Эрос

      Сильный толчок коленом по дубовой двери кабинета, и та распахивается, с ужасным грохотом ударяясь о стену. Этот звук заставил нахмурить красные брови и окинуть вошедшего недовольным взглядом. Хозяин дома уже начал жалеть о решении впустить этого полуночного гостя. — Доброго вам вечера, дорожайший мастер Дилюк, — вошедший мужчина качнулся, встав на месте, а после взялся за край двери и захлопнул её всё с тем же ужасно неприятным грохотом, а после упёрся в эту поверхность спиной, переводя взгляд светлых глаз вновь на собеседника. — Прекрати шуметь, — красноволосый закрыл толстый справочник в своих руках и встал с места, подходя к ряду книжных полок. — Своими выходками разбудишь всех вокруг, — зрительный контакт пришлось разорвать, мужчина спрятал книгу на одну из полок, не захотев поворачиваться обратно, — Иди проспись, нет желания видеть твою пьяную физиономию в моём доме,— полупустую бутылку вина в его руках он заметил тут же, как Альберих вошёл в комнату, как и его появившуюся, характерную для алкогольного опьянения, манерность. — Как грубо, — хмыкнули за его спиной, а после послышались слишком громкие для прошедшей тишины шаги. Звякнуло стекло бутылки, кажется она облюбовала одну из поверхностей комнаты, а шаги стали приближаться. Дилюк тут же обернулся и скрестил руки на груди, с нескрываемым недовольством смотря на Кэйю, что остановился у его стола, облокотившись на него же. Недалеко от его рук нашлась и бутылка. Оказалось, что так любимого капитаном кавалерии напитка там осталось разве что на половину бокала. — Но если ты хотел оскорбить меня, увы, не вышло, — мужчина развёл руки в стороны, а после с хлопком опустил их на свои бёдра, и тем самым привлёк к ним внимание. Его ноги всё также были утянуты узкими брюками, подчёркивая стройность ног, а вырез, на который после бёдер упал взгляд мужчины, кажется стал больше. — Даже и не пытался, — Рагнвиндр снова отвернулся к стеллажам, тряхнув головой, его пальцы забегали по корешкам книг, в поисках какой-то определённой. — И тебе стоит прекратить такие бездарные попытки обратить на себя внимание, ты уже не ребёнок. — Ну почему же бездарные? — Дилюк прислушался, он пока не особо понимал, чего именно хотел Альберих, потому инстинктивно был настороже, но собеседник пока не двигался, — Я готов поклясться, что сейчас ваша голова забита мыслями обо мне, — всё-таки самооценка у него явно ни от чего не страдала, а в голосе то и дело проскакивало самодовольство. Хоть какие-то зачатки самосохранения отбил крепкий алкоголь. — С каких пор на тебя снизошла способность читать чужие мысли? — это раздражало, поведение Кэйи, то что он напился и то, что он всё же был прав. В голове крутилось множество мыслей, но, к сожалению, они были не о работе. — «Чужие» — не ваши, а вы для меня как открытая книга, — капитан Ордо Фавониус плавно двинулся вперёд, а вскоре упёрся в книжный шкаф недалеко от Дилюка, последний же перевёл на него взгляд. — А что насчёт книг, неужели том о местах обитания попрыгуний интереснее моей персоны? — красноволосый перевёл взгляд на книгу, на которой остановилась его рука, а это и вправду оказался том о попрыгуньях. Мужчина закрыл глаза и тяжело выдохнул через нос. — Порой куда интереснее, — Дилюк двинулся с места, отходя к шкафам у противоположной стены, там он почти тут же нашёл интересующий его томик, который взял с полки и быстро пробежался взглядом по содержимому.       