Broken Out (Broken In)

Оби-Вану стало чуть легче, когда дверь за ним закрылась, но не намного. Сначала, он был все еще смущен твердым членом, выделяющимся в его падаванской одежде, но потом он отринул эту мысль. Джинн точно не возражал, даже наоборот, его мастеру это определенно нравилось. Втайне, Оби-Ван хотел бы, чтобы Джинн наконец освободил его от дилеммы, и сам прикоснулся к нему. Он провел здесь уже месяц, думая о Джинне каждый раз, каждую ночь, когда терся о подушку. Это все равно происходило, просил Джинн об этом или нет, к чему обманывать себя, у него не было оправданий, которыми он мог бы прикрыться. Он хотел этого, он желал Джинна, зная, что не должен, что для джедая это абсолютно неправильно. Хоть в одиночестве, хоть с партнером, тем более ситхом. Но сейчас Джинн попросил его об этом. По крайней мере на этот раз можно было притвориться, что он делает это только по просьбе мастера, а не потому что его член изнывал в штанах, и в голове кружились образы потного Джинна без рубашки. Теперь, когда он знал, как хорошо это может быть, и хотел почувствовать это снова. Краснея, хотя его никто не мог видеть, Оби-Ван выскользнул из остатков одежды, выключил свет, метнулся к кровати и накрылся одеялом. Пару дней назад Джинн заменил подушку, и она все еще хранила запах мастера, его чистый, мужской аромат. Не зная, зарыться ли лицом в подушку, или на этот раз потереться о нее, Оби-Ван скользнул рукой под живот и обхватил свой член. Вздрагивая от прикосновений, юноша сильно закусил губу: хотя он не часто делал это, следовало признать, что это ему нравилось, а прикосновения руки были, по крайней мере, приятны. В итоге, он оседлал одну из своих подушек и, уткнувшись лицом в подушку Джинна, начал покачивать бедрами, наслаждаясь ощущением мягкого хлопка на своем обнаженном члене. Запах Джинна окутывал его, и с закрытыми глазами легко было представить, что он не один. Он пытался вообразить кого-нибудь еще, но бесполезно - его мысли все равно возвращались к мастеру, он уже был близок к разрядке. Сегодня в его разуме всплывали воспоминания о крупных руках Джинна, хватающих его во время спарринга, о его татуировках на обнаженной груди, которые Оби-Ван до отчаяния хотел рассмотреть поближе. Эти образы его мастера были так свежи, что он не мог сопротивляться. Вжимаясь в подушку, неритмично двигая бедрами (он все еще был неопытен в этом, все еще так легко кончал), он представил, будто его мастер прижимается к его спине, как он делал много раз на полу зала. Руки его мастера были такими большими, Оби-Ван все еще не понимал, почему это было так важно для него, но его разум продолжал упорно цепляться за это. При мысли, что эти руки могли почти обхватить его талию, он чувствовал себя таким маленьким. Он напрягался, когда Джинн грубо хватал его, и даже если прикосновение было случайным, он боялся показать, как сильно ему это нравилось. Его член уже размазывал липкую жидкость по наволочке, Оби-Ван закусил губу, зная, что ему придется снова как-то ее почистить, хотя он знал, что Джинн уже знает, чем он занимается в темноте. Это заставило его задуматься о том, что если Джинн тоже ублажал себя ночью, так же, как и он. И не думал ли ситх о нем? При этой мысли его член дернулся, а бедра задвигались чуть быстрее. В разуме Оби-Вана всплыло еще одно воспоминание – о том, как Джинн прижимался к нему. Как его ягодицы чувствовали твердеющий член мастера: он еще не был таким твердым, как член Оби-Вана (что само по себе было неловко), но все равно уже был намного больше. Он представил, как Джинн потирается о него так же, как Оби-Ван делал с подушкой, а затем, как раз вовремя, вспомнил, что пора остановиться, ведь его учитель просил не только о самоудовлетворении. При мысли об этом лицо Оби-Вана вспыхнуло - настолько та вещь казалась ему грязной. Но Джинн ведь не предложил бы ему это, если бы это не было приятно? Хотя Квай-Гону, без сомнения, доставляло удовольствие смущать Оби-Вана, но ему также нравилось, когда юноша чувствовал себя хорошо. Оби-Ван понял это еще на ярмарке, очень уж