Twelve Days of Christmas

Во второй день Рождества моя настоящая любовь подарила мне: Двух Горлиц И Куропатку на Грушевом Дереве Рейс № 429: Посадка через 15 минут Красные, пластиковые, ковшеобразные сиденья никогда и близко не стояли рядом с удобными стулья, и Хёкджэ ерзал на своем месте, глядя через большие окна на огромные самолёты, ожидавшие, когда люди зайдут внутрь или выйдут наружу. Он уронил на пол ногу, до этого лежавшую у другой на колене, и вытянул свои худые конечности перед собой, его мысли летали где-то далеко, но точно не здесь. Вполне возможно, что вчерашняя ночь была самой смущающей ночью за всю его жизнь. Ли Хёкджэ было 27 лет, но когда Чонсу наградил его неверующим взглядом, увидев своего любимого донсэна со спущенными до лодыжек штанами, ласкаемого парнем, которого он впервые встретил, Хёк почувствовал, что старший, должно быть, был разочарован. Хотя хён был очень неразборчивым в связях, но он всегда очень сильно защищал Хёкджэ. Он постоянно говорил, что то, что Хёк в 27 лет был совершенно невинен, достойно восхищения. Хёкджэ был не совсем невинен. Он смотрел большое количество порно и у него в прошлом было несколько партнеров. Чонсу знал обо всём этом. Различие между прошлым Хёкджэ и предыдущей ночью заключалось в том, что Хёк никогда не заходил так далеко с кем-то, с кем не имел долгосрочных отношений. Прошлой ночью потребовалось всего полчаса, и к тому времени он уже был готов на всё. Он потряс головой и посмотрел снова на свои часы, вздохнув, когда понял, что прошло всего четыре минуты. - Хёкки! Хёкджэ открыл глаза и прямо перед собой увидел Ли Сонмина, своего двоюродного брата, который приехал из Японии, чтобы провести Рождество в Сеуле, и щеголял теперь с новым цветом волос. Должно быть, Хёк неосознанно уснул. Как только он полностью понял происходящее, он вскочил и притянул Сонмина в объятия, сияя своей самой яркой улыбкой: - Сонмин-хён! Когда ты стал блондином? - Тебе нравится? – Старший зажал Хёка в объятиях. Сразу после освобождения из захвата не такого высокого, как Ынхёк, но намного более сильного Сонмина, Хёкджэ вежливо взял сумку брата и начал идти в сторону отделения выдачи багажа, чтобы забрать оставшиеся вещи. - Прости, что задремал. У меня была долгая ночь. - О! Хо-хо! – Издевался Сонмин, вскинув бровь и толкая Хёкджэ локтем. – Тебе придется рассказать мне об этом. - Йа! На самом деле, всё не так. Особо нечего рассказывать. – Соврал Хёкджэ и отвернулся от брата, чтобы спрятать своё смущение, когда в его голове снова всплыли события прошлой ночи. В попытке удержать Сонмина от дальнейших расспросов, Хёк метнулся вперед, чтобы забрать три больших розовых чемодана. Вполне возможно, что Мин просто пытался быть любезным, или же он, правда, забыл о разговоре к тому моменту, как они вытащили его багаж с металлической ленты. Во всяком случае, тема поменялась. - Итак, хён, расскажешь мне про Японию? Как проходит преподавание? – Хёкджэ хотел получить гарантии, что к предыдущей теме они не вернутся. Помогло то, что ему, на самом деле, была интересна жизнь Сонмина за рубежом. Мин работал в Осаке по визе в течение последних трёх лет. За хорошую плату он преподавал боевые искусства в небольшой школе. Это была его обычная работа. А когда у него выдавалось свободное время, он рисовал. Сонмин рисовал мангу в течение последних пяти лет и надеялся, что однажды он закончит её и опубликует. Скорее всего, его цель была бы уже достигнута, если бы он не отвлекался на свою одержимость мужчинами-знаменитостями. Сонмин был воплощением фанбоя и часто выжимал из Хёкджэ всю возможную