Позади послышался смех. — А давайте поговорим об этом, м? — Кэйа тоже отошёл от книжных полок, но остановился у края рабочего стола, что был ближе к нему. Уперевшись в гладкое дерево руками, он стал смотреть на ровную спину почти картинно избегающего его мужчины. — Как же мне стоит привлекать ваше внимание, чтобы быть интереснее попрыгуньи, мастер Дилюк? — и почему в его тоне красноволосый слышал столько ехидства? — Адекватно, — мужчина закрыл книгу в своих руках и потянулся за новой, принявшись искать информацию уже в ней. — Адекватно? Но это же такое растяжимое понятие, особенно в случае двух достаточно разных персон, не думаете? — Кэйа перемялся с пятки на носок, снова отходя от стола. — Я не виноват, что не имею такого же развращенного понимания как и вы, — Рагнвиндр уже и не читал, лишь делал вид и раздражённо сжимал книгу пальцами. Наступившее молчание после его ответа насторожило, красноволосый прислушался и чуть повернул голову вбок. — О… А ты хотел бы заиметь? — такой резкий переход на ты показал, что игра в «рыцарь Ордо Фавониус и хозяин винокурни» подходит к своему завершению, Кэйа скоро перейдёт на личности, перестав пытаться скрыть свои чувства и наплевать на чужие. Пропасть, которую они сами и вырыли, чтобы выбросить в неё все свои чувства и желания, с каждой новой встречей грозилась вот-вот поглотить обоих. — Может твоё аристократическое воспитание не позволяет тебе высказать свои желания, а окаменевшие принципы и того вот-вот перекроют тебе кислород? — За спиной вновь послышались шаги, но теперь они приближались куда быстрее чем обычно. Дилюк обернулся, и почти в то же мгновение книга из его рук была выбита, а за плечи крепко ухватились руки Кэйи. — Может более привычным для тебя будет, если такой человек как я, словно слуга, будет встречать такую знатную особу стоя на коленях? — он придвинулся так критически близко, что их носы почти соприкасались, а на губах ощущалось чужое дыхание. Такого резкого сокращения дистанции он не ожидал и потому не знал что сказать на подобное заявление, но Кэйа терпеливо выжидал. — Ты ведь не пьян, — прошипел красноволосый, глядя прямо в бесстыжий и единственный открытый глаз. Алкоголем от голубоглазого не пахло вовсе, а вот искра какой-то сумасшедшей идеи то и дело сверкала в глазу.       Синеволосый мужчина отпустил плечи и плавно опустился на колени, широко раздвигая ноги и смотря теперь снизу вверх на собеседника. Но даже этот взгляд и вид лже-подчинения не делал из него ни проигравшего, ни человека в невыгодном положении, наоборот, он выглядел так, будто урвал выигрышный билет. Или новую бутылку полуденной смерти, которую собирается не без удовольствия опустошить. — В таком виде я наконец могу заслужить тебя? — Прекращай, ты уже перебарщиваешь… — Этого недостаточно чтобы забить твою голову чем-то кроме работы, а? Всё же капитан Ордо Фавониус стоит перед тобой на коленях, позволяя унизить себя до такой степени. — Кэйа! — Не переживай, я знаю как решить эту проблему, — не прерывая зрительного контакта, мужчина неторопясь прилёг головой на бедро своего собеседника. — Так, что ты и сам не будешь против. — Ты завалился ко мне посреди ночи, разыграл какую-то комедию, не дал мне заняться работой, а теперь пытаешься меня возбудить?! — раздражение в его голосе сквозило достаточно отчётливо, да и по злобному взгляду алых глаз был ясен уровень недовольства их хозяина. — А у меня плохо выходит? — синеволосый всё же отвёл взгляд в сторону и прикрыл глаз. Щекой он в той же неторопливой манере стал притираться к бедру, а затем перешёл и к паху. Красноволосый шикнул и запустил руку в волосы на затылке Альбериха, после чего достаточно резко дёрнул его назад, заставив тем самым отклониться. Это совершенно точно было больно, но никаких звуков подтверждающих это не было издано, мужчина лишь уцепился руками за запястье, что удерживало его.       Злость всё же схлынула, Рагнвиндр глянул на нахмурившегося капитана кавалерии и скользнул взглядом вниз. Он стоял на коленях, раздвинув ноги до неприличия широко, а сейчас не принимал никаких действий, чтобы освободиться, а ведь мог бы спокойно сломать ему если и не руку, то пару пальцев, да нет, лишь отклонялся назад, да тяжело дышал через нос.       