Мёртвая линия: идеальное наказание.

      Йонне Аарон проснулся в типичном для себя настроении. А именно — желании закрыть глаза, чтобы вновь погрузиться в мутную среду ничем не примечательных сновидений.       Раньше ему снились действительно стоящие видения, но, в последнее время он стал настолько сильно уставать, что сны враз пропали, и просыпался он более не от криков, доносившихся из едва отзвучавшего и тревожного сна, а от ослепительного света, поскольку его кровать располагалась именно в тех двух солнечных квадратах.       Ворчливо пробормотав «наконец-то я это сделаю», он проигнорировал вывихнутую ногу, кое-как сдвигая софу с места.       За его спиной возник Питер Стил, вернувшийся с утренней пробежки. Что до новоявленного и изобретательного соседа по комнате — казалось, он и вовсе никогда не спал, вечно шляясь хрен пойми где. Спортсмен, комсомолец и просто парень с плаката про правильное питание.       — Я помогу. — Он одним движением обнял диван, перемещая его на середину комнаты.       Утирая пот со лба, и играя со своими перламутровыми тёмными волосами, Питер задумчиво оглядел помещение.       — Ты опять кричал этой ночью, — Пробасил Стил, снимая с себя футболку и словно бы специально красуясь перед другом мышцами, которые перекатывались под влажной кожей как нечто до боли желанное и требующее к себе пристального внимания.       — Кричал и кричал, хрен с ним. — Йонне пожал плечами, собираясь на выезд. — Лаури снова требуется очень компетентный и рассудительный молодой человек, который будет бить его отрезвляющим половником по голове, когда тот вдруг захочет кого-нибудь прожечь взглядом.       — Я думал что ты и понятие рассудительности — вещи двух разных полярностей.       — Ты просто не знаешь, каким я могу быть, если включу всё обаяние на которое только способен. — Аарон ответил другу многозначительным взглядом.       — Так мы вместе? — Питеру определённо хотелось получить ответ на этот вопрос. Он даже забыл зачем вообще припёрся в эту комнату.       — Для начала, давай разберём это понятие.       — Ничего особенного. — Питер был обескуражен. — Для меня эту чуть больше, чем то «ничего», которое между нами сейчас происходит. Я даже обнять тебя не могу!       — Не знаю, когда ты собрался меня обнимать, если я рассказал о том, что тороплюсь. — Йонне был без того взвинчен, а тут ещё Питер со своими телячьими нежностями…       — Всё с тобой понятно. — Питер перестал играть в доброго героя, толкая Йонне в угол комнаты и поворачивая его к себе спиной, чтобы пройтись ладонями по очаровательным позвонкам, которые выпирали из-под футболки. — Решил поиграть со мной, да?       Йонне пробрало волнение.       Этот жест напомнил ему один момент из прошлого, который он так и не смог выместить из своей памяти.       … Лиам бросил Аарона на кровать, прижимая его скрещенные запястья коленом и предопределяя попытку парня выбраться из мёртвой хватки своего мучителя.       Пунцовое лицо мальчишки утонуло в одеяле как и все всхлипы и мольбы оставить его в покое.       Казалось, мужчину лишь распалило такое поведение, и это было замечено по отрывистому дыханию Линдхолма. Он получал невероятное удовольствие от власти над бьющимся в конвульсиях телом, и от осознания того, что плоть Йонне для него такой же запретный плод, как и главенство над проектом, в котором они работали на пару с Валтери.       Зная, что Матиас никогда не заподозрит его в чём-то подобном, Лиам чувствовал себя безнаказанным и вольным творить абсолютно любые непотребства, связанные с сыном своего лучшего друга.       Перевернув подростка с живота на спину, он принялся целовать каждый миллиметр нежной кожи, прикусывая податливые соски и поднимая единственную одежду Йонне, футболку, к шее обезумевшего от происходящего ребёнка.       Взвесив на ладони поразительно мягкий и приятный на ощупь член, Лиам сначала положил его головку к себе на запястье, любуясь восхитительному контрасту бледной кожи с его загорелой рукой, а несколькими секундами позже накрыл своими губами, проталкивая в горло в миг оживший орган.       Всё смешалось. Йонне не мог сопротивляться рукам мастера, который творил с его ощущениями просто запредельные для понимания вещи. Даже если бы Аарон и хотел описать это чувство, то не нашёл бы подходящих слов.       Подаваясь всем телом вперёд, он умолял Лиама отпустить его. И он добавлял, чёрт возьми, после душераздирающих рыданий, чтобы тот помог ему справиться с необузданным желанием.       Позже, разгорячённые и едва переводящие дыхание, они молча одевались, покидая склад.       