Flashback
Мин выбегает из спортивного зала, пытаясь избежать драки. Как только он закрывает дверь, в неё начинают биться два парня, которые догоняли его изо всех сил. Юн не знает, что ему делать, потому что против их двоих у него точно не хватит сил. Дверь медленно приоткрывается. Убежать он тоже не успеет, так как его физическая подготовка была в разы хуже, чем у высоких, натренерованных одноклассников. Он был своеобразным козлом отпущения, на которого сваливались оскорбления и побои с их стороны. Но так было не всегда. Он был обычным парнем, пока не заявил о себе, как об открытом гее. Семья, к великому счастью Мина, признала его без раздумий: как отец, так и мать. Лишь у брата по началу были смешанные чувства по этому поводу, но он говорил, что всё равно любит его, объясняя всё вполне естественным шоком. Вот только большинство населения Кореи консервативно, как и одноклассники парня, которые были руками и ногами против однополых отношений, видя в этом только больную фантазию и извращение человека. И всего из-за одной мелочи, в средней школе он стал классическим изгоем. — Блять, открой! — подгоняет одноклассник Хосока. — Да, сейчас, — парни продолжают толкать дверь и, наконец, выбивают её, видя, как Юнги срывается на бег. — Быстрее, догоняй! Оба разгоняются, как только могут, и в итоге ловят брюнета прежде, чем он выбежит из школьного двора. Хо и Богом хватают Юнги, который гораздо слабее и ниже их обоих, за плечи и тянут на себя. — Стой, я отпускаю. — Попался, попался! — восклицает одноклассник, хватая Мина за футболку. — Да ладно, он даже убежать не сможет, — поддевает Хосок, впутывая пальцы в волосы Юнги. — Отпусти, — проговаривает Мин и отбивает ладонь Чона, вырываясь. — Ты его ударил? — рассмеялся второй. — Оправдайся. — Отпусти меня! — младший дёргается в руках одноклассника отбиваясь ногами, но его хватает за запястья Хосок и натянуто улыбается. В глубине души он не хотел причинять ему боль, но кто он? Обычный подросток, который пытается выстроить свой авторитет перед одноклассниками, чтобы не быть такой же жертвой. Поэтому он успел очерстветь к эмоциям сожаления. — Пусти, подонок! — кричит Юн и кусает брюнета за запястье, чтобы он смягчил хватку. — Ау, засранец! Хосок, вмажь ему. — Да с радостью, — бывший друг хватает младшего и бьёт коленом в лицо, заставляя Мина шикнуть от боли. — Отлично, братан, — смеётся Богом и пинает Мина на пол. Юн хватается за лицо, всхлипывая от неприятных ощущений и после поднимает голову на бывшего друга, смотря ему в глаза. Хо отводит их, не желая иметь какой-то контакт с младшим. Так и проходила почти каждая учебная неделя.Flashback end
Блондин вздыхает, радуясь тому, что это последний год и ему осталось недолго терпеть это место. Он был обычным подростком, который хотел иметь спокойную жизнь. Но в этом ему, собственно, мешала ориентация. Хотя, не будь он влюблён в своего уже бывшего друга, всё сложилось бы куда лучше. Ещё в начале средней школы Юн хорошо дружил с Хосоком. Мальчишек объединяли одни и те же интересы, или же то, что они подражали друг другу. Как только кто-то из них увлекался новым хобби, второй сразу подхватывал. А общей мечтой обоих было играть в баскетбольной команде школы. Стать капитанами. Их дружбу можно было сравнить с прыжком. Сначала обещание о страховочном канате, адреналине и воде внизу. Ветер надежды и доверия во время падения, а после — всё разбилось о камни предательства и жестокости. И Мина в этот обрыв затянуло быстро и безвозвратно. Сперва он не мог понять в чем же дело? Знал лишь то, что родители Хо относились к нему предвзято, с натянутой добротой, что его и раздражало. Во времена их дружбы Чон ни разу не говорил с негативом в сторону ЛГБТ сообщества, младшему даже казалось наоборот, поддерживал их. Он не сомневался в старшем, всегда чувствовал поддержку с его стороны, видел в нём своего соулмейта. Итог — он начал испытывать не дружескую симпатию к хёну. И эта ошибка уничтожила его. Потому что в день, когда Юнги случайно проболтался, Хосока в школе не было. Да и избегать его он начал ещё за неделю до этого. Возможно, догадался, что младший был в него влюблён. Хотя, кто знает. Парень так и не разобрался, в чем дело. А с каждым новым днём — всё хуже. Сначала игнорирование, потом словесные унижения, блок во всех социальных сетях, а через пару лет и побои. Мечты полноценно попасть в баскетбольную команду развеялись, как прах на ветру. Все парни были против него, пока Мин наблюдал за социальным ростом Хосока. Друзья, неплохие оценки, репутация, которая со временем позволила стать ему капитаном баскетбольной команды. Что ж, он сам исполнил мечту за них обоих. Каким бы ублюдком Чон не был, первые несколько лет Юн продолжал смотреть на него, как на любимого друга, хоть и бывшего, и радоваться его победам. А вот Мин пошёл по наклонной. Поддержки одной лишь семьи было недостаточно. У родителей не особо хватало на него времени, брат был занят своей жизнью, а друзей не было, что же делать? Как бы он не пытался забыться в баскетболе первые годы, тренируясь ежедневно до потери сил, боль всё равно падала на его плечи неподьёмным грузом. В начале старшей школы парня потянуло (хоть и изредка, когда всё было совсем плохо) по клубам и домашним тусовкам. Настоящая жизнь всё равно не выходила из головы, но забыться на время получалось. Иногда, находя партнёра на ночь, сейчас, получая небольшую дозу. Так уж получилось. Но чаще всего алкоголь или сигарета. Во всей школе трещит звонок, оповещая о начале урока, и блондин заходит в класс, где все успели занять свои места. Он проходит под неодобрительные взгляды на последнюю парту и усаживается, приковывая взгляд к главному обидчику, который разбивал его сердце каждый день всё больше. Юн… Уже не любит парня так, как раньше. Его чувства к хёну было тяжело описать. Сильная ненависть и страх вперемешку с остатками любви, которая, похоже, никогда не пройдёт из-за призрачной надежды. Это было приблизительным меню, крутящимся в нём. Но он не понимал, что внутри Хосока. Эти каникулы изменили парня до такой степени, что не будь они знакомы раньше, Мин бы его не узнал. Парень, который сейчас оборачивался в сторону беловолосого макнэ, скрывал в себе гораздо больше тайн, чем предполагал обиженный на всех Юнги.