— Юнги! Не хочешь отыграть сегодня партию?
— Не хочешь свалить в другом направлении? — холодно отвечает парень, который вошёл в зал после уроков, чтобы тренироваться перед соревнованиями.
— Почему ты такой грубый? — вздыхает Чон, не отставая, и идёт за младшим, как хвост. — Я помогу, — брюнет берёт портфель парня, но он тут же выхватывает его обратно. — Ну ладно, — улыбается Хосок.
Чон решил, что продолжит улыбаться младшему, чтобы он не говорил. Парень сам виноват в колком отношении со стороны Юнги и теперь обязан терпеть порождение своей ошибки.
— Тебя это что, так забавляет? — убитый Юн смотрит на улыбку Хосока и внутри него что-то надламывается.
Этот парень будто ковырялся в его мозге неизведанным инструментом. Постоянно пытался до чего-то докопаться. Юнги продолжает стоять на месте и внутри него что-то сжимается, рвётся. Он вспоминает о том, как мечтал увидеть эту солнечную, он не побоится этого слова, очаровательную улыбку в свою сторону. А теперь каждый раз, когда он удосуживался заметить её, то перед глазами вспышками проносились моменты, когда она была дерзкой, издевательской.
— Что должно меня забавлять? — вскидывает бровь старший.
— Вот так играть со мной в хорошего друга.
— Кто сказал, что я играю?
Блондин раздражённо вздыхает, закатывая глаза.
— Заебал… — протянул макнэ, разворачиваясь в зал.
Хосок смотрел на младшего и думал лишь о том, как сильно хочет его коснуться. Похоже, надо начать говорить сейчас, пока никого нет.
— Я полностью понимаю, что заслужил такое обращение в свою сторону, но что я должен сделать, чтобы ты простил меня за прошлые ошибки? — неожиданно спрашивает Хо и сводит брови домиком. — Юнги, прошу тебя.
— Что? — парень смотрит на хена воспалёнными глазами, поражаясь такому вопросу.
Брюнет чувствует, как его сердце начинает биться быстрее от страха и сказанных слов. Он набирает воздух через нос и выдыхает, чтобы успокоиться.
— Что я должен сделать, чтобы ты простил меня за прошлые ошибки? — повторяет он и видит перед собой такой же, как Хосоку казалось, безразличный взгляд. Юнги плевать?
— Что на тебя нашло, капитан? — парень подходит ближе к высокому однокласснику, не разрывая зрительного контакта. — Что ты хочешь назвать ошибками? То, что бил меня, всего лишь ошибкой? То, что бросил, тоже?
— Я ни разу не поднял на тебя руку в этом году. Я изменился, я не хотел бить тебя и бросать, — старший замечает, как у блондина начинают слезиться глаза.
— Это не оправдание, — усмехается Мин, чувствуя, как по щекам стекают маленькие капли, а в горле становится противный ком.
— Да, это звучит, как бред, но это правда, — Хосок делает шаг вперед, но Мин как всегда отступает. — Я правда, правда, — делает ударение на втором слове, — лишь хочу помочь тебе. Ты же понимаешь, что медленно себя убиваешь и ничего не хочешь сделать с этим?
— А на что я горазд? Ты бросил меня шесть лет назад. Лишил меня самой главной опоры — себя. Начал игнорировать, унижать, избивать вместе с новыми друзьями за то, что я не выбирал. За чёртову ориентацию, Хосок. Ты ещё никогда не падал в моих глазах так низко и ведь отлично знал, что я был влюблён в тебя. Что я продолжал испытывать к тебе симпатию даже тогда, когда ты заехал своим коленом по моему лицу, — Юнги начинает нервно посмеиваться.
Казалось, ещё немного и он сойдёт с ума.
— Я, — сглатывает старший, — не знал, что нравился тебе так долго, — но на это Юнги лишь по привычке закатывает слезящиеся глаза, не веря.
— Конечно, я выбрал для себя тусовки. Там никто не отказывался со мной общаться из-за страха понизить свою репутацию в глазах окружающих. А сигареты просто успокаивали меня после общения с таким мудаком, как ты. Но, — прикусывает губу Мин, — не нужно думать, мол ты настолько невероятен, что я не выдержал разлуки с тобой и начал употреблять.
