Милые кости

Они погуляли по Дерри, заказали такси и уехали в аэропорт, где Салли купила себе и Джеку чудесные соломенные шляпы и немного конфет для Шито, Крыто и Корыта. Мелочь, а детям приятно. Салли беспечно махнула рукой на бытовые вопросы: где и за какие деньги Джек взял билеты, документы, когда зарегистрировал их на рейс, и почему ни у кого не возникло вопроса, как молодая пара путешествует совсем без вещей. Салли не переживала обо всём этом и наслаждалась восхитительным живым городом. Суетливый огромный мегаполис совершенно был не похож на унылый Дерри. Да, в Англии и дышалось как-то легче, приятнее? Зелёные парки сменялись торговыми центрами, повсюду стояли старинные скамейки, а под одним из фонарей Салли потянула Джека за воротник рубашки и поцеловала без стеснения и раздумий. В Хэллоуине она бы так не смогла, а здесь — запросто. Она почти не спала всё это время, потому задремала в самолёте; перепады давления никак не могли ей навредить, она и конфетку-то у бортпроводницы взяла из вежливости, но почему-то ощущала какую-то неясную тревогу, нервозность. Словно впереди не ждало интересное приключение, а тяжёлая, неприятная обязанность. Вроде похорон дальнего и не слишком любимого родственника. Сон накатил быстро и болезненно: Салли осознавала, что спит, рядом в кресле сидит Джек и читает газету, всё хорошо, полёт нормальный, но физическое тело будто существовало отдельно от разума. Во сне Салли слабо покачивалась и билась бедром обо что-то твёрдое. Тело ужасно болело, дышать было тяжело. Ритмичное движение вызывало тошноту, так что когда оно прекратилось, Салли испытала облегчение. Правда тут же её грубо швырнули на землю, и оказалось, что тёмное и душное — мешок, в котором она лежала. Руки и ноги связаны, рот почти не закрывается от спёкшейся крови. Кто-то распустил горловину, грубо вытряхнул её из мешка. Салли застонала во сне и увидела то, что отпечаталось в памяти надолго: большой нож, собственное испуганное отражение и… …лодыжку, которую ей отрезали этим ножом. Салли не закричала лишь потому, что во сне тоже не смогла этого сделать. Она вцепилась в подлокотники кресла и глухо застонала. Кошмар медленно отступал перед реальностью, но остался иррациональный страх посмотреть вниз, на свои ноги. Сколько раз в посмертии она пришивала их на место? — Салли, — голос Джека помог собраться. — Опять снилось, да? — Давай не будем, — прошептала Салли сдавленно и без сил опустила голову Джеку на плечо. — Я всё расскажу, когда прилетим. Джек не спорил: видел, как ей плохо. А Салли теперь понимала, что выбрала правильный город. Где-то там её тело расчленили, а добрый профессор собрал обратно. Невероятная удача. Кто именно сотворил такое с очевидно молодой и красивой девушкой — непонятно, Салли не видела его лица, а голос не узнавала. Возможно, на месте ей удастся вспомнить больше. Возможно, она почувствует, где когда-то лежали её руки и ноги. — Мужчина с ножом, — пробормотал Джек задумчиво, когда они приземлились и ушли довольно далеко от аэропорта. — Слишком расплывчато, но думаю, что стоит поискать в старых хрониках. — Насколько старых? — грустно улыбнулась Салли. — Я даже не знаю, сколько мне лет. — Думаю, тридцати лет выборки хватит, — оптимизма у Джека не отнять. — Если были случаи пропажи молодых девушек, об этом наверняка писали… Но для начала важно вообще проверить, родилась ли ты здесь. Не против? Салли пожала плечами. Вряд ли им повезёт так сразу, но попытаться можно. К тому же пример Джека был заразителен, и она вместе с ним гуляла по городу, рассматривала людей, которых Джек мучил по поводу данных о рождении и смерти, листала огромные ещё неоцифрованные книги с именами новорождённых. Девочек по имени Салли за