Пальцы разжались сами собой, выпуская пучок синих волос, невесомо оглаживая пострадавшую кожу головы от такого обращения. И почему к столь ядовитому человеку он был способен испытывать нежность? Мог бы он хоть раз позволить себе выставить его за дверь? Не вестись на его провокации? — Делай что хочешь, — мужчина отвёл взгляд в сторону. А когда же они виделись в последний раз? А как давно позволяли себе игнорировать старый конфликт и позволить себе желать и чувствовать нежность?       Руки синеволосого почти сразу же уцепились за пряжку ремня, расстёгивая его, а после и чёрные брюки, которые вскоре приспустил, но оставил на месте белье. Он вернулся к предыдущим движениям, притираясь к паху, но теперь, сквозь тонкую ткань белья это ощущалось совсем иначе для обоих, один пьянел без алкоголя, а другой млел от откровенной ласки. Вскоре Кэйа уткнулся носом в место у лобка, а губами прихватывая чуть выпирающий орган.       Возбуждение стало набирать обороты даже слишком быстро. Не хотелось ощущать себя мальчишкой, у которого дрожат ноги от пары уверенных движений со стороны любовника, но… С Кэйей было иначе, его движения и вправду вызывали дрожь, но ещё и вызывали желание вновь ухватить его за роскошную копну волос, дабы парень не позволял себе слишком много, но пока он лишь выжидал.       Губы примяли начавшую набухать головку сквозь ткань белья, а руки потянулись к бёдрам, огладив и смяв, а после потянули вниз тёмную ткань. Прохлада коснулась разгорячённой кожи и вызвала волну мурашек, а на удивление прохладные руки заскользили по коже бёдер. Руки, а особенно пальцы владельца крио глаза бога всегда были немного, но ощутимо для пиро мечника прохладнее. Противоположность их стихий иногда дарила смешанные ощущения. Прикосновение кожи к коже было более чувственным. Дилюк не смотрел вниз, оперевшись затылком о книжные полки, так все ощущалось ярче, а Альберих все больше наглел без контроля. Губы смяли яички, а после бархатистая кожа привлекла и руки. Пальцы мягко огладили кожу, губы коснулись основания с тихим чмокающим звуком поцелуя, язык проскользил от основания к головке полувставшего члена. Хотелось сделать что-нибудь, чтобы алые глаза наконец взглянули на него, но синеволосый понимал, что это произойдёт рано или поздно, а пока продолжал действовать так, как хочется. Пальцы обхватили основание, а губы чувствительную головку. Мужчина не без собственного удовольствия пропустил орган глубже в рот. Спустя долгое время, ощутить на языке тяжесть головки и терпкий привкус смазки было непередаваемо, это прибавляло градус его собственному возбуждению, а сам он незаметно для себя задвигал головой, стараясь глубже пропустить в себя член, который затвердел уже полностью.       Извращенно, пошло и может даже мерзко для кого-то, но не для голубоглазого, минет приносил совершенно отдельный вид удовольствия, от которого начинали дрожать бедра и сбиваться дыхание и нет, не из-за возбуждения, а из-за того, что член перекрывал доступ к кислороду. Подобная ласка была как дорогой алкоголь в таверне, он просто не мог отказать себе в этом.       Вскоре к чмокающему звуку губ добавился стон, наконец пиро мечник отпустил себя, а вскоре широкая и горячая ладонь вновь ухватилась за затылок, вплетаясь руками в волосы.       Хотелось ли Кэйе, чтобы его наконец насадили на истекающий горьковатым предэякулятом член? Безусловно, и совершенно точно да. Это прекрасно выбивало абсолютно все мысли из головы. Пара болезненных для него толчков и мысли о работе, долге и неправильности происходящего испарятся как их и не было. — Извращенец, — Кэйа так углубился в собственные мысли и процесс, что закрыл глаза, а слова, глухо раздавшиеся откуда-то сверху, заставили открыть их вновь. Красные, помутневшие от возбуждения глаза смотрели на него свысока, словно бы даже осуждая, но они оба знают, что это лишь внешняя оболочка, которая у обоих стёрлась с годами и приобрела собственные шипы для защиты, которые порой использовались совершенно не специально.       