что, пусть блёсток и нет, но это определённо не его грудь. — Что, блять, только что произошло? Нацуо чуть отшатывается, оскорблённый и удивлённый. — Следи за языком! Тут дети, ты же сама мне постоянно… — он останавливается. Присматривается. Его глаза комично распахиваются, — Тойя? Даби не слышал это имя приличных лет десять. От этого его передёргивает сильнее, чем от падения. — Ох. У Нацуо отвисает челюсть. — Сработало? Мы думали ты мёртв! Блять. Блять блять блять. — Что сработало? Нацуо издаёт звук, похожий на звук вилки, застрявшей в мусорном ведре, вместо того чтобы помочь что-то объяснить. Незнакомая Даби женщина с побледневшим лицом делает шаг вперёд, но поскальзывается на льду. Нацуо ловит её и сразу начинает растапливать лёд. Льда вокруг довольно много. Даби осматривается. На земле огромный круг, и в центре него… — Я это сделал? Женщина нервно улыбается, и Даби считает это за ответ. — Простите меня, пожалуйста. Это причуда моей дочери – Обмен Пары. Она увидела свечение вокруг вашей сестры, и я говорила, что ей нужно попросить разрешения, но ваша сестра сказала, что, — её голос ломается, — потеряла вас много лет назад. А моя дочь не поняла, о чём она. Она решила помочь найти вас, и… Женщина развела руками. — И помогла! — заявляет девочка, — свечение изменилось. Значит, это её близняшка! — Правда сработало, — Нацуо в смятении, — вот же ж… — он смотрит на девочку и решает не продолжать фразу. Вместо этого он недоверчиво смотрит на Даби, — ты что, инсценировал собственную смерть? Даби смотрит на него в ответ, поднимаясь на ноги. У него смещён центр тяжести, а мышц на руках почти нет, очень странно. — Несильно нужно было постараться. По крайней мере, он не единственный, кому здесь неловко. Раздражающая Мамаша выглядит так, будто готова провалиться под землю, лишь бы не участвовать в семейной драме. Хорошо. Если девочка – её дочь, Даби приговаривает её к 60% вины за произошедшее. — Мне… сказать, как поменяться обратно? — Разве не нужно просто подождать? — спрашивает Нацуо. Раздражающая Мамаша качает головой. — Да, у причуды есть срок действия, но он длится практически неделю, и можно… — Следующий вариант, — перебивает её Даби. Нацуо раздражённо смотрит на него, когда женщина нервно смеётся, но Даби это не волнует; быть вежливым сейчас – не главное в его списке приоритетов. — Да, — она прочищает горло, — к сожалению, моя дочь не может просто поменять вас обратно, потому что свечение… поменялась. Ей нужно завершить вашу связь, чтобы вы вернулись обратно. Где вы сейчас? Точнее, где вы были только что? Им нужно найти его. Им нужно найти Даби. Которая на самом деле Фуюми в теле Даби. Полторы минуты назад он был в убежище Лиги, отдыхая с кучкой убийц и разнообразных злодеев, а сейчас на его месте Фуюми. Он молчит слишком долго. В его защиту, всё это время в своей голове он бесконечно кричал. Нацуо осматривает его и медленно произносит: — Прошу, пожалуйста, скажи, что ты хотя бы в Японии. Даби не будет ни подтверждать, ни опровергать это. — Что ж, значит, неделя, — решительно говорит он и разворачивается, чтобы уйти. Нацуо обиженно кричит вслед. — Тойя, а куда ты вообще идёшь? Даби не отвечает. Частично из-за того, что и сам не знает. Но Нацуо не собирается сдаваться – он примораживает ноги Даби к земле до того, как тот успевает уйти. По чистому рефлексу Даби использует причуду. Да, наверное, ему следовало это обдумать, потому что лёд становится толще. Гораздо. И он… холодный. Он не привык чувствовать холод. Но, разумеется, ему досталась причуда Фуюми в сочетании с её телом. В детстве она никогда не получала солнечные ожоги. Ему интересно, тепло ли ей летом или она никогда этого не замечает. Это объяснило бы то, что на нём сейчас старомодный кардиган пастельных тонов, ну, по крайней мере, просто кардиган. Он не уверен, что сможет простить, что его заставили носить пастель. Даби всё ещё рассматривает свои ноги, гадая, как, чёрт возьми, можно растопить такие штуки ледяной причудой, когда Нацуо подбегает к нему. Он не снимает лёд сразу, о нет, младшие братья, видимо, слишком противные для этого; всё, что получает от него Даби – это укоряющий взгляд, будто он какой-то сбежавший из дома ребёнок. Это... очень похоже на взгляд Фуюми, что впечатляет. — Она дала мне свой номер, чтобы… — Ну ты и кобель, Нацуо. Сколько тебе хватило, десяти секунд? — ...