информацию об айдолах в CSW. Путешественник заранее убедился в том, что Хёкджэ взял для него билет на предстоящий Рождественский Шоукейс CSW, и не только ради того, чтобы увидеть своего двоюродного брата на сцене. - На самом деле, всё замечательно. Возможно, скоро появится тот, кто заинтересуется «Meow Mew Maw», понимаешь? Вскоре я буду уважаемым автором, а не просто твоим сумасшедшим двоюродным братом-отаку. Хёкджэ фыркнул и в знак протеста покачал головой: - Никто не думает, что ты сумасшедший. Поездка до квартиры Хёкджэ была наполнена болтовней и попыткой узнать всё, что произошло за последний год, пока они не виделись. Несмотря на ежемесячные звонки, им всё равно было о чём поговорить. Сонмин был единственным кровным родственником, который остался у Хёкджэ после того, как в 17 лет его выгнал из дома его отец. Так же, как Чонсу был очень важен Хёкджэ в его жизни, Сонмин тоже являлся для него неотъемлемой частью существования. Когда Хёк припарковал свою, как он называл, тяжёлую рухлядь на автостоянке около коричневого кирпичного здания, он быстро ответил на телефонный звонок, открывая крышку багажника. - Хён? – Хёкджэ жестом показал Сонмину, что он сам вытащит чемоданы, не желая, чтобы его брат нес все свои вещи самостоятельно. Голос Чонсу на другом конце телефона начал говорить о какой-то вечеринке сегодня вечером. – Хён, ты знаешь, что сегодня в город приехал мой двоюродный брат, так ведь? Сонмин-хён, вероятно, очень устал. Я не хочу таскать его по всему Сеулу в его первую ночь здесь, ему нужен отдых. До того, как Чонсу успел ответить, Сонмин вырвал телефон из рук Хёкджэ, позволяя дизайнерскому чемодану упасть на тротуар перед крыльцом. - Не слушай этого нелюбителя вечеринок, Итук-хён. Тусовка – это здорово! Сонмин дерзко улыбнулся, когда через несколько секунду передал телефон обратно Хёкджэ. - Ты ведешь себя так, будто из Осаки очень долго добираться. Я совсем не устал. На самом деле, я не хочу ничего так сильно, как пойти на вечеринку. Кроме того, по твоим рассказам, Итук-хён всегда ходит на тусовки со всевозможными знаменитостями. – Глаза Сонмина заблестели от восторга, а затем он помчался вверх по лестнице, обогнав несколько разочарованного Хёкджэ. Прошлая ночь отчасти испортила его желание в течение какого-то времени выходить в свет. - О, теперь ты хочешь развлечься, Чонсу-хён? После всех тех моих вчерашних упрашиваний? – Ворчал про себя Хёкджэ весь путь до своего этажа. Хёк помог распаковать Сонмину вещи в единственной спальне в крохотной квартире. Он позволил брату спать на своей кровати вместо того, чтобы тот ютился на диване. Видя, что у них еще достаточно времени до выхода, Хёкджэ предложил сделать рамен и дал Мину пульт от телевизора, когда старший начал нести ерунду о том, что ему нужно догнать одну программу, известную как «Лучшие Знаменитости Кореи», а на самом деле, пресловутую, низкопробную программу новостей. Ни с того ни с сего из гостиной раздался пронзительный крик. Хёкджэ оставил зубчатый ковш внутри кастрюли и побежал на звук воплей своего брата. Всевозможные ужасные сценарии промчались у него в голове. Его плечи опали, а он облегченно выдохнул, когда осознал, что с Сонмином всё было прекрасно. Парень просто вёл себя как обычный Мин. - О, Боже мой, Хёкджэ. Иди сюда! Ты должен это видеть. – Помахал руками с дивана Сонмин и подвинулся, освобождая место Хёку. Младший повиновался и, пройдя через всю комнату, сел рядом со своим братом, чтобы узнать, что такого показывали по телевизору, что заставило Сонмина впасть в настоящую истерику. - Помнишь парня, про которого я тебе