доволен был его учитель, когда Оби-Ван улыбался всем окружающим, обнимая смешного, подаренного ему медведя. Так что если Джинн хотел, чтобы он это сделал, наверно это должно было быть приятным, даже если сама мысль об этом казалась Оби-Вану странной. С другой стороны, когда Джинн прижался к нему сзади в зале, Оби-Вану пришлось сопротивляться почти дикому желанию прижаться в ответ. Юноша вспомнил тот случай, когда он увидел Джинна с Ксанатосом, мастер толкал свой член в зад мужчине, пока тот вопил и стонал под ним. Когда его друзья на Бендомире говорили о подобных вещах, он предполагал, что принимающая роль была больше для того, чтобы доставить удовольствие своему партнеру, но после просьбы Джинна он задумался, не ошибся ли он. С не слушающимися конечностями и членом, жаждущим разрядки, которую он почти получил, Оби-Ван заставил себя сесть, его твердый член уперся в живот. Чувствуя себя совершенно непристойно, он прошел через всю комнату к туалетному столику, где нашел тюбик оставленной для него смазки, которую взял с собой обратно в кровать. Он замер на мгновение, не уверенный, как поступить: лечь лучше на живот или на спину? Как будет удобнее, но все же по привычке как всегда оседлал подушку и устроился на животе. Неловкими руками он брызнул немного прохладного геля на пальцы, переполненный смущением, когда он слишком сильно сжал тюбик, слегка запачкав постельное белье, но решил не останавливаться и быть хорошим мальчиком, сделав то, что хотел Джинн, даже если тот ясно дал понять, что Оби-Ван не обязан, если не хочет. Но ситх также сказал, что будет очень доволен, если он это сделает, а Оби-Ван хотел угодить своему мастеру, как только мог, чтобы продолжить тренироваться. Он вздрогнул от прикосновения скользкого пальца к дырочке: гель на этой чувствительной коже казался холоднее, чем на его пальцах. Он закусил губу, уверенный, что уже все испортил. Жаль, если бы Джинн был здесь, он смог бы сказать ему, что и как делать, показать Оби-Вану. Юноша знал: стоит только попросить учителя – и он будет здесь. Но это была опасная мысль. Закусив губу, Оби-Ван снова прижал смазанный палец к своей дырочке, напрягаясь от незнакомого ощущения, хотя он знал, что нужно расслабиться. Он глубоко вздохнул и сменил тактику, массируя пальцем кольцо мышц, пытаясь привыкнуть к ощущениям, и испытал облегчение, обнаружив, что ему начинает нравиться это; его член, не ставший мягче, напомнил ему о его прежнем отчаянном желании. Наконец, немного расслабившись, Оби-Ван просунул кончик пальца в свою дырочку, задыхаясь от ощущения. Оно было странным, ничего подобного он никогда раньше не испытывал, но ему нравилось, особенно когда он подумал о крупных руках Джинна, о том, как кончик одного из его пальцев мог ощущаться в таком интимном месте. Он снова начал бессознательно вбиваться бедрами в подушку, и эти движения помогли ему еще глубже погрузить палец в себя. Он ощутил легкое жжение, это не было похоже ни на что, что Оби-Ван когда-либо чувствовал раньше, и он был потрясен тем, как сильно он хотел большего. Подчиняясь инстинкту, он начал двигать пальцем в дырочке, скуля от того, как приятно было чувствовать что-то внутри, недовольный тем, что в этой позе он не может протолкнуть палец глубже. С недовольным стоном, Оби-Ван вытащил палец из своей дырочки и устроился поудобнее, раздвинув колени и положив вторую подушку между ног, так, чтобы он мог приподнять свою задницу и легче дотянуться до нее, все еще имея возможность тереться о мягкий хлопок. Устроившись в своей новой позе, Оби-Ван снова скользнул пальцем внутрь себя, уткнувшись в подушку Джинна, заглушая звуки. Ему удалось проникнуть глубже, и это возбуждало его, заставляя тереться о подушки сильнее и быстрее. Он представил, как Джинн прижимается к нему сзади и хвалит его, пока Оби-Ван ласкает себя пальцами, или даже лучше – пока он принимает пальцы Джинна. Его пальцы были намного толще, чем у Оби-Вана, и он задумался, сможет ли он вставить в себя второй палец, чтобы имитировать ощущение пальца Джинна. Он пошевелил бедрами, намереваясь