Алекситимия любви

      Антон медленно шёл по коридору школы, думая о своём. Он до сих пор сильно переживал из-за случившегося. Шастун понятия не имел, куда пропал Арсений, и каждый раз дёргался, когда Павел Алексеевич писал ему сообщение, потому что боялся увидеть информацию о том, что Попов забрал свои документы и перевелся в другое учебное заведение. Антон до конца не разобрался в себе и вряд ли сможет осилить это в ближайшее время. Но пытается. Каждый день сидит и анализирует всё, что вспомнил. Через боль и слезы он вновь возвращается к Жене, стараясь понять, что сейчас чувствует. Скорбь, грусть, любовь — всё это смешивается в одно. Как выйти из этой ситуации? С момента смерти любимого человека прошло уже столько времени, но по-настоящему погоревать о нём возможность представилась только сейчас.       Ко всему прочему, Антоном завладело чувство вины. Перед Ирой, которую он игнорировал на протяжении их дружбы и давал ложные намёки, перед Женей, которого он не смог оплакать тогда, когда нужно было. Которого даже, чёрт возьми, не смог вспомнить. Антон считал себя мерзким. Считал себя предателем. Он ненавидел себя за то, что позволил своему мозгу вычеркнуть из памяти настолько дорогого и близкого человека. И, естественно, Шастун чувствовал себя виноватым перед Арсением. В какой-то момент Антон поймал себя на мысли, что больше всего винит себя за то, что обидел ученика. В то воскресенье Шастун уже тысячу раз пожалел о том, что не смог найти другого способа вытянуть из себя эмоции. Если бы была возможность вернуться в прошлое, то он лучше бы в кровь разбил руки о стену, чем поехал бы в клуб. Но не зная тогда последствий, Антон посчитал, что заняться сексом — это лучший вариант. Потому что во время этого процесса накаляются абсолютно все чувства, а это именно то, что было нужно. Вырвать из себя грёбаные эмоции, которые не могли самостоятельно выйти наружу.       Шастун даже не помнил сейчас, как именно он нашел того парня. Просто стопка за стопкой… Антон хотел уже ехать домой, но этот хмырь сам повис на нём. Ну не терять же возможность? К тому же было в нём что-то такое, от чего сразу захотелось быть ближе. Секса Шастун тоже не помнил. Единственное, в чём парень был уверен — его план сработал. Потому что после пика Шаст почувствовал дикое облегчение. Цепи, что сдавливали лёгкие, испарились, и Антон спокойно заснул.       После ухода Арсения было понятно, что его ночная пассия не особо была довольна произошедшим в постели. Шасту сразу же начали ебать мозги, а этого он терпеть не мог. Никогда и ни от кого. Даже от Жени. — Я даже удивлён, что ты проснулся… ты вчера, конечно, в дрова был, — фыркнул парень. — Я... — Шастун закрыл дверь, обернулся на голос и замер, сглатывая. Он внимательно осмотрел парня, подмечая каждую деталь. Высокий рост, тёмные волосы, голубые и большие глаза. Грёбаная копия Попова. Вот и «то самое, отчего захотелось быть ближе». Неудивительно, что Антон повёлся. — Мне было хреново. Вот и напился. Не твое дело.       Антон разговаривает грубо, чтобы сразу дать понять, что секс ничего не значит. Новый знакомый вскидывает брови и фыркает, направляясь за Шастом, который медленно потопал на кухню. — То есть вот как? А тот парнишка… кто это сейчас был? Очередной мальчик, которого ты отъебал, а потом выбросил? — нагло усмехается парень.       Ой зря, ой зря…       Шастун останавливается и непроизвольно сжимает руки в кулаки. Скулы сводит от внезапно возникшей злобы. Грубыми и резкими движениями Антон вжимает парня в стену, сдавливая его горло. Шаст практически рычит. — Ещё хоть слово про него скажешь, и я тебя на шуруповёрт насажу, уёбок. Ты даже рядом с ним не стоял. Собирай свои манатки и съёбывай, пока я тебя не придушил, — Антон ещё некоторое время держит за горло этого парнишку, а потом отшвыривает его на пол.       