Один толчок прямо в глотку, растянутые губы и нос, уткнувшийся в лобок, задушенный стон скорее боли чем наслаждения с его стороны и всё тот же взгляд прямо вверх, в любимые им глаза. Рагнвиндр пробормотал что-то себе под нос и первый разорвал этот зрительный контакт, закрыв свои глаза и ослабив хватку, позволяя мужчине отстраниться и глотнуть воздуха, чем он и воспользовался, выпуская член изо рта. Кэйа закашлялся, начав как рыба на берегу, хватать воздух губами. — Не забывай дышать, — на грани ноток беспокойства в голосе его предупредили, на что он лишь улыбнулся и вновь вплотную придвинулся к бёдрам. За макушку вновь ухватились крепкие пальцы и подтолкнули его голову вперёд так, что по приоткрытым губам мазнула головка. Рот он открыл шире, расслабил горло и вновь позволил насадить себя до основания. Горло нещадно саднило, а стенки непривычно распирало, рвотный рефлекс же удалось удавить почти сразу, дышать было невозможно, но несмотря, на все это, капитан кавалерии мог получать от этого удовольствие. Это было понятно по его отзывчивости, ведь он не просто встал на колени и позволил пользоваться собой, он сжимал губами, помогал языком и втягивал щёки. Пусть от этого уже и начинала уставать челюсть, он не останавливался, хотелось дать как можно больше.       Толчки были размеренными, с интервалами, которые позволяли сделать пару вдохов живительного кислорода, но Альберих чувствовал, как уже начинает подрагивать удерживающая его рука и слышал учащённое и то и дело срывающееся на стоны дыхание. Всё же даже Мастер Дилюк не в состоянии долго сдерживаться после перерыва в их отношениях, да и что тут говорить, сам Кэйа уже не удерживал стоны и с силой сжимал свои колени, дабы не поддаться соблазну коснуться себя. Не хотелось, чтобы все так быстро кончилось.       В какой-то момент, он услышал тихое рычание сверху, а нового толчка не последовало. Его грубо отдёрнули назад, ухватили за ворот одежды и потянули вверх. Ноги жутко затекли и не слушались, потому его протащили вперёд, прямо к рабочему столу, к которому после и прижали, уцепившись за ремень брюк.       Смуглой шеи коснулись сначала губы, а потом и зубы, сжимая чувствительную кожу до боли и оставляя метку на таком заметном месте. Руки красноволосого со знанием дела принялись расстёгивать многочисленные ремни и застежки, чтобы наконец стянуть надоевшую одежду. Кэйа не отставал, его пальцы зацепились за чёрный сюртук, начав быстро стягивать тот с плеч, а после и жилет полетел на пол, а вот с него наконец спала меховая накидка и жилет.       Всё же Дилюку было интересно, как потом Альберих будет скрывать оставленные им метки. А как будет в таверне, прямо при нём, говорить, как их оставила какая-нибудь уж больно страстная девица, а кто-то рядом свистнет, указав на то, какой их капитан казанова и красавец. Узнает ли кто-нибудь, что эти метки были оставлены самым желанным холостяком Мондштадта? Нет. А узнает ли, с каким удовольствием их капитан-казанова принимает в себя его же член? И снова нет.       Даже сами партнёры не позволяют себе слишком долго думать об удовольствии, которого способны достичь будучи вместе. — Чёртовы застежки, — тихо проворчал красноволосый и наконец снял ремень и уцепился за брюки, над его головой раздался тихий смех и его вздёрнули за рубашку, притянув к себе.       