Twelve Days of Christmas

В первый день Рождества моя настоящая любовь подарила мне Куропатку на Грушевом Дереве - Пошли, хён, мы опоздаем, - Хёкджэ сновал по 32,5 квадратным метрам* квартиры, из спальни в гостиную, из гостиной – в ванную комнату, а оттуда – обратно в спальню. Покрепче затянув галстук, сделанный из дешевой, но качественной ткани, он остановился перед старшим другом и затянул его намного более дорогой галстук тоже. Когда он посмотрел на своего хёна сверкающими глазами, на его лице расползлась его фирменная улыбка дёснами. – Я знаю, что тебе было тяжело последнее время, Чонсу-хён, но я думаю, что это на самом деле будет тебе полезно. Мне кажется, это будет весело. - Я просто не понимаю, почему я должен идти, Хёкджэ. Думаю, тебе было бы намного веселее без слоняющегося рядом меня, разве ты не согласен? – Чонсу шлепнул по небольшой руке, возившейся с узлом его галстука для того, чтобы самому навести порядок в своём внешнем виде. Пока он пользовался зеркалом, находящимся, если там можно сказать, в фойе, - хотя, на самом деле, коридоре размером полтора метра**, который выходил к входной двери, - пытаясь исправить кривой узел, он наблюдал за тем, как Хёкджэ продолжал метаться позади него. - Нет, мне нужен проводник, - отчеканил красноволосый кореец, - и тебе нужно проветриться и выпить со мной вместо того, чтобы весь день в одиночку пить в своём доме. – Хёкджэ последний раз осмотрел свою крохотную квартиру и положил руку на дверную ручку из искусственного стекла. – Пошли? Пока Хёкджэ держал для него дверь, единственным ответом плетущегося на выход Чонсу было ворчание. Быстро щелкнув замком, с огромной улыбкой на лице Хёкджэ практически запрыгнул в лифт. Он был готов к тому, что ожидало его за этими дверями, через которые он ходил все эти годы. Вечеринка проходила в очень известном отеле, расположенном в жилой части города, и Хёкджэ понимал, что дешевле вызвать такси, чем заплатить за место на парковке. Кроме того, если старший друг решит остаться дольше или уехать раньше, Хёкджэ не хотел, чтобы кто-то из них чувствовал себя неловко. Когда такси подъехало к отелю, Хёк совершил ошибку, посмотрев на вершину этой сверкающей башни. Почувствовав головокружение, он замялся перед входом, и Чонсу пришлось подтолкнуть его в сторону вестибюля. - Перестань таращить глаза и пойдем, Хёкджэ. Отель выглядит еще лучше изнутри. - Мм. – Кивнул Хёк и прошмыгнул за своим хёном через вращающиеся двери в ещё более впечатляющий холл. Чонсу не врал. Несмотря на то, что Хёкджэ становился всё более известен как хореограф, он никогда не жил в таком привилегированном мире, как Чонсу. Старший владел семейными деньгами, которые еще и приумножал, и этот отель был в самом конце списка роскоши, известной композитору. Позолоченные колонны и посыльный в отлично отглаженной форме, стоящей как две зарплаты хореографа, были чужды Хёкджэ, как трон нищему. - Господи, Хёк, топай. Мода на опаздывание – это одно, но стоять в вестибюле всю ночь вместо того, чтобы присутствовать на мероприятии – другое, - Чонсу стоял в лифте, нога постукивала по мраморному полу, а его рука была вытянута, чтобы держать двери открытыми. Хёкджэ в ответ только похихикал, а затем быстро повиновался своему хёну. - Вау, здесь намного многолюднее, чем я думал, - Хёк был ошеломлен гулом болтовни и запахом специй, смешанных с алкоголем, когда они вошли в огромное помещение на 51 этаже. - Что ж, ты же знаешь, что Ким Хичоль довольно большая шишка? Покрутившись вокруг себя, Хёкджэ присвистнул и увидел, что голос принадлежит хозяину вечеринки, стоящему прямо за его спиной. Он быстро низко поклонился. - Ох! Рад снова вас видеть, сэр. Широко известный ведущий наградил его полуулыбкой, а затем довольно рассмеялся: - Я уже говорил тебе, Ынхёк, что ты можешь называть меня хёном, если хочешь. Хотя Хичоль разрешил ему такую вольность еще при первой их встрече на мероприятии, над