Хрупкая, как стекло

Пожалуйста небо, не надо больнее, Я жить без него, не могу, не умею. Хочу в это сердце ворваться с разбега, Пожалуйста небо, пожалуйста небо!

Тогда он сказал, что идёт в ночную смену, и что потом, там будет начальство и какая-то вечеринка. Что-то типа банкета, где его ребят просят спеть. Он говорил, что сможет подзаработать и уже выплатить за «Камарро» всю сумму. Баффи почувствовала себя не очень хорошо и отпустила. Их секретная операция с девочками прошла успешно и один вечер они оттанцевали в «Эдеме». Рэне ничего не узнала, даже похвалила за успехи. А уж за Уильяма она не волновалась. Готовая поддерживать его в любом деле, доверяя и отпуская. Твердо решив, что больше не будет танцевать в ночных клубах, Саммерс отпустила его на стройку. Сама же легла в постель, с телефоном и книгой. Вернулся он поздно, Баффи уже спала. Уильям совершил самую страшную ошибку, он принял предложение Лехэйн и решил поучаствовать в подпольных боях. Чем он руководствовался на той вечеринке пару дней назад? Простым желанием дать Баффи все. И ради нее пойти на опасную дорожку. Баффи почти не спала той ночью, когда уведомление о новом видео на Ютубе разбудило ее. На коротком трехминутном ролике она увидела своего парня, со сбитыми в кровь костяшками пальцев, разбитой губой и странным выражением лица. Хуже всего этого, была девушка модельной внешности, сидящая у него на коленях. И Фэйт Лехэйн сидящая рядом с ними. Дальше в ее жизни начался кошмар… Буквально через минуту, ее телефон оборвали сотнями звонков и сообщений. Слезы жгли глаза, но первым человеком, который мог помочь, оказалась Корделия. Именно ей Баффи позвонила в дверь, упав в объятия. Дозвониться до Уильяма она просто не могла. А когда звонил он, просто не хотела отвечать. Зато позвонила Уиллоу и чуть позже, девочки. Эта ночь будет одной из самых худших думала она… Но боже мой, как она ошибалась. Самое ужасное ждало впереди. Узнав об этом Лиам О’Нил начал ее шантажировать. Угрожать, пугать. И предлагать свою помощь в решении данной проблемы. Проблемы?! Это ее жизнь, которая скатывалась под откос. И выхода не было… В минуты отчаяния люди совершают порой не самые лучшие поступки, они пытаются забыться или притупить боль. Так случилось и с ней. Этим танцем она отпускала все. Разбиваясь на сотни осколков, Баффи Саммерс, запивала музыкой и басами все произошедшее несколько дней назад. Это было словно не с ней, мираж, морок, все что угодно, но не то, что она видела. Уиллоу не сидела у нее на кровати успокаивая, проклиная Пратта, как самая настоящая ведьма. Корделия не поила ее успокоительным и не она, добрая Корди спустила Уильяма с лестницы. Его не было уже три дня. Ноги сами принесли ее на порог «Эдема». Она сама вошла к Лиаму и согласилась на его условия: Он удалит видео, если она будет танцевать для него. Шантаж, угрозы и паника. Дикая боль раздирающая сердце. Лиам и Фэйт рушили жизни двух влюбленных людей, рушили мечты и надежды. Как боги, завидовавшие чужому счастью. Как боги решившие за них, вершившие судьбы. Сейчас она проснется и все будет иначе, доска желаний, запах кофе, солнечное утро. Она проснется и не увидит букета алых роз. Снова. Роз разбросанных по спальне, не будет осколков стекла под ногами, и треснувшей фотографии на стене. Она танцевала и не думала, что буквально убивает в себе мечты. Она не может забыть хлопка двери и пустоту. Баффи плакала. Но в свете ламп все примут это за образ. Он вернётся. Это все Фэйт. Это все не с ним. Он не «Спайк», как его называли на этом видео, как его назвала Фэйт, а ее родной Уильям. Не может быть сбитых в кровь кулаков, не может быть полуобнажённой девицы на его коленях. Не может быть… Он же любит ее. И он вернулся, спустя безконечно серые дни, счёт которым был утерян, и увидел этот чертов букет. Огромный букет цветов. Розами пахло везде. Уильям ненавидел розы, он шел поговорить, он шел рухнуть перед ней на колени. И она знала, ждала. А ведь она хотела выбросить их. Глупая. Это же просто цветы. Это же просто ненавистный Лиам О’Нил. Она танцевала и не думала о чужих