Алекситимия любви

      Арсений сонно потянулся, хмурясь от сильной боли в голове и теле. Попов прижал к себе прохладное одеяло и уткнулся в него лицом, стараясь постепенно приоткрыть глаза. В горле пересохло, ко всему прочему его немного подташнивало — складывалось ощущение, что он провёл ночь в аду, а потом его выбросили обратно на бренную землю, оставив сильное послевкусие. Собравшись с силами, Арсений раскрыл глаза и повернулся на спину, смотря в потолок. Он несколько секунд прокручивал в голове всё, что помнил. — Твою мать… — обречённо простонал Попов, закрывая лицо руками.       Арс почувствовал, что внутри стало разгораться сильное чувство стыда. Как теперь смотреть в глаза Антону Андреевичу? Попов даже не мог придумать слов, чтобы извиниться за свой длинный монолог про чувства, который он завершил информацией о дрочке. Всё, что было дальше, Арсений не помнил и вспоминать не хотел. Арс тяжело вздохнул, а потом замер, осознавая, что он прямо сейчас в квартире преподавателя и поговорить придётся с минуты на минуту. Парень резко принял сидячее положение, о чём сразу же пожалел. В голову неприятно стрельнуло, и Арс зашипел. Он осмотрелся вокруг и протянул руку к стакану с водой и лимоном, стоявшему на тумбе. Несколько глотков ослабили тяжёлую ношу похмелья и слегка освежили дыхание. — Доброе утро, пьяница! — громкий голос Антона Андреевича, заставил зажмуриться и прикрыть уши. Преподаватель очень неожиданно появился в дверном проеме. — О да, я специально кричу, чтобы ты познал всю прелесть алкоголя и не пил больше в таких количествах! — Ну хватит вам! Я всё понял и так! Пожалуйста, — отозвался Арсений, поднимая взгляд на мужчину всего на несколько секунд. — Да что ты? — рассмеялся Шастун и сел на кровать, подвигая ноги Попова. — Ладно, всё. Убери руки от ушей. Я тебе таблетку принёс, — Антон протянул ученику блистер с таблетками. — Это от головы. Но я не знаю, можно ли тебе такое совмещать со своими лекарствами. Которые ты, идиот, даже с собой не взял. — Чего вы обзываетесь? — обиженно надул губы Арсений и стал рассматривать таблетку. — Лучше не рисковать, если честно. — А как тебя ещё назвать? Поехал куда попало, набухался в говно, трахаться там хотел, так ещё и лекарства не взял. Головой думать надо. Хватит тебя приступ где-нибудь, и что делать? — Я не собирался трахаться. Точнее собирался, но не потому что хочу. Это сложно, — Арсений вздохнул, падая обратно на кровать и обнимая подушку.       Антон потёр переносицу и аккуратно лег рядом с Поповым, прижимаясь плечом к плечу. Шастун повернул голову набок, рассматривая профиль Арсения. Сердце билось чаще, и дышать становилось труднее от переполняющих эмоций — так страшно давать волю себе и своим чувствам. — То есть как? Зачем тогда вообще трахаться, если не хочешь? — Шастун выгнул бровь. — Это, скорее, к вам вопрос, — усмехнулся Арсений, — точнее, я надеюсь на это. — Ты прав. Я тоже не особо хотел тогда. Но мне нужно было эмоции вызывать, абсолютно все. И только так я этого добился тогда. Хотя вышло всё равно хуже, чем когда я… чем, когда я признался самому себе, что ты мне нравишься, — на выдохе произнес Антон и чуть улыбнулся, замечая, как Арсений вздрогнул и забегал глазами по комнате. — Я вам, что..? — тихо переспросил Попов и повернулся к преподавателю, смотря чётко ему в глаза. — Арс, всё равно не обольщайся, ничего не будет, понятно? По крайней мере, пока ты не окончишь школу. Я не хочу сесть в тюрьму, — Антон тяжело вздохнул, опуская взгляд. — Какая тюрьма, вы о чем? Я же… я никому не скажу, обещаю. Пожалуйста. Я хотел… я хотел переспать с Мишей, потому что боялся не успеть. Дела всё хуже, а я в очереди, чёрт знает, на каком месте. Мне просто не успеют достать сердце. Там, конечно, можно перепрыгнуть через десять-пятнадцать человек, если сердце будет идеально подходить, но даже это не спасёт, — Арсений судорожно вздохнул, прикрывая глаза, чтобы прямо сейчас не расплакаться. — Мне совсем немного осталось. А я столько не успел. Даже никогда не целовался, хотя мне семнадцать. Сложно любить парней, находясь в нашей стране. И я составил список, в котором есть все пункты, которые я должен успеть за этот короткий срок, потому что шансов нет.       