которым работал Хёк, а Хичоль был ведущим, парень был воспитан в семье с хорошими манерами. Поэтому Хёкджэ всё равно поклонился: - Я помню, но я… Ох, позвольте представить вам Итука-хёна. – Невысокий танцор указал на мужчину, сухо стоящего рядом с ним. Зная, что его хён был бы в ярости, если бы Хёкджэ представил друга его настоящим именем, Хёк был осторожен. Однажды он случайно представил Чонсу своему коллеге и забыл это важное правило, старший сбежал прямо с середины мероприятия и отказывался разговаривать с Хёкджэ в течение двух недель. - Приятно познакомиться, - не желая, чтобы его профессиональная деятельность была выложена совершенно незнакомому человеку, Чонсу прервал прежде, чем младший смог зайти дальше. Он предпочитал только имена, а Хёкджэ имел тенденцию рассказывать всему миру все возможные подробности. Слишком болтливый. Хичоль облизал губы и поклонился в ответ: - Рад, наконец, встретиться с одним из создателем великих композиций нашего времени. – Его застенчивая улыбка сопровождалась быстрым кивком головы. Этот ведущий был известен за свой драматический талант, но Хёкджэ считал его обворожительным, вместо отталкивающего, как шептали другие. - Э? Вы знаете работы хёна? – Хёкджэ было тяжело называть Чонсу Итуком, так как он не делал этого в течение шести лет. Это казалось неестественным. Поэтому он обычно пытался найти какую-нибудь лазейку. - Кто их не знает? Тем, кто сегодня вовлечены в музыкальный бизнес и не слышали имя Итук, не место в этом бизнесе. Хёкджэ посмотрел на Чонсу, чтобы понять, рад ли старший тому, что его узнали, но тот выглядел очень недовольным, пока вяло осматривал всё помещение. Хёкджэ казалось, что теперь тот всегда выглядел недовольным после того, как начал коротко стричься, но взгляд хёна в этот конкретный момент был особенным. В тот миг, когда Хёк отвернулся, чтобы попытаться найти, куда смотрел Чонсу, рядом с Хичолем появился упитанный мужчина и что-то прошептал тому на ухо. - Ах, извините, но если вы, господа, меня простите, мне нужно кое о чём позаботиться. Располагайтесь, хорошо? – Хичоль сделал пять шагов в сторону, а затем обернулся и сказал. - И если вам что-то понадобится, просто позовите Шиндона, и он будет рад вам угодить. - Упитанный господин улыбнулся и кивнул. После этого Хёкджэ и Чонсу отправились исследовать огромную, наполненную народом комнату. Хёк своровал крекер со странной липкой противной массой на нем, когда мимо прошел официант, и нахмурился, когда старший взял бокал шампанского с другой проезжавшей мимо тележки. - О, пошли, хён, - Хёкджэ взял незанятую руку Чонсу в свою и практически потащил мужчину через комнату к разложенным около балкона пирожным. Жуя небольшой десерт яркого цвета и с забавным вкусом, Хёк осматривал помещение. Он понял, что помимо ворчливого парня, который пришел с ним, и яркого занятого хозяина вечеринки, который пригласил его, Хёкджэ не узнавал ни одного лица в комнате. Это было совсем не его место. Он всё время работал со знаменитыми людьми в CSW, создавая хореографию для нескольких очень известных в Южной Корее айдолов, но на этой вечеринке было полно художников и продюсеров, которые с пренебрежением смотрели на индустрию айдолов. - Вон тот парень там Чо Кюхён, - неожиданно заговорил рядом с Хёкджэ Чонсу, его мизинец слегка оторвался от бокала с шампанским, чтобы указать через всю комнату на высокого, очевидно занудного брюнета, глотающего вино, как ребёнок – виноградный сок. – Он один из самых талантливых певцов в Азии. Самый талантливый, если ты меня спросишь, но кому нужно меня спрашивать? – Издевался Чонсу, возможно думая о том, какой у людей плохой вкус в музыке, как он часто разглагольствовал после попойки поздно ночью. Хёкджэ кивнул, показывая, что слушает. Когда Чонсу начинал говорить так, как будто преподавал урок классу новичков в Music Industry 101, младший понимал, что его друг пьян и просто хочет слышать свой