— Тебя подсадили, — утверждает Хо.
— Ты прав, но, прошу, не говори так, будто ты знаешь обо мне и моей жизни всё, — монотонно проговаривает он. — Твои знания обо мне просто ничтожны, — Юн опускает голову, тяжело вздохнув. — Жаль только родителей, что их сын оказался таким слабаком и пошёл по наклонной из-за одного человека, — Мин снова смеётся и уже не может говорить спокойно из-за слёз. — А сейчас этот человек пытается строить из себя героя, который может помочь мне? Чем? Чем, Чон Хосок?
— Для начала хочу, чтобы ты отпустил прошлое, а после можно постараться разобраться с другим. Поэтому и спрашиваю, что мне сделать? — остаётся непреклонным в своей цели парень.
— Самую простую вещь.
— Какую, черт, — не выдерживает Хо. Слова и правда так и норовят выскочить из него, но он прекрасно понимает, что Юнги не поверит. В них нет смысла сейчас.
— Ты не извинился. Бегал все это время, что-то доказывал. А самого основного не сделал. Ты такой… — не успевает закончить Юн.
Парень не выдерживает.
— Я гей! Господи я чертов гей, да! Прости меня, я ебанутый, потому что то, что я говорил тебе, думал о себе. Да, я думал, что я больной извращенец, потому что все остальные навязывали мне это мнение. Но в классе в то время каминг-аутнулся ты, и я, как животное набросился на тебя, как идиот защищался он непонятной угрозы. Потому что мог отвести подозрение от себя. Потому что думал, что если буду тебя унижать, отталкивать, то потеряю к тебе чувство влюбленности, которое со временем только усиливалось.
— Ложь чистой воды, — злится блондин. — Вы что, — усмешка, — хотите заснять то, как я поведусь на капитана баскетбольной команды и потом выставить это где только можно? — снова усмехается Мин, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. — Я не верю тебе, ни единому слову.
— Юнги, я не лгу!
— Лжёшь! — плачет парень, повышая голос. Он не хочет слышать оправданий, ничего.
— Да нет же, — Хосок не знает что делать, поэтому бессильно выдыхает, трясясь от паники. Он быстро подходит ближе и, притянув блондина к себе, целует, пытаясь доказать правдивость своих чувств.
Младший даже не успевает сообразить, но после возмущённо раскрывает глаза и отталкивает Чона изо всех сил. Мин даёт ему пощечину, звук которой раздается эхом в спортивном зале.
Хосок видит его плачущее лицо, полное ещё большей обиды.
— Ты в своём уме? Ты всегда играл на моих чувствах, ты знал, что небезразличен мне и сейчас это делаешь?! — крикнул он, осматривая все вокруг, боясь кого-либо из внезапно пришедших неприятелей. Юнги не понимает, чего хочет добиться брюнет. Зачем весь этот спектакль? — Ты конченный ублюдок, Хосок! — всхлипывает блондин. — На кой черт ещё и целовать, зачем так сильно меня унижать, тебе не хватало остального?
— Юнги, — сглатывает он, когда слышит слова взаимности вновь.
— Мудак, — он разворачивается, убегая к чёрному выходу. Но Чон не собирается отступать и быстро нагоняет его благодаря подготовке и росту. Он схватывает Мина сзади и прижимает к себе вплотную, не дав убежать. — Пусти, подонок! — выкарабкивался он.
— Ты можешь бить меня в отместку за то, что делал я, давай! — проговаривает Хо, и блондин застывает, смотря в его лицо.
Парень продолжает плакать, с истерикой трясясь в руках Чона. Закрыв глаза, он глубоко вздыхает, сжимая кулаки до белых костяшек.
— Суть чувств, Чон, в том, что ты не будешь бить того, в кого влюблен. Каким бы уебком он не был. Это и есть любовь и уважение. Ты уж прости за пощёчину. Тут ты сам меня вынудил, — он упирается руками в живот Хо, — ну отпусти, — страдальчески всхлипывает он, — меня тошнит от тебя. Блядский ты абьюзер.