Антон слушал Арсения и понимал, как сильно он влип. Он ощущал себя ужасным человеком, ведь волновался не только за Попова сейчас, но и за себя. Влюбиться в человека, который одной ногой в могиле, в состоянии Антона было ужасно глупо и рискованно. Но и менять Шастун ничего не хотел. Он просто не мог взять и отказаться от Арсения. Парнишка стал слишком дорог за это время. Попов стал для него практически родным. Антон не мог представить себе дни, когда не будет видеть его в классе, когда не сможет даже успокоить себя тем, что Арсений скоро придёт на урок, ведь просто опаздывает. Сердце разрывалось от мысли, что с Поповым может что-то случиться, потому что он действительно ещё совсем молодой, столько всего впереди, такая яркая и насыщенная жизнь должна его ждать. — Я об этом пожалею, но хочу выполнить кое-что из твоего списка. Пообещай мне, что твоё маленькое сердечко не остановится, ладно? — Шаст говорил тихо и улыбался. Он осторожно погладил пальцами место на груди Арсения, где находилось сердце. — Ладно, я обещаю, — так же тихо ответил Арсений, нервно кусая губы. — Вот и хорошо.       Антон осторожно навис над Арсением, несколько секунд смотря на парня. Шаст понимал, что сейчас нарушит все дозволенные границы, но он не мог думать ни о чём другом с самой ночи. Антон маялся и переживал всё время, пока Попов спал. Шастун практически не сомкнул глаз сегодня. Нежно проведя рукой по щеке ученика, Антон слабо улыбнулся и осторожно коснулся своими губами губ Попова. Похмелье Арса, конечно, давало о себе знать, но сейчас Шасту было вовсе не до этого. Арсений вздрогнул, прикрывая глаза, и расслабился, решая просто насладиться происходящим. Он так долго этого ждал и хотел, что думать сейчас о том, насколько это правильно, не было никакого желания.       Антон целовал нежно и аккуратно, стараясь не спугнуть. Он приобнимал одной рукой Попова за талию и слегка прижимал к себе. Шаст боялся напирать сильнее, ведь не знал, как Арсений отреагирует. Но, когда Арс сам стал углублять поцелуй, Антон понял, что может продолжать. Мужчина стал целоваться так, как он делал всегда — мокро, грубо, глубоко. И Антон чувствовал, что Арсению это нравится. Во-первых, Шаст понимал это по тому, как Попов отвечает на поцелуй, точнее, пытается это сделать, ведь толком не умеет. Во-вторых, Арсений подросток, у которого Антон первый, и поэтому, когда Арс закинул на него ногу, Шастун ощутил, как именно тело Попова реагирует на происходящее. Преподаватель тихо рассмеялся, смотря на Арса и заставляя того сразу смутиться. — Опять краснеешь, помидорка. Всё хорошо, Арс. Это нормально, — нежно произнёс Антон, утыкаясь лицом в шею Арсения. — Сомневаюсь, что нормально… — Арс сглотнул. — Можно мне в ванну отойти? — Я ещё немного тебя поцелую и отпущу, идёт? — Шаст ухмыльнулся. — Потом пойдёшь опять на меня дрочить. Об этом же ты мне вчера рассказывал. — Идите вы, — фыркнул Арсений, шумно дыша. Сердце билось чаще, и Попов очень хотел закрыться в ванной и расслабиться. — Целуйте уже. Я долго ждать не стану. — Командный голос прорезался или что? — строго усмехнулся Антон, зная, что Арсению это нравится. — В такого же ты меня влюбился, я прав? Буду иногда подстёгивать тебя, чтобы чувства не пропадали. — К вам они никогда не пропадут, — с улыбкой ответил Попов, заводя руку в волосы преподавателя.       Арс сам притянул Антона к себе и поцеловал, потираясь о мужчину пахом, потому что бёдра уже сводило от того, как сильно хотелось большего. — Ну тише, зверь, — вновь рассмеялся Антон, отвечая на поцелуй.       Никто из парней не следил за временем, они просто наслаждались моментом, потому что оба понимали, что всё это будет иметь последствия. Через несколько минут Арсений рвано вдохнул и отстранился, смотря на преподавателя. Антон прикусил губу, обводя взглядом губы ученика и наконец-то приходя в себя. — Я в ванную, — тихо бросил Попов, уходя из комнаты.       Антон сел на постели и провел рукой по лицу, понимая, что натворил. Надо было слушать психотерапевта и не лезть раньше времени. Но он так боялся не успеть… От мысли о том, что Арс бы умер раньше, чем всё случилось, по спине пробегал холодок, а тело покрывалось мурашками.       «Я не могу к нему привязаться, не могу… но и без него тоже тошно. Когда всё уже будет спокойно, когда я смогу быть счастливым с человеком, который мне дорог?» — Шастун подошёл к окну, открывая форточку, чтобы вдохнуть прохладный воздух. — Ты не посмеешь его оттолкнуть. Точно не сейчас. Он тебе нужен, а ты ему. К тому же ты только что забрал его первый поцелуй».       Антон думал о том, что он вряд ли справится, если с Арсением что-нибудь случится. Но держать в руках себя рядом с ним он не мог. Поэтому решил, что проведет всё отведённое Попову время с ним. Обнимая его, целуя, поддерживая. Шаст будет молиться судьбе о том, чтобы она дала шанс и возможность им быть рядом как можно дольше. И пускай Арс будет его последней любовью, потому что больше Антон не выдержит потерь, но зато самой большой и чистой. Самой осознанной, самой сложной. Шаст мог бы ещё долго размышлять на эту тему, однако отвлёкся на сообщение, которое пришло Арсению на телефон. Он бы не обратил внимание, если бы не заметил, кто именно написал. — Какого хера ему надо? — рыкнул Антон, беря телефон в руки и читая сообщение от Миши. Всё прочесть не удалось, так как на уведомлении была видна лишь часть текста.       Антон закусил губу и решил, что Арсений ещё минут семь точно будет в ванной. Шаст стал думать над тем, какой может быть пароль. Несколько попыток не увенчались успехом, тогда Антон попробовал действовать по банальной схеме и ввёл день рождения Арсения. — Какой ты предсказуемый, помидорка, — усмехнулся Шаст.       Антон зашёл в диалог и принялся читать сообщение. Поразмыслив несколько секунд, Шаст пролистал переписку. Он добрался до сообщений с «той самой» фотографией Миши и зло фыркнул, читая сообщения Арса о том, что ему нужно отойти. — Значит не только на меня дрочил, придурок, — обиженно и зло произнёс преподаватель. — Что? — голос Арсения заставил нервно сглотнуть и обернуться на ученика. — Вы что, читаете мои сообщения? — Попов быстро подошёл к преподавателю и забрал свой телефон, смотря, что именно читал Антон. — Вас… вас это не касается, ясно? Вы не имеете никакого права копаться в моем телефоне. — Арс, хочешь дружеский совет? Сделай выбор уже. Либо туда, либо сюда. Не надо кидаться от него ко мне и обратно, — равнодушно произнёс Антон. — Я просто думал, что ты будешь в ванной чуть дольше и всё. — Это оправдание? Не важно, что вы думали. Мой телефон — это моё личное пространство. И вам там делать нечего без моего разрешения, ясно? — Арсений откинул мобильный на кровать и строго взглянул на преподавателя. — Да брось, чё такого я сделал? У Жени всегда брал телефон, и он спокойно относился, — Антон закатил глаза, отходя к стене и облокачиваясь на неё. — У Жени? — непонимающе спросил Арсений. — Чёрт, точно… — Шаст закусил губу, опуская взгляд. Он вспомнил, что так и не объяснился перед Арсением. Тяжело вздохнув и помолчав несколько секунд, преподаватель всё-таки заговорил. — В тот день, когда ты пришёл и увидел парня у меня в квартире… я уже говорил, что мне нужны были эмоции. Я был опустошён, переспал с ним, чтобы устроить эмоциональную взбучку. Вечером перед воскресеньем мы расстались с Ирой. Она рассказала мне всю правду. Помнишь историю о моём друге, который умер во время аварии? Это был Женя. И он не просто друг. Мы встречались с ним со школы, а Ира была моей хорошей подругой, которая в меня влюблена. Когда всё случилось, я потерял память. Она решила, что может прикинуться моей девушкой. Вот так вот. — Антон Андреевич, я… — Арсений замер, не зная, что сказать. В голове складывался пазл, и Попов осознавал, что зря тогда так сильно злился на преподавателя. — Мы собирались с ним заключить брак, — голос Антона дрогнул, и он шмыгнул носом. — Я в тот вечер всё вспомнил. Его вспомнил. Наше знакомство, общение, нашу любовь. Я словно вернулся на несколько лет назад, когда должен был горевать, оплакивать его. Но я даже не помнил ничего тогда. Ненавижу себя за это. В ту ночь мы задержались у друзей из-за меня, я не хотел уезжать. Утром должны были ехать оформлять визу. А в итоге всё так обернулось. Знаешь, что самое главное? Я ненавижу пристёгиваться в машине. Женя настоял на ремне, просил оставить его. И это единственное, что спасло меня. Порой я думаю, что лучше бы я выпендрился и не пристегнулся. Был бы рядом с ним сейчас. Вместе.       