указанный период родилось около трёхсот. Какая из них — она? Ответ дала криминальная хроника. Точнее, не ответ, а зацепку — двадцать три с половиной года назад в местной газете разместили заметку о пропаже Салли Эванс, старшеклассницы. Она ушла вечером гулять и не вернулась. Родители подняли тревогу, однако за три дня поисков девушку так и не нашли. Спустя год или около того безымянный собачник на пустыре откопал чью-то руку, которую идентифицировали как руку Салли, но остальные части тела до сих пор не нашли. За отсутствием новых улик по закону дело вскоре закрыли, а безутешным родителям оставалось жить в печали. А может, и нет, этого никто не знал. К делу прилагалась чёрно-белая фотография, на которой Салли с удивлением увидела очень похожую на себя девушку. — Может, совпадение? — спросила она тихо. — Кто знает, вдруг я вижу чужие кошмары. И ко мне это не имеет никакого отношения. — Смеёшься?! Имеет, ещё как! Не веришь — давай найдём пустырь, он должен быть недалеко… Он и был, только на его месте, вот беда, за двадцать лет построили кинотеатр. Салли взглянула на разочарованное лицо Джека и, взяв его за руку, повела в парк. Смотреть кино ей не хотелось, а вот посидеть на лавочке и побросать орехи птицам — вполне. Она не почувствовала ничего рядом с этим местом, ведь руку давно забрали и, может быть, похоронили. — Есть последний вариант, но он тебе не понравится. Салли стряхнула последние крошки с ладоней и кивнула. К этому всё и шло. — Хочешь заглянуть к родителям этой девушки? — Если ты не против, — Джек выглядел смущённым, что было для него нетипично. Не хотел ранить её чувства, будить ещё больше неприятных воспоминаний. Мысленно Салли смирилась как с удачей, так и с поражением — ей неважно, кто убийца, ей не нужна месть. Всё, чего она хотела: избавиться от кошмаров, и если ради этого придётся вломиться в чужую жизнь и напомнить о старой ране… Салли для себя всё решила. И согласилась. Родителей девушки они нашли в документах полиции. Конечно, их никто бы не дал первым встречным, но Джек виртуозно проникал в здания даже в человеческом виде. — Люк и Мэган Эвансы, улица, дом… Вот! Салли шла по приличному и тихому пригороду: аккуратные дома, подстриженные газоны, во дворах многих валялись детские игрушки. Она заметила и ребёнка на трёхколёсном велосипеде, который сидел неподвижно и смотрел на них так, словно видел сквозь наведённый облик. Будь Салли живой, она бы испугалась и поспешила пройти мимо, но она ничуть не испугалась и приветливо помахала мальчику рукой. Дом Эвансов ничем от других не отличался. Разве что зелёная изгородь чуть выше и замки на гараже крепче. Почему-то при виде чёрной гаражной двери Салли передёрнуло. — Мы не сделаем им ничего плохого? — Если они не те, кто нам нужен, то, конечно же, нет, — туманно ответил Джек и постучал, игнорируя звонок. Он придумал план, и Салли оставалось лишь довериться ему… снова. — Откройте, пожалуйста, мы хотим задать несколько вопросов! Дверь отперла сухонькая немолодая женщина. Она и двадцать лет назад не блистала красотой, но тогда у неё хотя бы были густые чёрные волосы и сияющие любовью глаза. Теперь на плечи спускались седые пряди, а в глазах и сердце зияла пустота. Салли покачнулась и чуть не упала, но Джек, к счастью, успел её поддержать. — Вы кто? — спросила женщина, подозрительно глядя прямо на Салли. — Мы из полиции, — Джек показал украденный значок. — По поводу дела вашей пропавшей дочери, Салли. За спиной женщины показался высокий крепкий мужчина, до сих пор сильный на вид, несмотря на пивной живот. Тоже седой, с сеткой морщин на лице. Салли растерянно смотрела на них и буквально чувствовала, как в мозгах рвётся паутина нитей, которой профессор спеленал её