попробовать, как вдруг от этого небольшого изменения угла палец Оби-Вана задел что-то внутри, от чего с губ юноши сорвался громкий, совершенно несдержанный стон, а тело вдруг напряглось от раскаленного добела удовольствия, и член излился на подушку, зажатую между его ног. Когда его пальцы выскользнули из дырочки, и он плюхнулся на бок, прямо рядом с подушкой, теперь покрытой его спермой. Обессиленный, забыв прежнюю стыдливость, Оби-Ван мог только лежать, насыщенный как никогда раньше. Его конечности были как желе, он продолжал вздрагивать от небольших волн удовольствия, почти сразу же заснув прямо так, как был. Стыдно стало на следующее утро, когда Оби-Ван проснулся в беспорядке – и в себе, и в своей постели. Приводя себя в порядок в освежителе, он уже знал, что не было другого выбора: постельное белье придется снять и оставить для стирки. И молиться Силе, чтобы Джинн каким-то чудом не обнаружил масштаб беспорядка. Его щеки горели так, как не горели почти неделю, когда он присоединился к своему учителю за завтраком. Джинн сразу же уловил это и одарил его одной из тех своих медленных улыбок, от которых ему хотелось сжаться. Во время их трапезы ситх не проронил ни слова, от этого Оби-Ван нервничал еще больше, чем обычно – он едва мог съесть что-то, пока Джинн молча с улыбкой наблюдал за ним. Потом, встав из-за стола, мастер подошел к креслу Оби-Вана сзади, наклонился и прошептал на ухо: - Я очень, очень доволен тобой, питомец, - промурлыкал он, беря кусочек фрукта с тарелки Оби-Вана и прижимая его к губам юноши. Оби-Ван взял его без раздумий, спохватился и сильно покраснел, осознав, что он слизнул немного сока, оставшегося на пальцах его мастера. Это было сбивающее с толку ощущение, когда его тело пыталось одновременно то ли покраснеть от смущения, то ли прихорошиться от похвалы и задрожать от желания, - Съешь еще немного, милый мальчик, я не хочу, чтобы ты был голоден, - сказал Джинн, проводя рукой по коротким, но уже чуть отросшим волосам Оби-Вана, и вышел из комнаты. Когда его оставили, чтобы он мог закончить свою трапезу, Оби-Ван пришел в отчаяние. На этот раз у него не было оправдания: что была ночь, или его тело распалено спаррингом. При ясном свете дня он хотел своего мастера, очень хотел. В тот день Джинн больше не дразнил его, или, по крайней мере, он не дразнил его за то, что юноша сделал прошлой ночью, он просто тренировал его, в точности так, как просил Оби-Ван, пока мышцы не стали гореть от напряжения, а тело не наполнилось Силой. После обеда Оби-Ван, немного нервничая, зная, что мастер был занят – занят вещами, о которых юноша старался не думать, спросил – присоединится ли мастер сегодня к его медитации. Он ожидал, что Джинн откажет ему – его учитель был ситхом, а ситхи гораздо реже джедаев прибегали к медитации, но Оби-Ван медитировал лучше, когда рядом с ним постоянно был кто-то, и Джинн удивил его, согласившись и отложив стопку датападов, вывел Оби-Вана во двор, велев одному из работников комплекса их не беспокоить. Медитация успокоила Оби-Вана, присутствие его мастера в Силе нельзя было назвать спокойным, но он был крепким, устойчивым и сильным, даже если его переполняли эмоции, которые не одобряли джедаи. Юноша мысленно привязал себя к Джинну, которого представлял нерушимой скалой, которой не страшны обрушивающиеся грохочущие волны, и, связанный этой уверенностью, Оби-Ван почувствовал, что может легко очистить свой разум. Из-за того, что в последние дни учитель постоянно занимал его мысли, присутствие мастера рядом с ним помогало юноше не зацикливаться слишком сильно. - Спасибо, мастер, - произнес Оби-Ван, открывая глаза, когда он вышел из медитации, чувствуя себя обновленным и довольным, с удивлением обнаружив, что Джинн смотрит на него с сожалением. - Завтра мы должны покинуть планету и вернуться в космос, у меня есть кое-какие дела с хаттами на Татуине, - объяснил Джинн, протягивая руку и обхватывая лицо Оби-Вана, когда его выражение изменилось, хотя юноша и не хотел этого, но он был слишком расслаблен после медитации, чтобы должным