рассказывал по дороге сюда? Тот очаровательный актёр, Эйден. Что ж, это он, и он только что получил главную роль в новой дораме. Я болел именно за него. Это определенно поднимет его карьеру на новый уровень. О, Боже мой! Это значит, что я буду видеть его на всех экранах. Хёкджэ только отчасти понимал то, о чём болтал Сонмин, потому что на экране был тот самый парень, который менее 24 часов назад прикасался к Хёку своими руками и губами где только можно. В нижней части экрана бежала ярко-белая строка на оранжевом фоне: «ЭЙДЕН ПОЛУЧИЛ ГЛАВНУЮ РОЛЬ В «ДВУХ ГОРЛИЦАХ». - Эйден? – Хёкджэ не собирался говорить это вслух, но Сонмин воспринял это, как разрешение вновь продолжить свои громкие восторги, которые он начал в машине час или два назад. - Разве он не великолепен? Он такой сексуальный. Я рассказывал тебе, что он сердцеед. Эта дорама должна стать самым популярным шоу года, и он будет в главной роли. Есть слухи, что там будет сцена в душе. Ты можешь в это поверить? Представь этого парня в душе. Хёкджэ потребовалось некоторое время, чтобы смириться с тем, что этот парень с экрана тот же, что и прошлой ночью. - ЧТО? НИ ЗА ЧТО! – Хёкджэ неожиданно пополз через весь диван, подальше от Сонмина, а фанбой в замешательстве только моргал на это. Ни за что Хёк не будет представлять того парня в душе. Точно не будет. - Хёкджэ? Чт… БИП БИП БИП БИП БИП Пожарная сигнализация завизжала так громко, что не было никакой возможности услышать, что же хотел спросить Сонмин. Повезло, что никто не пострадал. Хёкджэ получил небольшой ожог предплечья из-за того, что слишком близко подошёл к огню в тщетной попытке потушить его, но, скорее всего, даже шрама не останется. Большинство повреждений было на кухне. Тем не менее, разбрызгиватели намочили всё, и хозяин квартиры предложил Хёкджэ пожить несколько дней в другом месте до тех пор, пока не будет убран весь беспорядок и заменен ковер. Хёкджэ не смог бы выразить, насколько он был благодарен Чонсу, позволившему им с Сонмином пожить у него. В этот момент он никак не мог позволить себе отель. Дом Чонсу был не просто домом. По мнению Хёкджэ, он был больше похож на замок. Он останавливался здесь некоторое время назад, когда они впервые встретились. Хёкджэ жил в одной из студий CSW после того, как человек, арендовавший ему квартиру, неожиданно выгнал его, когда узнал о его сексуальной ориентации. Генеральный директор компании, Чхве Шивон, представил Хёка Чонсу и устроил так, что танцор остался в доме композитора на несколько недель до тех пор, пока не смог найти другое жильё. Тогда Итук был совсем другим, но он и сейчас всё ещё относится к Хёкджэ так же, как и всегда, даже после этих горьких последних лет. Сонмин был взволнован тем, что они остановятся у Чонсу, он ни разу не был там прежде, и его всё привело в настоящий восторг. Путешественник был вполне удовлетворен тем, что, несмотря на все потрясения, все трое будут принимать участие в рождественской вечеринке, на которую был приглашен Чонсу. Сегодняшняя вечеринка проходила недалеко от отеля, в котором они были прошлой ночью. Если Хёкджэ правильно понял, это был театр. На лицо была сцена, занимавшая почти половину помещения и бросающаяся постоянно в глаза. Была предусмотрена отделенная площадка для людей, где они могли пообщаться, сидя в шезлонгах и наслаждаясь относительной тишиной. Основной этаж занимал бар, и атмосфера там была более оживленная благодаря группе, исполняющей джазовую музыку. Сонмин, не тратя время, сразу же отправился к столу с закусками, взяв бокал вина, предложенный по пути официантом. Хёкджэ собирался уже