Обречённые дети Луны

      — Я Ли Джордан. Это Катрина Блэк. Это ее история. НАЧАЛИ! Привет, Катрина.       — Привет, Ли.       — Давай я обозначу темы, которые мы сегодня обсудим. Сначала будут базовые вопросы, которые просто интересуют людей. В общем, ничего такого. Дальше будут вопросы о твоей родомагии, потом о работе и о семье, соответственно. Потом я бы хотел обсудить с тобой особо острые вопросы, вроде детских травм и испытаний в жизни. Готова?       — Вываливай уже, Джордан.       — Узнаю старую Блэк. Поехали. Первый поцелуй. С кем был, во сколько лет?       — Оливер Вуд. Мне было одиннадцать.       — Вуд?! Я думал, что это будет кто-то… Другой. Ладно, ну, а первый секс?       — Тринадцать, все тот же Вуд.       — Да твою мать, ты что совсем оригинальности не знала?!       — Тринадцать лет тебя не смущают?       — Ну, это тоже конечно было бы интересно, но я не собираюсь тебя осуждать за раннюю страсть к сексуальной жизни. Ты была очень популярна среди обоих полов. Тебе приходилось когда-либо применять силу, чтобы не оказаться чьей-то жертвой? Люциуса мы обсудим позже, если не против.       — Не против. Знаешь, настойчивые были, но так, чтобы мне прям нужно было серьезную силу применять не было. Пару раз заехала одному Когтевранцу, но это был единичный случай.       — Кто бы сомневался. Ты родилась с громкой и известной фамилией, и назревает вопрос: пользовалась ли ты этим?       — Ненавидела это. Я рано уяснила, что легко родиться с известной фамилией и по жизни пробиваться своим именем или именем родственников, но мне это казалось жалким. Кажется, я говорила пару раз, что я дочь Сириуса Блэка, но не помню, чтобы это использовалось прям часто и говорилось в любой ситуации.       — Ты часто говорила, что ты Катрина Блэк.       — Я обозначала не имя семьи, а свое. Свое собственное имя, которое тоже значило многое.       — На интервью я буду называть тебя Катриной Блэк, хотя ты уже очень давно Уизли, но причину эту я смогу объяснить совсем не скоро. Не против?       — Против будет Фред, но об этом вы ещё поговорите отдельно.       — Давайте сделаем вид, что мне не страшно. Измена. Как ты к ним относишься?       — Ужасно отношусь к предательствам любого вида.       — Простила бы?       — Мне не приходиться об этом задумываться, потому что у меня верный муж.       — Опущу подробности его собачьей сущности, которую я в нём всегда видел. Так, простила бы?       — Ни за что. Для меня верность — это величайшее качество в людях. Я очень недоверчивый человек и если мне придется выбирать между тем, чтобы отпустить изменщика или простить, я не прощу.       — Предавала когда-то?       — Себя. Во времена войны, сложившуюся ситуацию никто не посчитал предательством, так как ни у кого из нас не было стороны, мы принимали ее по ходу войны, ища наилучший путь. Моим наилучшим путем стала защита семьи.       — Я согласен с тобой. В принципе, меня больше ничего из базы не интересует, так что, перейдем к родомагии. Ты узнала о магии в шестнадцать, так?       — Да.       — Тяжело было учиться?       — Тяжело было понять смысл учебы и поняла я это только в девятнадцать, хотя, полную силу получила в восемнадцать, когда погибла.       — Да, ты умирала! Родомагия тебя оживила?       — Да.       — Ожидаемо. Можешь в общих чертах рассказать о родомагах? Может, одни сильнее, другие слабее или против одного может пройти другой?       — На самом деле у драконов и родомагом есть параллель: и те, и те делятся на категории. Двенадцать категорий. Чем выше категория вида, тем он сильнее. Я отношусь к двенадцатой категории, поэтому являюсь сильнейшим родомагом на данный момент.       — Твои дети слабее тебя?       — Они младше и неопытнее.       — А их категория?       — У всех разная, но все трое слабее меня.       — То есть, высший родомаг может потакать более низшими?       — Да. Иерархия родовой магии.       — Тебя учил Дориан. Кому досталось все его наследство после смерти, если всех родственников он растерял?       — Переписано на меня. Книги я использую для обучения детей и мы перенесли их в библиотеку Блэков. В доме живут Нарцисса с Андромедой.       — Когда мир узнал о нем, первая всплывшая информация — его сервизы. Где они?       — В его доме стоят в шкафу не тронутыми. Нарцисса с Андромедой запрещают их трогать.       — Почему они там живут?       — Им там нравится: там все пропитано древней и позитивной магией, очень уютно и им нравится жить вдвоем. Они вернулись в детство.       — Ага, дети, у которых есть внуки.       — Они очень упрямы.       — Ну, Блэки, что тут скажешь. Ты сама обучаешь детей родомагии?       — Да.       — Сложнее, чем самой?       — Нет. За немногое для родомага время жизни я поняла, что понять других бывает проще, чем себя, особенно, если тебе доступны их мысли.       — Что ж, перейдем к твоей работе? Какую должность ты занимаешь в Академии?       — Главнокомандующая Британской Академии охотников на драконов.       — Сколько лет ты в этой сфере?       — В плане — работаю, или в самой охоте?       — И то, и другое.       — Работаю я уже девятнадцать лет, а в Академию поступила двадцать четыре года назад.       — То есть, ты уже, можно сказать, профи?       — В принципе, да.       — Сколько зарабатывает главнокомандующий?       — Наш основной заработок — поимка драконов. То есть, есть ежемесячная плата за бумажную работу и обучение студентов, а есть деньги за поимку редкого вида дракона.       — Сколько это в галлеонах?       — Ну, ежемесячная плата у меня составляет около ста тысяч галлеонов, а вот за охоту всегда по разному. Тем более, деньги делятся между моим напарником и командой, соответственно.       — Сколько охотник твоего уровня получает за поимку дракона?       — Ну, так как я ловлю в основном редких и опасных, то от пятисот тысяч до миллиона-двух галлеонов.       — Ого! Фред как-то реагирует на это все? Ну, на то, что твой заработок явно очень большой.       — Дела с их бизнесом пошли очень хорошо, поэтому, парни получают немало. Мы не считаем деньги друг друга, а просто складываем их, получая сумму, на которую обеспечиваем семью.       — Помощь родственников?       — Джордж и Энзо очень любят баловать наших детей. Ник тоже часто дарит Калиссе подарки. Сириус, наверное, составляет основную помощь. Он высылает огромные суммы в хранилища детей, за что мы его ругали.       — Почему?       — Им слишком просто достаются деньги, я не хочу, чтобы они относились ко всему, как к каким-то мелочам.       — Ты же не относилась.       — У меня не было матери.       — У них мало факторов, которые указывают на сложности жизни?       — У них слишком много факторов, указывающих на ее простоту. Мы с Фредом стараемся воспитать их лучше, чем воспитывали нас.       — То есть?       — Если Фреду могло не доставаться что-то хорошее в материальном плане, то мне могло в какой-то момент не доставаться забота отца.       — Сириус был холоден?       — Он Блэк. То, как его воспитали не изменить. То как меня воспитали тоже не исправить. Мы с Фредом пытаемся найти гармонию, чтобы воспитать детей лучше, чем мы сами. Он вырос под большим количеством опеки, я — под бесконечными суммами денег. Ему постоянно нужно внимание, мне постоянно нужны деньги. У наших детей должны быть более равномерные приоритеты.       — Как переживаешь долгие отъезды из дома?       — Ужасно. Сложно не само одиночество; одна я почти никогда не нахожусь, со мной постоянно либо Чарли, либо Ник, либо ещё кто-то из команды. Сам факт, что я не могу находиться рядом с детьми и мужем. Обидно, когда у меня не получается приехать на день рождение Эллиота или Скорпиуса; когда Гарри зовёт, чтобы поговорить о аврорате и так далее, а я отказываю. Просто раздражает то, сколько событий я пропускаю       — Давай я остановлюсь на пункте «Скучаю по мужу». Ваша сексуальная жизнь изменилась при появлении детей?       — Нет. Они никогда не были помехой или свидетелями. Просто мы с Фредом знаем, что теперь нельзя удовлетворять себя везде, где только вздумается.       — Когда вы это поняли?       — Пару месяцев назад.       — Кто бы сомневался.        — Ладно, а насчёт детей: ты жалела о том, что рано стала матерью?       — Нет. Я не жалела и ни разу не думала о том, чтобы избавиться от кого-то из детей.       — Ты быстро взяла ситуацию под контроль. Было сложно?       — Очень. Мы мало что понимали, у нас было много дел и мало времени, но Фред был уверен в нашей победе, а если уж Фред Уизли что-то задумал, то избегать его планов бессмысленно.       — Это да, это плавали — знаем. Как выбирали имена детей?       — Это история долгая.       — Мы пришли сюда именно за долгой историей. Альфарда называли в честь одного из Блэков?       — Когда мы были в Блэк Мэноре, я зашла в комнату, которая обычно была заперта для всех, кроме членов семьи, но Фред нашел лазейку. Он смотрел на наше древо и когда увидел меня, то просто предложил имя Альфард. Сказал, что нашего сына нужно назвать Альфардом.       — Он это объяснил?       — Этому ребенку было суждено родиться Блэком. Он родился в такое время, в какое Уизли не выжить.       — Фред это признавал?       — Фред сам мне об этом говорил.       — Фабиан — имя дяди Фреда и второе имя Джорджа, так?       — Да. На самом деле, эта история куда интереснее. Фред с Джорджем хотели вторых близнецов Уизли, но так как вероятность, что кто-то из нас забеременеет близнецами была мала, то они придумали зелье, которое подстроило все за них. Зачатие в один день и рождение также. Фабиан с Гидеоном родились с разницей в одиннадцать минут и были названы в честь своих дядь-идиотов, которые все это придумали.       — Ну, раз они смогли все это придумать, то не такие уж идиоты, да?       — Нет.       — Спорить не буду. Мне жизнь дорога. Калисса?       — А вот эта история действительно интересная. Фред рассказывал сыновьям о том, что у них будет сестра, и что ей нужно выбрать имя и Альфард с Фабианом начали спор, что лучше: Кали или Лисса.       — И соединив эти имена, вы получили Калисса?       — Мы не хотели ссорить детей. Потом, мы узнали, что это имя означает «самая красивая». Калисса действительно очень красива и, наверное, родись она в мое время, не за мной бы бегал вся школа.       — В тебе говорит твоя бесконечная любовь к дочери или здравый смысл?       — Любовь к дочери.              — Катрина, у вас был вопрос о факультетах? Что было бы, если бы кто-то попал не на Гриффиндор.       — Ничего. На самом деле, эта тема долгое время не поднималась, так как мы боялись. Мы боялись, что кто-то из них точно попадет на Слизерин, потому что знали насколько велика вероятность и сейчас, когда Калисса идёт в школу, мы с Фредом готовы к любому исходу.       — Думаете, что рыжая малышка пойдет не в папу и маму?       — Многие Слизеринцы сейчас являются прекрасными людьми и факультет — это цвет формы и значок, а вот характер моей дочери — это совершенно другое.       — Мне нравится твой подход. Что ж, насчёт хороших Слизеринцев. Ночная Тройка. Что стало с вами? Вы являетесь на данный момент самой могущественной тройкой волшебников с огромным списком жертв за спиной. Что изменилось?       — Ну, Драко сейчас занимается благотворительностью и помощью жертвам насилия и готовиться к должности главного помощника Министра. Энзо занялся семейным бизнесом, готовиться возглавить семью и постоянно проворачивает темные дела, но я в это не лезу.       — Ты полностью погружена в драконов?       — Да.       — Что можешь сказать о вашем могуществе, страхе, который вы на всех навели?       — Мы останемся Ночной Тройкой и мы уже усвоили урок, признали вину, хотя не извинились. Мы не считаем себя виноватыми, потому что на войне нет сторон. Мы защищали семью и за это нас нельзя осуждать.       — Что будет, если снова начнется что-то подобное?       — Я не допущу ещё одной войны, пока моей дочери одиннадцать, а младшему сыну тринадцать.       — И все же?       — Ночная Тройка снова вступит в битву, но на этот раз мы будем сдержаннее, потому что нам есть, что терять. Мы уже будем не нападать, а защищаться. Думаю, наше могущество не ушло.       — Ты самый могущественный родомаг и маг за последние сотни лет. Дориан был слабее?       — Опытнее, но да, моя сила была могущественнее его.       — Кто бы сомневался. Тюрьма? Какого это — сидеть в Азкабане? Угнетало одиночество или рутина?       — Нет. Я привыкла ко всему этому ещё в Академии, да и в Хогвартсе. Меня напрягало наличие решёток. Я их не переношу. Из меня вырвали саму суть. Я хотела просто иметь свободу, но у меня ее отобрали. Отобрали право видеть родных: отца, мужа, сына. Я была убита тем, что перед глазами всегда было четыре стены и одна решетка.       — Что ты можешь рассказать о своей матери?       — Ну, она бросила меня на пороге отцовского дома. Она не появлялась всю мою жизнь, не писала письм и я даже не знала, существует ли она. Когда она заявилась, объявив о свадьбе и когда мы узнали о том, что она мать и Энзо тоже, то все стало лишь сложнее. Думаю, я никогда не нуждалась в матери.       — Она была настолько ужасна?       — Когда Фред воспользовался заклинанием и она распылилась у меня в руках, я испытала такую эйфорию и облегчение, что мне показалось, будто бы вся моя жизнь наконец просто начала свой ход. Именно после смерти матери я начала жить. Когда я узнала о том, что Фред мог умереть, я возненавидела ее снова. Я бы не пережила его смерти, но осознание того, что он убил самого ненавистного мною человека дало бы мне желание жить.       — Не будем задерживаться на этой ужасной теме. Люциус. Расскажешь?       — Как и обещала. Люциус Малфой пришел ко мне в комнату, когда я гостила у них на Рождество. Мне было пять. На самом деле, я не так давно восстановила все воспоминания, так что я до сих пор пытаюсь все осмыслить. В общем, не углубляясь в подробности изнасилования, перейдем к моему героизму. Я испугалась, что он может навредить Драко. Не важно как: физически, морально или как угодно. Я боялась. Страх заставил меня часами сидеть в его комнате, чтобы он смог спокойно заснуть, а когда меня стали оттуда выгонять, я подпирала запертую дверь комнаты серебряной вилкой и выходила, если слышала тяжёлые шаги в сторону комнаты Драко. Я бы не позволила Люциусу навредить ему.       — Ты, ведь, молчала лишь из-за него?       — Да.       — Как думаешь, если бы не все, что с тобой произошло, ты бы стала той, кем являешься?       — Да, но другим путем. Понимаешь, победителя определяет не путь, а сама цель и суть его существования. Если бы мне не пришлось переживать все это, я бы оказалась на этом месте либо позже, либо раньше, но с другими историями.       — Ну и напоследок: в чем сила?       — В свободе. В свободе слова, выбора, действия, мысли. Мы живы пока свободны. Я лишилась свободы и поняла, что она — действительно ценная вещь. Она создала меня. Она породила меня.