собственный голос, и Хёку ничего не оставалось в тот момент, как наблюдать за тем, как его друг вместо того, чтобы наслаждаться угощениями, терзал себя. - Вон тот, возможно, на третьем месте – Ким Рёук. – Другой взмах в сторону невысокого парня, стоящего не очень далеко и прикрывавшего рукой рот, когда смеялся. – И тот дурак там, - кивнул Чонсу в сторону здоровенного боксера напротив Рёука, которого Хёкджэ сразу же узнал, - ублюдок, который разбил мне сердце. – Чонсу проглотил остатки своего напитка и пошел куда-то в поисках еще одного. Хёкджэ вздохнул, не успев вовремя окликнуть своего хёна. Не было ничего странного в том, что они столкнулись с бывшим парнем Чонсу на вечеринке, потому что спортсмен был хорошо известен за своё покровительство разным видам искусства. Хёк просто понимал, что друг не был готов и не ожидал увидеть снова Канина после исчезновения того летом. - Ынхёк, ну как, тебе весело? – Неожиданно выскочил перед Хёкджэ Хичоль до того, как брошенный анчоус успел утонуть в своей неловкости и объесться закусками. - О, очень, сэр. Спасибо. Кстати, вам не нужно называть меня «Ынхёком». Это только моё сценическое имя. Зовите меня «Хёкджэ». – Поклонившись, прощебетал он в ответ. - Ни за что, до тех пор, пока ты не будешь звать меня хёном. В любом случае, где твой парень? - Что? – Хёкджэ почти выплюнул изо рта только что откушенное печенье. - Итук не твой парень? – Хичоль не мог не засмеяться, хлопая по спине всё ещё задыхающегося знакомого. - Ни в коем случае! Я имел в виду, что это было бы странно. – Ответил Хёкджэ, перестав, наконец, кашлять. Что могло заставить этого парня поверить, что Чонсу и Хёкджэ вместе? - О? Значит, слухи неверны? - Какие слухи? – Было много слухов. Чонсу был известен тем, что спал со всеми, кто оказывался у него в руках, мужчинами и женщинами, поэтому, возможно Хичоль предположил, что Хёкджэ был его развлечением на ночь. От этой мысли начинало тошнить. - Я прощу прощения, Ынхёк, я просто думал, что ты гей, и из-за недавних слухов о неудачной помолвке Итука с парнем-моделью, я предположил, что вы здесь как пара. Хёкджэ неловко переступал на своих каблуках, пытаясь придумать, как ответить на это обвинение в сторону его хёна. Чонсу убьет его, если он выболтает правду об этом слухе, который в значительной степени был ложью, за исключением того, что отношения закончились до того, как Чонсу успел надеть кольцо на толстый палец тому бабуину, и что тем засранцем, который разбил сердце его хёну, был не модель, а спортсмен. Этот трус исчез в тот самый день, когда Чонсу собирался сделать ему предложение. - Послушай, ты не должен так реагировать на всё это. На самом деле, я хочу кое о чём тебя попросить. Из-за слов Хичоля танцор очнулся от своих мыслей и посмотрел на парня, желая услышать, что тот от него хотел. - Видишь того угрюмого брюнета около бара? - Тот, который с костюмом надел носки «В поисках Немо»? Хичоль хихикнул, но кивнул: - Ему в последнее время очень тяжело, всё ещё дуется на свою бывшую жену и нуждается в том, чтоб его приободрили. Не мог бы ты немного его развлечь? - Ну, думаю, я мог бы. Не знаю, как я сумею помочь в этой ситуации, но мне всё равно больше нечего здесь делать. А что насчёт Итука-хёна? - Не волнуйся о нём. Ради тебя я позабочусь о твоём хёне. Обычно не особо подозрительного Хёкджэ не могла не встревожить усмешка, с которой Хичоль произнес последнее предложение. Когда он присел на стул около небольшого бара, он убедился, что не потеснил незнакомца. Было маловероятно, что он заметит, что за ним наблюдают, потому что парень с носками «В поисках Немо» в данный момент купался в алкоголе, облокотившись на стойку с пустым стаканов в руке, верхняя половина его тела сдерживала его от того, чтобы оказаться на полу. - Ещё! – То, что парень уже говорил невнятно, было очевидно даже по одному слову, когда он сгорбился ещё сильнее и чуть выше поднял маленький стакан в