последовать за ним и посмотреть, есть ли у них такие же хорошие десерты, как на пятничной вечеринке, когда через всю комнату раздался знакомый голос. Он повернул голову направо только для того, чтобы увидеть, что Чонсу тоже узнал этот голос, но при этом у него на губах расползлась странная улыбка. - Итук, Ынхёк, - Хичоль подплыл к ним, излишне улыбаясь, и кивнул, произнося каждое имя. – Я очень рад, что вы смогли прийти сегодня вечером. Знаю, что вы получили кучу приглашений на субботу. Здорово, что вы выбрали лучшее. - Конечно, - Чонсу как обычно был скуп на слова, но Хёкджэ не мог не заметить, что старший не отрывал взгляда от Хичоля. - Я тоже рад вас видеть, сэр. – Поклонился Хёк и улыбнулся, радуясь тому, что видит еще одно знакомое лицо. Судя по всему, эта вечеринка будет еще более пугающей, чем предыдущая. Все присутствующие на пятничной вечеринке были важными людьми, но Хёкджэ никогда бы об этом не узнал, если бы Чонсу ему не указал на них. Сегодняшнее мероприятие состояло строго из первосортных знаменитостей с телевидения или радио, которых невозможно было не узнать. Они были лицами всех тех композиторов и вокалистов с предыдущей ночи и принимали участие в большем количестве проектов, чем любой айдол, которого он сможет тренировать за всю свою жизнь. Усмешка Хичоля стала еще шире, и он шагнул невероятно близко к Чонсу, понизив голос: - Я вернусь, как только поприветствую нескольких опоздавших, которые только что приехали. – Ведущий довольно кивнул Хёкджэ, а затем умчался к другой группе новоприбывших. На губах Чонсу танцевала ухмылка, из-за чего Ынхёк решил спросить старшего, пока не вернулся Хичоль: - Почему ты не сказал, что это вечеринка Хичоля, хён? – Смеясь, задал свой вопрос Хёк. - Технически это не его вечеринка, а одного крупного продюсера, который довольно хорошо знает Хичоля. Хичоль просто довольно общительный. – Голос Чонсу понизился до бормотания, и он отвернулся, но Хёкджэ легко мог сказать, что было произнесено в конце. – Гребаный любитель подразнить. Сглотнув и нервно посмеявшись, Хёкджэ похлопал Чонсу по плечу: - Я пойду искать Сонмина-хёна. Развлекайся. Чонсу только кивнул, и Хёк быстро ускользнул, убедившись, что ушел довольно далеко до того, как ему придется подслушивать переполненные гормонами бормотания старшего. Со стороны Хёкджэ не было никаких осуждений по отношению к Итуку. Мужчина был уже достаточно взрослым, чтобы делать то, что ему вздумается, и Хёку было предпочтительнее видеть, как хён охотится за чьей-то задницей, чем за дном бутылки или ещё чем похуже. Он просто действительно не хотел этого видеть. Стол с закусками был первым местом, куда для начала отправился Хёкджэ, он нигде не видел Сонмина. Схватив круглое розовое печенье с кремом посередине, он повернулся на своих каблуках, чтобы понять, где мог быть его двоюродный брат. Громкий смех – отличительной чертой Сонмина был очаровательный смех – заставил Хёкджэ повернуть голову направо и увидеть, как его брат пытался флиртовать около другого конца стола с закусками. - Боже, вся эта вечеринка только для этого? – Пробормотал Хёкджэ и сделал шаг вперед, намереваясь сообщить Сонмину, что он собирается выйти на минутку, подышать свежим воздухом. На полпути Хёка к столу, старший брат поднял свои глаза и посмотрел мимо высокого брюнета с оттенком ржавчины в волосах с таким взглядом, который говорил, что он мог бы и сломал бы каждую косточку Хёкджэ, если тот посмеет сделать хотя бы ещё один шаг. Младший кивнул и развернулся в обратную сторону. Свежий воздух был именно тем, в чем нуждался Хёкджэ, потому что нервозность