Хосок только обнимает крепче, успокаивающе гладя парня по высветленным прядям.
— Я отпущу тебя в любой момент, только для начала выслушай. Я не заслуживаю получать от тебя извинения, но прости меня. Прости, прости, прости, — шепчет брюнет как молитву, — извини, Юнги, извини, умоляю. Поднять на тебя руку было главной ошибкой всей моей жизни. Начать игнорировать, продолжать те побои — тоже. Я так раскаиваюсь, Юнги, прошу, пожалуйста.
— Иди нахуй, — еле выговаривает макнэ, сжимаясь от слёз и сказанных слов ещё больше.
— Прости меня, Юнни, — уже всхлипывает сам Хосок. — Я ёбанный мудак, но прости меня! — старший давно проиграл слезам, но до последнего пытался сдерживать новые потоки, чтобы Мин не подумал, что он давит на жалость. Но сейчас Хосок просто не выдержал. Он не мог отпустить этого бледного, ослабшего парня куда-то. Просто не хотел и держался за него, со своей стороны, как за спасательный круг. — Я не заслуживаю твоей прошлой доброты, но, пожалуйста, дай мне второй шанс, прости за этот глупый поцелуй.
Парень осматривает Чона с головы до ног и устало прикрывает слезящиеся лисьи глаза. Он вздыхает, игнорируя его.
— Юнги, — шепчет он, будто забыв все остальные имена. Сердце всё сильнее сжимается в груди от страха. — Юнги, услышь меня. Я не в себя от того, что потерял тебя.
— Возможно, — начинает блондин, и Хо сразу поднимает голову, смотря в глаза напротив. Только младший отводит их, не хочет встречаться взглядом, — я и способен простить, но я не способен забыть.
— Я сделаю что угодно, чтобы искупить вину перед тобой, — трясся Хосок, — я хочу сделать всё, чтобы помочь тебе, я боюсь потерять тебя снова.
— Отпусти меня уже наконец и дай подумать, — говорит Мин. Не кричит, произносит это вполне спокойно, но с неким раздражением, делая ударение на последнее слово.
Чон зажмуривает глаза, пытаясь смириться с тем, что должен сейчас разомкнуть объятья и дать младшему убежать. Будто он реальное чудовище из фильмов ужасов.
— Хорошо, — брюнет тяжело вздыхает, и хватка вокруг младшего ослабевает, — я не в праве тебя держать, — и отпускает Юна, который, не посмотрев на хёна, сразу убегает изо всех ног.
***
Юнги сидел на крыше дома и плакал навзрыд. От сигарет он отказался, поэтому рядом с ним стояла бутылка соджу, которая уже наполовину пустовала.
Почему он делает это? Юнги плачет громче и смотрит на высоту двадцатиэтажного дома под собой. Ноги свисают в пропасть, где ездят машины, пока он сидит на краю, заглушая слёзы алкоголем. У Хосока профессионально получалось не выходить из его головы хотя бы на один вечер.
В голове стоял шум вечернего суетящегося города. Ветер запутывал волосы Мина, пока он пытался осознать своё положение сейчас и думал, что делать дальше. Как только он закрывал глаза, то сознание подкидывало флэшбэки того, как Хосок замахивается и ударяет его, а сразу же после этого момент из детства, когда они вместе сидели в кафе и учили у него дома уроки.
Слова о том, что Хосок может его понять, этот нелепый поцелуй. Может понять? С какой стати?
Мин слез с края, усевшись на самой крыше и заметил, что его телефон разрывался от уведомлений.
— «Юнги, ответь».
— «Все в порядке?»
— «Пожалуйста, скажи, что всё хорошо, напиши хоть что-то».
— «Я не хотел, прости меня за сегодня, прости».
— «Мне так стыдно перед самим собой, за все эти годы».
— «Умоляю, прости меня».
И так ещё около десяти сообщений. Мин задыхается от истерики, открывает рюкзак, и взглянув в него, кусает себя за запястье от безысходности. Родители заподозрили неладное и перестали давать ему лишние деньги, так что худшее впереди. Ведь дозы закончились.