воздух, чтобы привлечь внимание бармена. Хёкджэ прочистил горло, а потом осознал, что не знает с чего начать разговор с брюнетом. - И мне один тоже. Пожалуйста. Пьяница повернул голову на бок, его смущающие карие глаза, усеянные красными прожилками, сощурились на Хёкджэ. - Один чего? Два стакана приземлились на стойку до того, как Хёкджэ смог точно определить, что именно он хотел, а бармен вынул использованный стакан из руки незнакомца. Ни разу не сделав ни одного глотка алкоголя за всю свою жизнь, Хёкджэ уставился на сомнительную зеленоватую жидкость с жёлтым вихрем пены сверху. - Выглядит вкусно, - нервно засмеялся он. - Никто никогда не пьет это из-за вкуса, - и с этими словами незнакомец поднял свой собственный стакан и вылил его весь себе в горло. - Конечно, нет, - чересчур сильно засмеялся Хёкджэ, стараясь сделать то же действие, но всё закончилось тем, что половина жидкости оказалась у него на подбородке, а остальная – на его рубашке. Видимо, ему сегодня приходилось быть клоуном. Неожиданно незнакомец стал куда менее вялым, взорвавшись смехом из-за недоразумения с Хёкджэ. Всё это время Хёк принимал салфетки от бармена и пытался как можно лучше очиститься. Когда смех соседа по стойке утих, Хёкджэ, надувшись, продолжил возиться со своей влажной рубашкой. Зелёное пятно становилось только ещё больше, пока он вытирал его. - Ты же не думаешь, что следующая салфетка сможет впитать всю эту жидкость, правда? Хёкджэ неожиданно поднял голову, когда осознал, что голос был тише, но ближе, чем раньше. Он покраснел тёмным оттенком красного, который источал праздничный вид в сочетании с ярко-зелёным пятном. - Я знаю, - мягко пробормотал он. В этот момент он чувствовал себя ребёнком, которого дразнят. - Пошли, - парень едва стоял на ногах, когда схватил Хёкджэ за запястье. – Уверен, что у Хичоля-хёна есть здесь одежда, которую ты можешь у него одолжить. Комната, в которую был препровожден Хёк, была почти такой же большой, как и та, из которой они только что пришли. Его глаза упали на каждую деталь большой дубовой мебели и богато украшенных штор. Не таких ошеломляющих, как в доме Чонсу, но всё равно Хёкджэ не мог себе ничего этого позволить. Из-за этого он чувствовал себя очарованным, просто стоя здесь. - Вот, - другая белая рубашка, из ткани гораздо более тонкой, чем его собственная, была ему передана. Как только он взял её из рук второго парня, тот рухнул на стоявшую рядом кровать с громким вздохом: - Боже, это такое бремя. Я бы лучше предпочел самому высиживать яйца вместо того, чтобы насильно прийти на какую-то идиотскую рождественскую вечеринку и просто напиваться в баре всю ночь. Люди всегда говорят, что выход в свет будет мне полезен, но, на самом деле, всё, что они говорят, это ерунда, они просто хотят заполучить меня на их вечеринках и за счёт этого выглядеть лучше. – Он поднял свою голову, а затем снова её опустил. – Не пойми меня неправильно. Хичоль-хён не такой. Он, правда, любит меня за то, какой я есть на самом деле, а не за то, чем я занимаюсь. Хёкджэ тихо стоял, слушая пьяную болтовню и разыскивая дверь в ванную комнату, где он смог бы переодеться. - Ты собираешься её надеть или нет? – Парень приподнялся на локтях на кровати, смотря на Хёкджэ, его подбородок упал на его грудь, а в глазах смешивались недоумение и опьянение. - Я…эм…есть здесь в-ванная комната или что-то подобное? – Хёк осознал, что он не особо разговаривал с незнакомцем, и был удивлен тому, насколько нервным был его голос, его давно забытое заикание появилось снова в этом неловком вопросе. Парень только посмеялся над ним: - Дамская комната находится в коридоре, но в чём проблема? Мы оба парни и нужно всего лишь переодеть рубашку. У тебя же есть что-то под ней, не так ли? В этом не должно было быть проблемы. У Хёкджэ была под рубашкой майка, и вообще всё время в студии он ходил в майках или даже без них. Но сейчас была не та ситуация – снимать