Арсений несколько секунд смотрел на Антона Андреевича, а потом опустил голову, поджимая губы. Попов, конечно, сочувствовал мужчине, но и думал о том, что всё вновь откатилось назад. Арс только понадеялся, что они немного разобрались с тем, что между ними, а сейчас всплывает такая информация. Антон любил Женю и, видимо, любит до сих пор, раз его посещают такие мысли — Арсений это понимал. К тому же Попов прокрутил их диалог перед историей.       Антон сравнил его со своим бывшим.       Арс знал, к чему это может привести. Он всегда будет недотягивать до Жени, быть не таким, как надо, не соответствовать. Попов шумно выдохнул и облизнул пересохшие губы. — Это ужасно. Ира поступила с вами ужасно, и вся эта ситуация сама по себе… мне жаль, что так случилось. Я не должен был тогда психовать и убегать, ни в чем не разобравшись, — тихо произнёс Арсений, вновь поднимая взгляд на Антона. — Арс, позволь объяснить, ладно? Не знаю, как передать, что я чувствую, ведь это нельзя описать словами. Мозгом я привязан к Жене, думаю о нём, потому что для моей головы сейчас все года без него испарились. Словно это случилось недавно, понимаешь? Но сердцем я его уже… уже к нему мало что чувствую, кроме грусти и скорби. Он мне дорог, безусловно, но это не любовь сейчас, — Антон подошёл к Арсению и обнял парня, прижимая к себе. — Со мной сложно, ты должен это понимать. Я вспыльчивый, иногда грубый, не очень думаю о последствиях. Но я такой, какой есть. Это не оправдание, а просто факт. И выбор только за тобой. Принять меня таким или ограничить наше общение дружбой. Я обещаю всё понять, что бы ты ни выбрал, ладно? — Мне нужно подумать, ладно? — Арсений вжался в мужчину, прикрывая глаза. — Дайте мне неделю. Я должен всё решить и поговорить с Мишей. — Попов понимал, что разложить в своей голове придётся многое, но больше недели он себе дать не мог, ведь сейчас этот небольшой промежуток времени для него казался огромным. Ситуация с Женей только запутала парня сильнее. Арс боялся оказаться хуже. — Я понимаю, да. Всё хорошо. Но обещай, что в конце недели ты скажешь мне, что и как, договорились? — получив утвердительный кивок, Шаст нежно поцеловал Арсения в лоб и чуть улыбнулся. — Тебя отвезти домой? — Нет, я вызову такси, не переживайте, — Арс отошёл и потянулся, закусывая губу. — Можно украсть какую-нибудь вашу футболку? Рубашка уже вами не пахнет.       Антон вскинул брови и тихо рассмеялся, а потом указал рукой на свой шкаф, намекая, что все вещи в полном распоряжении Попова. Арс довольно улыбнулся и подошёл к шкафу, начиная копаться в одежде. Он достал две футболки, которые ему понравились, и стал выбирать между ними. — Бери обе, — усмехнулся Антон. — Думаю, что они тебе пойдут. — Я уверен, что это так и будет. Мне всё идёт, — самодовольно произнёс Арсений и пожал плечами. — Потолок носом не проткни. И ещё. Позволь мне заплатить за такси, хорошо? — Антон хотел поухаживать за Арсением, ведь психотерапевт советовал проявить свою симпатию не только словами, но и действиями. — Я езжу бизнес-классом, потянете? — Ну один раз точно смогу оплатить, — Шаст фыркнул с улыбкой и принялся вызывать машину. С зарплатой учителя такие траты не особо хорошо влияют на бюджет, но Антон решил, что комфорт и радость Попова намного важнее. — Обещай мне, что, когда приедешь домой, сразу напишешь мне и сообщишь о своём самочувствии. Иначе я буду волноваться. Вдруг тебя приступ хватит в машине. — Постараюсь не забыть.       Арсений улыбнулся и направился в ванную. Он умылся и слегка привёл себя в порядок, чтобы мама ничего не заподозрила. Покрутившись несколько секунд перед зеркалом, Попов вернулся в комнату, где собрался окончательно. — Можно мне… тебя поцеловать? — тихо спросил Антон Андреевич, когда Арс уже завязал шнурки на своей обуви. — Только в щёчку, — хитро ухмыльнулся Попов. — Какая же ты сучка, Арс. Сам хочешь, но выпендриваешься, — Антон наклонился и мягко чмокнул ученика в щёку. — Беги, водитель ждёт. А то с меня ещё за ожидание спишут. — Значит я буду очень медленно спускаться по лестнице, — рассмеялся Арсений и вышел из квартиры, помахав преподавателю рукой.