Шастун злится. Он не понимает почему, но от одной мысли, что этот хмырь позволил себе подобное высказывание в сторону Арсения, становится тошно. Испуганный парень поднимается с пола и спешит уйти в спальню, чтобы одеться и наконец-то покинуть эту квартиру. Антон следит за ним. На всякий случай. Хоть красть у него и нечего, но лучше проконтролировать и быть спокойным.       Шаст отвлекается от воспоминаний, когда слышит знакомый голос. Сердце тут же замирает. Антон старается собраться с мыслями, потому что нужно извиниться. Нужно срочно помириться, и всё выяснить.       Как же он соскучился.       Антон уже хочет с улыбкой шагнуть к Арсению, который судя по всему где-то за углом, но замирает, осознавая, что Попов там не один. Шастун чуть хмурится и аккуратно выглядывает из-за угла. Сердце вновь пропускает удар. А в голове лишь одна мысль: «Какого, блять, черта?»       Арсений тихо посмеивается, прижимаясь спиной к стене, а рядом с ним стоит Миша, рассказывая что-то. Не успевает Антон прислушаться к словам, как одноклассник Попова совсем наглеет. Михаил проводит рукой по волосам Арсения и ухмыляется, а потом нежно целует его в лоб, от чего Арс тут же смущённо отворачивается и улыбается. — Миш, ну перестань, я не разрешал, — по голосу слышно, что Арсений лишь играет сейчас эту обиду, но Михаил делает вид, что не заметил этого актерского «таланта». — Прости, я просто волнуюсь. Ты бледный. А после того, что было час назад я как-то переживаю, если честно. Ты там умереть мог, — парень невесело усмехается. — Да уж, а ты принц на белом коне спас мне жизнь, — Попов вновь смеётся и выпрямляется. — Всё в порядке, правда. — Ладно, как скажешь. Арс… я тут спросить хотел, — Миша неуверенно пожимает плечами. — Может, на выходных в кино сходим? Вдвоём.       После этой фразы Антон наконец-то отмирает и делает два шага назад, стараясь перевести дыхание. Лёгкие неприятно сдавило, и Шастун не понимает почему. Он сглатывает, проводя рукой по волосам, чтобы прийти в себя. Они с Арсением просто друзья, хорошие приятели и учитель с учеником. Не более того. Так что мысли о том, что это может быть ревность, Шаст отметает сразу.       Он не ревнует. Нет. Вообще ни капли. Не-а. Точно нет. Антон уверен, что нет.       Шастун понимает, что нужно сделать вид, словно не видел всего этого, потому что слышит, как парни приближаются и вот-вот вывернут из-за угла. Антон делает глубокий вдох и тоже двигается вперёд. Они замечают друг друга почти одновременно. Арсений сразу же опускает взгляд в пол и спешит уйти, но Миша хватает его за локоть и останавливает, потому что ему надо спросить что-то у преподавателя. — Ой, Антон Андреевич, здравствуйте, а можно вопрос? — парень чуть улыбается, но Шастун лишь недовольно морщится, не в силах полностью сдержать эмоции. — Привет, Миша. И Арсений тоже. Ты знаешь, что не здороваться с преподавателем невежливо? — Шастун чуть щурится, не сводя взгляд с Попова. — Мне просто не очень хорошо. Но здравствуйте, если вам так надо, — фыркает Попов. — Не выпендривайся, — Шастун поджал губы, а потом всё-таки вновь обратил внимание на Мишу. — Что ты хотел? — У нас же на литературе групповая работа, да? — парень старается быть вежливым, однако преподавателю это не особо нужно. — Да. — А мы сами будем распределяться по группам? — Да. — То есть, можно быть с кем захочешь? — Ещё один тупой вопрос, и ты будешь не допущен до урока, ясно? — рыкнул Шастун.       Миша с Арсением непонимающе хлопнули ресницами и посмотрели вслед уходящему преподавателю. Шастун сильно злился, его раздражал один лишь вид Миши. Антон зашёл в свой кабинет, сразу же закрылся на ключ, садясь за стол и включая компьютер. Нужно было закончить с планом урока на завтра. В голову лезли непонятные мысли. Шаст даже не успевал понять их, в то время как сердце уже неприятно сжималось от противоречивых чувств. Антон тяжело вздохнул и прикрыл глаза, погружаясь в себя, чтобы немного разобраться. В голове крутилась картинка о том, как Миша целует Попова в лоб и приглашает в кино.       «Да быть этого не может…», — обречённо думает Антон.       Он не может себе признаться. Не может себя понять. Шастун понятия не имеет, что сейчас чувствует, не получается разобраться и расставить всё по полочкам. Антон проводит рукой по лицу и кладёт голову на стол, все ещё не открывая глаза.       Перед глазами новые краски. Женя, Ира, Арсений… всё смешивается воедино, и Шаст старательно пытается разделить их, понять, что он испытывает к каждому. И со временем это начинает получаться. Антон делает глубокий вдох, оставляя перед глазами Иру. Это легче всего.       Злость, обида, вина.       Последнее особенно. Он помнил, как Ира была рядом, когда у него случилась первая драка в школе, как она обрабатывала его разбитый нос. Помнит, как Кузнецова постоянно кидала ему сделанное домашнее задание и помогала со всеми уроками, чтобы у Антона были хорошие оценки. Помнит, как она успокаивала его после всех ссор с Женей, придумывала, как им помириться, подсказывала идеи для подарков. Всегда была рядом. Старалась помочь Антону сохранить отношения с Бестужевым, хоть сама и была влюблена в Шаста.       Антон прерывисто вздохнул. Естественно, когда подвернулся шанс, девушка воспользовалась им. И сложно её в этом винить, она не сделала ничего плохого Жене.       О Бестужеве вспоминать сложно. Внутри всё болит от одной мысли о парне. Шастун запутался в своих чувствах, потому что все эти годы не помнил Женю. И мозг, который вернули на несколько лет назад, продолжал любить Евгения, но вот только не по-настоящему. Сейчас в сердце живёт другой человек. Как бы Шастун не хотел этого признавать, но Попов действительно вызвал в нём эти теплые и давно забытые чувства. Арсений приносил улыбки и радость в жизнь Антона.       «Я не могу, не могу. Это неправильно, — Антон ударил кулаком по столу, но глаза всё так же не открывал, — я его преподаватель. Взрослый человек. Ему всего семнадцать. Меня, блять, посадят. Как это можно принять? Я же не могу… не могу влюбиться в ученика. Это ненормально. И я в него не влюблен. Я просто… просто…».       Антон резко поднялся на ноги, запрокидывая голову назад и открывая глаза. — Грёбаная жизнь. Я могу хоть раз обойтись без проблем? Хотя бы один чёртов раз?! — прикрикнул Антон. — Помимо того, что у меня проблемы с башкой, помимо того, что я кучу лет жил, блять, во лжи, ненавидел себя, ненавидел всех, потерял любимого человека, которому сделал предложение, помимо всего этого, сука, я влюбился в парня, который младше меня почти на десять лет! — раздражённо выкрикнул Шастун, ударяя кулаком по стене и разбивая костяшки.       В этот момент в ушах появился шум, а всё вокруг словно замедлилось, давая возможность сконцентрироваться на себе. Антон осознанно выдохнул, и ему вдруг показалось, что поток этого воздуха был ужасающе шумным по сравнению с мёртвой тишиной вокруг. Шастун медленно моргнул, чувствуя, как по телу приятной волной разбегаются мурашки, заставляя слегка вздрогнуть и закусить губу. Как бы он не старался, но сфокусировать взгляд не получалось. В голове словно происходила перезагрузка, которая отключила всё тело. Антон не мог говорить, не мог спокойно шевелиться и не мог даже закрыть глаза — он наблюдал за размытой картинкой, в которой пытался различить доску, мел и какие-то надписи, что остались с последнего урока.       