память. Каждая нить — крошечный кусочек жизни. Вот она вместе с матерью шьёт платье кукле. Вот заливисто смеётся, крутясь на плечах отца. Вот сидит всю ночь над учебниками, а мама утром подкладывает двойную порцию каши. Вот мечтает о выпускном и красивом мальчике, который пригласил бы её на бал… Вот… умирает. — Простите, — просипела она, радуясь, что не может плакать. — Я такая неуклюжая. — Но почему сейчас? — прогудел отец, смерив Джека мрачным взглядом. — Столько лет прошло, мы уже и не надеялись. Зачем причинять нам ещё больше боли? — Дорогой, подожди, вдруг они что-то знают? Вдруг наша девочка… жива? — в голосе Мэган было столько отчаяния, что Люк Эванс сдался. Неохотно отступил, пропуская Салли и Джека в дом. Хорошо, подумала она, что зелье изменило ей внешность. Она похожа на ту Салли, но всё же другая. Меньше неловких вопросов. — Это они, — прошептала она Джеку, когда хозяева на несколько мгновений скрылись в гостиной. — Это мой дом! Джек улыбнулся хищно и довольно. Его ноздри раздулись, словно у пса, взявшего след. — Всё будет хорошо, — пообещал также тихо и погладил Салли по голове. — Клянусь. Мама… нет, мисс Эванс рассказывала о своей дочери так, будто верила, что та до сих пор может к ним вернуться. Для собственного спокойствия Салли решила отрешиться от происходящего и воспринимать свою трагедию как чужую. Словно всё это произошло не с ней, и не её мать со слезами на глазах рассказывает, как видела дочь в последний раз. Люк Эванс стоял чуть в стороне и хмурился, отвечая на вопросы Джека. Тот идеально вжился в роль полицейского: уточнял, сыпал фактами, которые мог знать только тот, кто за полчаса изучил архив и дела двадцатилетней давности. Он расхаживал по гостиной, заложив руки за спину, а Салли сидела на диване рядом с Мэган и осторожно гладила её по плечу. Руки женщины тряслись. — Она обожала химию и биологию, но у нас было не так много денег, поэтому она собиралась поступать на дизайнера в колледж, чуть-чуть дешевле, да и до дома ближе… Такая милая, добрая девочка, она никому не желала зла. Мы с ней даже рисовали платье для выпускного, знаете, чтобы ни у кого такого не было! — Покажете? — Салли видела, что Мэган это нужно, потому игнорировала недовольное хмыканье Люка. Тот считал, что нечего бередить прошлое и тем более показывать копам такие личные вещи. Но его, к счастью, никто не слушал. — Красиво, — на старых, стёртых временем и прикосновениями рисунках изгибались женские силуэты. Салли слабо улыбнулась и осторожно провела пальцем по шероховатой поверхности. Такое платье она правда хотела бы надеть на выпускной. — Ваша дочь очень талантливая. — Вы так на неё похожи! — вздохнула Мэган. Она старалась держать себя в руках, но слёзы помимо воли катились по щекам и падали на альбом с рисунками. Салли бережно забрала у женщины важную для неё вещь и положила на стол, чтобы бумага высохла. — Мне жаль, что мой вид расстраивает вас… — Наоборот, — Мэган тоже выдавила улыбку. — После встречи с вами мне легче поверить, что моя девочка жива. По правде, я долго не теряла надежду… Но даже мне пришлось отступить. — Вот видишь, — добавил Люк. — Сама признаёшь, что ничего тут не сделать. Может быть, Салли попала в лапы маньяку, может быть, её похитили, мы не знаем. И я всегда говорил, что ты испортила её этими тряпками! Если бы она одевалась скромнее и не соблазняла мужчин, то ничего бы и не было!.. Мэган побледнела, кулаки её сжались. По ней было заметно, что муж поднимает эту тему не в первый раз. Но теперь её было кому защищать. — Вы неправы, — сухо сказала Салли. — Если человек хочет причинить боль, он сделает это с любым, невзирая на одежду. Принцип «сама виновата, дура» давно устарел. Вы правда считаете, что ваша