Кэйа уже давно хотел поцеловать губы, что вечно поджимаются в недовольстве, глядя на него в таверне, когда он вновь выпивает в кругу других клиентов, что так красиво ухмыляются от его рассказов о страстной ночи с несуществующей медно-рыжей девушкой, и что так красиво искривляются от стона удовольствия, когда они наедине. Впиться, укусить до капель крови и углубить поцелуй, перехватить всю инициативу и не дать отступить, вцепившись в копну красных волос у затылка, стянуть резинку и перебирать пальцами локоны, пока голова начинает кружиться от чувств и нехватки кислорода, а после отстраниться, не без удовольствия глядя на влажные припухшие губы и алые глаза. Он знал, что Дилюк не любил поцелуи после минета, но какая вообще разница?       Стянуть с Рагнвиндра рубашку до конца не вышло, поцелуй туманил голову и их руки путались в попытках стянуть друг с друга побольше одежды, но вот штаны с него стянули первыми и теперь уже не дали времени на размышления. Поцелуй оборвали, грубый разворот и вот синеволосый уже стоит к нему спиной и в попытке вернуть утраченное равновесие цепляется руками за стол и чуть заваливается вперёд, но его толкают так, что он почти падает на поверхность, усыпанную различными бумагами и книгами. Уже после он слышит треск стекла. — Чёрт… А я мог бы допить, — разочаровано бормочет Альберих и пытается заглянуть за край стола, в попытках посмотреть на разбитую бутылку дорогого сердцу и его кошельку вина. — Кто бы тебе дал это сделать в моём доме, — красноглазый владелец винокурни огладил узкие бёдра, чуть сжав смуглую кожу и пальцами одной руки скользнув к ложбинке между ягодиц. Удивился ли он, ощутив смазку и проскользнув пальцами в расслабленный и растянутый вход? Нет, порой ему казалось, что его уже ничто не удивит, да и был готов поклясться, что Кэйа прямо сейчас улыбался. — Смазка где? — В переднем кармане брюк, — и по голосу было слышно его улыбку. Пиро мечник лишь закатил глаза из-за этого тона и проскользив рукой вниз по бёдрам, достал из кармана нужный флакон, ещё и спустив чёрные брюки ниже колен. Маленький флакончик был наполовину пуст, потому мужчина не стал жадничать, опустошил флакон полностью, вылив его содержимое меж ягодиц и протолкнув сразу три пальца внутрь, смазав проход и внутри.       Могла ли у него возникнуть мысль о том, что Альберих активно пользовался содержимым этого флакона с кем-то другим? Вполне и даже если бы его спросили о том, волнует ли его подобная мысль, он едва ли смог скрыть раздражение в своём тоне. — Я сдвину вот это всё? — Дилюк и не отвлёкся от своего предыдущего занятия, разминая уже подготовленные мышцы и прекрасно понимая, что Кэйа говорит о всех тех вещах, что лежали на столе. — Только попробуй, — если Кэйа и сдвинет, то только на пол, чего ему было уж точно не надо.       Кэйа что-то тихо пробормотал себе под нос и раздвинул ноги на ту ширину, на которую позволили стягивающие у колен брюки, а после прогнул поясницу. Считай, без слов попросил не тянуть резину. Красноволосый хмыкнул и вынул пальцы. Ему и вправду нужно перестать мучать их обоих.       Мужчина притёрся покрасневшей от возбуждения головкой к ложбинке между ягодиц, тихо выдохнув в предвкушении, а после заметил, как мелко задрожал Альберих. Всё же они оба были достаточно нетерпеливы. Войти получилось одним слитым толчком и с характерным звуком шлепка кожи о кожу. — Ох ч…чёрт, — из смуглой груди вырвался задушенный стон. Красноволосый качнул бёдрами, прижимаясь ближе и был одарён новым стоном удовольствия. Кэйа, взялся за его бедро, с силой сжимая и самостоятельно двигая бёдрами назад, старательно выгибая спину дугой. — Ну же… — голубоглазый качнул бёдрами и вскинул голову, заглядывая за спину краем глаза. — Давай… — просить дважды не пришлось, Дилюк удовлетворённо улыбнулся на эту просьбу, взялся за плечо мужчины и выйдя почти полностью, толкнулся до конца. Мягкие стенки сжимались и стискивали его внутри, из-за чего приходилось поджимать губы, чтобы не шуметь. С плеча рука скользнула к локтю, Рагнвиндр завёл Кэйе руку за спину, тут же надавив на поясницу и придавив мужчину к столу, о который тот упирался руками. Синеволосый вновь качнул бёдрами, высказывая своё нетерпение, а после получил то, что хотел. Быстрые и достаточно грубые движения раскаляли возбуждение до красна, до этого приятного оттенка волос любовника и заставляли задыхаться.       