Рваный вдох. Антон широко распахивает глаза и хватается за стол, чтобы не упасть. Он осторожно проверяет себя, пытается понять, может ли уже твёрдо стоять на ногах и двигаться. Когда Шасту всё-таки удаётся сделать несколько шагов, то он расслабленно садится на стул и прикрывает лицо рукой, начиная тихо смеяться. Внутри, кажется, только что произошёл взрыв. Процесс в голове начался, признание вырвало пробку, что сдерживала эмоции. В момент он испытал абсолютно всё. И не так, как во время секса, а осознанно и правильно. Тело до сих пор дрожало от того, что Антон выпустил накопленный груз, нашёл в себе силы понять хоть что-то, признать это себе. И стало легче. Намного, мать твою, легче.       Шастун словно оказался морозным утром в лесу Сибири. Чистый и прохладный воздух нежно укутал его в свои объятия, а редкие снежинки осторожно опускались на лицо, мгновенно тая от его тепла. Антон слабо улыбнулся, прикрывая глаза. Он понимает, что сейчас вариантов действий не так много, но помириться — это самое важное, что нужно сделать. Хотя бы просто поговорить. Выяснить всё, объясниться. Шаст открывает переписку с Арсением и несколько секунд думает над тем, как правильно будет написать. Ему хочется поговорить с глазу на глаз, а не просто обменяться сообщениями.       «Арс, останься завтра после литературы, и мы поговорим, хорошо?»       Шастун нажимает «отправить» и откладывает телефон, боясь увидеть ответ.       Но бояться нечего. Арсений отвечать не собирается. Он читает сообщение, когда приезжает домой, а потом просто выходит из диалога. Можно подумать, что он выпендривается или же специально игнорирует, но это не так. Попов просто боится, не знает, что ответить. Арс пока не уверен в том, что он сможет завтра побыть наедине с преподавателем. Для Попова всё это чересчур сейчас, ему совершенно не хочется нервничать и лишний раз накручивать себя, а рядом с Антоном Андреевичем по-другому не выходит. С ним Арсений анализирует каждую фразу, замечает все детали и придумывает смысл там, где его быть не должно. Да и ко всему прочему Арсу просто стыдно смотреть в глаза Антону. Он осознал это сегодня, когда они с Мишей наткнулись на преподавателя в школе.       Попов почувствовал вину за свои чувства и за то, что взвалил их на Антона Андреевича, хотя тот ему ничем не обязан. Неловкость от всех моментов, которые были между ними по вине самого Арсения, очень его грузила. Да и та сцена со слезами, которую он закатил в подъезде… Попову было стыдно. Каким же дураком он выглядел в глазах преподавателя. Влюблённый подросток, что требует внимания и не понимает отказов. Это мерзко. Арс подумал, что никогда бы не обратил внимание на подобного парня. — Господи, я буквально выклянчил у него рубашку и возможность лечь рядом… закатил истерику, говорил, что хочу поцеловать, — тяжело выдохнул Арсений, падая на свою кровать.       Он прикрыл глаза и, несмотря на свои мысли, с улыбкой вспомнил то, как лежал с Антоном Андреевичем в кровати. Многое в тот момент было у него в голове. Не только жажда поцелуя, но и желание получить намного больше. Попов нервно сглотнул, чувствуя, как вновь погружается в те мечты. Арсений решил откинуть мысли о стыде куда подальше, потому что мучить себя он не собирается. Плевать, что после этого Попов вообще вряд ли сможет посмотреть на преподавателя без красных щёк. Сейчас Арс хочет снять чёртов стресс, и не просто передернув на какой-то видосик, а наконец-то получить то, о чём он так давно грезит. Пускай и не по-настоящему.       Арсений быстро спускает брюки и боксеры чуть вниз и медленно проводит рукой по своему члену. Парень шумно выдыхает и чуть улыбается, формируя картинку перед глазами. Попов вспоминает тот прекрасный и теплый вечер, когда поехал к Антону Андреевичу играть в приставку. Они лежат в кровати, Арс тянется поцеловать преподавателя, но в своих фантазиях он посмелее, поэтому целует в губы, заставляя Шаста раскрыть глаза и непонимающе взглянуть на него. Арсений целует вновь, показывая, чего он хочет. И Антон это понимает. Преподаватель рывком вжимает Арсения в постель и теперь сам жадно впивается