и беспокойство усилились в нём, пока он пытался найти выход на улицу, но быстро утихли, когда он ступил на тротуар. Хотя, возможно, воздух был слишком свежим. Хёк был удивлен, как сильно похолодало в течение 20 минут, которые он провел в театре. Он сильнее прижал к телу свою тонкую куртку и начал искать место поблизости, где можно было комфортно посидеть и согреться. Небольшое кафе в полквартале отсюда привлекло его внимание, и он направился туда. - Аааах, - Хёкджэ не мог сдержать вздох удовольствия, когда его, наконец, окутал теплый воздух вместе с запахом кофе и пирога. Это был жареный, сладкий запах, и неприязнь Хёка к вкусу кофе не имела никакого отношения к тому, насколько замечательным был этот аромат. Очередь к кассе была маленькая, и Хёкджэ засунул руку в карман своего пальто, чтобы вытащить немного денег. На свет появилось несколько купюр, и он встал в очередь, чтобы чем-то себя побаловать. Кухня, пострадавшая из-за пожара, понимание того, что к тебе прикасался известный актер, в которого был влюблен твой брат, и вынужденный приход на вечеринку только из-за того, что не мог отказать своему хёну в охоте за чьей-нибудь задницей, были достаточными предлогами для Хёкджэ, чтобы потратить немного денег для своего удовольствия. - Добрый вечер, сэр. Что бы вы хотели заказать? – Бариста за прилавком был настолько обходительным, что Хёкджэ просто не мог не улыбнуться в ответ. Округлые щеки и улыбка с ямочками баристы добавляли теплоты всему кафе. Хёкджэ поднял взгляд к меню, чтобы попытаться прочитать всю белиберду, написанную на английском, но потом решил просто довериться своей удаче. - Горячий шоколад? – Надеясь, что никто не будет смеяться над тем, что 27-летний парень заказывает детский напиток. – С дополнительным молоком и сахаром. – Надеясь, что это никто не услышит. - Что-нибудь ещё? – Предложил с улыбкой невысокий парень с медово-каштановыми волосами с другой стороны прилавка. - Какой у вас самый лучший пирог? – Хёкджэ не мог ничего с собой поделать. Он был сладкоежкой и нуждался в утолении своего желания. - Гейша Под Тройным Шоколадом. – Это был не бариста, а кто-то со спины Хёкджэ, невероятно близко, что, наверно, побудило его дать совет насчёт десерта совершенно незнакомому человеку. Хёк быстро обернулся, встав спиной к стеклянному прилавку, и столкнулся с парнем примерно своего роста с игривой усмешкой на лице. Это был не кто иной, как тот самый парень, который не так давно засовывал руки в штаны Хёкджэ. - Ты? - Он будет Гейшу Под Тройным Шоколадом, Генри. – Через плечо Хёка сказал Донхэ парню за прилавком. Ошеломленному Хёкджэ потребовалось время, чтобы понять, что Донхэ только что говорил про него. Хотя Хёк привык, когда так делал Чонсу, он не собирался позволять этому парню вытворять подобное. - С дополнительной клубникой, пожалуйста. – Попросил Хёкджэ баристу, чьё имя было Генри. Это была мужественная попытка показать свою независимость. - Гейша Под Тройным Шоколадом не идёт с клубникой, сэр. – Засмеялся Генри, и Хёкджэ не мог понять, из-за заказа ли это было или из-за того, как очевидно испугал Донхэ нового покупателя. - Добавь её. – С гордой улыбкой снова ответил за Хёка парень, - и запиши всё это на мой счёт. - Не делайте этого, - выступил он против того, чтобы Донхэ заплатил за его заказ, и начал шарить в наличных, которые держал в руках. – Сколько с меня? - Всего будет восемь д… - Если ты не позволишь заплатить мне за твой заказ, тогда я прижму тебя прямо сейчас к прилавку и закончу то, где мы остановились прошлой ночью. На глазах у всех этих людей. Донхэ перебил тихим, хриплым