Он пытался сдерживать стоны, закусив кожу у запястья руки, из-за чего теперь издавал лишь тихое мычание. Соседние комнаты явно могут услышать его, а лишних слухов им было не нужно. Но спустя череду глубоких толчков, что так приятно проскользили по простате, ему стало плевать на окружающих в данный момент, голова так приятно опустела, оставив лишь желание получить разрядку, даже боль от собственных зубов на запястье не отрезвила. В воздухе теперь кружил запах дорогого вина вперемешку с запахом их тел и это тот единственный раз, когда алкоголь не раздражал красноглазого. Он будто пьянел от податливости любовника, от его ответных движений бёдер, стонов и вида обнажённой смуглой спины. Не хотелось останавливаться, не хотелось быстро заканчивать с этим.       Кожа приятно лежала под пальцами, левое бедро было очень удобно обхватить рукой, а нежные стенки так хорошо и правильно принимали его в себя, даря истинное наслаждение. Дилюк и не заметил, как к голосу капитана кавалерии прибавились и его собственные приглушённые стоны.       Захотелось перейти на кровать и поцеловать крепкую грудь с тёмно-розовыми горошинами сосков, укусить кожу на шее, увидеть искаженное от удовольствия лицо и стиснуть это тело в руках со всей силы, чтобы ощутить его как можно ближе. Но это так просто не получится сделать, после завершения Альберих нагло улыбнётся и уйдёт, а Дилюк не пойдёт за ним, ведь слишком гордый, так они вновь не будут видеть друг друга неделями, а при новой встрече снова накинутся друг на друга с пылающим внутри желанием, от которого сгорают и морально истлевают каждый день оба, не в силах выразить и сказать всего три слова, на которые так часто заменяют «я ненавижу тебя», «ты ужасно раздражаешь», а после крики, драки с желанием вспороть друг другу глотки.

«Больше всего ненавижу таких крыс как ты» «Пригрел змею на груди» «На кой чёрт ты вообще мне сдался» «Чёртов лицемер» «Это больше не твой дом» «Оставил, когда больше всего был нужен»

      Ещё один стон, особенно громкий и надрывный и Кэйа ослаб в его руках, обмякнув на столе. Дилюк последовал за ним, кончив глубоко внутри и прекрасно понимая, как это не нравится Кэйе.       Мужчина отпустил его руку, заметив, что на смуглой коже появилось пару синяков, а после наклонился к нему, целуя выпирающую косточку седьмого позвонка. — Я скучал, — это прозвучало настолько тихо и неожиданно, что на мгновение красноглазый решил, что ему и вовсе показалось, но после он ощутил, как под ним заёрзали руки, что лежали на талии синеволосого, коснулись.       Почти без раздумий мужчина отпустил талию и коснулся доверчиво протянутой ладони. — Оставайся, — так же, толком и не думая над их чувствами и о том, что скажут слуги и работники винокурни, предложил Рагнвиндр.       Мужчина под ним замер, а после отпустил его руку и стал подниматься, отталкивая зажавшее его тело. — Это уже лишнее, — синеволосый проговорил это привычно наигранно ехидно, давя улыбку, и захотел отойти, но его удержали на месте, развернули лицом и сжали запястья почти до боли. — Кэйа, — мужчина придвинулся к нему вплотную, соприкасаясь кончиками носов и ослабляя чересчур крепкую хватку на его руках. — Останься.       Альберих закрыл глаза и тихо выдохнул, может и вправду пора перестать врать себе и наконец позволить? — Хорошо, — губ осторожно коснулись, а спустя мгновение, его уже вели в соседнюю комнату.