в его губы, приобнимая за талию. Арс неумело начинает отвечать, их языки скользят по друг другу, и Попова это слегка смешит, но Антон в ту же секунду поднимает руки ученика наверх и прижимает их к кровати. Он смотрит в глаза Арсения несколько секунд, а потом опускается к его шее, начиная оставлять смачные засосы, покусывать нежную кожу. Попов послушно запрокидывает голову назад, позволяя преподавателю полностью завладеть шеей. Арсению хочется, чтобы он весь был в отметинах. Чтобы все знали, что он занят. Рука Антона Андреевича скользит вниз, проникая в штаны ученика. Шаст начинает приятные, ритмичные движения, отчего Попов тихо стонет и призывно разводит ноги. Он чувствует, как Антон старается сделать приятно. Всё это чувствует…       Арсений и дальше довольствуется своей фантазией. Прогибается под преподавателем, насаживается на его член, как можно сильнее. Задыхается от того, что Антон практически втрахивает его в матрас. Арсений совсем теряется в ощущениях и громко стонет, забыв о приличиях. Попову потребовалось немного времени, чтобы кончить с рваным стоном. Арс крупно содрогается всем телом и растекается по кровати, открывая глаза. Он переводил дыхание и смотрел в потолок, кусая губы.       «Твою мать», — пронеслось в мыслях.       Думать о преподавателе теперь стало тяжелее, как Арсений и предполагал. Сложно будет смотреть на человека, на которого ты подрочил. Попов валялся без сил ещё минуты три, после чего взял салфетки из тумбы и вытер всё, приводя себя в порядок. Парень разделся, натянул на себя домашние штаны и пересел за стол, берясь за уроки. Арсений хотел сделать всё быстро, поесть и завалиться спать, потому что завтрашний день обещает быть тяжёлым.       Попов доставал учебники из сумки и в какой-то момент выронил биологию, сразу же нервно сглатывая. Арс виновато закусил губу, думая о том, что в школе флиртовал с Мишей, а сейчас мысленно был с Антоном Андреевичем. Играть с чувствами одноклассника не хотелось, но Попов успокаивал себя тем, что ещё не до конца верит Михаилу. Вдруг это какой-то очередной коварный план, чтобы выставить Арса полным дураком?       Попов откинул биологию в сторону и принялся за физику. Писать надо было немного, но Арсений не очень любил этот предмет. Обычно он списывал его где-то на перемене, однако завтра физику поставили первым уроком. Желание её проспать или просто прогулять, конечно, было очень сильным.       Но Попов хороший ученик, а потому следующим утром пришёл на урок вовремя. Арс опустился за свою парту к Серёже и моментально уложил голову на поверхность стола, показывая другу, что хочет спать. Матвиенко лишь зевнул и согласно кивнул. Звонок, как и всегда, собрал почти всех в классе. Не было только прогульщиков и болеющих, а опаздывающие постепенно подтягивались. Через двадцать минут от невероятно скучного урока в класс прошёл последний опоздун, который не успел утром на электричку. Глаза Арса к тому моменту уже почти полностью закрылись, и парень был готов погрузиться в сон, однако его вдруг окликнули. — Попов, раз уж ты все равно ничего не делаешь, сходи в начальное крыло, отнеси это в седьмой кабинет, — учитель покрутил в руке какую-то железную штуку, название которой Попов не знал и даже не предполагал, что это такое. — Извините. Да, я отнесу, — Арс поднялся из-за парты и взял у учителя это нечто, выходя с ним из класса.       