Первое время традиция повторялась лишь по выходным, когда Лиам приходил с работы вместе с Матиасом. Отец Йонне оставлял сына на попечение крёстного, предпочитая уединяться в кабинете, где ещё долгое время занимался удалённым ведением сайта компании.       Йонне с ненавистью относился к тем моментам, когда ему снова придётся против собственной воли становиться подстилкой, выполняя безумные просьбы своего насильника.       Разумеется, он делал попытки для того, чтобы рассказать отцу о происходящем, но тот навсегда запретил сыну клеветать на его партнера по бизнесу. И Йонне тоже это прекрасно понимал. В случае чего, шаткий карточный домик его отца мог рухнуть, а это могло означать только одно — провал. И заслугой тому явилась бы глупая шутка, которую Аарон якобы выдумал смеха ради, пытаясь подорвать заслуженное доверие его отца к Линдхолму.       Силясь бороться с возрастающим психозом, Йонне наведался к школьному психотерапевту. И тот, почуяв неладное, обратил на мальчика пристальное внимание. Если на остальных учеников ему было, по меньшей мере, плевать, то к Аарону у него проявилось особое отношение, что не могло понравиться Лиаму, когда тот видел, как Арчи провожает подростка до парадных дверей дома, взяв с того обещание вести себя прилежно, как и подобает хорошему мальчику.       Всё закончилось бурным романом Йонне с Арчи под носом у Линдхолма. И тот вряд ли мог что-то сделать, иначе ему бы пришлось раскрыть себя с потрохами.       Только не спрашивайте, куда смотрели родители.       Видимо, им было, по меньшей мере, пофигу, если это, разумеется, не касалось фирмы или отборов на кастинги (это уже по части матери).       Сбежав из дома, Йонне какое-то время кантовался у Линде, но, поняв, что брату явно не до него, нашёл своё пристанище в мелком ремонте компьютеров и довольно быстро съехал на съёмную квартиру.       А позже, набравшись знаний и смелости, он открыто заявил отцу, что хочет попробоваться на должность системного администратора в компанию Ситсу.       Матиас и Лиам работали в Айокки, потому и пересекались бы они с Аароном значительно реже. Разве что по особо важным вопросам. Да и в концерне явно не хватало человека с руками, который мог сделать откровенную банальщину вроде бэкапа информации с сервера.       Ну а дальнейшее развитие событий всем известно.       Лиам сосредоточился на работе, лишь изредка напоминая Йонне о своём существовании.       И брата Аарона он, между прочим, побаивался, предпочитая держаться от того на безопасном для себя расстоянии. Поэтому, вполне понятно, почему Линдхолм пропал с радаров даже иногда не обременяя себя походами в логистический отдел, чтобы отдать Линдстрёму документы на подпись.       Казалось бы, вот и закончилась вся эта безумная эпопея, чьи корни буквально вросли в прошлое, сделав его неприятным и болезненным.       Однако, судьба не уставала сводить героев вместе…       Йонне отпрянул от Питера.       Он судорожно вцепился в ручку двери, пытаясь убраться вон, но ту, как назло, заклинило.       — Открой дверь, — Заорал парень, в сердцах пиная коленом в стену и сползая на пол от боли в уже повреждённой ноге.       — Эй, с тобой всё в порядке? Сколько ты будешь откладывать поход к врачу? — Питер присел подле поверженного и вконец измученного Йонне, погладив того по плечу. — Чувак, я не знаю, что с тобой произошло, но, поверь, буду спрашивать до тех пор, пока ты не признаешься мне во всех тех вещах, которые с тобой делали. Ибо я отказываюсь верить твоим отмазкам.       — Что же ты стоишь? — Ядовито поинтересовался парень, утирая нос рукавом и с ненавистью глядя на Питера, — Давай, бросайся на меня. Ты же так этого хочешь, грёбаный сукин сын.       Питер хотел что-то сказать, но в последний момент лишь поджал губы, одним движением открывая дверь и стремительно покидая помещение.       — Надо же, — Аарон фыркнул, прижимая пальцы к распухшей голени, — какие мы обидчивые…       Доковыляв до кровати, он схватил с пола рюкзак. Кривясь и проверяя наличие нужных вещей в карманах джинсовой куртки, Йонне устремился в сторону выхода, проклиная этот день и умудряясь найти в себе силы поехать на работу.       Обычно беспристрастный и сосредоточенный на подножных делах, Лаури вдруг смягчился, определяя Йонне в цех.       — Буду сегодня один на выезде, — Пробурчал он, протягивая другу лист с заданиями. — Ты можешь выполнить их и езжать домой.       — Брось. Не надо думать, что я не справлюсь.       — Разве я не корректно выразился? — Лаури приподнял бровь. — Или мне повторить ещё раз? — Сегодня не так много дел, и я тебя вызвал просто для того, чтобы ты смог немного заработать. Ты меня постоянно выручаешь, так почему же я не могу сделать тебе приятно?       — Действительно. — Йонне недоверчиво оглядел шеф-повара, пытаясь нарисовать в своём воображении того самого ангела милосердия, который рискнул поцеловать Илонена в задницу. — Отлично, как скажешь.       -Только отзвонись, как закончишь, идёт?       — Угу, — Прохрипел он вслед хлопнувшей двери. — Какая прелесть.       Расположившись за барной стойкой, он занимался всем, чем угодно, только не заданиями, решив оставить их напоследок.       Впрочем, поручений было не так много.       То и дело проматывая в своей голове встречу с отцом, Йонне корпел над овощами.       Питер, разумеется, понемногу вытеснил все прочие мысли. И, надо сказать, фантазия о его прекрасном теле вдруг расслабила парня.       Странно, Аарон не мог рассказать об этом самому Стилу, переживая за то, что тот мог понять его немного неправильно.       Да и, вообще-то, трудно было даже представить себе будто Питер хочет иметь нечто общее с таким болваном, как Лииматайнен.       Питер вон какой славный.       Чем-то отдалённо напоминает Линдстрёма, который, нет-нет, а присматривает за непутёвым младшим, который вечно влипает в нелепые ситуации.       Только вот темперамент у них разный.       Если Линде весь источал благоразумие и ледяное спокойствие, и не стал бы лишний раз демонстрировать упадок перед окружающими, которых ему ещё, между прочим, вдохновлять, то Питер Стил был открыт, как книга, со всеми печалями и радостями, не таящий абсолютно ничего, как сделал бы старший брат Йонне. К тому же, Питер никогда не ставил акцент на своей безграничной любви и справедливости, тем самым не заставляя чувствовать отвращение к тому, что он создаёт своими золотыми руками.       Исступлённый, горячий, страстный Питер Стил, который кривил свои бескровные губы в признаке неудовольствия, Стил, взгляд которого настолько выразителен, что слова иногда просто бессильны, с запахом сандала и шафрана, манящий и невообразимо чувственный, мать его, Питер, способный возбудить лишь прикосновением или коротким, хриплым вздохом, дитя самого сатаны в утробе прекрасной девы, Питер, от которого у Йонне бежали мурашки по коже, едва он вспоминал те минуты счастья, когда им довелось быть вместе…       Йонне не брезгует грязными ругательствами, отчитывая себя за неслыханную дерзость в адрес этого человека. И, по правде говоря, Аарону доставляет удовольствие заставлять Ратайчика изнывать в ожидании заветного часа, когда они наконец-то смогут разделить друг с другом самое прекрасное чувство в мире, — любовь, которая станет спасением в череде бессмысленных вещей, и они сгорят против неё, превратившись в жалкую горстку пепла.       Питер Стил — самое лучшее, что с Аароном когда-либо происходило.       Подняв воспалённые глаза к циферблату часов, Йонне решил ускориться.       Еще полчаса, и он приползёт к их общей комнате, чтобы отскребсти от своего языка всё, что так долго ждёт нужного часа от несусветной глупости правообладателя.       Самое лучшее, что он вынашивает в себе, чтобы проститься с этим даром, как с чем-то сокровенным и утешающим в минуты разрушающей грусти.       Лаури вновь досаждает звонком.       Аарон торопился ответить, прикидывая, что же на сей раз придумал Илонен.       — Слушай, я уже не приеду сегодня. Ты не мог бы отвезти заказ?       — Ох, да, — Йонне поспешно собрал вещи, проверяя ключи и двигаясь в сторону выхода.       То ли Аарон невероятный счастливчик, то ли это просто обидное совпадение, начался сильный дождь, который значительно снизил способность перемещаться по трассе без страха угодить в кювет или подскользнуться колесами на брусчатке.        Выбравшись на асфальтированную дорогу, Йонне натянул капюшон почти до самых глаз, чтобы проклятый дождь не попал на очки, которые он надевал для того, чтобы уберечь глаза и иметь визуальное преимущество перед светом автомобильных фар.       В этой части города машины проезжали довольно редко, поскольку населённых пунктов здесь не было, а немногочисленные любители выехать за город уже давным давно вернулись до заката солнца.       Поэтому Йонне немного расслабился, позволяя себе отвлечься на некоторые мысли.       Неожиданностью стала иномарка, которая, казалось, возникла из неоткуда.       Снизив скорость, она ушла в сторону даже не думая обгонять парня.       Держась края дороги, Йонне заподозрил неладное.       Аарон сконцентрировался, из всех сил надеясь, что ему не подвернётся нечто в духе рельс или пробоины.       Нарочно дезориентируя Лииматайнена, машина сперва вильнула влево, и он уже почти расслабился, как вдруг случилось непредвиденное.       Подрезав парня, автомобиль резко остановился и Йонне, не имея возможности затормозить, или хоть как-то избежать столкновения, перелетел через капот, падая на грязный асфальт…