чтобы мы могли связаться с ней, если ты передумаешь, господи боже, — Нацуо мотает головой, — а ты, похоже, всё такой же болван. В любом случае, тебе стоит это сделать. Передумать, в смысле, чтобы мы могли позвонить ей и со всем разобраться. Иначе что ты будешь делать, неделю жить жизнью Фуюми? Заставить её жить твою? Как ты вообще живёшь? Я даже не знал, что ты в принципе жив. Потому что. Ты официально мёртв. Даби не утруждает себя ответом на поток вопросов. Он просто сердито смотрит и молча указывает на свои ноги. Нацуо закатывает глаза, но убирает лёд. Даби немедленно продолжает идти в противоположном направлении, но Нацуо не отстаёт. — Слушай, я вижу, что ты сердишься и ты не хотел, — Нацуо оборачивается, — не хотел видеть нас. Но ты уже здесь. Мы разберёмся. Тебе не нужно прятаться от нас, Тойя. Даби старается не засмеяться в припадке истерики. «Посмотри на меня, посмотри, что он со мной сделал», — хочет сказать он. Но на нём не было шрамов, а без них сложно объяснить что-либо произошедшее за последние десять лет так, чтобы Нацуо, бесящий маленький Нацуо, с которым он играл в футбол, счастливый весёлый Нацуо, с которым они делали шоколадные молочные коктейли каждое лето, – смог понять. Фуюми тоже не сможет понять, но её здесь сейчас нет. Нацуо не смотрит на Даби. Он смотрит на Тойю, призрак человека, которого уже давно не существует. От этого ему больно, но иногда ему больно даже дышать. Он привыкнет. Пока что завеса полной и абсолютной чуши должна сбить Нацуо со следа. Но ложь будет с кусочками правды, потому что Даби умеет врать. — Если ты заставишь меня хотя бы посмотреть на старика, — медленно произносит он, делая вид, что идёт на уступку, — я превращу его в ледяную скульптуру. — Не соблазняй, — фыркает Нацуо. Наверное, он подумал, что Даби преувеличивает. Но Даби нисколечко не преувеличивает. Но у него нет ни времени, ни желания поправлять его – он как можно скорее потеряет Нацуо. Он должен вернуться в Лигу и к близняшке, которая находится в его теле, прежде чем Фуюми успеет сделать что-то глупое, например, позвонить в полицию или пораниться.* * *
Фуюми встаёт с дивана, на котором её не было секунду назад, и чуть не падает на пол. Спустя мгновение борьбы она выправляется, но чувствует себя странно. Она чувствует зуд. Она чувствует тепло. Однако в основном она чувствует смятение. Мужчина, одетый в странную маску и цилиндр, смотрит на неё, чуть наклонив голову. — Ты в порядке? — он выглядит знакомо, но Фуюми не может понять, почему. Это должно её беспокоить, но сейчас её беспокоит ещё много чего, поэтому она не может разобраться с приоритетами. Фуюми моргает. Дважды. — Что произошло? Мужчина в цилиндре сильнее наклоняет голову. Фуюми переживает, что головной убор вот-вот спадёт. — Я не наблюдаю ничего необычного. Ты просто резко сел и выглядишь, будто ты не в себе. Кажется, ты не спал. Дезориентация из-за внезапной смены локации постепенно растворяется в глубоком подозрении, что причуда Масако сработала. Это не её тело, и она здесь никогда не была. Несмотря на то, что Тойя мёртв, причём мёртв уже десять лет, каким-то образом он здесь – или был, примерно десять секунд назад, когда внезапно Фуюми переместилась. — Я… в порядке. Кажется, — она замолкает. Её голос звучит странно. Похож ли он на голос Тойи? Она не знает. Он довольно хриплый, но в последний раз она слышала его в пятнадцать лет, — спасибо за беспокойство. Мужчина снимает маску и одаривает её обеспокоенным взглядом. Смущённая такой реакцией, она не замечает, как чьи-то руки опускаются на спинку дивана рядом с ней, и она подпрыгивает, смотря на мужчину, наклонившегося к ней. — Ты что, поблагодарил кого-то? Тебе что, мозги промыли, пока мы не видели? У этого мужчины светло-голубые волосы, красные глаза и потрескавшиеся губы. Он также небрежно держит отрубленную руку, что помогает осознать, что перед ней разыскиваемый преступник, который в настоящее время является лидером маньяков, которые продолжают нападать на школьный класс её младшего брата. Фуюми без понятия, как должна выглядеть спокойная и рациональная реакция, но навряд ли так: она вскрикивает, резко дёргаясь в сторону и падает с дивана, одновременно поджигая его. Возникает шквал движений и ругательств. Фуюми наконец опознает мужчину в цилиндре как Компресса примерно в то же время, когда он хватает её за плечи и оттаскивает от пылающей мебели. Тем временем Шигараки Томура превращает диван в пыль, чтобы погасить огонь. Она замечает, что это отработанный рефлекс. Пламя рассеивается, и в комнате становится чуть теплее, чем раньше. — Что за хуйня, Даби? — в голосе и выражении лица Шигараки нечестивая смесь недоумения и ярости. Даби? … Огонь был голубым. Огонь был голубым и так… выглядел огонь Тойи, то есть, выглядит… и так выглядит огонь Даби. Фуюми смотрит вниз на свои руки. Они крупнее, чем должны быть, и чёткая грань стелится между обычной бледной кожей и худшими шрамами от ожогов, которые она когда-либо видела. А она постоянно видит лицо Шото. — У меня скобы в ладонях, — тупо произносит она, хоть это и не её ладони. Она кладёт руки на щёки и осторожно проводит. Она чувствует, как тонкие металлические скобы вонзаются в её кожу. Она чувствует боль от того, как они скрепляют кожу, — у меня скобы… на лице. Шигараки прищуривает взгляд. — Ты не Даби. — Кажется, я сейчас упаду в обморок, — слабо говорит она, и Компресс хватает её, потому что она и правда падает.