дочь притянула к себе беду? — Не учи меня жить, девчонка, — процедил сквозь зубы Люк. Его лицо налилось красным, он надвинулся было на Салли, но между ними возник Джек и легко, кончиком пальца, остановил мужчину. Тот даже сдулся от того, насколько сильной оказалась опустившаяся ему на плечо рука. — Выбирайте выражения, — улыбнулся Джек ласково-ласково. — Всё же вы разговариваете с полицейскими при исполнении. Итак, повторите, пожалуйста, в обратном порядке всё, что вы делали в тот день. — Это было двадцать лет назад! — И всё-таки? Люк, запинаясь, повторил, но его взгляд, направленный на Салли, был тяжёлым и недобрым. Бедная Мэган сжалась в комочек и дрожала, словно боялась, что и на неё упадёт его гнев. Выслушав обоих, Джек сделал вид, что записывает показания в блокнот, а затем скучающим тоном добавил: — Кстати, зря вы не верите в торжество правосудия. Недавно в соседнем городе нашли свидетеля, который видел, как некий мужчина ночью тащил на пустырь дёргающийся мешок. Да, это было давно, но любая зацепка может помочь. Ведь даже если ваша дочь мертва, мы рано или поздно найдём её убийцу. — Самонадеянно, — буркнул Люк, на что Джек пожал плечами. — Кто знает. Вот наши визитки, мы остановились в гостинице в трёх кварталах от вашего дома, если что-нибудь ещё вспомните — звоните. Никаких визиток, гостиницы и, конечно, улик не существовало, но Салли верила Джеку и не сомневалась в том, что он знал, что делал. — Спасибо, — сказала на прощание Мэган и вдруг тепло обняла. От запаха её волос у Салли заболело там, где у людей было сердце. — Я и мечтать не могла, что снова увижу её. Будьте счастливы. Что ж, хоть кому-то они принесли радость, а не ужас и страх. — Ты узнала их, — на скамейке во всё том же парке Салли прижала колени к груди и согнулась, как ребёнок, когда Джек приобнял её за плечи. — Своих родителей. — Да, но это были детские воспоминания… Я всё ещё не помню, кто и зачем меня убил. А зачем ты соврал про свидетеля? — Ну почему же соврал? — фыркнул Джек. — Свидетель у нас есть, самый лучший и надёжный. Ты. Твои сны и память важнее любых отчётов и показаний людей. В конце концов мы здесь ради тебя, а не торжества справедливости. Салли прижалась лбом к плечу Джека и задрожала. На большее проявление тоски её тело было неспособно. — Если бы я попросила, ты убил бы преступника? — Разумеется. — А если я попрошу не убивать? Джек замялся. — Это сложнее… Но, Салли, ты добрее, чем я. И тебе решать. Она не стала спрашивать, какого именно решения от неё ждут. Три отведённых дня подходили к концу этой ночью. Джек остаток времени отвлекал её, как мог: угощал мороженым, сводил на выставку экзотических бабочек и уговорил-таки на кино, какой-то глупый сентиментальный фильм, во время которого было так славно целоваться, что Салли ненадолго позавидовала живым: им хотя бы приходилось отрываться друг от друга, чтобы дышать. Она же пропустила весь фильм, увлёкшись Джеком, как никогда раньше. А вечером он привёл её к гостинице, попросил подождать на парковке и исчез. Интересно, кошмары пропадут? Хотелось бы, да мечтать о несбыточном вредно. Салли надеялась, что новые впечатления затмят у неё в голове всполохи прошлой жизни. В конце концов, её существование в Хэллоуине было вполне милым: она шила, как и хотела когда-то, у неё чудесный парень, а убить её теперь проблематично. Сплошные плюсы, если подумать. Только сердце не бьётся, и части тела иногда отваливаются. Но Джек ни разу не жаловался, так что не так всё и страшно, наверное. — Ты!.. Шаги за спиной, тяжёлые и грузные, Салли не заметила, погружённая в свои мысли. Когда на шее сомкнулись сильные пальцы, она смогла лишь хрипло простонать и развернуться в последний момент. Лицо Люка Эванса