рубашку перед совершенно незнакомым человеком, к тому же красавцем, смущало. Он надеялся, что его щеки не были такими красными, как ему казалось, когда он не смог придумать ответ на вопрос о проблеме. - Что? Ты же не гей, и мы оба парни, так что просто переоденься уже. Такой щупленький, как ты, наверняка заболеет, стоя во влажной рубашке. В голове у Хёкджэ прояснилось, и он сжал кулаки: - На самом деле, я гей, спасибо большое. – Как правило, он не так сильно реагировал, но это был уже второй раз за ночь, когда кто-то высказывал предположения о его ориентации. Он просто хотел, чтобы люди прекратили делать свои собственные выводы о его сексуальной ориентации без видимой на то причины. - О. Эй, чувак, это круто. Я не имею ничего против геев. Я не буду смотреть. – Всё ещё пьяный парень на кровати перевернулся на живот и уставился в другую сторону. Он повернул голову на бок и с того места, где стоял Хёкджэ, было видно, что глаза у парня закрыты. Хёк сразу же захотел ударить себя за то, что опустил взгляд на задницу лежащего парня. Эту попу было невозможно пропустить, но всё же Хёкджэ ненавидел это. Люди никогда не должны пользоваться привилегиями просто так глазеть на части тела другого человека. Он быстро посмотрел в сторону с румянцем на лице, отворачиваясь и начиная расстегивать пуговицы своей пропитавшейся алкоголем рубашки. - Прости за это. Я не хотел показаться придирой. - Всё в порядке. Я перешёл черту. – Бормотание за спиной всё ещё было не совсем внятным, но Хёкджэ осознал, насколько глубоким был голос у парня. - Дерьмо. - В чём дело? Хёкджэ снял с плеч свою рубашку, но понял, что майка под ней тоже была испачкана. Рубашка, которую вручил ему незнакомец, была слишком хорошей, и Хёкджэ не хотелось её портить. Отвечая, он снял через голову свою майку: - Этот напиток испачкал даже майку. Его ответ был почти шепотом, как если бы он говорил скорее себе, чем кому-то ещё, но он знал, что другой парень его слышал. Поэтому когда в комнате повисла тишина, Хёкджэ вдруг стало страшно, что возможно брюнет упал в обморок на кровати посреди их разговора. Когда он вдел обе руки в другую рубашку, немного прикрыв свой голый торс, Хёкджэ обернулся, чтобы проверить своего пьяного знакомого. Но вместо того, чтобы упасть в обморок, парень пристально смотрел на него с кровати, а на его губах растянулась довольная улыбка: - Я собирался дать тебе майку, чтобы ты её надел, но сейчас я лучше это обдумал. Хёкджэ, сжав губы, смотрел на парня перед собой. Теперь он знал наверняка, что румянец на его щеках был виден. Эти карие, налитые кровью глаза уставились на его открытую грудь, и Хёк никогда, за все свои 27 лет, не чувствовал себя более раздетым, чем сейчас. Это была причина № 439, почему Хёкджэ никогда не прикасался к алкоголю. - Как твоё имя? – Незнакомец продолжал смотреть, облизывая собственные губы и задавая вопрос, который казался невероятно неуместным в этот момент. Ещё более неуместным после их только что закончившегося разговора был этот взгляд. - Эм, моё имя, эм, Х-Хёкджэ, н-н-но люди з-зовут меня Ынхёк. - Что ж, Хёкки, я Донхэ, - с усмешкой поднял он свои глаза к глазам Хёкджэ, от чего у полуодетого парня начала кружиться голова, несмотря на то, что он был трезв. Не уверенный из-за чего он так себя чувствовал – из-за клички, которой его назвал Донхэ, или из-за до смешного привлекательной усмешки на его лице – Хёкджэ пришлось сделать глубокий вздох и громко сглотнуть до того, как он смог подумать, что на это сказать. - Возможно, мне следовало бы немного подождать, пока высохнет моя майка, чтобы я смог её использовать, - начал он застегивать нижнюю часть рубашки, пытаясь овладеть своими трясущимися пальцами, которые сделали его практически недееспособным. Все эти вздохи и глотания наверно продолжались дольше, чем предполагал Хёкджэ, потому что к тому моменту, как он закончил своё предложение, Донхэ уже встал и прошел половину