До начального крыла идти было недолго, но Попов не спешил на урок, а потому двигался размеренным шагом. Найдя нужный ему кабинет, Арс приоткрыл дверь и осмотрелся. Это напоминало какую-то кладовку, но несмотря на хлам, Попов понял, что это полноценный класс, который просто завалили всем ненужным. Арсений оставил железяку на видном месте и вышел из кабинета, закрывая дверь. Парень двинулся вперёд, но в момент замер, словно вкопанный, когда его окликнула Кузнецова. — Попов. Ты чего по кабинетам ныкаешься, а? — Арсений совсем забыл, что Ира тоже тут работает. Парень нервно сглотнул. — Я не ныкаюсь. Меня попросили отнести вещь, и я отнёс, — раздражённо ответил Попов, разворачиваясь к Кузнецовой. — Я бы на твоём месте так себя не вела, — девушка коварно улыбнулась, вальяжным шагом подходя к Попову. — Недолго тебе в этой школе учиться осталось. — Что? — Арсений непонимающе нахмурился и стал немного нервничать. — Вы мне угрожаете? — Ни в коем случае. Я просто предупреждаю. Знаешь, в чем проблема… когда мы с Антоном учились в этой школе, Павел Алексеевич был просто преподавателем, хорошим и добрым. И знал всё про всех. И про Антона. Если ты понимаешь о чем я, — Кузнецова невинно пожала плечами. — Поэтому он легко поверит мне, когда я расскажу ему о том, что ты спал с Антоном Андреевичем. И тебя отчислят. А его, может, даже не уволят. Уж слишком хорошо Павел Алексеевич к нему относится. — Я что делал? — Арс даже не с первого раза понял, что именно говорит Ира. Он хлопнул ресницами и вновь прокрутил информацию в голове. — О чём вы вообще? Если это из-за фото, то я тут ни при чем, и с Антоном Андреевичем объяснился, больно нужен мне ваш парень.       Ну нужен вообще-то, но ей-то это зачем знать. — Дурака из себя не строй, мелкий гадёныш. Спишь с чужими парнями, а потом строишь из себя невинного. Я знаю, что ты был в нашей квартире, пока я находилась в отъезде, — Кузнецова до сих пор была уверена, что слова Антона о том, что он не изменял, лишь ложь. — Весело было трахаться? — Я… Боже, что? — Арсений истерично рассмеялся. — Да, я был там! Был! Но я ни с кем не спал. Мы с Антоном Андреевичем играли в приставку и ели пиццу, а потом легли спать. Просто спать. Но, если вам так хочется обвинить кого-то в том, что он запрыгнул на вашего парня, я с вами полностью солидарен и с удовольствием пойду орать на мужика, которого увидел утром в воскресенье, абсолютно голого мужика, который выходит из вашей с Антоном спальни! — на эмоциях выкрикнул Попов. — В воскресенье...? Я... — Кузнецова забегала глазами по лицу Арсения, быстро понимая, что произошло. — Твою мать. — Почему вас совершенно не удивляет то, что у Антона Андреевича был… мужчина в квартире? — опасливо спросил парень, ведь боялся, что только что раскрыл секрет преподавателя. — Вы же его девушка и… — Я не его девушка. — Что? — Ты многое не знаешь, Арс. И я не советую тебе в это лезть, — рыкнула Кузнецова. — Даже если ты не спал с ним, то это не отменяет того факта, что расстались мы по твоей вине. — Я тут ни при чём! Чего я не знаю?! Говорите! — Арсений старался не кричать, но выходило плохо. Он шумно дышал и кусал губы, смотря на Кузнецову и ожидая ответа. Сердце стучало бешено, потому что Попов не понимал, в чём его обвиняют, боялся, что Ира всё расскажет Павлу Алексеевичу, и тогда плохо будет не только самому Арсению, но и Антону Андреевичу. — Тебе не надо это знать, ясно?! В вечер субботы мы поругались, потому что… потому что я думала, что Антон спал с тобой, понял?! А всё остальное не твое дело. Не лезь и наслаждайся последними деньками в школе, — Кузнецова грубо толкнула Арсения в плечо и направилась по коридору вперёд, однако далеко ей уйти не удалось. Услышав глухой звук удара, девушка тут же обернулась и с ужасом обнаружила лежащего на полу Попова. Как бы Ира не злилась, она оставалась преподавателем, а потому моментально кинулась к Арсению, начиная его трясти и пытаясь привести в чувство. — Арсений! Арс, ты меня слышишь?! Очнись!       Парень не двигался, но дышал и вроде бы выглядел несильно страшно. Кузнецова уложила его на спину, прослушивая сердце и проверяя дыхание. Девушка пыталась понять, что случилось. Ира выхватила телефон и набрала школьного врача, вкратце излагая ситуацию. — Давай, Арс… открывай глаза, мать твою…