образом контролировать себя, - Прости меня, дорогой. Отчасти Оби-Ван понимал, что учитель сожалеет, зная, что Оби-Вану гораздо больше нравится на планете, чем в космосе, но то, что он знал о ситхах, и реальность, имели так мало общего, что ему было трудно усвоить это знание. Чем больше он узнавал о мастере, тем меньше смысла находил. - Конечно, мастер, смогу ли я покинуть корабль на планете? – спросил он. Юноша знал, почему ему не разрешали высадиться, Нар Шаддаа - опасное место, но он смог бы защитить себя и ему вовсе не нравилось все время торчать на космическом корабле. - Возможно я и смогу что-нибудь устроить, может, получится посмотреть гонки на подах. Смотря как пойдут дела, - ответил Джинн, и Оби-Ван улыбнулся, предвкушая исследование еще одной планеты. Вечером, глядя в зеркало, Оби-Ван заметил небольшие изменения. Он и не осознавал, когда начал это делать, не знал, зачем он делает это. По большому счету, за месяц волосы не так уж и сильно отросли, но раньше, на Бендомире, он счел бы их достаточно длинными для стрижки. Хвостик нерфа немного подрос с тех пор, когда он подстригался в первый раз, после того, как Джинн нашел его, его он оставил специально; но только теперь, когда он мог уже накручивать на палец маленькую прядь волос за правым ухом, чуть длиннее остальных, он понял, что он делает. Оби-Ван отдернул руку, удивившись самому себе и уставившись в зеркало. Через несколько мгновений он снова запустил руку в волосы и закусил губу. Он понял, что, видимо, с самого начала, подсознательно хотел отрастить падаванскую косу для Джинна, чтобы отметить проведенное вместе время. Квай-Гон так хорошо тренировал его, он уже чувствовал себя сильнее и ближе к Силе, чем за последние годы, казалось неправильным называть его мастером без косы. Оби-Вана немного тревожило, захочет ли этого Джинн, ведь падаванские косы были практикой джедаев, а Квай-Гон постоянно напоминал Оби-Вану, что джедаем он не был. Как и Оби-Ван, на самом деле: он больше не был в Храме, он хотел того, чего не должен был хотеть, в чем едва мог признаться. Но все же он хотел это сделать. Он нерешительно посмотрел на машинку для стрижки волос – он хотел отрастить косу, но не хотел, чтобы Джинн увидел и насмехался над ним за эту особенную вещь, тем более не хотел, чтобы Джинн рассердился и заставил отрезать ее. Вот если бы волосы еще немного отрасли, тогда, возможно, получится спрятать косу, заколов под остальными волосами, чтобы только Оби-Ван мог видеть ее в моменты уединения, не рискуя оскорбить учителя. Решившись, Оби-Ван положил триммер обратно в шкафчик, надеясь, что Джинн не будет возражать, если он отрастит волосы немного длиннее. Вернувшись на корабль, Оби-Ван был расстроен, а затем расстроился еще больше, узнав, что Ксанатоса взяли с собой. Он уже успел заметить, что Ксанатос не был так уж важен для его учителя, хотя он стоял выше большинства, но вряд ли был правой рукой мастера. У Джинна, похоже, не было правой руки, даже если бы была, это определенно был не Ксанатос. Мужчина перехватил Джинна, когда они оба направлялись к кораблю. Джинн нес пару сумок Оби-Вана - или, скорее, сумки, которые, как он утверждал, были полны «вещей» Оби-Вана, хотя Оби-Ван точно не собирал их и не заметил, чтобы из его комнаты что-то пропало, - когда Ксанатос остановил их. - Дарт Аварус, вы улетаете на Татуин, да? - Как тебе известно, Ксанатос, и что с того? – раздраженно ответил Джинн. - Ну, я полагаю, что то, что мне забыли сообщить об отъезде, было просто недосмотром, а не некомпетентностью? - Осторожнее, Ксан, - прорычал Джинн, прищурив глаза, Ксанатос попытался отшутиться: - Конечно, не вашей некомпетентностью, лорд. Но, как вы знаете, я занимался большинством сделок с татуинскими хаттами, было бы нелепо не взять меня с собой сейчас. Важно, чтобы эти сделки были выполнены, пока мы не будем готовы должным образом действовать против хаттов. - Тогда лучше поторопись, мы улетаем через пять минут, будешь ты на борту или нет, - проворчал Джинн, стремительно проследовав по коридору, удивив Оби-Вана своей