снова было красным. Он сопел, в глазах полопались капилляры, а ещё у него ужасно пахло изо рта. — Будь хорошей… девочкой… и сдохни! «Салли, ты же любишь папочку, правда?» — голос прозвучал из колодца и осел на коже мерзкой плёнкой. Салли вспомнила. Вот она заходит в гараж, прикрывая лицо от резкого света лампы. Вот отец бьёт её по голове гаечным ключом, связывает и пихает в мешок. Вот кричит, что она сама виновата, дрянная девчонка, соблазняла его, свела с ума, а теперь должна быть благодарна, что он избавит мир от подобной швали. Он убил её уже после того, как отрезал руки и ноги. Салли в каком-то сонном отупении удивилась, как же она тогда не откусила себе язык от боли. — К счастью, у неё не получится. Джек возник в свете фонаря во всём своём великолепии. Как в сказке про Золушку, чары спали с приходом полуночи. В стороне лежала сброшенная кожа, а скелет Джек, такой родной и привычный, разминал пальцы и потягивался. Он не кричал и не корчил страшные рожи, нет. От него всего лишь исходила аура смерти, холодная, беспощадная и равнодушная. — Ч-что… Салли устало вздохнула. — Я уже не твоя плохая девочка, папа. И ударила отца с неожиданной даже для себя злобой. Как, оказывается, приятно бить тех, кто не может дать сдачи! Больше она его и пальцем не тронула. Внешний лоск пропал, и она снова стала сшитой из кусков Салли, так что разбрасываться оторванными руками ей совершенно не хотелось. Джек тоже не спешил творить кровавую расправу: один только его вид пугал до мокрых штанов. — Вы убили собственную дочь, — сказал он печально. — Как низко. Когда попадёте в мой город, то станете отвратительным насекомым, и я сожгу вас в печи. На большее не рассчитывайте. Люк крикнул: «Монстры!» и побежал, спотыкаясь и падая. Салли подумала, что заслуженным итогом их встречи будет остановка сердца или, например, психиатрическая клиника. Людей, которые утверждают, что видели чудовищ, держат именно там. Джек мог бы легко разорвать Люка на куски, но он не захотел пачкать костюм. Презрительно хмыкнув, он отвернулся и обнял Салли руками-лапами. — Пора возвращаться, — тёплая улыбка была наградой за боль, тяжёлую память, отвращение к человеку, породившему и убившему. — В следующий раз я придумаю более весёлый повод сходить на свидание. * Салли шила целую ночь. Ей не мешали: кажется, даже музыканты стали играть потише. Воодушевлённый Джек с головой рухнул в работу и всплывал лишь затем, чтобы пробегом поцеловать Салли в затылок или плечо, пообещать «вот-вот закончить» и снова пропасть в бесконечных делах. Но Салли не обижалась, ей самой хватало забот. Непривычная ткань с трудом поддавалась машинке, хорошо, что её было с запасом — немало метров испортилось неудачными попытками. Многие элементы Салли шила вручную, не доверяя такое ответственное дело ни механике, ни говорящим мышам. Наконец-то, когда всё было готово, она не глядя в зеркало переоделась и поднялась в комнату к Джеку. Он как раз сворачивал очередные опыты и был слегка рассеян, но на Салли взглянул… О, как же он смотрел! — Потрясающе, — прошептал Джек и приблизился в два огромных шага. — Ты прекрасна в этом!.. Поверить не могу, и эта красавица — моя жена? — Ты ещё не сделал предложения, — напомнила Салли, хотя песня на холме вполне могла за него сойти. Но какая разница. Она ждала иного. — В таком случае, для начала, разрешите пригласить вас пойти со мной на выпускной бал? Джек склонился в поклоне и протянул Салли руку так, как она мечтала — и не знала об этом долгие двадцать лет. — Ну конечно! Она прыгнула ему на шею, обняла и не отпускала, пока не поверила, что это всё счастье правда для неё одной. Джек всячески помог уверовать, и да, танцевал он превосходно. Возможно, брал уроки у Смерти?