руках, властно блуждающих по ее телу о хриплом шепоте. Лиам пришел к ней в гимерку и вручив очередной букет, начал свою игру. Перед ним она просто замерла, как кролик перед броском змеи. — Не подходи ко мне, не смей подходить ко мне. Ее била мелкая дрожь, предательски защипало в глазах. Она пятилась назад, пока не упёрлась в трюмо. — А что ты сделаешь? Закричишь. Никто не услышит. Он был выше нее и сильнее, не тот тупой бугай, он действительно был черной тенью. Она дернугась от прикосновения его ладони к своей шее. — Или к черту, О’Нил. — Зло выплюнула Баффи. — Тебе понравились розы? Я знал, что ты оценишь. Доставка сработала на славу. — Лиам словно не замечал попыток этой смелой девушки отбиться от него. Это наоборот заводило его ещё больше. Она обещала, что свалит обещала. Но не смогла. Испугалась. Он угрожал, О’Нил угрожал причинить Уильяму боль. А она слишком слабая. И была слабой, когда он схватил ее за бедра, задирая подол платья, когда рванул белье и чулки. — Нет, пожалуйста, нет! Прекрати! Но было уже поздно. Жестокая реальность обрушилась на нее черной волной, боль, злость, ярость и слезы. Лиам О’Нил был в ней, был внутри и ее тошнило от этого. От себя и от него. От того, что он вытворял своими руками. После он бросил ее на полу растерзанную и опустошенную. Обессиленная, она, слишком злилась и очень хотела, чтобы в этот момент Уильям ворвался в чёртову гримёрку и реально сравнял это место с землёй. Баффи сжалась в комок на полу, отсчитывая время до конца. Рэне предупреждала, Корделия Чейз была права. Хрупкая мечта о танцах разбилась, или просто не оправдала ожиданий. Возможно всё изменится. Возможно…но не в этот момент. Ведь танцевать можно не только в таких местах… Зачем, ради чего? Это все абсурд, этого не должно было случиться. Нужно было сразу сказать нет. Забыть. Простить. А как же университет, как же теперь их будущее? В это время где-то в полуотстроенном особняке шел бой. Толпа зрителей буквально разрывала решетку отделяющую их от арены. Ставки были сделаны. Все ставили на блондина с раскрашенным в стиле Пьеро лицом. Толпа скандировала его имя, крики «Спайк» грохотали у него в ушах. Грохотало и сердце бешенным ритмом. Удар за ударом он выбивал из противников все. С каждым разом всё сильнее и сильнее. Ее слезы. Яростный взгляд Розенберг. Корделия Чейз нависшая над ним грозовой тучей. Три дня агонии и бесконечных звонков, снова ее слезы и голос Уиллоу: — Уходи. Просто уйди Пратт. Он шел домой, после разговора с Бобби и Харрисом по телефону. Он шел все объяснить. Пока не увидел розы. И Баффи замершую в центре комнаты. Удар, оглушительный крик толпы. А перед глазами сотни осколков стекла. Содранная со стены доска желаний. Ее крик. Все хорошее стиралось, словно и не было. Уильям Пратт ненавидел этот город, ненавидел Лиама О’Нила и Фэйт. Ее силует мелькнул в толпе. Лехэйн все видела, получая удовольствие от своего «Спайка» так она назвала его. Минутное колебание и вот, он оказывается на полу арены, пропуская удары. Получая словно рельсами по ребрам, спине и ногам. Слепая вера и ярость не давали ему сдаваться. Он же больше не хотел драться, не хотел быть Спайком, как тогда с Дру. Он не хотел напугать Баффи и причинить ей боль! Желание свернуть Лехэйн шею было почти осязаемым. За столь короткое время эти двое разрушили хрупкий рай Пратта и Саммерс. И не было выхода. Пока его Баффи танцевала в свете софитов, пока по ее телу блуждал похотливый взгляд, Уильям выпустил себя прежнего. Отыграв и отправив очередного противника в нокаут, не говоря ни слова, он вышел. Под крики зрителей он дошел до конца помещения. Его целью стала Фэйт. Его целью стал «Эдем». Он ещё не знал, что случилось с его девочкой, не знал, что сотворил с ней этот подонок. Но Боже, помоги всем тем, кто отнял у него свет любимых глаз, кто так старательно пытается уничтожить их. Калейдоскоп событий этих дней сливался в одно сплошное серое пятно, поток мыслей и слов. Баффи потеряла счёт дням, Уильям не видел разницы между днём и ночью. Их квартира опустела без солнечного света. Этот город раскололся надвое.