поспешностью. Он был уже достаточно далеко, когда Ксанатос пробормотал Оби-Вану, так, чтобы его мог услышать только он: - Он притащил с собой свою игрушку, вот странно. Интересно, продаст ли он тебя хатту, когда ты наскучишь? – прежде, чем Оби-Ван смог придумать ответ, Ксанатос исчез. - Ты в порядке, питомец? – спросил Джинн через пару часов полета, заметив, что Оби-Ван непривычно тих. - Отлично, - улыбнулся Оби-Ван, хотя хмурый взгляд мастера ясно дал понять, что он не поверил, но он был рад, что Джинн не стал настаивать. Когда они достигли Татуина, Оби-Ван заволновался, увидев, как Ксанатос готовится покинуть корабль, перекидывает свои длинные волосы через плечо, с прикрепленным к поясу световым мечом, – Оби-Ван не знал, что он способен использовать его. Он протянул руку, пальцы сжали рукав учителя прежде, чем он подумал об этом. - Можно мне пойти, учитель? – спросил он, хоть и знал, что Джинн собирается разбираться с хаттами, и что это важно. - Падаваны обычно сопровождают своих учителей на заданиях. - Может быть, в следующий раз, малыш. - Вот почему мне нужно еще тренироваться с мечом, - пробормотал Оби-Ван себе под нос, но его мастер тоже услышал это и, взяв пальцами за подбородок, заставил встретиться с пронизывающим взглядом желтых глаз. - Твоя работа с мечом прекрасна, ты бы превзошел целый корабль солдат. Просто, думаю, тебе не понравится моя работа, питомец, - ответил мастер, нежно прикоснувшись большим пальцем к нижней губе Оби-Вана, после отпустил и повернулся, чтобы уйти. Оби-Ван в тот момент понял, что хотел бы, чтобы Джинн поцеловал его, просто чтобы Ксанатос увидел. Но Джинн никогда бы не сделал этого, потому что Оби-Ван не сказал ему о своем желании. По возвращении, Джинн был в хорошем расположении духа, а Ксанатос был чересчур самодоволен, от чего Оби-Вана распирало от желания заполучить внимание своего мастера. Он успокоился, когда, как он и обещал, Джинн повел его посмотреть гонки на подах, опустив ладонь на поясницу Оби-Вана, оставляя всех остальных на корабле. Гонки были захватывающими, хоть и жестокими – победа в них достигалась как за счет мастерства пилотирования, так и за счет обмана и удачи. Джинн дал ему несколько монет, призывая сделать ставку даже после того, как Оби-Ван отказался от того, чтобы узнать, в чью пользу была сфальсифицирована гонка, - он проиграл пари, но все еще чувствовал головокружение от азарта близости победы. Джинн купил им закуски у неряшливого на вид человека и рассмеялся, когда Оби-Ван настороженно посмотрел на еду, поддразнивая его, говоря, что теперь ему хотелось только свежих фруктов с рук, заставляя Оби-Вана покраснеть. Когда они вернулись на корабль Джинна, он был в приподнятом настроении. Мастер оставил его, скрывшись в одной из комнат, в которые Оби-Вану все еще нельзя было входить, когда один из подчиненных вручил ситху отчет. Оби-Ван даже не чувствовал себя обиженным из-за того, что его не пустили в комнату, он был слишком счастлив после прогулки по городу. Ксанатос нашел его стоящим без дела у двери, за которой исчез Джинн, улыбающегося самому себе. - Твоя цель – выглядеть как какая-то брошенная, никому не нужная собака? - Что? – сказал Оби-Ван, искреннее замешательство затуманило его разум, и юноша не смог точно разобрать то, что сказал Ксанатос, чувствуя себя неожиданно неприятно, что совсем не вязалось с его нынешним настроением. - Ждешь здесь? За дверью комнаты, в которую тебе даже не разрешено войти. Я бы спросил, есть ли у тебя другое занятие, но мы оба знаем, что нет. Аварус вообще хочет, чтобы ты сидел тут, как в засаде? - Я просто жду его, - ответил Оби-Ван, понимая, как глупо и жалко звучит то, что он просто стоял и ждал в коридоре, пока его учитель вернется из комнаты, в которую его не пустили. Ждал с радостью. И правда заключалась в том, что он не знал, хотел ли Аварус, чтобы он ждал. Он просто ждал. - Подумай, может быть он вошел в комнату, чтобы хоть на миг избавиться от тебя? Ты такой навязчивый, что ему уже становится скучно. - Если бы он не хотел, чтобы я был здесь, он бы сказал