разделявшего их расстояния, несмотря на свою пьяную неуклюжесть. - Я думаю, что это хорошая идея. Мы просто можем подождать здесь какое-то время. Ноги Хёкджэ оцепенели, что было для него редкостью. - Также ты мог бы снять еще и рубашку, пока мы ждём. Чувствуй себя как дома. – Донхэ был достаточно близко, чтобы Хёкджэ мог почувствовать запах алкоголя при каждом выдохе брюнета. То, что происходило, казалось случайностью и не имело никакого смысла. Он знал, что люди могут вести себя странно, когда выпьют слишком много. Он был свидетелем, как Чонсу вел себя также, когда поздно пришёл домой весь потный, и они провели вечер с добрым «Ol’ Jack»***. - Может, мне сходить найти мистера Кима, чтобы одолжить у него, - Хёкджэ бросился к шкафу, но Донхэ был быстрее, чем должен был быть, и поймал Хёка за запястье. Красноволосый мог бы запросто отделаться от этого захвата, но в тот момент у него не было желания это делать. Донхэ сильнее потянул Хёкджэ за запястье, и Хёк повиновался, поворачиваясь к парню с написанной на лице нервозностью. - Я думал, ты не г… - Донхэ в мгновение ока прижал Хёкджэ к стене, посасывая и целуя его шею. Хёкджэ чувствовал, что сам может в любую минуту упасть в обморок. Как этот натурал может неожиданно так вести себя с ним? Должно быть, те напитки заставляли Донхэ думать не мозгами, а только его ширинкой, и он, забыв о шее, поднялся выше, к губам красноволосого. Когда Донхэ выдохнул поток воздуха около рта парня напротив, в носу Хёкджэ защипало от запаха алкоголя. Хёк попытался оттолкнуть другого мужчину, но с намного меньшими усилиями, если хотел, чтобы это сработало, и Донхэ ответил на это смехом, а затем коснулся губами губ Ынхёка. Он практически задыхался, находясь около рта Хёкджэ и уже положив свою руку тому на поясницу. - Ты, правда, хочешь, чтобы я остановился? Если бы этот вопрос был задан Хёкджэ в 15 лет, он бы ответил: «Да, я хочу, чтобы ты остановился». Однако в свои 27 Хёкджэ знал, что правильный ответ на этот вопрос в такой ситуации, несмотря на отсутствие такого опыта, был: «Нет, не останавливайся», предшествующий поднятию подбородка вверх, чтобы открыть шею, и толчку вперёд бедрами, выражающему то, как сильно было его желание. Но в этот момент Хёкджэ снова выдал неудачный ответ. Вместо правильной фразы он смог только шепотом воскликнуть между двумя своими учащенными вздохами: - Я думал, ты не гей. - Ты когда-нибудь слышал, чтобы мужчина заботился о том, в какую дырку входит, выпив «Partridge in a Pear Tree»****? – Снова рассмеялся Донхэ, когда его рука скользнула от спины Хёкджэ к его ширинке на штанах. - Что? – Хёкджэ был полностью в недоумении, что за «Partridge in a Pear Tree»**** имел в виду Донхэ, и про какую дырку тот говорил. Между тем, он был на грани остановки сердца, когда почувствовал, что рука брюнета расстегивает его штаны. Он посмотрел вниз, а затем снова в глаза новому знакомому, как если бы он был маленьким ребёнком, который сбился с пути и попал в логово кролика. Логово льва? Это он про эту дырку? Донхэ не ответил Хёку, но вместо этого опять вернулся губами к шее красноволосого и дернул вниз с бёдер штаны Хёкджэ, позволяя им упасть на пол. В этот раз Ынхёк правильно отреагировал. Он толкнулся своими бедрами в сторону широкой руки, массажирующей его эрекцию и вытянул шею, поощряя Донхэ в том, что тот делал – парень что-то невообразимое творил своим языком на шее Хёкджэ. - Ли Донхэ! Что, чёрт возьми, ты делаешь? Оба мужчины неожиданно натянули Хёку обратно его штаны, и объединенными усилиями, как можно быстрее, застегнули замок на ширинке и пуговицы. Ещё-меньше-весёлый-чем-обычно Пак Чонсу обошел Хичоля, стоящего в дверях, и начал поднимать с пола майку и рубашку своего донсэна. Хёкджэ никогда за всю свою жизнь не одевался так быстро. * - в оригинале в футах. ** - в оригинале в футах. *** - название песни. **** - название пива (перевод - Куропатка на Грушевом Дереве).