восклицанием около самого уха Хёкджэ, но по тому, как покраснело округлое лицо Генри, было понятно, что он слышал каждое слово. Но оно не шло ни в какое сравнение с красным лицом Хёкджэ, когда Донхэ прижал своё тело к спине бедного парня и обхватил за бока взволнованного танцора, запугивающая тактика, чтобы предотвратить попытку Хёкджэ выложить нужную сумму денег. - Запиши всё на мой счёт, - Донхэ, наконец, отступил, чтобы дать Хёкджэ больше места, и сверкнул улыбкой Генри, как будто он не вторгся в чужое личное пространство несколько секунд назад. Бариста воспринял этот как окончательное решение и начал делать горячий шоколад с дополнительным молоком и сахаром, пытаясь увидеть, что произойдет дальше между этими двумя. Хёкджэ сглотнул и быстро отбежал от него, чтобы держаться от Донхэ на расстоянии одного-двух шагов. Он не имел не малейшего представления, что ему делать дальше. - Ты знаешь, что можешь присесть, пока всё готовится? – Донхэ не стал дожидаться ответа Хёкджэ о том, знает тот об этом или нет, потому что он уже отправился к маленькому квадратному столику в углу кафе, рядом с окном. Он не стал сразу же садиться, вместо этого он выдвинул стул, чтобы Хёкджэ присел. Не заботясь об этом поступке, в котором чувствовался контроль, - этот жест напомнил Хёку о Чонсу, поступавшем так со своими сексуальными партнерами, - Хёкджэ предпринял небольшой бунт и решил сесть на стул, стоящий напротив того, который выдвинул Донхэ. - Спасибо, - обрушился на сиденье Ынхёк. Грубости хватило только на это. В конце концов, парень выложил за него восемь долларов. - Итак, что ты делаешь здесь, вместо того, чтобы быть на моей вечеринке? – Донхэ пожал плечами на странный отказ Хёкджэ сесть на предложенное место и сел на него сам, следуя за взглядом танцора, направленным в окно, чтобы попытаться увидеть, на что тот смотрел. За тем окном не было ничего, на что можно было посмотреть, только машины и огни в окнах под падающим снегом, но Хёкджэ все ещё пытался выкинуть из головы вид Донхэ, угрожающего ему перед прилавком. - Хм? – Глаза Хёка перекочевали с пейзажа за окном на надувшегося парня напротив себя. - Почему ты свалил с моей вечеринки? – Снова спросил Донхэ, ещё больше выставляя вперед нижнюю губу, надувшись, отчего Хёкджэ начал задумываться, тот ли ли это парень, что и в прошлую ночь. - Твоя вечеринка? Я думал, что это вечеринка какого-то дяденьки-продюсера. – Ынхёк перебирал ногами, а глазами изо всех сил ища место, на котором можно остановиться. - Дяденька-продюсер – это Чжоу Ми, - поиздевался Хэ над детской формулировкой Хёка, его глаза изучали эти перебираемые между собой пальцы перед ним на столе, а затем неожиданно посмотрели вверх и застали врасплох Хёкджэ, глядящего прямо на него. – Он продюсер, который выбрал меня для новой дорамы, про которую говорят по всем новостям. Уверен, ты слышал о ней. - Было слишком вычурно, - как ни в чём не бывало сказал Хёкджэ. Он не имел не малейшего понятия, о чём сейчас говорить. - На самом деле, дорама должна стать одной из самых… - Я говорил о твоей вечеринке. Я ушёл, потому что там было слишком вычурно. - Хёкджэ поднял взгляд как раз тогда, когда Генри поставил горячий шоколад и пирог на стол, низко кланяясь. – О! Спасибо. – Он ярко улыбнулся, от чего его верхняя губа поднялась так высоко, что всё помещение могло лицезреть розовые дёсны Хёкджэ. - Нужно ли вам что-то ещё? – Спросил Генри, посмотрев сначала на Хёка, а затем на Донхэ. - Нет, спасибо. – Хэ даже не потрудился оторвать свой взгляд от Хёкджэ, чтобы оглянуться на баристу. Хёк, нахмурив брови под