мне, - ответил Оби-Ван, колеблясь, хотя, по крайней мере, в этом он был уверен. Джинн - ситх, он не стал бы ходить вокруг да около, если бы захотел побыть один, не так ли? - Сила, ты жалок, - издевался Ксанатос, - Единственный человек, с которым ему никогда не было скучно, это я. А уж точно не какой-то джедай-неудачник. Посмотри на себя, что ты действительно можешь ему предложить? Нет, я даю еще максимум месяц, прежде он поймет, почему джедаи бросили тебя, и тоже оставит тебя. Ты даже не используешь эту тугую маленькую пизду, чтобы попытаться заинтересовать его, не так ли? - Ты ничего не знаешь о… - начал Оби-Ван, но голос выдал его, в нем проскользнула едва заметная нотка обиды, и Ксанатос набросился, как взявшая след собака. - О, правда? Тогда почему Аварус до сих пор приходит ко мне? Если он так заинтересован в тебе, почему у меня до сих пор синяки на бедрах от того, как сильно он трахал меня всего две ночи назад? Нет, ты не то, что ему нужно, и очень скоро ты ему надоешь, - усмехнулся Ксанатос, его лицо исказила жестокая ухмылка, когда он зашагал прочь. Оби-Ван был горд, что ему удалось дойти по коридору до своей каюты, прежде чем он начал плакать, злясь на себя за то, что позволил простым словам задеть его, обнажить настоящие страхи. Он в панике начал тереть глаза, когда неожиданно через несколько минут дверь в его комнату открылась. Слезы все еще стекали по щекам, когда он вытирал лицо, сидя на краю кровати. - Падаван, куда ты ушел… что случилось? – встревоженно обратился Джинн, увидев Оби-Вана, пересек комнату четырьмя большими шагами. Обхватив лицо Оби-Вана своими большими ладонями, он смахнул слезы большими пальцами, не давая ему отстраниться. - Ничего, - всхлипнул Оби-Ван, и это прозвучало жалко даже для него самого. - Не лги мне, питомец, - ответил Джинн твердым, но в то же время нежным голосом, и снова смахнул слезы со щек Оби-Вана, прежде чем выпрямиться, поощряя юношу прижаться к нему, опустив руку на его затылок. Оби-Ван погрузился в его тепло легче, чем следовало бы. - Я не хочу об этом говорить, - произнес Оби-Ван, это было более честно, но он все еще чувствовал, что учитель недоволен его ответом, - Кое-кто сказал мне неприятные вещи, это не имеет значения. - Скажи мне, кто расстроил тебя, питомец, чтобы я мог содрать с него кожу живьем, - сказал Джинн низким и опасным голосом, но Оби-Ван знал, что не может сказать ему, что это был Ксанатос. Он больше не был тем маленьким ребенком, терпящим обиды в яслях – он был взрослым и знал, что Ксанатос был важен для работы Джинна, он не хотел создавать проблем или докучать и доставлять больше проблем, чем он того стоил. Он думал о том, что видел между своим учителем и Ксанатосом, и не мог избавиться от мысли, что он не будет тем, кого выберет Квай-Гон. - Прошу, мастер, я просто… я слишком остро реагирую. Это неважно. - Важно. - Пожалуйста, - повторил Оби-Ван немного более отчаянно, голос дрогнул на единственном слове. - Как же мне помочь тебе, если ты не говоришь, кто это сделал, - вздохнул Джинн, перебирая волосы Оби-Вана пальцами. - Вы можете просто обнять меня, пока я не успокоюсь? – спросил Оби-Ван, немедленно пожалев об этом. Он сказал это как маленький, жалкий... каким же ничтожным он, должно быть, выглядел в глазах ситха. - Конечно, питомец, - неожиданно ответил Джинн. Он поднял Оби-Вана и переместил его на кровать и, сев у изголовья рядом с ним, раскрыл руки, чтобы Оби-Ван мог прижаться к его груди, что он и сделал нерешительно, привыкая к новым ощущениям. Он не привык к такой привязанности со стороны другого: к тому, что кто-то хотел утешить его, убаюкать, когда он был расстроен, пока он не успокоится и не перестанет чувствовать себя брошенным. - Спасибо, мастер, - пробормотал Оби-Ван, положив голову на грудь учителя, расслабляясь, когда Квай-Гон обнял его и прижал к себе. По крайней мере, это убедило его в том, что пока он еще не наскучил своему учителю. - Постарайся поспать, малыш, тебе станет легче, когда ты проснешься. А когда тебе станет лучше, ты расскажешь мне, кто обидел тебя.