***

      Чем ближе время подходило к зиме, тем чаще Арсению хотелось спать в школе. Совсем скоро должно пройти декабрьское сочинение, к которому, благодаря Антону Андреевичу, весь класс был идеально готов, но пока нужно было высиживать остальные предметы. Биология только началась, однако Попов уже практически заснул. Он лишь отдалённо прислушивался к происходящему в классе, чтобы в случае чего дать ответ на вопрос. Арс сладко зевнул, поворачивая голову набок, а потом неожиданно распахнул глаза, услышав до боли знакомые слова. Преподаватель решил пробежаться по болезням. Учитель называл их, а кто-то из класса должен был дать описание. — Давайте ещё раз повторю. Дилатационная кардиомиопатия. Кто знает, что это? — учитель осмотрел класс и замер, замечая, что недавно спящий на парте Попов тянет руку. — Пожалуйста, отвечай, Арс. — Это заболевание сердца, — начал Арсений, поднимаясь со своего места. Все в классе замолчали и стали переглядываться, понимая, откуда Попов знает, что это такое. Улыбка пропала с лиц учеников, ведь было нелегко осознавать, что Арсений может в любой момент упасть замертво. Пускай он не влился в коллектив, но Арс по-прежнему такой же человек, к которому уже все привыкли. — А если быть точнее, то группа заболеваний. Если вкратце и простыми словами, можно сказать, что сердечная мышца увеличивается в размерах, растягивается, в связи с чем её сокращения становятся всё слабее и слабее, пока сердце вовсе не перестанет биться. Это заболевание чаще всего требует операции по пересадке. Так как сердце слабеет, то кровь перекачивается медленнее, вызывая дополнительные проблемы. Обмороки, проблемы с концентрацией, сонливость, слабость, отдышку, излишнюю бледность. — Верно, Арсений, молодец, можешь садиться, — учитель тяжело вздохнул и слабо улыбнулся ученику, в надежде хоть как-то подбодрить. — Поставлю пять за такой развёрнутый ответ. Что ж… продолжим. Следующее заболевание.       Арсений сел на место и взглянул на Серёжу, который был расстроен сильнее, чем все остальные. Попов улыбнулся ему, хоть было и нелегко. Он был рад, что смог найти таких хороших друзей в этой школе, как Уля и Серёжа. Верных, настоящих. — Не переживай ты. Выберусь как-нибудь, я тебе обещаю. Ещё столько лет дружить будем, — Арс по-дружески толкнул Матвиенко в плечо. — Попов, я тебя из-под земли достану и воскрешу, если потребуется. И Ульяна мне в этом поможет. — Знаю, — Арс фыркнул и покачал головой. Вот бы всё действительно было так просто. — Кстати, пойдём в столовую? Есть охота очень, — говорить о неизбежном не хотелось, а вот покушать желание действительно было. — Первый урок всего, но ладно. Главное на русский не опоздать, а то нам пизда. — Забей, Антон Андреевич ругаться не будет. Как раз вам расскажу, что было, пока едим, — Арсений довольно улыбнулся, вспоминая воскресенье и их поцелуи. Всё говорить Попов не собирался, но вкратце обозначить для друзей их взаимоотношения с преподавателем хотел. — Какой ты важный, — рассмеялся Серёжа. — На тебя не будет, а с меня и Ульяны возьмёт дневник. Так что лучше быстро поесть и послушать твой рассказ. — Как скажешь, Серёженька-пироженка, — улыбнулся Арсений, за что сразу получил дружеский щелбан.       Арс вздохнул и вновь лёг на парту, прикрывая глаза. Он знал все симптомы наизусть, которые свидетельствовали о том, что человеку с такой болезнью становится хуже. Знал и понимал, что наблюдает у себя каждый из них. Но говорить никому не хотел, потому что лучше рядом с ним в его последние месяцы будут счастливые люди, чем мрачные и грустные лица, в душе давно похоронившие Попова.