красной чёлкой, посмотрел на Донхэ: - Почему тебе ничего не принесли? – Затем, не давая Хэ ответить, Хёк поднял взгляд на Генри и улыбнулся, более скромной улыбкой. – Он будет то же самое, что и я. Запишите это на мой счёт, пожалуйста. – Он просто не мог не похихикать над своей собственной шуткой, и Генри тоже казался довольным. В замешательстве Донхэ просто моргал глазами, когда работник ушел выполнять заказ, а Хёкджэ прикрыл ладонью лицо, пытаясь сдержать своё хихиканье. - О, а ты умный, не так ли? Это заставило Хёкджэ снова захохотать, и теперь его глаза были не чем иным, как щелками в окружении морщинок, когда его скулы приподнялись от смеха. Это было заразно, поэтому Донхэ фыркнул носом от хохота. - Сожалею, что там было вычурно. – Хэ продолжал смотреть на Хёкджэ, пока парень с вкусовыми предпочтениями как у ребёнка пускал слюни на два угощения перед ним, не зная, с которого начать. – Я ненавижу такие вещи. - Омо! – Хёкджэ остановился на пирожном, возможно, потому что пар, исходящий от напитка, был немного пугающим, и, как угадал парень напротив него, он бы хотел попробовать Гейшу Под Тройным Шоколадом. Снова смешок соскользнул с губ Донхэ. - Ты не думаешь, что это слишком сладко? Хёкджэ быстро покачал головой и разомкнул губы, показывая зубастую улыбку. - Вовсе нет. Я люблю сладкое. Чонсу-хён говорит, что у меня вкусовые рецепторы, как у ребёнка, но мне больше нравится думать, что даже у взрослых должна быть возможность кушать сладости. Донхэ облизнул губы, а затем улыбнулся и слегка кивнул. - Ну, тогда тебе следует съесть мой заказ, когда его принесут, потому что я не так уж и сильно люблю сладкое. Я пробовал Гейшу Под Тройным Шоколадом только раз и понял, что тебе это понравится, когда услышал твой дополнительный заказ молока и сахара в и так уже сладкий горячий шоколад. - Ни за что. Ты должен будешь съесть его. Я заказал его для тебя. – Хёкджэ не знал, почему жар вернулся к его щекам, но он не мог ничего с этим поделать. Сама идея заказа чего-то для другого парня казалась ему смущающей. Конечно, Донхэ был натуралом, правильно? Кроме случая, когда был пьян. Так что этот небольшой комментарий не должен ничего значить для него. Невозможно, чтобы Донхэ посмотрел на это с той же стороны, что и Хёк. До того, как Хёкджэ успел попытаться сделать так, чтобы его слова звучали не так неловко, не так, как будто гей бесповоротно запал на гетеросексуального актера, Донхэ потянулся через стол и прикоснулся рукой к щеке Хёка. Должно быть, какая-то самоуравновешивающая штуковина, имеющая свой центр управления, послала приказ: «Все тепловые ресурсы на север», - потому что щёки Хёкджэ запылали. - У тебя немного… - Большой палец Донхэ прошелся под полной нижней губой Хёка, вытирая, по-видимому, след шоколада у неаккуратного поглощателя сладкого. - Ваш заказ. – Объявил Генри, ставя на стол вторую чашку горячего шоколада и тарелку с Гейшей Под Тройным Шоколадом. Хёкджэ понял, что меньше чем за две минуты мог бы выхватить ручку из кармана на переднике Генри и ударить одного из трёх парней в непосредственной близости от ярёмной вены: Генри за прерывание этого контакта кожи, от которого выпрыгивало сердце, Донхэ – за то, что стал причиной того, что Хёк чуть не расплавился, как загорающий на солнце снеговик, и себя – потому что определенно запал на парня. - Спасибо. – Прощебетал в ответ Хэ и толкнул чашку и тарелку через небольшой стол по направлению к Хёкджэ. Ынхёк смог только прочистить горло и сделать глоток горячего шоколада, пожелав впервые в своей жизни, чтобы у него во внутреннем кармане была фляжка с виски.